Быть Человеком

Николай Дегтярёв, 2021

Наверное, не случайно автор открывает своё повествование воспоминанием из далёкого детства о том, как учился плавать… Это очень символично, ведь «жизнь прожить не поле перейти». Книга рассказывает о становлении личности молодого человека, о переходе от юности к молодости. Вначале мы видим ершистого подростка, а в завершении книги – мужчину, прошедшего серьёзную службу в армии. Вместе с героем повести Степаном Трифоновым, в котором угадывается автор произведения, мы растём физически и нравственно, трудясь с ним то на строительстве шлакобетонного заливного гаража или зерносушилки, то на лесозаготовке… Вместе с главным героем тяжело переживаем смерть отца и испытываем щемящую любовь и нежность к матери. Участвуем в строительстве Горно-обогатительного комбината в Солнечном на Всесоюзной комсомольско-молодёжной стройке и вступаем в единоборство с хунвейбинами… Путь становления личности Степана Трифонова не был гладким – приходилось и «оступаться», и ошибаться, ведь как говорит один из героев повести: «Родители и учителя только открывают двери, а дальше человек идёт сам». Завершается книга, как и начиналась, созерцанием реки, символом течения жизни: «Степан, оставшись один, ещё долго сидел на берегу Амура. Мощная дальневосточная река спокойно несла свои воды в Охотское море. Она, как жизнь, продолжала своё вечное движение, с крутыми зигзагами, поворотами, непредсказуемыми бурями и штормами. Но в одном был уверен Степан: с началом жизненного пути, как с главным экзаменом, он справился успешно – понял, что главное – быть Человеком!» Черныш Юлия Германовна, учитель русского языка и литературы МОАУ СОШ с. Томское Серышевского района Амурской области

Глава 5

Сенокос

Степан поначалу удивился: какой сенокос, когда здесь ударная комсомольская стройка?! Но организаторам поддержки животноводства из Комсомольского горисполкома было всё равно — в Еврейской автономной области ждали подшефных.

Многопалубный теплоход «Пржевальский», переполненный до основания разношёрстной толпой, лениво отошёл от причала. Когда звуки духового оркестра, провожающего заготовителей сена, растворились над амурской гладью, по всему теплоходу грянуло:

Как провожают пароходы?

Совсем не так, как поезда…

Голос Эдуарда Хиля, звучал из всех репродукторов теплохода. Вдохновлённый песней, Степан тоже поддержал:

Как ни суди, волнений больше,

Ведь ты уже не на земле…

Степан, опьянённый не только обстоятельствами, но и изрядной долей алкоголя, подпевал Хилю, облокотившись на фальшборт, поглядывая на убегающие за корму волны, на душе было легко и радостно.

— Стёпа, ты чего загрустил?

Степан оглянулся, перед ним стоял Сергей — бетонщик.

— Наоборот, я пою.

— Ты не знаешь, почему именно нас с тобой из всей бригады послали на сенокос?

— Доверяют.

— А может, за ненадобностью?

— Да брось ты. Кому-то надо было ехать, вот на нас и упал жребий.

Развалистой походкой подошёл сварщик из бригады монтажников по прозвищу Балтика:

— Земляки, что вы тут стоите? Не собрались ли нырнуть с борта?

— Ныряй, — предложил Сергей, — только теплоход сначала останови, а то не догонишь.

— Я-то, нырну, я на Балтике служил, а вам — слабо.

— «Напился старик, так поди похмелись — и нечего рассказывать байки», — процитировал Высоцкого Степан.

— Я, вообще-то, не пью, это сегодня особый случай.

— А что, бывает не особый?

— Конечно.

— А как отличить?

— А нюх на что? Надо чувствовать и понимать ситуацию, когда пить, а когда воздержаться.

— Понял, — сказал Степан, — по этому случаю надо выпить.

— Пошли в кабак.

Все трое быстро забыли о теме разговора, как только спустились в ресторан. Столы были заняты галдящей публикой, сквозь этот гвалт из динамиков прорывалась ресторанная музыка. Редкие пары пытались танцевать между тесно стоящими столиками. К счастью, одна компания, рассчитавшись с официанткой, покинула зал. Ребята успели занять освободившиеся стулья. К ним тут же примкнули две девушки:

— Ничего, мы посидим на одном стуле.

Степан предложил свой, а сам присел на небольшой рундук, расположенный под зеркалом, слегка подтащив стол. Познакомились, разговорились — девчата были из Комсомольска, обе швеи. Пытались танцевать, но слишком тесно было в ресторане. Поэтому предложение Люси и Насти подняться на палубу было поддержано единогласно. Солнце пряталось за сопки, но ещё пускало свои лучи по глади амурских волн, создавая иллюзию живой светящейся воды. Редкие чайки пролетали над волнами. Из репродукторов неслась новая песня:

Люди сосланы делами,

люди едут за деньгами,

Убегая от обиды, от тоски…

А я еду, а я еду за мечтами,

За туманом и за запахом тайги…

— Это бард Юрий Кукин, — со знанием дела высказался Степан.

— Это Высоцкого песня, — возразил Балтика.

— Да брось ты, у Высоцкого голос хриплый, говорят, что он чалился на зоне, — уверенно парировал Серёга.

— Я точно знаю, что это Кукин, сам слушал о нём передачу по радиостанции «Юность», — настоятельно возразил Степан.

— Давайте лучше послушаем, — вмешалась в мужской спор Настя.

Никто не стал возражать, все задумчиво притихли, а потом подхватили:

Пусть полным-полно набиты

Мне в дорогу чемоданы:

Память, грусть, невозвращённые долги…

А я еду, а я еду за туманом,

За мечтами и за запахом тайги.

Когда песня закончилась, полилась мелодия вальса «Амурские волны». Степан пригласил на танец Люсю, Сергей танцевал с Настей, а Балтика, немного постояв, вернулся в ресторан. Степан не умел танцевать вальс, но кое-какие уроки танцев на школьных вечерах пригодились. Незаметно наступал вечер, луна робко выглядывала из облаков и слегка отражалась в тёмной воде. Теплоход, слегка покачиваясь, двигался вверх по течению. Степан как будто попал в другой мир, где всё было хорошо и легко. Ему всё больше нравилась простая светловолосая девчонка. Он неумело пытался за ней ухаживать. Люся, стесняясь своего маленького роста, робко и незаметно прижималась к Стёпе.

— Ой, я замёрзла, ветер холодный.

Стёпа молча обнял Люсю за плечи, и они долго стояли у фальшборта, вглядываясь в убегающий, заросший кустами, тёмный берег.

— Я пойду, — неожиданно произнесла Люся. — Настя ждёт в каюте.

И, не попрощавшись, быстро скользнула вниз по трапу. Степан не спеша пошёл вдоль борта. И вдруг в темноте увидел человеческую фигуру, летящую ласточкой со шлюпочной палубы. Подбежал к фальшборту — только тёмные волны предстали перед его глазами. Тихо и спокойно теплоход продвигался своим маршрутом. «Неужели показалось. А может, и вправду кто-то прыгнул за борт», — подумал Степан и быстро побежал на бак. Но, сколько он ни махал руками и ни пытался кричать, на мостике не было никакой реакции. «Как туда забраться?» С носа нет трапа. Степан попытался ломиться в металлические двери с борта — безрезультатно. Хмель начал выходить.

«Наверное, показалось, — успокоил себя Степан. — Пить надо меньше, а то добрался как до бесплатного». И пошёл в каюту.

Серёга и ещё двое парней с «Амурстали» уже спали без задних ног. Степан выключил свет, разделся и лёг в постель.

Проснулся поздним утром — в каюте никого нет. «Пржевальский» стоит у причала города Хабаровска. Голова трещит, тошнота и сильно хочется пить. Степан приложился к графину и за один «подход» осушил его наполовину. Затошнило ещё сильней, он рванул к гальюну. Вырвало. Сразу стало легче. Степан умылся, почистил зубы и только после этого моциона поднялся на палубу.

Куда-то подевалась вчерашняя атмосфера праздника. Грузились новые люди, суета, но не праздничная, не то что в Комсомольске. На борту появилась милиция и люди в штатском, явно отличающиеся от «командированных». Подошёл Серёга:

— Куда ты делся? Тебя уже и по судовой трансляции вызывали. Срочно иди в каюту к старпому, там милиция всех наших расспрашивает.

— Милиция не расспрашивает, а допрашивает. А в чём дело?

— А ты что, не в курсе? Васин пропал.

— Кто это?

— Ну, этот, Балтика. Утром не оказалось в кубрике.

Степан вспомнил о «показавшемся» ему ночном прыжке со шлюпочной палубы: «Значит, не показалось». Степан не на шутку испугался.

— Паспорт с собой?

— Да.

— Пойдём, я тебе покажу каюту старпома.

Пока шли, «преступник» лихорадочно пытался вспомнить все детали произошедшего и продумывал, что говорить: «Если расскажу, что видел прыжок за борт, обвинят в неоказании помощи. Обвинить может только суд — значит, меня снимут с борта, а теплоход уйдёт…»

Степан постучал в дверь с надписью «Старший помощник капитана» и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь:

— Здравствуйте! Вызывали?

— А ты кто?

— Пассажир, еду на сенокос.

— Паспорт.

— Всегда пожалуйста, — несколько переиграв роль простачка, проговорил Степан. Старпом, осмотрев паспорт, передал его капитану милиции, сидящему в углу каюты.

— Что можешь сказать о гражданине Васине?

— Я не знаю такого, но знал Балтику — так называл себя один хорошо поддатый товарищ из Солнечного.

— Откуда ты это знаешь?

— По какой камере? По каюте, я оговорился.

— Ты сам-то не сидел?

— Да нет, не успел ещё.

— Успеешь. Ну, так что имеете сообщить следователю? — перешёл на «вы» человек в штатском.

— Единственное, что я о нём знаю, это то, что он вчера нажрался как свинья и неоднократно пытался прыгнуть за борт, а его земляки, из Молодечного, останавливали.

— Не вводите в заблуждение следствие. Что за Молодечное?

— Ну, это наши из Солнечного, вербованные из Белоруссии, — город Молодечное.

— Вы подтверждаете, что он действительно пытался прыгнуть за борт?

— Любой подтвердит, поэтому его и прозвали Балтика, что он постоянно хвастался, что недавно отслужил на Балтийском море.

— Распишись, здесь и здесь, можешь быть свободным, — отдавая паспорт проговорил следователь, вставая из-за стола.

— До свиданья.

— До скорого, — пошутил на прощанье милиционер, сидящий в углу, до этого сохранявший молчание.

Выйдя за дверь, Степан облегчённо вздохнул. Но на душе сохранился очень неприятный осадок, вызванный не столько от дачи показаний, сколько от внутренних угрызений совести: «Будь я решительней, человек бы не погиб. А с чего это я взял, что он утонул? Парень флотский, где-нибудь в тайге шарахается».

Теплоход простоял почти до обеда, пока не набрали необходимое количество свидетелей. На берег никого из пассажиров не выпускали. На борту запретили продавать алкоголь. Когда все пассажиры утихомирились, теплоход продолжил свой маршрут вверх по Амуру. Куда-то делось романтическое настроение, песни больше никто не пел. По судовому радио «крутили» более спокойные песни советских композиторов.

В селе Ленинском выгрузилась первая партия заготовителей сена. Теплоход уныло простоял часа три и не спеша продолжил свой путь. В Амурзете — конечном пункте маршрута — пришвартовались вечером. Капитан пошёл навстречу встречающей стороне: «Не тревожьте пассажиров до утра, пусть отдыхают, а завтра разберётесь».

До девяти часов утра судно опустело. Пассажиров развезли по колхозам. Бригаду из Солнечного на трёх прицепах, «запряжённых» в тракторы «Беларусь», отправили на один из островов Амура. Без труда преодолев протоку, трактора остановились. На поляне, окружённой высоким боярышником, стояло четыре десятиместных солдатских палатки и одна каркасная сорокаместная палатка, был и навес со столами и вкопанными скамейками.

— Располагайтесь, люди добрые, — обратился к приезжим колхозный бригадир, — эта палатка женская, а эти две мужские. Смотрите — ночью не перепутайте. Это склад с продовольствием и прочим барахлом, а это, как вы догадались, кухня и столовая. Туалеты чуть подальше. Тоже не путать: слева женские, а справа, естественно, мужские, там есть соответствующие обозначения. А это навес с инструментами, сразу предупреждаю: вилы, грабли и прочее на покосе не оставлять, чтобы потом не терять время на поиски. Да, чуть не забыл: меня звать Нестор. Не путать с Махно, я не Иванович, а Гаврилович.

— А баня будет? — спросил долговязый парень.

— Будет, конечно, хоть каждый день купайтесь в протоке.

— А выходной?

— И выходной будет, не дай бог, но это только в случае дождя. — Ещё вопросы?

— Китайцы не ходят в гости?

— Пока не ходят, слава богу, но и вам нельзя выходить на берег Амура после захода солнца. Пограничники могут арестовать.

— Вот попали!.. Ни на свой берег, ни на чужой — как на зоне…

Голуби летят над нашей зоной,

Голубям нигде преграды нет.

Как бы мне хотелось с голубями

На родную землю улететь…

— запел бритый шилом^[44] Саня Ветров — арматурщик.

— Концерт потом. Располагайтесь — через час приступим к работе.

Степан успел «захватить» «блатное» место в левом углу палатки. Повара — девчата, которых назначил бригадир, — сразу приступили к исполнению своих, очень важных, обязанностей. Сенокосная жизнь закипела. Степан присоединился к группе, решившей начать полевую жизнь с купания. Девчат в этой компании не оказалось, поэтому решили купаться в костюмах Адама. Самые нетерпеливые и решительные, на ходу сбрасывая с себя остатки одежды, бросились в воду. Степан, выросший на речке, знал, что так купаться нельзя, особенно в незнакомом водоёме. Он спокойно вошёл по грудь, только потом, окунулся в тёмную прохладную воду. Сразу почувствовав прилив сил, энергично поплыл к противоположному берегу. Тяжело дыша, выбрался на глинистый берег, заросший тальником.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

44

Лицо со следами оспы.