Их темная Дарлинг

Никки Сент Кроу (2022)

Тёмный наконец-то принял меня… Но изменилось не только это. На землю Неверленда ступил Крокодил, а с ним — члены королевской семьи Даркленда. И они желают заполучить Тень Смерти Вейна любой ценой. Потерянным Мальчишкам не привыкать к войне. Они готовы на всё, чтобы меня защитить. Но что, если помощь нужна не мне? Власть на острове меняется, чужаки заявляют права на тени, а мы с Пэном, близнецами и Вейном должны отпустить наше прошлое… Чтобы стать теми, кем нам суждено быть. Продолжение нашумевшей серии «Порочные Потерянные Мальчишки». Страстный, тёмный, взрослый ретеллинг культовой истории о Питере Пэне, полный жарких сцен и неожиданных сюжетных поворотов. Высочайшие рейтинги на Amazon: неизменный бестселлер вот уже больше года! Внутренние иллюстрации популярного художника ALES (больше 50 000 подписчиков в ВК). Целая россыпь харизматичных мужчин, невероятные эмоции, поцелуи, ссоры и чувственность в каждом прикосновении.

Глава 4

Уинни

Возле меня на кровати лежит огромный волк. От него пышет жаром. Он поворачивает голову, глядя на меня ярко-голубыми глазами.

Кас и Баш моментально оказываются рядом со мной.

— Всё в порядке, — мягко говорит Кас. — Очевидно, ты ему нравишься. Он утром пришёл прямо к тебе в постель и больше не отходил от тебя.

Я немедленно чувствую связь с волком — и, клянусь, он говорит мне: «Всё будет хорошо».

Я протираю заспанные глаза и пытаюсь вытряхнуть туман из головы.

Я всё ещё сплю?

На самом деле…

— Вы двое принесли меня в постель? — спрашиваю я близнецов. Они качают головами.

— Ты не помнишь? — уточняет Баш.

— Не совсем. Я помню пиратов, Вейна и Черри, а потом…

Почему я не могу вспомнить, что было после этого? Я и раньше напивалась до потери сознания, но почти уверена, что не пила после стычки с пиратами.

Черри попросила меня помочь ей — и после этого всё сливается в мутное пятно.

— Так, постойте, — зато мне в голову приходит другая важная мысль, — Пэн заполучил обратно свою тень?

Близнецы ухмыляются.

— Да, — я выдыхаю с облегчением. — Слава Богу. Где он? — откидываю простыню и спускаю босые ноги на пол.

— Подозреваю, что он вышел встретить рассвет, — предполагает Кас.

— А Вейн? — спрашиваю я.

Баш закатывает глаза, ковыряя сорванный ноготь.

— Где-то мрачно бродит в раздумьях, как всегда. Как будто он, ну, умеет думать.

Он говорит это пренебрежительно, но я отчетливо чувствую, что он умалчивает о чём-то важном.

Я двигаюсь к нему, или нет… это что-то другое, точно. Я как будто тянусь к нему изнутри. Я чувствую, что мне нужно… его успокоить?

Я чувствую его.

Это странно.

Слышу отдалённый гул энергии — похожий на тот, который я ощущала, когда мы с мамой жили под главной линией электропередач в Висконсине.

Лицо Баша всё ещё испачкано кровью — красной и другой, блестящей, как рыбья чешуя. Я вспоминаю, что сестра близнецов использовала нас троих в качестве заложников.

Я живо ощущаю их боль, но они не говорят об этом, и, наверное, не очень нормально такое ощущать, нет? Или это какая-то новая грань наших отношений? Что-то вроде эмпатической силы, пробудившейся, когда к Королю Неверленда вернулась его тень?

Я не знаю, каким станет Неверленд теперь, снова сделавшись одним целым со своим Королём.

Я поднимаюсь на цыпочки и обвиваю руками шею Баша. Говорю ему:

— Мне жаль, что твоя сестра так с тобой поступила.

На секунду он напрягается, но тут же расслабляется в моих объятиях и выдыхает, опустив плечи.

Следом я подхожу к Касу, обнимаю и его тоже. Он не уклоняется от нежности, и его пушистые волосы, спадая вниз, щекочут мне предплечья.

— Всё в порядке, Дарлинг, — говорит он. — Мы в порядке.

Я отстраняюсь, обхватываю ладонями его прекрасное лицо. Тёмные брови сходятся на переносице над яркими золотыми глазами.

— Я знаю, что с вами всё будет хорошо, но также отлично представляю, что такое предательство близкого человека.

Он кивает.

Я улавливаю крошечную перемену в их поведении. Их боль слегка отступает.

Нам предстоит много забот с близнецами и двором фейри, но сначала…

— Где Король Неверленда? Он сильно изменился из-за тени? Я хочу посмотреть.

— Да строит из себя абсолютного властителя, как обычно, — ворчит Баш. — Я бы поискал на пляже.

Я направляюсь в коридор, но останавливаюсь в дверях спальни.

— Испечёшь нам блинчики, Баш? В честь праздника. — В животе у меня урчит при одном упоминании еды, я просто умираю с голоду, а что ещё лучше, мне правда хочется чего-нибудь вкусного. — Я схожу за Королём, а вы наберите пока морочных ягод. Хороший план, да?

Близнецы переглядываются, и я слышу отдалённый звон колокольчиков.

— Буду считать, что вы согласились, — заключаю я и выхожу из комнаты. Я собиралась пойти к Пэну одна, но слышу у себя за спиной отдалённый стук волчьих когтей по доскам пола.

* * *

Чердак пуст, только в кроне Небывалого Дерева громко щебечут птицы.

Я здороваюсь с ними:

— Доброе утро! — И несколько попугаев взлетают с ветвей, трепеща крыльями, окружают меня пёстрыми вихрями перьев.

Волк догоняет меня.

У меня никогда не было домашних животных. Ну… ладно, не совсем. Много лет назад в одной из наших квартир жил бездомный кот. Я кормила его тунцом из консервной банки. Он задержался у нас на несколько месяцев до наступления зимы, но после этого я его не видела.

Но вот волка у меня точно никогда раньше не было.

— Почему ты ходишь за мной? — спрашиваю я, открывая двери на балкон.

Я не ожидаю, что волк ответит мне, но каким-то образом чувствую его отклик.

Защита.

Я останавливаюсь, глядя на него сверху вниз. Он вытягивает шею, чтобы встретиться со мной глазами.

— Ты только что говорил со мной?

Волк виляет длинным пушистым хвостом.

— Это моё самое странное утро в Неверленде, при том что однажды меня приковали к кровати.

Я спускаюсь по ступенькам, волк следует за мной — и не отстаёт, пока я иду через задний двор.

Мы останавливаемся в начале тропинки — я замечаю Питера Пэна. Он сидит на песчаном берегу океана, где восходящее солнце только начинает подсвечивать линию горизонта огненной полосой.

Я снова смотрю вниз на волка.

— Тебе пора.

«Нет», — отвечает он.

— Я разговариваю с волком, — бормочу я себе под нос. — Возможно, я уже умерла. — Затем добавляю громче: — Если ты здесь, чтобы защитить меня, то с Питером Пэном мне так же безопасно, как и с тобой.

Волк моргает, неотрывно глядя на меня.

— Иди, — повторяю я. — Мне нужно побыть с ним наедине.

И мы оба снова переводим взгляды на Пэна, на его силуэт спиной к нам на фоне сияющего океана.

«Хорошо».

Волк рысцой убегает в подлесок, а я спускаюсь на берег.

* * *

Подойдя, я встаю между Пэном и плещущимися волнами и вижу, что он сидит с закрытыми глазами, обхватив колени.

— Садись, — приказывает он мне.

В груди у меня вспыхивает слабый проблеск чувства, у которого нет названия, хотя кажется, что должно быть.

Словно я очутилась в городе, где никогда не бывала раньше, но каким-то образом знаю, куда ведут все дороги.

— Он ждёт поблизости, — говорит Пэн, не открывая глаз. — Я чувствую его повсюду, даже на тебе.

Спустя секунду я понимаю, что он имеет в виду волка.

Среди папоротников и пальмовых ветвей на краю пляжа мелькает чёрный мех.

— Он сказал, что позволит нам уединиться.

Пэн смотрит на меня одним глазом.

— Ты теперь разговариваешь с волками, да?

Я пожимаю плечами:

— Похоже, что так.

— Сядь, Дарлинг.

Я усаживаюсь наземь, скрестив ноги. Пэн рядом со мной, тёплый, совсем как волк, и его окружает какая-то новая энергия — я буквально собственной кожей ощущаю её вибрации.

Всё гудит, и мне почему-то кажется, будто я оказалась не совсем на своём месте.

— Ты вернул свою тень, — озвучиваю я.

— Да.

— И что ты чувствуешь?

Он шумно выдыхает через нос и склоняет голову.

— Я думал, что почувствую облегчение. Отчасти это и правда так. Но… — И снова запрокидывается назад, щурясь на линию горизонта.

— Но что?

— Лишившись чего-то однажды, трудно преодолеть страх потерять это вновь.

Я в некотором роде понимаю его. Не так давно я боялась сойти с ума.

Но сила — это другое. И мне, конечно же, вспоминается наш разговор с Вейном о могучем дубе. Я убедила себя, что я дуб, стойкий и решительный, но теперь, познакомившись с этими могущественными мужчинами, я понимаю, что едва ли могу понять концепцию силы.

Я скорее похожа на берёзу с выгнутым искривлённым стволом, которая всё равно пытается тянуться туда, где больше света. Хрупкое деревце: в каждую бурю ветви скрипят, а корни вцепляются в землю в отчаянной надежде, что этого хватит, чтобы удержаться в почве.

Я знаю ничтожно мало.

Я никогда не была сильной.

Я склоняюсь к Пэну, беру под руку, кладу голову ему на плечо и стараюсь говорить убедительно, будто хоть немного в этом всём разбираюсь:

— На этот раз всё будет по-другому.

— Ты так уверенно это заявляешь.

— Я правда в этом уверена. Динь-Динь больше нет.

Он цокает языком.

— Да, но скоро заявится Крокодил.

— Наверняка Вейн поможет нам разобраться со своим братом.

Пэн кивает.

Мы оборачиваемся к океану, глядя на светлеющее утреннее небо над ним. Лёгкие тонкие облака вспыхивают оттенками розового, бледно-лилового, жёлтого и оранжевого. Мимо пролетает стая чаек.

Где-то рядом я слышу тиканье.

— Что это за звук?

Пэн недоумённо хмурится:

— Ты о чём?

— Будто часы.

Он бросает на меня подозрительный взгляд, затем отклоняется назад, роется в кармане и достаёт карманные часы без цепочки.

— А, это?

Тиканье, не скрытое тканью, становится громче. Я забираю у него часы, верчу в руках. Вижу филигранную гравировку на крышке и какую-то надпись на корпусе.

Читаю её:

— Общество Костей?

Пэн тоже смотрит на эмблему.

— Да. Они якобы изобретатели времени. Это единственные производители часов на Семи островах.

— Интересно.

— Да не то чтобы.

— Что угодно с названием «Общество Костей» — это интересно! А почему они так называются?

— Не знаю и знать не хочу. Время для меня ничего не значит.

Я нажимаю на верхнюю кнопку, и крышка со щелчком отскакивает, открывая циферблат.

Стрелки показывают 7:02.

— Время правильное?

— Понятия не имею.

— Тогда как ты…

— Тшш, Дарлинг, — шикает он, отнимает у меня часы и защёлкивает. — Смотри.

Первые лучи солнца появляются над горизонтом, и Питер Пэн выдыхает.

Я видела сотни рассветов. Они всегда поразительные, стоит отдать им должное, и каждый чем-то отличается от других.

Но сейчас рассвет меня не волнует.

Вместо того чтобы глядеть на солнце, я смотрю на Питера Пэна.

Когда он щурится, тонкие морщинки в уголках глаз прорезаются глубже. Он приоткрывает рот — губы влажнеют, — а потом легонько хмурит брови, набирает в лёгкие воздух и задерживает дыхание.

Его глаза блестят.

— Красиво, — шепчет он.

— Да, — соглашаюсь я.

Пэн смотрит мне в лицо, мгновенно переводя взгляд на рот.

— Я скучал по тебе, — признаётся он.

— Больше, чем по солнцу? — парирую я.

Он смеется, подносит мою руку к губам и нежным поцелуем касается тыльной стороны ладони.

— Я скучал по свету и теплу, но и то и другое меркнет в сравнении с тобой, Дарлинг.

— Ты вернул свою тень и сделался романтиком? — поддразниваю я, но от его ощутимо серьёзного тона у меня ёкает под ложечкой.

Невозможно укротить такого человека, как Питер Пэн, и всё же я чувствую, будто мне подарили его часть, которой нет ни у кого другого, и, возможно, это самое важное, чем мне когда-либо доводилось обладать, хотя на самом деле мне почти не с чем сравнивать.

— О да, романтиком, — фыркает он пренебрежительно. — При свете дня я буду обращаться с тобой как с королевой, но в темноте ты будешь моей шлюхой.

У меня вспыхивают щёки.

— Я была бы только рада.

— Правда?

— Да. Очень.

Взгляд Пэна становится жадным, а прикосновения — более требовательными, и я не могу не реагировать на него, потому что я всегда реагирую.

Прямо сейчас, видимо, вдвойне. Потому что я чувствую его растущее желание. Оно не просто вибрирует в воздухе, но каким-то образом проникает в мои живот, грудь и киску.

— Я знаю, что ты наслаждаешься первым восходом солнца за целую вечность, но как бы ты отнёсся к тому, чтобы ненадолго вернуться во тьму? — спрашиваю я с намёком.

Ноздри Пэна раздуваются на вдохе, а затем он врезается в меня, накрывая мой рот поцелуем, поглощая, устремляясь языком мне навстречу, проталкиваясь внутрь, чтобы попробовать меня на вкус.

— Даже без тени иметь тебя было божественным наслаждением, — говорит он мне в губы, а затем снова целует, покусывая нижнюю. — Но возможность отыметь тебя теперь, обретя тень, меня просто погубит.

Он толкает меня обратно на песок и накрывает моё тело своим. В одно мгновение у него встаёт, его твёрдый член упирается в меня, и я отмечаю своё огромное облегчение от того, что Пэн всё ещё хочет меня, хотя ему больше не нужна Дарлинг, чтобы спасти его.

Я срываю с Пэна футболку, а он с меня — платье. Мои руки нетерпеливо блуждают по его рельефным мышцам. Он словно сделан из камня, его кожа и так горячая, но теперь солнце согревает нас обоих.

— Я хочу трахнуть тебя, пока восходит солнце, — говорит Пэн.

— Тогда чего ты ждёшь? — спрашиваю я, едва дыша.

Он расстёгивает молнию на штанах, и я почти сразу же чувствую прикосновение горячей головки его члена к моему влагалищу.

Наш поцелуй углубляется, и Пэн входит в меня, и у меня что-то обрывается в животе.

Я задыхаюсь.

— О, ты уже вся мокрая для меня, Дарлинг, — говорит он, и это звучит практически восхищённо.

Он снова толкается внутрь, набирает темп, жёстко вбивая меня в песок, его член так глубоко во мне, а затем…

Внезапно Пэн останавливается и вынимает член. Мне мгновенно становится пусто и холодно.

— В чём дело? — спрашиваю я.

Он обхватывает меня обеими руками и вместе со мной поднимается в воздух.

— О господи! Пэн! — Я цепляюсь за его шею как можно крепче, и мы летим обратно в дом и на кухню.

Мы кометой врываемся в комнату сквозь дверной проём. Пэн впечатывает меня в ближайшую стену и приподнимает, закидывая мои ноги себе на бёдра. Он трахает меня у стены, сопровождая хриплым рыком каждый толчок. Затем вновь поднимает нас обоих, поворачивает в соседнее помещение, натыкается на стол и опрокидывает вазу. С края столешницы льётся вода.

Рот Пэна снова находит мой, и наши языки скользят друг по другу — жар, голод и разрушение в одном бесконечно долгом выдохе.

Потом он врезается в низкий столик, и в последнюю секунду мы разворачиваемся так, что, приземлившись на пол, он оказывается на спине, а я — насаженной на его член.

А потом мы одновременно поднимаем глаза и видим в кожаном кресле Вейна с раскрытой книгой на коленях и стаканом какого-то тёмного алкоголя в руке.

Я шевелю бёдрами, пытаясь приподняться с Пэна, но он хватает меня за талию и удерживает на своём члене.

— Не-а, — предупреждает он.

Глаза Вейна внезапно чернеют.

— Получаешь удовольствие от жизни, Дарлинг? — спрашивает он саркастически.

— Я бы получила больше удовольствия, если бы ты присоединился.

Пэн приподнимает меня буквально на несколько дюймов, затем грубо насаживает обратно, отчего из моего горла непроизвольно вырывается писк.

Вейн выпрямляется.

— Почему ты не пошла в гробницу?

— Вейн, — хмыкает Пэн, головка его члена набухает глубоко во мне. — Я в нашей Дарлинг по самые яйца. Нам реально надо устраивать допрос прямо сейчас?

— Отвечай, Уинни Дарлинг, — требует Вейн.

— Не могу вспомнить, — сознаюсь я.

Вейн встаёт, хватает меня за горло и отрывает от Пэна. Тот разочарованно рычит.

— Почему ты проигнорировала мой приказ? — Тень Вейна низко рокочет у него в глотке.

Я вцепляюсь в его запястье, пытаясь как-то ослабить хватку.

Я стою на цыпочках, совершенно голая. Не то чтобы у меня было много возможностей как-то на него повлиять. Когда тёмные глаза Вейна останавливаются на мне, я напрягаюсь, готовясь к тревоге, ужасу, волне тошноты, поднимающейся изнутри.

Но ничего этого нет.

Вейн подозрительно щурится.

— У тебя идёт кровь? — спрашивает он, оглядывая меня с ног до головы.

— Нет.

— Тогда как ты выносишь влияние ужаса?

— Может быть, она научилась игнорировать эту твою херню, — предполагает Пэн позади меня.

— Никто не может научиться противостоять мне.

Пэн прижимается грудью к моей спине и медленно оттягивает меня от Вейна, заменяя его руку своей, его длинные пальцы наполовину обхватывают моё горло.

— Просто посмотри на неё, — говорит Пэн, другой рукой массируя мою грудь, теребя пальцами сосок.

Я шиплю и плотно сжимаю бёдра вместе, болезненное напряжение в клиторе смешивается с удовольствием.

— Посмотри на нашу шлюшку Дарлинг, голую и готовую на всё. — Он отпускает мою грудь и скользит рукой вниз по животу, к клитору, крепче сжимая моё горло, когда я вздрагиваю от его прикосновений. Когда его пальцы скользят по мокрым складкам, мы все слышим явственное доказательство моего возбуждения. — Эта мокрая киска просто умоляет, чтобы её трахнули.

Вейн, шумно дыша, подходит ближе. Глаза остаются чёрными, но его тело теперь проявляет ко мне и другой интерес. Я вижу характерную выпуклость на его штанах.

— Засунь в неё член, — продолжает Пэн, ведя кончиком носа вверх по моей шее, так что его следующие слова ощущаются тëплым дыханием на чувствительном местечке возле уха. — И когда она выкрикнет твоë имя, я заткну ей рот собственным членом.

Внутри меня бурлит тёмное желание.

Набухший клитор изнывает без прикосновений, но Пэн накрывает мою промежность ладонью, прижимая меня к себе.

— Давай трахнем её, Вейн. Ты и я.

Боже, как я хочу этого.

Я хочу, чтобы их насилие и грех окружали меня со всех сторон.

От этой мысли у меня внутри всё сжимается, и я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы как можно плотнее притиснуться киской к руке Пэна.

— Гадкая девчонка Дарлинг, — шепчет он мне на ухо, и я напрочь теряю разум от его слов.

— Пожалуйста, Пэн, — выговариваю я, жмурясь от удовольствия.

— Пожалуйста что, Дарлинг?

— Я… я хочу…

Он глубоко входит в меня двумя пальцами, а большим в то же время дразнит мой клитор.

Я отвечаю длинным стоном, прижимаясь к нему.

Когда он подносит влажные пальцы к моим губам и грубо обмазывает их моими собственными соками, волосы Вейна белеют.

— Так что скажешь, Тёмный? — настаивает Пэн. — Давай поступим с нашей шлюхой так, как следует с ней поступать.

Вейн раздевается буквально за несколько секунд, а в следующее мгновение отрывает меня от Пэна.

Он разворачивает меня кругом, обвив рукой за талию, а затем усаживает нас вместе в кожаное кресло так, чтобы мы оба оказались перед Пэном.

На лице у того возникает выражение тёмного голода — и Вейн перебрасывает мои ноги через свои колени, широко раздвигая меня под взглядом Пэна, и засовывает в меня свой толстый член.