Проверка началась

Недружелюбная, 2020

Со своей жертвой нельзя спать. Нельзя самой превращаться в жертву. Всё остальное можно, когда к тебе приходит чья-то девушка и платит огромные деньги, чтобы испытать своего партнёра на верность. Саша живёт в Петербурге, анонимно ведёт скандальный блог и зарабатывает на женских страхах. Но проверка, за которой к блогеру обратилась Мари, в какой-то момент пошла не по плану: клиентка начала странно себя вести, друзья заподозрили двойное дно у этой истории, а сама соблазнительница, похоже, влюбилась в жертву. Содержит нецензурную брань.

8

«От вас всегда очень много заявок. Казалось бы, мне это должно быть выгодно. Но я лучше лишний раз скажу: не решайтесь на проверку своих чувств, если вы не готовы к худшему. Когда я говорю, что вы должны быть готовы к худшему, я не имею в виду, чтобы вы уже собрали чемодан и заказали такси к подъезду, отправляясь к маме. Но ваша жизнь должна быть такой, чтобы даже после самого подлого удара судьбы вы выстояли.

Вы должны перестать возмущённо вскрикивать, когда я говорю, что главный мужчина в вашей жизни может в однажды просто взять и разлюбить вас. Если вас так травмирует страх, то что с вами сделает правда?

Даже если он носит вас на руках, даже если он регулярно пополняет вашу карточку и выкинул из квартиры все до последней фотографии своей бывшей — просто смиритесь с мыслью, что однажды это может закончиться. Не молитесь на него. И очень прошу вас, не говорите, что без него вы не сможете жить».

Дочитав пост Саши, Таня поставила лайк и зашла в комментарии. Илья сидел рядом: он доедал вторую ватрушку с творогом, а вот кофе почти не пил.

— Тебе нравится? — спросила она, присев на край стола. Флиртовать у Тани никогда не получалось, несмотря на приятные внешние данные: женственная, с формами, с чистой бархатной кожей и мягкими каштановыми волосами. Но Чинилкин казался настолько растерянным, что она убедила себя действовать.

— Да. Прекрасные ватрушки, — он нелепо улыбнулся, а на подбородке у него повис маленький комок творога. Таня протянула руку, сначала коснулась его щеки, чтобы он остановился, а потом двумя пальцами аккуратно взяла комок и стряхнула его на тарелку.

— Ой, — Илья не до конца понял, что только что произошло. — Я ем как свинья, да?

Дьяконова не знала, что сказать, потому что он выглядел как ребёнок. Недоумевающий мальчуган, которого суровая мать отправила к сердобольной соседке, чтобы он не оставался дома один. И теперь он сидит в этой огромной кухне под высоченным потолком, такой маленький и тихий, что его не хочется возвращать туда, откуда он пришёл. Таня понимала, что в душе у неё просыпается почти материнский инстинкт, но пока не решила, хорошо это или нет.

— Ты не свинья, просто ватрушка такая… рассыпчатая, — выкрутилась Дьяконова. — Скажи, ты любишь книги? Тут недалеко открылась ярмарка под открытым небом, Давай сходим?

У Тани не было серьёзных отношений уже три года, два из которых она жила в Петербурге и училась видеть вокруг себя новых мужчин. Талантливых, состоятельных, горящих любимым делом. Не таких, какие были там, откуда она родом. И теперь Таня шла рядом с Ильёй и ощущала себя на подступе к новому этапу жизни, когда снова хочется бежать на встречу под дождём и судорожно хватать телефон, когда тот вечером пиликает под подушкой. Оказалось, что в двадцать три года всего этого хочется так же сильно, как в шестнадцать.

На книжной ярмарке за прямоугольными очками Ильи мелькнули искры любопытства — особенно когда они подошли к разделу технической литературы. Таня редко видела его таким увлечённым без компьютерных игр.

— Всё такое сложное. Это про что вообще книжки? — спросила она.

— Конкретно вот эта книга — про языки программирования. Они сложные только на первый взгляд. Когда ты уделяешь время компьютеру, узнаешь его, потом тебе уже так не кажется.

— Я даже принтер не могу подключить, — Таня развела руками, а затем взяла со стеллажа книгу «Ноутбук для чайников».

— Ну, у тебя же теперь есть я, — тихо, чтобы слышала только она, сказал Илья. У Тани едва не подкосились ноги.

Когда Саша и Таня приехали в Петербург, они не сразу смогли осознать, где именно теперь живут. Из-за долгих смен на нелюбимой работе, мрачного двора за окнами съёмной комнатки и духоты переполненной подземки они не видели всего того, за что принято любить Петербург. Не видели малиновых закатов над Невой, строгой геометрии проспектов, конных экипажей на Дворцовой площади. Они были в центре только трижды за первый месяц жизни в этом городе, всегда поздним вечером, в дождь или слякоть. Тане больше понравился Исаакий, а Саше — Казанский собор. Но тогда они смотрели на величественные колонны и купола скорее взглядом туриста или петербуржца-самозванца.

Примерно через пару месяцев, когда они встали на ноги и уже могли думать о переезде в отдельную квартиру, Саша сказала, что больше нельзя ждать. Им нужно отдохнуть и дать себе убедиться, что они именно в Петербурге, а не в этом бытовом аду с рёвом блатных песен за стеной. Тогда Таня предложила подняться на колоннаду Исаакиевского собора. И только увидев город с высоты они поняли, что новая жизнь действительно началась.

Петербург оказался многогранным: на фоне блестящих на солнце шпилей в небо поднимались заводские трубы, дома с нарядными фасадами ближе к горизонту плавно перетекали в новостройки, и сложно было сказать, с какого района и с какой улицы начинается другая архитектурная эпоха. На просторных зелёных газонах как в американских сериалах сидели люди с корзинами для пикника и гитарами. Таня тогда спросила, почему они тоже не могут просто купить по дешёвой булке и сесть рядом с этими людьми, смотреть в небо и лежать на траве. Саша не знала, что ответить. Ей хотелось плакать, а глаза Тани уже были на мокром месте. Они обнялись и простояли так несколько минут, пока мимо них ходили люди, рассматривая город в деталях. В Исаакиевском сквере пахло сладкой ватой. Песня колоколов собора золотым потоком растекалась по улицам и площадям, по мере удаления от эпицентра звука постепенно истончалась и смешивалась с шелестом шин и голосами на разных языках. Сам собор практически полностью был окружен цепочкой из громоздких экскурсионных автобусов.

Лето в этом году было очень похоже на то, их первое лето в Петербурге. Солнце опускалось и вот-вот должно было скрыться за синеватыми крышами. Прохлада, которую будто рождали дворы-колодцы и сырые арки, постепенно выползала на улицы. Грозные чёрные тучи прошли севернее города и не задели его, лишь запугав ветром, но уже к вечеру стих и он.

— В последнее время мне тоже кажется, что жить в центре не так уж плохо. По крайней мере, я иначе смотрю на эти районы, — Ян шёл по левую руку от светловолосой девушки в кожаной куртке и чёрных обтягивающих джинсах. Обтягивающих настолько хорошо, что он старался идти на полшага сзади.

— Центр потрясающий, поверь мне, — Саша-Женя сняла солнцезащитные очки-кошечки и повесила их на вырез кофточки.

Автомобиль Яна, на котором они приехали, остался недалеко от Исаакиевского собора — решили пройтись пешком и пересечь Дворцовый мост, по которому в обе стороны двигались несколько организованных групп туристов.

— Когда я уезжаю, мне начинает не хватать всего того, с чем я сталкиваюсь в центре Петербурга, — продолжала девушка. — Например, когда ты просыпаешься от того, что посреди ночи на улице кто-то начинает петь. Или когда мимо твоего окна проходит толпа азиатских туристов, а ты сидишь на подоконнике с огуречной маской и они показывают на тебя пальцем. Ну и всё такое.

Ян улыбнулся, представляя её с салатовыми кружочками на щеках, сидящую на подоконнике в своей квартире где-то в районе Таврического сада — конкретного адреса он до сих пор не знал, потому что полчаса назад забрал её от станции метро.

— Мне кажется, весь этот шарм для меня пропадёт, если я, допустим, начну здесь жить постоянно.

— Для меня же не пропал, — новая знакомая посмотрела на него и подбадривающе подмигнула.

Между ними началась переписка. Достаточно невинная: сначала он интересовался, успешно ли она забрала автомобиль со штрафстоянки. Потом вспомнил, что у неё были нерешённые проблемы с визой, и спросил, как обстоят дела. Когда вопросы закончились, он написал, что устал сидеть за рулём и хочет организовать большую пешую прогулку, но для этого ему нужен приятный компаньон.

— Кстати, ты сама из Питера?

— Да, я здесь родилась. А ты?

— Мой отец всегда жил здесь, а я родился в Киеве, где жила мать. Когда она умерла, я переехал сюда. Это было десять лет назад. А почему спросил у тебя — знаешь, есть такие люди, я их про себя называю «настоящие петербуржцы». Они всегда особенные, в них есть что-то… солидное. Вот когда я смотрю на тебя, мне хочется причислить тебя к ним.

Он взглянул на девушку: она светилась от комплимента и не скрывала улыбку.

— Во мне? Что-то солидное? Ты преувеличиваешь.

— Я серьёзно. Я бы сказал что ты… самодостаточная. На самом деле мы очень хорошо чувствуем, когда девушки смотрят на нас снизу вверх. Я такое вижу часто. Наверное, понимаешь, почему. Но ты не такая, мы с тобой на равных. Это притягивает.

Ещё один крючок, решила Саша: на этот раз под названием «поверь, что мы равны, и что ты сможешь занять место в моём мире». Тактика, когда ты просто давишь на свою подругу и с первых месяцев знакомства указываешь ей на её место, больше не работает, по крайней мере, с относительно умными девушками — они сразу уходят. Ян виртуозный пикапер: создаёт иллюзию безопасности рядом с собой, чтобы обезоружить.

Они миновали мост и пришли на стрелку Васильевского острова, откуда город казался огромным панорамным полотном в золотисто-серых тонах. Пока Ян считал лодки и катера на воде, Саша высчитывала удобный момент, чтобы случайно коснуться его ладони своей. Вскользь. Это длилось треть секунды, но через несколько мгновений уже он осознанно дотронулся до неё. Сначала слегка подцепил указательным пальцем её мизинец, будто проверяя, насколько тяжела её ладонь, если попытаться взять её в свою. Саша поддалась и они взялись за руки, глядя при этом куда-то вдаль, но думая вовсе не об архитектурной среде Петербурга.

— Хочу пройти через весь Васильевский остров, — тихо проговорила она.

— Пойдём, — сказал он и взял её под руку.

Они шли и разговаривали, постоянно меняя темы, но удивляясь, что практически на каждую из них друг в друге им попался прекрасный собеседник. Обсудили практически всё: от любимых пород собак до мутантов из Кунсткамеры. Когда речь зашла о последнем, Ян впервые рассказал ей, что когда-то учился на врача, и поэтому пару раз ходил смотреть на банки с препаратами в этот музей. Отец настаивал, чтобы сын шёл по его стопам, но тот понял, что выгорит в профессии, и ушёл в бизнес.

В этот вечер они действительно прошли практически через весь Васильевский остров: послушали уличных музыкантов и кинули им денег в шапку, подсказали дорогу заблудившемуся испанскому туристу, а потом на их пути возник бар с живой музыкой. Там проходил концерт местной банды, и хотя вход должен был осуществляться по билетам, ребят впустили без них за небольшую взятку охраннику. Саша-Женя заказала себе виски с колой, а Яну, как водителю, пришлось брать экзотическую штуку под названием «слово шамана» — яблочный сок с имбирём и специями. Какое-то время в заведении ревели гитары, но после полуночи музыканты ушли. Диджей включил музыку со своего телефона. Меланхоличный гитарный рифф звучал очень по-питерски: напоминал, что не нужно никуда спешить, что лучше всего сейчас пойти гулять вдоль рядов золотых фонарей по синим улицам, путаться на перекрестках, заглядывать в горящие окна, похожие издалека на прямоугольные бусины янтаря.

Конец ознакомительного фрагмента.