Глава вторая. Первая встреча
— Разрешите, товарищ капитан?
В дверях кабинета появился молодой офицер с папкой бумаг под мышкой. Стройный, подтянутый, с прямым смелым взглядом, и почти идеально ровным пробором на голове.
— Да-да, лейтенант, проходите!
Офицер сделал твердый шаг вперед и отрапортовал:
— Разрешите представиться, лейтенант Шакулин. Призван вам всецело содействовать в деле…
Капитан, показывая жестом, что дальше продолжать не надо, мягко прервал его:
— Хорошо, лейтенант, не нужно условностей.
Шакулин понятливо улыбнулся и немного расслабился, сменив почти строевую осанку на обычную.
— Ну, будем работать вместе, — капитан, которому на вид было где-то сорок лет, ловко выбрался из-за стола, и протянул руку коллеге. — Капитан Листровский Евгений Павлович.
— Очень приятно, товарищ капитан, — уже неофициальным тоном сказал Шакулин.
Они обменялись крепким рукопожатием. При этом Листровский оценивающе оглядел своего напарника.
— Как звать-то? — решил уточнить он.
Судя по забегавшим глазам лейтенанта, он не сразу понял вопрос.
— Ах, да! Звать, Сергей. Сергей Анатольевич.
— Хорошо, Сергей, — закончил Листровский, подчеркнув, что намерен называть лейтенанта по имени. — Садитесь.
Шакулин присел на стул и оглядел кабинет.
— А мы думали, чего это вдруг здесь ремонт неделю назад затеяли. — Его взгляд остановился на небольшом портрете Дзержинского, висевшем по центру стены над головой капитана. — Хорошо тут у вас, просторно.
Листровский перехватил его взгляд.
— Да, оборудовано по последнему слову, — слегка иронизируя, ответил он. — Кстати, Сергей, не у вас, а у нас. На время расследования вы перебираетесь в этот кабинет. Для, так сказать, совместной координации действий. Так что стол у окна в вашем распоряжении. Можете, хоть сейчас перенести вещи.
Капитан пригладил свои темные волосы, по бокам которых начинала проглядывать ранняя седина, и достал из пачки, лежавшей на столе, сигарету.
— Ладно, теперь к делу, — он решил подчеркнуть важность этого момента паузой, которую потратил на прикуривание. — Вы знаете, что я направлен сюда Москвой, так как дело принимает весьма специфический характер.
— Да уж, — согласно проговорил Шакулин.
— В предгорных лесных массивах вашего района стало встречаться слишком много трупов. — Листровский потер средним пальцем бровь. — Причем трупов, предположительно изуродованных неким странным образом, я имею в виду, что, скорее всего, не человеком. Поэтому я откомандирован в Златоуст главным управлением КГБ, дабы расследовать обстоятельства смерти людей и установить, кто может за всем этим стоять.
В слабо игравшем радио раздались звуки отсчета сигналов точного времени. Двенадцать.
— Сразу же, лейтенант, давайте так. Это мое отнюдь не первое дело со странностями, назовем их таким образом. Поэтому говорите мне всю информацию и все свои мысли, как они есть. Только полный бред — не моя специальность. Поэтому сразу условимся, фантазии и необычные вещи, это разные понятия.
Шакулин кивнул, в знак того, что понял, о чем его просит Листровский.
— Я только что разговаривал с начальником районного управления, — продолжил капитан. — И он отметил вас, как человека в целом смышленого и обладающего собственным мнением по нашему делу.
Листровский посмотрел в окно, где, посигналив звонком на перекрестке, проехал трамвай. Клубы синего сигаретного дыма внезапно попали в нос капитану, отчего он чуть не чихнул, вызвав невольную улыбку Шакулина.
— Кстати, Сергей, вы курите?
— Нет, Евгений Павлович, не курю. Жена не позволяет.
— О, вы женаты!
Лейтенант смущенно улыбнулся, как будто это был его незначительный, но все же проступок.
— Да, и уже три года.
— Ну! — удивился Листровский. — Так сколько же вам лет?
— Двадцать шесть.
— Двадцать шесть, — повторил капитан. — Вы молодо выглядите, Сергей.
Шакулин пожал плечами, дескать, какой есть.
— Да, но мы отвлеклись, — снова чуть повысив голос, сказал Листровский. — С некоторыми материалами я ознакомился еще в Москве, читал ваши рапорты. — Он приостановился в повествовании, чтобы затушить сигарету. — Давайте, глянем, что там у вас.
Шакулин раскрыл папку и вынул целую стопку фотографий.
— Вот, это самый первый случай, — указал на фотографию лейтенант. — 13 августа 1967 года.
— Значит, почти ровно два года назад, — вслух домыслил Листровский.
— Да, два года и шесть дней.
Капитан взял следующие четыре фотографии, также относившиеся к самому первому происшествию, и положил их рядышком.
— Вот эту мне давали для ознакомления в Москве. — Он чуть выдвинул один из фотодокументов, внимательно рассматривая каждый.
На снимках объектив эксперта запечатлел труп мужчины среднего возраста, по-видимому, туриста. Через левую часть лица, шею и правое плечо шли глубокие порезы, оставленные когтями какого-то крупного зверя. Часть туловища, должная находиться ниже грудной клетки жертвы представляла из себя кучу кровавых ошметков и полуразорванных сухожилий.
— Похоже, что первым ударом, — Шакулин показал на шрамы на лице и теле, — животное просто сбило его с ног. Экспертиза показала, что удар производился сверху вниз, царапающим движением, но присмотритесь, какая глубина порезов и ширина линий. Такое мог сделать только очень крупный зверь.
— Такой, как, например, медведь? — решил уточнить капитан.
— Ну, версия могла бы иметь место, если бы не следующее. Смотрите, после того как зверь сбил с ног туриста, он набросился на него и стал заживо пожирать. — Шакулин обвел пальцем место на жертве, бывшее раньше областью живота. — Он перемешал почти все его внутренности.
— Медведь-людоед? — как бы сам себе задал вопрос Листровский.
Капитан пальцем проследил по фотографиям следы крови, оставленные жертвой, и уже было открыл рот, чтобы задать Шакулину вопрос, но тот уловил ход мыслей своего нового начальника и сыграл на опережение:
— Убийство произошло в том же месте, где и нападение. Следы крови оставлены ранами от порезов на лице и шее. Ну, а закончив свое дело, зверюга просто убралась с тропы.
— С тропы? Так нападение произошло не в лесу, как написано в рапорте.
— Нет, формально оно произошло в лесу. Но реально, это известная туристическая тропа, недалеко от Откликного гребня. Там в августе туристов, как собак. Место очень людное. Это не мог быть простой дикий зверь. В заповеднике не так много хищников, почти нет, разве что рысь, а к людным местам они вообще не приближаются.
Шакулин явно к чему-то клонил, но капитан решил пока оставить это без внимания. Он еще не все выяснил из того, что хотел знать.
— Хорошо, Сергей, место людное, а свидетели были?
— Вот здесь-то самое интересное, — оживился Шакулин. — жертвой нападения стал Андрей Вартанян, местный турист-любитель, но к Откликному гребню он двигался вместе со своим товарищем Коробовым Александром.
— Ну, и…
— Но в момент нападения зверя Вартаняна был один. Тело Коробова затем нашли в пяти минутах ходьбы, ниже по склону. Вот. — Шакулин достал еще три фотографии. — У Коробова никаких видимых телесных повреждений, ничего. Судя по наклону травы, предыдущие двести метров от места, где валялся Коробов, Вартанян тащил его на себе, а рюкзак вез рядом по траве. Есть предположение, что чуть раньше по дороге с Коробовым что-то произошло, и Вартанян нес его к туристическому лагерю у Откликного, до которого оставалось не так уж далеко.
— Однако не донес?
— Нет, Евгений Павлович, не донес. Возможно, Вартаняну было тяжело, и он решил оставить на время Коробова, побыстрее добраться до лагеря, позвать помощь и вернуться к товарищу.
— Но по пути к лагерю на одинокого Вартаняна напали?
— Да.
— Тогда, отчего же умер второй, оставленный Вартаняном Коробов? — спросил капитан.
— По словам медиков, смерть наступила в результате остановки сердца, ничего более правдоподобного они придумать не смогли.
— В результате остановки сердца, — повторил Листровский. — То есть они затруднились точно назвать причину?
— Да, внезапная остановка.
— Может, Коробова что-то испугало? То есть смерть стала следствием испуга.
— Такую версию медики не исключают, — подтвердил Шакулин. — Вполне возможно, что Коробов просто подвернул ногу и поэтому Вартанян тащил его на себе. Нападение, на самом деле, могло произойти раньше, чем мы думаем. Зверь выскочил из леса прямо перед ними. От одного этого у Коробова происходит внезапная остановка сердца. Ну, а Вартанян бросается наутек, но животное догоняет его и разделывается. Может, дело было и так.
— Однако, судя по вашему тону, Сергей, у вас иная версия.
— Да, Евгений Павлович, у меня другая версия.
Листровский внимательно посмотрел на него. И судя по виду лейтенанта, версия, которую он хочет высказать, весьма нетрадиционна. Листровский уже успел за годы службы наловчиться усматривать в людях, работающих с ним, подобные проявления. Специфика дел давала о себе знать, в расследованиях происшествий, малопонятных рациональному мозгу, всегда находилось место для энтузиастов, выдвигавших фантастические версии. Вот и сейчас, весь вид вдруг выпрямившегося на стуле в струнку Шакулина и его резко посерьезневшее лицо, будто говорили: «Вы, конечно, будете смеяться, но я полагаю, что все дело…»
Чтобы не смущать своего неопытного коллегу, капитан решил не смотреть тому в глаза и поэтому занялся повторным изучением фотографий.
— Я вас слушаю, Сергей, — сказал он, как можно более нейтральным голосом.
— Вы слышали о деле «Уральского оборотня»? — чуть помедлив, задал вопрос лейтенант.
Листровский, не меняя положения головы, поднял на него заинтересованный взгляд.
— Вы имеете в виду операцию ВЧК в начале двадцатых годов по отстрелу стаи бешеных волков, нападавших в здешних краях на людей? Да, Сергей?
Теперь уже Шакулин удивленно уставился на капитана.
— Какой еще стаи бешеных волков? То есть я хочу сказать, — поправился лейтенант, — что… — Он вдруг снова замолк и посмотрел, о чем-то думая, в окно. — Евгений Павлович, я говорю об операции по поимке настоящего оборотня, которую здесь проводила ВЧК, как вы правильно отметили, в начале двадцатых, а точнее в двадцать четвертом. По поимке и отстрелу оборотня, растерзавшего около двадцати человек в лесах Таганая.
Повисла пауза.
Молчание прервал Шакулин:
— Вот, лучше посмотрите на это.
Он извлек из своей папки основательно потертую черно-белую фотографию и положил ее перед капитаном.
Листровский внимательно всмотрелся в запечатленную на ней картинку, глаза капитана несколько округлились от удивления, но Шакулин этого не заметил.
На фотографии впереди двух людей с винтовками, по-видимому, чекистов, на подтаявшем весеннем снегу лежало мертвое тело почти трехметрового существа, от одного вида которого может похолодеть кровь. Морда зверя походила на морду огромного волка с чрезвычайно сильно вытянутой пастью, и неправильно посаженными, сдвинутыми к бокам глазами, выражение которых все еще оставалось полным какой-то свирепой ярости. Туловище также было скорее звериным, с короткой шерстью черно-серого оттенка, только присутствовало в нем нечто человеческое. Наблюдалось какое-то удивительное строение тела — утоньшение туловища ближе к ногам и его утолщение в районе плеч. К тому же спина зверя была будто изогнута, и на месте изгиба просматривался странный горб. Задние лапы существа не было четко видно, поэтому Листровский мог только догадываться о том, как выглядели ступни. Но вот передние лапы, лапами можно было назвать с большой натяжкой. Расположенные по бокам туловища, они сильно напоминали огромные человеческие руки с большими когтями на необычно длинных скрюченных пальцах. Весь ужас заключался в уродливой похожести этого огромного волка, как все-таки определил существо Листровский, на нечто человекообразное.
— Фотографию я нашел случайно в материалах, которые накопал в нашем архиве, сразу после того, как меня назначили вести это дело. — Шакулин помедлил. — А вы что же, не видели ее раньше? Мне казалось, что раз она есть в наших источниках, то у вас в Москве должна быть и подавно.
Листровский был еще под впечатлением и продолжал изучать фотоизображение.
— Нет, я с ней сталкиваюсь впервые.
— Самое интересное, — решил продолжить лейтенант. — Что всего через пару минут, по свидетельствам очевидцев, тело стало распадаться на отдельные члены, а ткани высыхать с такой скоростью, словно испарялись в воздух. Поглядите, это сфотографировано через десять минут. — Он вынул еще одну подобную первой фотографию. — Здесь они еле успели запечатлеть остатки уже голого сгнивавшего на глазах скелета. В рапорте написано, что кости существа от прикосновения просто превращались в пыль.
Шакулин вытащил третью затертую фотографию.
— Вот, тут осталась только куча белесого песочка вместо трупа. Видите, как будто повторяет весь контур тела. Ну, а песочек затем раздуло ветром в разные стороны, денек тогда выдался штормовой.
Все три фотодокумента лежали в ряд перед взором капитана. Тот, уже немного придя в себя, оперся на левый подлокотник и, почесывая нос, молча переводил взгляд с одного снимка на другой.
— Странно, что они оказались у вас, — через минуту сказал Листровский.
Лейтенант виновато помялся.
— Евгений Павлович, я никак не предполагал, что обладаю столь эксклюзивными материалами.
Капитан весело улыбнулся своему коллеге.
— Знаете, Сергей, большинство сведений о деле «Уральского оборотня» двадцатых годов я, скажем так, почерпнул из устных источников. Слышал краем уха. Думаю, вы понимаете, о чем я говорю.
Шакулин покивал, но по-прежнему оставался предельно серьезным.
— И теперь самое главное, товарищ капитан.
— Да-да, — с готовностью откликнулся Листровский, подавшись вперед и наблюдая за папкой лейтенанта, из которой сегодня к нему на стол выпрыгивало столько открытий.
Однако после недолгого поиска Шакулин извлек из недр папки невзрачный листок бумаги с расплывшимися в некоторых местах чернилами.
Листровский обратил вопросительный взгляд на лейтенанта.
— Это показания командира продотряда А.Б. Хлебовцева, датированные 23-м марта 1920-го года. — Шакулин попытался ладонью получше расправить мятый-перемятый листок, но тот снова переломился по десяткам мелких швов. — Согласно документу, в тот день отряд обнаружил посреди одной из лесных дорог, по которой сам и двигался в Златоуст, два трупа. У одного, как показано, была полностью оторвана голова. — Шакулин прервался. — Кстати, голову нашли рядом в снегу. А внутренности выедены дикими зверьми. Рядом был найден и второй труп, без видимых ран, скорее всего, замерзший. Подпись, командир продотряда А.Б. Хлебовцев.
Шакулин бегло дочитал дату и поднял глаза на капитана. Листровский как-то излишне спокойно смотрел на бумажку, по-видимому, что-то просчитывая в уме. С минуту они так и сидели, пока капитан не протянул руку и не пододвинул к себе измятый документ.
— Собственно говоря, с этой бумаги и начинается дело об «Уральском оборотне», — сказал лейтенант. — Не тронутого зверем пострадавшего чуть позже идентифицировали, это некто Порфирьев Василий Егорович. Ну, а затем в лесах стали находить единичные трупы. Всего около двадцати жертв за четыре года. Пока не прибыл спец отряд чекистов из Москвы.
Листровский отложил бумажку в сторону и, побарабанив пальцами по столу, начал:
— То есть получается, что и тогда, и сейчас мы имеем одинаковое начало. Это два трупа, один изуродованный, второй без видимых телесных повреждений. Так?
— Так точно, — подтвердил Шакулин.
— Далее начинает происходить целая серия одинаковых по почерку нападений, результатами которых становятся, как вы их назвали, единичные трупы, растерзанные каким-то животным.
Капитан приостановился, чтобы взять сигарету и подкурить ее. Первая порция дыма тонкой струйкой полетела в левую от Листровского сторону. После этого он продолжил:
— Следовательно, возможно, что мы имеем дело…
— Мы имеем дело с одним и тем же убийцей, капитан! — возбужденно перебил его Шакулин.
Листровский недовольно посмотрел на лейтенанта своим стальным проникающим взглядом. От чего Шакулин немного смутился, весь его порыв, только что выплеснувшийся наружу, тут же угас.
— Извините, Евгений Павлович.
— Не надо спешить, лейтенант.
И интонация Листровского, и вставленное во фразу вместо дружелюбного «Сергей», официальное «лейтенант», дали понять Шакулину, что если подобное еще раз повторится с его стороны, то их отношения могут перейти в плоскость чисто должностных.
Шакулин, чтобы не смотреть в глаза Листровскому, уставился на него ниже линии подбородка.
— Начнем с того, что мы не можем иметь дело с тем же убийцей, так как фотографии, которые вы мне недавно показали, однозначно указывают на то, что… — Листровский приостановился. — Что существо, которое могло бы им быть, застрелено специальным отрядом ВЧК в 1924-м году.
Лейтенант удивленно поднял брови вверх, услышав, что Листровский оставляет за застреленным оборотнем только возможное право быть настоящей причиной кровавых событий начала 20-х.
— Однако если опираться на тот факт, — снова заговорил капитан, — что нападения на людей прекратились сразу после того, как существо было обезврежено, то можно считать, что оно — то есть существо, и было убийцей. — Он откинулся на спинку своего кресла. — Иначе в наших делах нельзя, лейтенант. Ведь хотя бы какой-нибудь экспертизы зверя не было проведено, так? Ведь его труп растаял прямо на глазах чекистов.
— Растаял, — невесело пробормотал Шакулин. — Но если говорить без лишних условностей, Евгений Павлович, то сейчас, судя по почерку и полному совпадению характера происшествий, мы имеем дело с аналогичным оборотнем. — Он особенно подчеркнул последнее слово, тем самым, давая понять, что ни секунды не сомневается, что полная копия существа с его старых служебных фотографий сейчас разгуливает по окрестностям Таганая.
— Или мы имеем дело с тем, кто хочет, чтобы все думали, что это аналогичный оборотень, — добавил через несколько секунд Листровский и проследил за реакцией лейтенанта.
Судя по всему, Шакулин не брал в расчет такую вероятность. Он на несколько секунд опешил, глаза растерянно забегали по столу, видимо, лейтенант быстро обдумывал, о чем может говорить подобный поворот в расследовании. После некоторого раздумья он сказал:
— Честно говоря, я пока не очень хорошо себе представляю мотивы такого поступка.
— То-то и оно, — согласился Листровский. — В этом деле все отнюдь не так ясно, как вы только что мне излагали. Оборотень — это, конечно, хорошо. То есть материалы об операции ВЧК следует учитывать, — поправился он. — Однако есть и еще немало факторов.
Понижение голоса Листровского указывало на то, что для первого раза они обсудили уже достаточно, а его участившиеся взгляды на городской телефон, подсказывали о причинах, по которым капитан пытался стимулировать окончание беседы.
— Да, но этот человек должен был, как минимум, иметь доступ к нашим бумагам, — лейтенант по-прежнему размышлял, глядя на стол своего начальника, поэтому он не мог видеть желания Листровского кому-то срочно позвонить, а на его тон Шакулин не обратил внимания. — Да и как быть с первыми двумя трупами, ведь один из них без видимых телесных повреждений.
Этот тезис не вызвал внешне абсолютно никакой реакции со стороны капитана, тот только с неудовлетворением выдохнул воздух и спокойно посмотрел на еще неопытного коллегу.
— Первый случай в 67-м году мог быть совпадением, один умер от испуга, на другого — накинулся дикий зверь. Вот и вся головоломка. — Листровский выразительно развел руками. — А дальше пошли подставные убийства. Вопрос, может быть только в том, кто и зачем пытается воскресить духов прошлого.
Шакулин несогласно покачал головой.
Листровский вдруг сощурился и добавил:
— Кстати, Сергей, а почему именно вас назначили вести это дело?
— По-моему совершенно случайно, — подумав, ответил лейтенант. — Когда произошло третье убийство при столь странных обстоятельствах, расследование перешло под опеку КГБ, а я в тот момент, вроде как, ничем особым занят не был. — Он улыбнулся и виновато пожал плечами. — Вот мне и поручили.
— Ну что ж, понятно. А как же вы тогда заполучили материалы об «Уральском оборотне»? Ведь, я так полагаю, что версию о причастности оборотня к нынешним событиям вы изложили только мне?
Лейтенант, немного насторожился, уловив, что с ним сейчас проводят поверхностный зондаж.
— То есть, что меня навело на выявление совпадения этих дел?
По интонации Шакулина, капитан ощутил, что сделал слишком очевидный ход и решил несколько снять вдруг возникшее напряжение. Листровский изобразил как можно более доброжелательный взгляд и продолжил:
— Ладно, сыграем в открытую, Сергей. Я просто хочу знать, кто вас навел на материалы о деле 20-х годов, вы же сами не могли об этом догадаться, вы же не имели до этого информации о нем?
Шакулин невольно улыбнулся.
— На самом деле, нет ничего проще, Евгений Павлович. После пятого убийства уже весь город только и обсуждал эту тему. А однажды, я курил у себя на лоджии. У меня лоджия прямо над входом в подъезд. И там разговаривали трое дедков. Вот они как раз меня и надоумили своей беседой. Я решил удостовериться, действительно ли имели место те давние события, и проверил все папки с делами за первую половину двадцатых годов. Ну, и нашел.
Вид Листровского сейчас не выражал ничего, поэтому лейтенант решил добавить еще:
— К тому же потом, я поспрашивал знающих людей.
— Извините, Сергей, — прервал его капитан. — Каких знающих людей?
— Нет, не в этом смысле, информация по нынешнему расследованию никуда не ушла. Я поспрашивал знакомых мне людей, живших в те годы, понимаете? Гражданских людей, неофициально.
Листровский промычал долгое «Угу» и, похоже, что-то решив для себя, снова вспомнил о телефоне, куда незамедлительно переместился его взгляд.
— Хорошо, Сергей, встретимся завтра и обсудим план наших действий, а сегодня соберите вещи на своем старом месте.
— Да, но я вам еще не все рассказал, — поднимаясь с места, пролепетал Шакулин.
— Тогда завтра сначала вы дорасскажите, а потом набросаем план.
— Понял, значит, завтра, а во сколько? — уже почти в дверях кабинета подал голос лейтенант.
— Полагаю, в пол девятого, ведь у вас во столько начинается рабочий день? А на сегодня вы свободны. Так, папку вы мне оставили. Все, можете идти.
Шакулин закрыл за собой дверь.
Капитан вышел из-за стола и подошел к открытому окну. По улице, которую вряд ли можно было назвать особенно оживленной, гремя железяками, проехал очередной трамвай. Листровский проводил его взглядом и, вернувшись обратно к столу, снял трубку телефона и набрал московский номер.
— Да, — в трубке раздался низкий голос.
— Это Листровский, — спокойно сказал капитан.
— Слушаю тебя, Евгений Палыч.
— Предварительно все подтверждается, подробности вечером, этот телефон может прослушиваться.
— Хорошо, — также спокойно ответил ему голос с другого конца провода.
Листровский, думая о чем-то своем, не глядя, положил трубку на телефонный аппарат.
Вечером Листровский набрал все тот же московский номер из выделенной ему служебной квартиры.
— Да, — ответили ему.
— Листровский.
— Ты всегда как часы, капитан, честно говоря, я даже не сомневался, что мой телефон зазвонит сразу же после двенадцатого сигнала.
— Стараюсь, Артем Алексеевич.
Оба говорили неспешно, как бы обдумывая по ходу каждое слово.
— Ну, как, осмотрелся на местности?
— Да, дело несколько путаннее, чем предполагалось, Артем Алексеевич. — Листровский взял небольшую паузу. — У оперативника, ведущего расследование здесь в Златоусте, каким-то образом оказались материалы сорокалетней давности про операцию ВЧК по поимке некоего оборотня.
— Про оборотня? — в голосе собеседника послышалась легкая тревога.
— Да, выяснилось, что в местном архиве сохранились некоторые документы и самое главное — фотографии того дела. — Листровский специально немного помолчал. — А мне-то казалось, что тогда волков отстреливали, в 24-м?
Человек на той стороне провода задумался, издав протяжное, но спокойное «Хм».
— Кто-то кроме этого оперативника, — продолжил голос из Москвы, — изучал материалы? Кстати, как фамилия у этого героя?
— Лейтенант Шакулин. Папку с бумагами он никому не показывал, по крайней мере, он так утверждает. И мне кажется, что не врет. Говорит, что вышел на дело оборотня случайно. Подслушал разговор каких-то стариков во дворе и уловил, что это может иметь отношение к нынешним событиям.
— Хорошо, мы его проверим. Как ты отреагировал на такой поворот?
— Спокойно, будем решать задачи поэтапно. Я с ходу в оборотней не верю. — Листровский иронично хмыкнул.
— И какую же версию ты решил подкинуть юноше?
— Ему двадцать шесть, и он совсем не дурак. Плюс, искренне верит в реальность той операции ВЧК.
— Само собой, трудно не поверить, когда перед твоими глазами лежат фотографии.
— На данный момент я решил не навязывать ему никаких версий, — Листровский чуть приостановился, — я ведь пока сам не проверил, кто здесь в действительности орудует. Думаю, энтузиазм лейтенанта может пригодиться.
Человек на том конце взял паузу. Кажется, он в раздумье побарабанил пальцами по какому-то предмету.
— Ладно, капитан, действуй, как считаешь нужным. Только запомни, ни на шаг не отклоняться от главной цели. Ни на шаг!
— Понимаю, товарищ полковник, — даже несмотря на очевидный психологический нажим, голос Листровского был предельно нейтрален.
— Выполнишь задачу — получишь, наконец, звание майора.
Листровский опять еле слышно усмехнулся.
— Да-да, не ухмыляйся, то самое, которое ты должен был получить еще три года назад, если бы не твоя самодеятельность…
— Я все сделаю, как надо, — как можно более корректно проговорил Листровский, для которого упоминание о прошлом, похоже, было не очень приятным.
— Когда удостоверишься, что трупы — дело рук нашего парня, свяжешься со мной.
— А если я удостоверюсь, что трупы не имеют никакого отношения к объекту?
Полковник, чуть помедлил и, выдохнув с неудовольствием в трубку, жестким тоном произнес:
— Капитан, сделай так, чтобы мне не пришлось тебя перепроверять.
— Так точно, — через паузу чуть ли не по слогам выговорил Листровский и положил трубку, из которой уже неслись частые прерывистые сигналы.
Капитан медленно встал с кресла и подошел к открытому окну. Он подкурил сигарету и провел пальцем по раме, дабы удостовериться в ее чистоте. Выпустив клубок сизого дыма, Листровский устремил свой взгляд на горы, вычерчивавшие на палитре августовского заката неровные линии геометрических фигур.
