Посейдонис-2. VI книга научно – фантастического романа «Когда пришли боги»

Николай Зеляк

Легендарныйостров посреди Атлантического океана. Его прекрасная столица. Живущие в нейлюди и боги. Люди делают первые робкие попытки быть похожими на богов. А благородныебоги спускаются с небес к людям…

Глава 2

Пояс царицы амазонок

Ипполита уже от рождения была неоспоримым лидером. Природа наделила её умом, ростом, красотой и целеустремлённостью. Ещё в детстве она мутузила будущих охотников, борясь за равноправие. Она уже тогда обладала, в полной мере, тем, что сегодня называется модным словом «харизма».

По мере взросления, её феминистские устремления лишь усилились, и она создала первое в мире движение феминисток. В движение входило около десятка юных персон женского пола, включая сюда и самого лидера.

Феминистки вели себя воинственно и, где-то, даже, агрессивно. Главным требованием движения было признание равноправия полов в области охоты. Были, конечно, и другие вопросы, связанные с равноправием полов, однако, они, пока, не стояли на повестке дня.

Феминистки, наравне с представителями мужского пола, обучались премудростям охоты. А когда, в достаточном количестве, расплодились одомашненные лошади, то и искусству верховой езды. В этой компоненте они стали столь хороши, что превзошли мужчин. Езда на лошади им так нравилась, что, даже, внутри собственного дома, или, как они выражались, пещеры, они иногда ездили верхом.

За воинственность и любовь к личной свободе их стали называть амазонками, а Ипполиту, предводительницу феминисток, царицей амазонок.

Амазонки славились гордым и независимым нравом. Мужчин презирали. Правда, не всех. Добытые, на охоте, трофеи потребляли в узком, исключительно феминистском, кругу.

Среди красавиц-амазонок, особой статью выделялась их предводительница. Для женщин она стала законодательницей мод, а для мужчин — непреодолимым центром притяжения. Особый шарм царице амазонок придавал её роскошный пояс. Он вызывающе эротично подчёркивал её осиную талию. Пояс украшала золотая пряжка необыкновенной ручной работы. Её выковал сам Гефест, в знак уважения к общественному поприщу царицы. Получился не пояс, а загляденье. Многие нефеминистки завидовали Ипполите, кто белой, а кто чёрной завистью. И все, без исключения, страстно желали обладать им.

Не миновала сия чаша и дочери Эврисфея, Заи. Фигурой она пошла в отца. При ходьбе её тоже, чуть-чуть, перекашивало, поэтому забирала она всё время наискосок. А вот двигайся она в поясе Ипполиты, тогда другое дело! В поясе, она бы выглядела неотразимо. Да что там говорить, Зая, может быть, стала бы пригожее самой царицы амазонок!

Вот и заявила она своему отцу, что страстно желает иметь царский пояс. Ни больше и ни меньше! Он красноречиво пытался оговорить её от пустой мечты. Всё напрасно. Дочь была такой же упёртой, как и её родитель. А может, ещё упрямей. Она доставала его своим нытьём до тех пор, пока он, наконец, не сдался.

Эврисфей стал искать случая, чтобы встретится с Ипполитой. И вскоре, такой случай представился. Он случайно увидел костёр, вокруг которого сидели вольные амазонки и неторопливо трапезничали. При этом, они громко беседовали и звонко смеялись.

Не дойдя, десятка два шагов до костра, Эврисфей робко позвал:

— Ипполита!

Предводительница амазонок резко обернулась. Увидев нескладную фигуру Эврисфея, сострадательно спросила:

— Чего тебе, старик?

Эврисфей смущённо переминался с ноги на ногу: он не знал, как озвучить свою дерзкую просьбу.

— Я… я хотел бы…

Ипполита перебила его:

— Ты голоден?

И не дожидаясь ответа, царственно протянула ему большой кусок жареной дичи.

— Бери, старик и уходи. Не мешай нашей трапезе!

Эврисфей отрицательно замотал головой.

— Я не хочу есть.

Царица амазонок удивилась:

— Тогда зачем пожаловал?

Эврисфей продолжал, неуклюже, топтаться на одном месте. Он всё ещё не решался обратиться к блистательной Ипполите со своей абсурдной просьбой. Его нерешительность, Ипполита истолковала по-своему:

— Неужели ты влюбился?

Не дождавшись ответа, она рассмеялась, звонко и заразительно. Царицу дружно поддержали её подруги.

Эврисфей растерялся. Ипполита, сквозь смех, поинтересовалась:

— В кого же, старик? Кто она, твоя счастливая избранница? Назови её имя! Ответь нам скорее, ибо мы все сгораем от нетерпения!

Новый взрыв хохота оглушил его. Терпеливо переждав буйную волну веселья амазонок, Эврисфей, наконец, изложил то, зачем пришёл к ним:

— Ипполита, подари мне свой пояс!

Лидер феминисток не поверила своим ушам. Она изумлённо переспросила:

— Мой пояс?

Эврисфей, заискивающе, подтвердил:

— Именно так, прекрасная царица!

Царица амазонок, снова, расхохоталась. Теперь она смеялась над гостем:

— Зачем тебе мой пояс, старик? Ты и без него хорош!

Выражение её лица, вдруг, стало жёстким.

— Не смеши меня, старик! Иди-ка ты, лучше, своей дорогой и не мешай нам пировать!

Она, равнодушно, отвернулась от него и продолжила трапезу.

Делать нечего. Эврисфей, молча, повернулся и ушёл. Ушёл, унося с собой обиду на гордую и насмешливую феминистку. Он пока не знал, как отомстить предводительнице амазонок, за своё уязвлённое самолюбие, но был уверен, что, со временем, что-нибудь придумает.

Домой ему идти не хотелось. Там его ждала капризная дочь и ждала, непременно, с царским подарком. Чтобы оттянуть неприятную встречу со своим чадом, Эврисфей решил подышать вольным воздухом и случайно наткнулся на гуляющего Геракла. Тот неспешно шёл по безлюдной улице, играя своей дубиной, словно тростью. Улица, естественно, была пустынной. Во избежание непредвиденных неприятностей, всё местное население во время прогулки Геракла предпочитало, как всегда, сидеть дома.

Эврисфей, этой встрече, обрадовался несказанно. Она, тут же, подвигла его к светлой идее. Нарисовалась возможность одним махом решить все проблемы: и отомстить заносчивой феминистке за своё ущемленное самолюбие, и заполучить бесценный подарок для родного чада. Оставалось, только, как следует поработать с Гераклом, правильно направив его неукротимую мощь в нужное русло. Такая психологическая комбинация, Эврисфею удавалась, уже, не один раз. И это несмотря на сопротивление наивного Геракла. Здесь, главное, не заиграться!

Хитромудрый плут стал посередине улицы и поднял вверх свою короткую, сухую руку.

— Эй, Геракл!

Гора мышц недовольно остановилась перед хлипкой преградой.

— Снова ты?

Отец Заи торопливо подтвердил:

— Конечно, я

Геракл боднул короткой стрижкой.

— Как ты мне надоел!

Эврисфей в ответ, лишь, заискивающе улыбнулся:

— А ты мне нет, Геракл!

Юный боец, зная прилипчивую натуру Эврисфея, спросил в лоб:

— Чего тебе?

Эврисфей, подобострастно, заглянул в глаза Гераклу:

— О, Геракл…

Юный атлет поморщился.

— Не тяни!

И Эврисфей не стал тянуть кота за хвост.

— Геракл, мне нужен пояс царицы амазонок.

Геракл удивился:

— Что? Пояс царицы амазонок?

Эврисфей смущённо опустил долу глаза.

— Да…

Атлет усмехнулся:

— Зачем он тебе?

Хитромудрый плут взмахнул своей тощей рукой так, словно отгонял назойливую муху.

— Точнее, он нужен не мне.

Облом хмыкнул, в недоумении:

— Тогда, кому?

Эврисфей сморщился так, словно у него, вдруг, заболел зуб мудрости.

— Моей дочери, Зае.

Геракл развёл руками.

— В чём же дело, Эврисфей? Раз пояс нужен твоей дочери, то и добудь его сам!

У Эврисфея трогательно заволновалась нижняя челюсть.

— Я уже пробовал…

Геракл насмешливо спросил:

— Ну и как?

В голосе Эврисфея послышались блеющие нотки:

— Не получилось. Вместо пояса Ипполита предложила мне идти…

Глаза Геракла озорно блеснули:

— Куда?

Плут отвёл глаза в сторону.

— Своей дорогой.

Геракл повеселел ещё больше:

— А что ты?

Эврисфей почесал острую макушку.

— Я и пошёл…

Геракл рассмеялся:

— Если ты, сейчас, не отстанешь от меня, то я, с удовольствием, предложу тебе, то же самое!

Эврисфей трагически воздел к небу свои короткие, сухие руки.

— О, Геракл, как ты не прав, как не прав!

Юный атлет немного опешил.

— В чём же я не прав?

Эврисфей печально покачал головой.

— А в том, что не желаешь выслушать меня до конца.

Геракл пренебрежительно усмехнулся:

— Что же интересного ты можешь мне поведать?

И тут Эврисфея понесло:

— Знаешь, Ипполита заявила, что пояс у неё не отберёт ни один мужчина!

Геракл, с сомнением, посмотрел на плутоватого собеседника.

— Так и сказала?

Эврисфей соврал, не моргнув глазом:

— Именно так!

Потом, добавил:

— А ещё она сказала, что сильнее всякого охотника!

Детина добродушно рассмеялся:

— Это правда?

Эврисфей продолжал фантазировать:

— Правда!

Хотя, Геракл всё ещё сомневался в словах Эврисфея, но, уже, не так сильно:

— А почему бы и нет? Охотники, ведь, действительно, слабые, а Ипполита — сильная женщина!

Видя, что игра пошла, Эврисфей открыл свой главный козырь.

— А ещё Ипполита намекнула, что она, даже, сильнее тебя, Геракл!

Геракл сжал губы.

— Меня? Я не ослышался?

Эврисфей, вдохновенно, продолжал лгать дальше:

— Нет, Геракл ты не ослышался. Ты же знаешь, что я всегда говорю, только, правду

Детина засопел, как бык на красную тряпку.

— Несчастная женщина!

Плут осознал, что доверчивый, как младенец, юный переросток созрел окончательно, и что приспела пора внушить ему основную мысль.

— В самом конце нашей беседы, она со смехом сказала, что тебе, Геракл, вовек, не отнять у неё её пояс!

Геракл начал закипать.

— Её пояс?

Плут шустро подтвердил:

— Её пояс!

Юный атлет презрительно посмотрел на хлипкого собеседника.

— Не смеши меня, Эврисфей!

Лицо прохвоста обрело лисье выражение.

— Неужели отнимешь?

Геракл заиграл желваками:

— Легко!

Лисье выражение, на лице Эврисфея, заострилось в нужном направлении, ещё сильнее.

— И отдашь его моей дочери Зае?

Геракл, в запальчивости, как всегда, сказал лишнее:

— Отдам!

Не верящий своему счастью, плут решил закрепиться на достигнутых рубежах.

— Ой, я, что-то, сомневаюсь.

Но Геракла было уже не остановить:

— Отдам! Я сказал!

Эврисфей прищурил левый глаз.

— Когда?

Геракл решительно отрезал:

— Завтра!

Эврисфей довольно потёр свои короткие, сухие руки.

— Завтра? Прекрасно! Я так и скажу своей дочери! Утро следующего дня выдалось погожим и тихим. Куда не глянь, везде вёдро.

Геракл бескомпромиссно шагал к утреннему костру звонкоголосых амазонок. На его плече, небрежно, покоилась могучая дубина.

Молодые амазонки, сидевшие кружком, с неподдельным интересом смотрели на приближающуюся гору мышц. Они весело перебрасывались быстрыми взглядами, что-то шептали друг другу на ухо и смеялись. Смешливое, звонкоголосое общество юных красавиц смутило неловкого увальня. Его воинственность сразу, куда-то испарилась. Он робко остановился в некотором отдалении от костра. Залюбовался восхитительным зрелищем. Особенно, его поразила красота Ипполиты. Царица амазонок напоминала ему пантеру, гибкую, пластичную и невообразимо привлекательную. Ипполита насмешливо прищурила свои изумрудные глаза.

— О, кто к нам пожаловал!

Юные бестии не сводили с Геракла своих нескромных взглядов. И смотреть было на что! Атлет был необыкновенно хорош собой!

Царица амазонок кокетливо дополнила сама себя:

— Да ещё и с дубиной!

Раздался дружный, звонкий смех. Геракл совсем растерялся. В его адрес, со всех сторон, посыпались остроты:

— С кем драться собрался, герой?

— Смотрите, он стесняется!

— Не бойся, мы не прогоним тебя!

— Какой, пригожий!

— Почему не приходил раньше, красавец?

— Оставайся с нами, Геракл!

Их реплики, снова, утонули в звонком, задорном смехе. Геракл, от смущения, даже уронил в траву свою дубину. Теперь он стоял перед смешливыми феминистками, не зная, куда девать свои огромные ручищи.

Ипполита бесцеремонно, но с интересом, смотрела на Геракла. Скорее даже не смотрела, а любовалась им.

— Говори Геракл, зачем пришёл?

Детина смущённо буркнул:

— Я пришёл к тебе, Ипполита.

Глава феминисток удивилась.

— Ко мне?

Геракл буркнул ещё раз:

— Да…

Царица амазонок обернулась к своей свите и тактично попросила оставить её наедине с Гераклом. Амазонки незаметно исчезли, словно растворились в воздухе.

Ипполита сделала шаг навстречу Гераклу. Её высокую талию украшал пояс, сработанный самим Гефестом. О, как он шёл ей! Гераклу, даже, расхотелось отнимать его у Ипполиты.

Царица амазонок приветливо улыбнулась:

— Слушаю тебя, Геракл!

Геракл, по-прежнему, чувствовал себя неловко. Отведя глаза в сторону, сказал:

— Мне нужен твой пояс, Ипполита…

Улыбка на её лице стала шире:

— О, ещё один соискатель!

Удивлённо спросила:

— Зачем тебе мой пояс, Геракл? Он, ведь, будет мал для твоей могучей талии!

Геракл смущённо опустил голову.

— Я не стану его носить.

Лицо Ипполиты выразило недоумение.

— Тогда зачем просишь?

Геракл промолчал. Говорить правду он не хотел. Ипполита стояла перед ним, упругая и искромётная. Она, нетерпеливо, ждала от него ответа, но так не дождалась. На миг призадумалась. Потом в голосе её зазвучали кокетливые нотки: — Я согласна. Сними его!

Геракл растерянно спросил:

— Как?

Ипполита заливисто рассмеялась:

— Поймай меня и пояс твой! Согласен?

Геракл не верил своим ушам.

— Поймать тебя? Это просто!

Не обременённый дубиной и изысканными манерами, он, тут же, развёл свои ручищи, как клешни, в стороны и ринулся на царицу амазонок. Ему казалось, что с этой хрупкой женщиной, он справится в два счёта.

Ипполита напряглась, но улыбка, по-прежнему, не покидала её прекрасного лица.

— Удачи тебе, Геракл!

е устала! Всё! Плени меня!

Геракл, с превеликой готовностью, заключил Ипполиту в свои могучие объятия. Да, поначалу, вГеракл считал себя быстрым, однако Ипполита оказалась ещё быстрее! Его руки, всё время, смыкались там, где, за мгновение до этого, находилась, подвижная как ртуть, царица амазонок. Он всякий раз, неуклюже, хватал лишь воздух. Увёртываясь, царица подзадоривала его:

— Ах, Геракл, как ты неловок!

И снова его руки ловили только пустоту. Ипполита то стремительно уходила в сторону, то подныривала под железное кольцо его рук, то ловко скользила ему за спину. Свои движения, она сопровождала задорными восклицаниями:

— Геракл, ты куда? Там меня уже нет! Я здесь! Лови меня!

Игра Гераклу нравилась. Он с удовольствием принял, предложенные амазонкой, правила. Вот только поймать, увёртливую, как угорь, юную феминистку он никак не мог.

Наконец, набегавшись вволю, Ипполита выдохнула:

— Уф, Геракл, я ужидно, не рассчитал усилия. Царица амазонок сдавленно простонала:

— Ах, Геракл, осторожнее! Ты задушишь меня!

И, хотя, Геракл ослабил свои объятия, Ипполита всё равно не могла пошевелиться, а может и не хотела. Она разом почувствовала все выпуклости его юного, могучего тела. Царице амазонок ощущение понравилось. Она обвила шею Геракла руками и прижалась своей щекой к его щеке, покрытой шелковистой растительностью.

— О, Геракл, как сладостны твои объятия!

Юный атлет оробел: он не знал, что отвечать разгорячённой царице амазонок. Женщину он обнимал впервые, и ему это нравилось.

Ипполита поцеловала его, сначала, в щёку, а затем в губы.

— О, Геракл, какой ты сильный! Сколько в тебе мужской мощи и красоты!

И вновь Геракл не нашёлся, что ответить. Ипполита, игриво склонив голову ему на грудь, прошептала:

— Зачем тебе мой пояс, Геракл? Возьми лучше меня!

Геракл медленно разжал свои объятия. Он, от смущения, не знал, куда спрятать свои глаза.

— Сначала я возьму твой пояс, Ипполита. Я обещал…

С глубоким вздохом сожаления, амазонка отстранилась от могучей груди Геракла и расстегнула пояс.

— Возьми! Он твой!

Если бы не опрометчиво данное слово, Геракл ни за что не принял бы дара Ипполиты.

— Благодарю тебя…

Она нежно заглянула ему в глаза. Её густые волосы рассыпались по плечам.

— Ты ещё придёшь, Геракл!

Геракл смущённо буркнул:

— Приду, если отпустит мать Алкмена.

Ипполита снова прильнула к нему.

— Зачем тебе отпрашиваться у матери, Геракл?

Поднялась на цыпочки и, снова, поцеловала его в губы.

— Ты уже взрослый, Геракл! Ты волен поступать так, как велит тебе твоё сердце!

Геракл густо покраснел: таких слов ему ещё никто не говорил.

— Я… пойду?

Царица амазонок, с улыбкой, провела ладонью по его пылающей щеке.

— Иди, Геракл! Но помни, я буду ждать тебя!

Геракл, на прощанье, неловко притронулся пальцами к её обнажённому плечу. И тут же, как от огня, отдёрнул руку, когда случайно коснулся её высокой груди.

Подобрал, валявшуюся в траве, дубину. Пройдя десяток шагов, обернулся.

Царица амазонок стояла на том же месте. Она взмахнула рукой и звонко крикнула:

— Помни, Геракл! Я буду ждать тебя!

Юный атлет, молча, кивнул и пошёл дальше, уже не оглядываясь.

Всю сцену игры Геракла с Ипполитой наблюдали, случайно проходившие мимо, охотники. Они, с изумлением, смотрели на неприступную, презирающую мужчин, царицу амазонок. Она резвилась с Гераклом, как ребёнок. Видели, и не верили глазам своим. Видели, как уходил Геракл, унося на одном плече свою дубину, а на другом бесценный пояс царицы амазонок. И он не отнял этот пояс силой, совсем нет! Им, по доброй воле, одарила его сама Ипполита, гордая и холодная. И сделала она это с нежной улыбкой. Невероятно! Как такое может быть? Если рассказать, то никто не поверит!

И народ, молодым охотникам, конечно же, не поверил бы. Сказал бы, что те плетут небылицы. Но есть ещё Го и Бо, Док и Дык. Это серьёзные охотники. Они не солгут. И они удивили народ своим рассказом. Очень удивили. Хотя, конечно, нашлись и скептики, которые, даже, им не поверили. Всё правильно: плюрализм мнений, или, другими словами, демократия.

Небожители же на это событие, вообще, не обратили никакого внимания.

Стоило уставшему, но довольному Гераклу появиться на знакомой улице, как его уже поджидал хитромудрый Эврисфей.

— Ну?

Геракл, с большой неохотой, протянул ему пояс царицы амазонок.

— Возьми и сгинь с глаз!

Эврисфей торопливо взял бесценную вещь. Он боялся, что взъерошенный Геракл передумает. Отскочив на безопасное расстояние, он, все же, поинтересовался:

— Бой был жарким?

Вместо ответа, Геракл, недвусмысленно, привёл в боевое положение свою дубину. Эврисфей всё понял.

— Ухожу, Геракл, ухожу!

По возвращении Геракла, обстановка в его доме не претерпела никаких изменений.

Чар, всё так же, сидел на мраморных ступенях, прислонившись спиной к колонне портика. Старый вождь, как всегда, видел цветные сны про старинную охоту. Временами у него вяло подёргивалась левая щека, совместно с левым ухом. Видно, переживал. На самом кончике его носа красовалась, грозя сорваться вниз, крупная капля. В лучах дневного светила она сверкала, как драгоценный камень.

Геракла уже ждала недовольная мать Алкмена.

— Рассказывай, где ты пропадал на этот раз?

Геракл, снова, густо покраснел. Будучи правдолюбом, он не хотел обманывать свою мать, но и правду говорить стеснялся.

— Нигде…

Алкмена пристально присмотрелась к подозрительному отпечатку на его лице.

— Что за краска у тебя на щеке?

Охнула от изумления:

— Неужели помада?

Растерянно приложила ладони к щекам.

— Так рано?

Геракл смущённо опустил голову. Он не нашёлся, что ответить своей матери.

Алкмена придирчиво присмотрелась к подозрительному пятну ещё раз.

— Так и есть! Это же отпечаток чьих-то губ!

Строго заглянула в глаза своему непутёвому сыну.

— Тебя целовала женщина?

Геракл сделал над собой усилие.

— Да…

Алкмена, в отчаянии, всплеснула руками.

— Да ты же, совсем, ещё мальчик!

Геракла, неожиданно, прорвало:

— Неправда. Другие говорят, что я уже взрослый.

Губы у Алкмены стали бледными.

— Кто говорит?

Геракл счёл за благо промолчать.

А мать Геракла продолжала яриться.

— Конечно же, этот бред несла та женщина, которая тебя целовала! Так?

«Блудный» сын снова промолчал.

Алкмена сокрушённо покачала головой.

— Взрослый? Поглядите на него! Он, взрослый! Да какой же ты взрослый, а? Какой? Ты же совсем ещё мальчик!

Хотела было всплакнуть, но солёная вода течь из глаз не пожелала.

— И когда ты, наконец, повзрослеешь?

Её сын поднял голову и пробасил:

— Я уже взрослый…

Алкмена, вместо ответа, лишь повертела пальцем у собственного виска.

А, тем временем, радостный Эврисфей торжественно вручил вожделенный подарок своему драгоценному чаду. Дочь Эврисфея пребывала на седьмом небе от счастья. Отныне только она хозяйка несравненного пояса. Теперь она станет самой красивой, стоит ей только подпоясаться сказочным поясом. Теперь, пожалуй, сама Ипполита станет ей завидовать. И поделом!

Однако мечты часто не согласуются с реальностью. К несчастью, с дочерью Эврисфея произошёл именно такой случай. Пояс царицы амазонок не украсил чадо Эврисфея, не сделал её красавицей. Скорее наоборот, он, почему-то, подчеркнул в её фигуре то, что надобно было скрыть.

Подпоясавшись царским поясом, Зая обратила ликующие взоры на отца.

— Ну как?

Эврисфей очень любил свою дочь. Хотя, хитрить и льстить он любил не меньше. Однако когда он увидел преображённую дщерь, то мышцы лица его сами непроизвольно пришли в движение. Оно стало таким, словно хозяин его разом съел незрелый лимон.

Эврисфей улыбнулся. Но улыбка у него, тоже, получилась «лимонной».

— Ты прекрасна!

Пожевал губами, словно желая избавиться от «лимонного» вкуса.

— Только без пояса ты выглядишь ещё прекрасней!

Еще немного пожевал губами.

— Он сильно портит твою красоту.

В глазах Заи, ликование сменилось разочарованием.

— Да?

Хитромудрый отец бодро подтвердил свою правоту:

— Тут и спорить нечего.

Зая сняла пояс.

— Что теперь с ним будем делать?

Эврисфей облегчённо вздохнул.

— Что с ним делать? Вернём его прежней хозяйке. Пусть он лучше уродует её!

Дочь и отец дружно рассмеялись…