Месть – блюдо горячее

Николай Свечин (2024)

В начале 1914 года в Департаменте полиции готовится смена руководства. Директор предлагает начальнику уголовного сыска Алексею Николаевичу Лыкову съездить с ревизией куда-нибудь в глубинку, чтобы пересидеть смену власти. Лыков выбирает Рязань. Его приятель генерал Таубе просит Алексея Николаевича передать денежный подарок своему бывшему денщику Василию Полудкину, осевшему в Рязани. Пятьдесят рублей для отставного денщика, пристроившегося сторожем на заводе, большие деньги. Но подарок приносит беду — сторожа убивают и грабят. Формальная командировка обретает новый смысл. Лыков считает долгом покарать убийц бывшего денщика своего друга. Он выходит на след некоего Егора Князева по кличке Князь — человека, отличающегося амбициями и жестокостью. Однако — задержать его в Рязани не удается…

Глава 7

Князья

Сыщики пришли в отделение пешком — обоим хотелось проветрить голову на морозе. Там Сергей Филиппович попросил дать ему десять минут, а пока попить чаю. Он появился через полчаса, командированный уже начал скучать. В руках губернский секретарь держал синие листки:

— Вот, нашел.

Он снял очки, но тут же снова их надел.

— Первого князя, который пыжится, вы уже знаете. Егор Савватеев Князев возник в тысяча девятьсот девятом году. Я тогда был рядовым надзирателем, и в городе появилась опасная банда Куликова. Три убийства за нею числились, и никак не могли ее поймать. Начальником отделения был коллежский регистратор Сухоруков…

— Который выпивал? — уточнил Алексей Николаевич.

— Да, в ущерб службе. Ну, тяжело нам было. Отделение год как открылось. Опыта нет, картотеки нет, осведомления нет, люди с ветру… А город напуган, власти требуют прекратить. Прямо как сейчас.

Баулин замолчал, по его лицу ходили желваки. Потом он взял себя в руки и продолжил:

— Я тогда впервые понял, что такое хорошая агентура. Без нее никуда! И… завербовал проститутку с Дьяконовской улицы. Кличка ей была Махотка, потому как была она маленького роста. Обещал ей покровительство от лихих людей, а взамен чтобы сообщала. Месяц спустя преподнесла она мне Куликова в розовой бумажке! Взяли его в публичном доме, два нагана лежали на стуле рядом с портками. Допрыгнуть он до них не успел… Так вот, в этой банде есаулом у Куликова и состоял Егорка. Обзывало ему тогда было не такое знатное — Сапрыга. В банде числилось аж двенадцать человек, и трое сумели сбежать, в том числе Князев. После чего он надолго исчез из виду. Но дознание мы провели, и я изучил этого чёрта родословную. Он, как уже говорилось, из деревни Быково. А деревня эта нехорошая.

Алексей Николаевич повел плечами:

— Мне попадались нехорошие деревни. В одной из них меня чуть было не прикончили. Там душили прохожих, особенно тех, у кого были с собой деньги. А трупы сжигали в овинах. Это длилось много лет^[21]. А что творили в Быково?

— Ну, такого, чтобы душить людей, там не водилось. Однако народец в селении как на подбор паршивый — был тогда, есть и сейчас. В тысяча восемьсот шестьдесят восьмом году, почитай, чуть не полвека назад, случилось близ их деревни крушение. Неподалеку мост через реку Проню. А перед мостом высокая насыпь, и путь идет под уклон. Согласно правилам, при въезде на мост нужно снижать скорость. А машинист, раззява, забыл это сделать. Включил тормоза, лишь когда увидел мост. Вагоны и ударили в паровоз, когда тот резко остановился. Сразу за локомотивом был прицеплен вагон первого класса, единственный в составе. И он полетел с насыпи под откос. Все, кто был там, убились.

— До смерти? — задал вопрос Лыков.

— Кто теперь скажет? Сперва были там живые. Девять человек всего ехали в том вагоне, богатые купцы, большей частью армяне. У тех в поясах оказалось зашито золото. Но имелись и русские… Так вот, быковские мужики как услышали, что вагоны упали, сразу бегом туда. И давай грабить несчастных. Вытаскивали их из-под обломков, но не чтобы помощь оказать, а чтобы отнять ценное. Раздели до белья, карманы вывернули, багаж сцапали, и дай бог ноги. Девять человек так и лежали в ряд, в одном исподнем. Это очевидцы рассказали потом… У одного с пальца перстень стащить не смоги, так отрубили палец и унесли вместе с перстнем. Кто еще дышал, того добили камнями, дабы, очнувшись, не пожаловался. Вот.

Баулин сделал паузу, чтобы до питерца лучше дошло сказанное им, и закончил:

— С тех пор несколько семейств быковских мужиков сильно разбогатели.

— Папаша Егорки Князева был среди них? — догадался Алексей Николаевич.

— Дед. Он тогда старостой значился. И первым прибежал к полотну грабить и добивать. А папаша малолетка был, он подсоблял. Так что родословная у Егорки знатная, потомственный душегуб. Представляете? Живут себе православные люди, в церковь ходят, лоб крестят. А потом случилась оказия, и они стали крушить головы камнями. Есть в некоторых мужиках такой, как бы сказать, взведенный затвор. И когда-нибудь в нем бабахнет. Как в пятом году такие же православные начали жечь дворянские поместья и казнить их обитателей.

Лыков видел на своем веку немало подобных «православных людей» и удивляться не стал. А рязанец продолжил:

— Правда, тех черных денег Князевым надолго не хватило, потому как они их спустили в отхожее. В смысле, вложили в производство, которое потом прогорело.

— Крестьяне подались в промышленники, что ли?

— Именно так, Алексей Николаич. У нас в губернии, в Данковском уезде, близ деревни Мураевня обнаружили единственное в России месторождение богхеда — иначе смолистого угля. Из него тогда выделяли минеральные масла для станков и машин. Дорогая вещь! И миллионер-откупщик Губонин завел там добычу. Чтобы не вкладываться слишком много, позвал акционеров. Быковские мужики и соблазнились. Они думали: раз сам Губонин влез в дело, стало быть, оно прибыльное. А вышло иначе. Для производства масел вскоре начали использовать донецкий уголь и кавказскую нефть, более дешевые. И Губонин вышел с убытками. Только для него это было одно из многих вложений и не сильно расстроило финансы. А Князевы разорились до нитки.

— Да черт с ними! Но как власти спустили мужикам беззаконие, когда они камнями по голове добивали пассажиров?

— В тот год шла реформа. Управу благочиния разогнали, а полицию еще не учредили. И мужикам сошло с рук. Ну, чертово семя передалось по наследству, и появился Сапрыга. Злой, бездушный, верящий в безнаказанность.

— Есаул в банде, — вспомнил командированный. — Значит, были у него задатки главаря. Пусть на вторых ролях, но не рядовой разбойник?

Главный рязанский сыщик нехотя согласился:

— Кое-какие были, хотя Мишка Якимов прав: мелкий злец наш искомый теперь уже атаман. Потому как недавно в Рязани появился второй Князь, на этот раз выдающийся. В смысле с настоящими чертами вождя. Фамилия ему опять же Князев, зовут Софрон. Тоже из крестьян, из села Добрые Пчелы Михайловского уезда. Это двадцать три версты от города Михайлова.

— Погодите-ка, — остановил рязанца питерец. — В Михайловском уезде есть село Маково. На большой дороге на Тулу. Так?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

21

См. рассказ «Злые люди» в книге «Хроники сыска».