Семейный портрет с колдуном

Ната Лакомка, 2021

Я была счастливейшей невестой во всём королевстве, но на помолвку неожиданно явился Вирджиль Майсгрейв – родственник моего жениха, советник королевы и колдун. А ещё он – циник и развратник, начисто лишенный благородства и стыда. Он сказал, что я не выйду замуж. И, похоже, решил сделать для этого всё возможное. Но какие бы подлости он ни замыслил, я не откажусь от моего Аселина и стану первым несбывшимся предсказанием колдуна.

7. Королевские милости и придворные зависти

Невозможно передать, что я испытала, когда услышала голос королевы. Я мгновенно услышала и стальные нотки, и морозный холод. Королева спрашивала обо мне?! Граф что-то нашептал ей про меня? Сказал, что я — мошенница? Земля поплыла под ногами, но я призвала себя к спокойствию и твердости духа. Я ни в чем не виновата, и сейчас же объясню всё её величеству.

— Леди Икения здесь? — повторила королева. — Где же она? Пусть подойдет? Я хочу, чтобы она сидела рядом со мной на молитве.

Боже, она говорила не обо мне! Мне захотелось рассмеяться, но это было невозможно, разумеется. Поэтому оставалось только с облегчением выдохнуть. Зато леди Икения выпорхнула из шеренги придворных с такой легкостью, словно танцевала польку.

— Добрый вечер, ваше величество, — произнесла она, кланяясь. — Рада приветствовать вас. Рада, что вы пребываете в добром здравии и благодарю за честь молиться рядом с вами.

— Я тоже рада, что вы в добром здравии, — ответила королева. — Вы выехали из столицы и ничего мне не сказали. Я была очень удивлена…

— Прошу прощения, но возникли некие обстоятельства… — смущенно засмеялась леди Икения.

Беседуя, они пошли в церковь, и граф Майсгрейв замедлил шаг, уступая место рядом с королевой леди Икении. Проходя мимо, он хитро на меня посмотрел, и я покраснела, представив, как глупо выглядела, когда перепугалась, что королева желает видеть меня.

Милая Эмили, да у тебя мания величия, если ты считаешь, что королеве Тирона есть до тебя какое-то дело. Скорее всего, она и не подозревает о твоем существовании. Пока господин граф не пожелает просветить на эту тему.

Мы с Аселином заходили в церковь самыми последними и сели на скамейку в последнем ряду. Мне было видно, что леди Икения и королева сели на изящную скамейку прямо напротив алтаря, и её величество приняла у девушки-придворной молитвослов и набожно поцеловала его переплет.

Колдун сел во втором ряду, сразу за королевой, и она оглянулась, отыскав его взглядом, а потом улыбнулась. Она что-то сказала, и придворные немедленно передали по рядам: требуют Аселина Майсгрейва.

Мой жених торопливо вскочил и поспешил к алтарю, на ходу одергивая камзол и приглаживая ладонью непослушные пряди надо лбом. Аселина усадили рядом с графом, и я осталась одна. Потому что меня никто не позвал и даже не соизволил заметить.

Но это и к лучшему, не так ли?

Мне опять захотелось посмеяться, но это было не от веселья, а что-то нервное. Сгорбившись, чтобы привлекать как можно меньше внимания, я слушала, как шепчутся две юных придворных, сидевших передо мной.

— Странно видеть такую заботу со стороны господина графа о господине Аселине, — сказала одна из девиц. — Кто знает, не ждет ли сына судьба отца?

— Поэтому леди Икения и увезла сына в провинцию, — сказала другая. — Но что-то недостаточно далеко увезла.

Я насторожилась. Говорили об Аселине, но как-то непонятно. Что значит — леди Икения увезла сына? Ведь Аселин говорил, что его семья живет в столице, и все приехали в Саммюзиль-форд, чтобы познакомиться со мной.

— Интересно, зачем её величеству понадобился господин Аселин? — продолжала вторая девица мечтательно вздохнула, глядя на моего жениха.

— Её величеству? — фыркнула первая. — Скорее, он понадобился нашему колдуну.

— Но господина Аселина вызвала королева…

— Вздор, — сказала, как отрезала, первая девица. — Всем известно, что её величество делает только то, о чем просит граф. По вполне понятной причине, — она захихикала, и вторая девица поддержала ее, прыснув в платочек.

Я ощутила болезненный укол в сердце. Аселин… конечно же, между нами не всё было ладно в последние дни, но он был моим женихом… И то, что его вот так беззастенчиво обсуждали прямо передо мной…

Началась служба, и девицы замолчали, смиренно сложив ладони в молитвенном жесте.

Я тоже сложила ладони, но не могла молиться. И скамья показалась твердой, как камень. Невозможно было дождаться, когда закончится служба.

То и дело я смотрела на первые ряды, где виднелась белокурая голова королевы, украшенная золотой короной, и темноволосая голова колдуна, который тоже раскрыл молитвослов и теперь с очень сосредоточенным видом переворачивал страницы — будто читал молитвы следом за священником. Неужели, и правда читал?

И почему это девицы так противно смеялись, когда говорили о графе и королеве?..

Стоп, Эмили! Ты думаешь совсем не об этом. Что бы там ни происходило между колдуном и королевой — это не твое дело. Вообще-то, тебе следовало побеспокоиться об Аселине. Ясно, что девице, сидящей перед тобой, он нравится. Может, это и есть та самая леди Нэн? Которую граф прочил на твое место?

Но почему-то разволноваться из-за Аселина и леди Нэн не получалось. Я вдруг с ужасом осознала, что испытаю облегчение, если королева не разрешит свадьбу и велит Аселину жениться на другой.

Облегчение?!.

Прошло два дня — и я перестала любить и мечтать? Что это, как не злое колдовство!..

Словно в ответ на моё смятение, граф Майсгрейв оглянулся, нашёл меня взглядом, и ямочки опять заиграли на щеках. Он забавлялся происходящим. Получал истинное удовольствие, играя мною. Играя всеми нами. Если ещё он играет и королевой…

Церковную службу я прослушала, как во сне. И мысли мои были вовсе не о молитвах и покаянии. Всякий раз, когда колдун наклонялся к её величеству, чтобы шепнуть что-то королеве на ухо, я вздрагивала. А когда он оглядывался — будто проверяя, не сбежала ли я, меня примораживало к скамейке.

Мне казалось, служба длилась невероятно долго, но вот священник произнес разрешительную молитву и благословил всех. Королева подошла к прощальному целованию первой, за ней к перстню священника приложился колдун, потом леди Икения…

Я оказалась последней, и чувствовала себя крайне неловко в шеренге придворных. Когда королева вышла из собора, дамы и господа начали посматривать на меня, недоуменно хмуря брови. Я потупилась, стараясь не замечать их взглядов, в свою очередь поцеловала перстень и почти бегом бросилась прочь из церкви.

Если леди Икения и Аселин уйдут вместе с королевой — куда идти мне?!.

Но когда я выскочил из собора, то сразу заметила их — Майсгрейвов и королеву. Они мирно беседовали, остановившись под раскидистой сосной, и когда появилась я — повернулись ко мне. Леди Икения поманила меня рукой, а королева с благожелательным вниманием окинула меня взглядом от макушки до пят. Я подошла, робея, и поклонилась, не зная, что говорить и можно ли говорить.

— Леди Валентайн? — спросила её величество, и я кивнула.

— Если бы вы не вмешались, наши юные влюбленные были бы уже счастливо помолвлены, — сказал граф. — Вы разбили их счастье тем днем.

— Что за ужасы ты говоришь, Майсгрейв! — возмутилась королева, но я поняла, что она совсем не сердится. Глаза её улыбались, а сама королева разрумянилась и сейчас выглядела даже не на тридцать, а на двадцать пять самое большое. — Я не собиралась прерывать помолвку. Почему вы приняли всё так трагично? Я лишь хотела, чтобы вы приехали в столицу, чтобы свадьба прошла здесь. Семья, в которую вы собираетесь войти, леди, — теперь она обращалась ко мне, пристально глядя светло-серыми глазами, — имеет особые заслуги перед короной. Поэтому я не могла позволить, чтобы свадьба была скромной и провинциальной. Майсгрейвы достойны всего самого лучшего.

Мне подумалось, что в словах королевы скрыт особый смысл. Её величество намекает, что я недостаточно хороша?

Но королева уже продолжала — весело и увлеченно:

— Устроим для молодых всё! Цветочный бал, маскарад, поло… И обязательно — семейный портрет! Мой дорогой Леонсио напишет их для семейной галереи Майсгрейвов. Как вы считаете, Икения?

— Вы так добры, ваше величество, — поблагодарила леди Икения.

— И так изобретательны, — засмеялся колдун. — Что может быть прекраснее для влюбленных, чем развлечения чистой юности? Романтика, музыка, зрелища… Они запомнят его на всю жизнь — этот праздник любви.

— Ваша семья заслужила моё доброе отношение, — сказала королева добродушно. — Что касается лорда Аселина…

Мой жених, молчавший до этого, подобрался, как для решающего броска. Я переплела пальцы, призывая себя к спокойствию. Кажется, королева настроена благодушно. Значит, Аселину точно ничего не грозит… И кажется, что свадьбе тоже ничего не грозит…

Мне вдруг стало холодно, хотя солнце ещё не успело скрыться, и воздух был теплым и душистым. Неужели, меня так расстроило, что свадьба состоится?.. И что произойдет, если я прямо сейчас скажу, что передумала?

Колдун будет хохотать во все горло. Вот что произойдет.

Я стиснула губы и опустила голову, чтобы не выдать своих чувств.

— Думаю, лорд Майсгрейв, — королева по-матерински коснулась щеки Аселина, — вам пора прибавить жалование, чтобы вы могли достойно содержать семью. Должность смотрителя почтовых отделений вам уже не подходит. Вы её переросли. Я назначу вас заместителем префекта в Южном департаменте. Покажете себя хорошо — там и до префекта недалеко.

— Вы так добры!.. — почти в унисон воскликнули леди Икения и Аселин.

Столица была разделена на четыре департамента по частям света. Я плохо представляла, чем занимаются префекты, но быть им, видимо, было очень почетно, потому что к Аселину тут же вереницей потянулись придворные, почтительно застывшие возле церкви в ожидании своей повелительницы. Дамы и господа поздравляли Аселина, желая ему успехов в службе, и кланялись, торопливо называя свои имена.

— Приступить к новым обязанностям сможете уже завтра, — сказала королева. — Об остальном я сообщу вам позже. Масгрейв, — она подала руку колдуну, и он почтительно принял ее, подставив ладонь, — ты будешь мне нужен сегодня вечером, а остальные могут быть свободны.

— Как скажете, — Вирджиль Майсгрейв кивнул леди Икении, и та схватила меня и Аселина под локти, кланяясь и отступая.

Королева рука об руку с колдуном, а за ними придворные, потянулись к замку, возвышавшемуся на холме, а мы ещё сколько-то постояли, соблюдая приличия, а потом двинулись вниз по Бесконечной лестнице.

Для чего же понадобился королеве граф Майсгрейв этим вечером?.. Или ночью?..

— Как всё чудесно! — воскликнула леди Икения, и я вздрогнула, потому что её голос вернул меня на эту землю. — Аселин, это такой шанс для тебя! Ты можешь сделать карьеру, если будешь усерден!

— Да, мама, — согласился Аселин. Он выглядел очень довольным, и от беспокойства, что я наблюдала в нем сегодня, не осталось и следа. — Южный департамент! Поверить не могу

— Эмилия, вы рады? — спросила леди Икения, заглядывая мне в лицо. — Вы что-то слишком молчаливы?

— Могу я узнать, что случилось с вашим мужем, леди Икения? — спросила я неожиданно даже для меня самой. — Что произошло с отцом Аселина, и почему говорят, что вы пытались спрятать сына в провинции?

Леди Икения и Аселин остановились, как вкопанные, переглянулись и помрачнели.

— Неприятная тема для разговора? — догадалась я. — Но если я услышала об этом в первый же день, наверняка, завтра услышу больше. И не факт, что это будет правда. Может, лучше, я узнаю правду от вас?

— Аселин, иди вперёд, — велела леди Икения. — Найди нашу коляску и подгони к воротам. Мы с Эмилией пойдём медленно. У меня что-то разболелась нога.

Аселин молча и быстро пошел вниз по ступеням, и ни разу не оглянулся, а леди Икения взяла меня под руку.

— Вы правы, Эмилия, — задумчиво сказала она. — Лучше ничего не скрывать от вас. Дело в том, что отец Аселина погиб девятнадцать лет назад. Вы, наверное, ещё не родились в тот год. Он погиб вместе с моим отцом и моим дедом. Это произошло в Мэйзи-холле.

Она замолчала, погрузившись в воспоминания, я подождала немного и тихо спросила:

— Это был трагический несчастный случай?

— Это было убийство, — сказала она безо всякого выражения. — Вирджиль убил их. Всех троих. В одну ночь.

— Убил?! — воскликнула я потрясённо.

— Тише, успокойтесь, — леди Икения сжала мою руку и оглянулась. — Не кричите. Это уже давно в прошлом. Вы хотите войти в нашу семью, поэтому должны знать обо всём. Правильнее было бы рассказать вам об этом сразу, когда мы так доверительно беседовали в ночь перед вашей помолвкой. Но я не смогла. Простите меня, но не смогла.

— Почему же?..

— Боялась, что вы сбежите в ужасе, — призналась она. — Вы мне понравились, Эмилия. В вас чувствуется рациональная жилка, вы не пасуете перед трудностями, и мыслите здраво. Для Аселина было бы полезно иметь такую жену, как вы. Не какую-то пустоголовую барышню, у которой на уме лишь тряпки да танцы. Он далеко пойдет, мой сын, — она не смогла скрыть гордости, когда произносила это. — Но жена не должна быть гирей на его шее. Вы — не гиря, Эмилия. И поэтому я прошу вас не отказываться от моего сына.

— Что вы такое говорите? — пробормотала я, предательски краснея.

— Я не так глупа, как можно подумать, — усмехнулась она. — В нашей семье много тайн. Очень некрасивых, страшных тайн. Одной такой хватит, чтобы порядочная девушка и смотреть не могла бы на Аселина. Но он хороший, мой сын. Знаю, он кажется вам слабым… Но поверьте, рядом с Вирджилем слабым покажется и лев. Вспомните, ведь раньше Аселин казался вам идеалом. Пока не появился Вирджиль…

Это было правдой. Она как будто читала в моей душе. Разгадала, что я начала колебаться. Что усомнилась в Аселине. Что посчитала его слишком ничтожным по сравнению с колдуном… Как низко с моей стороны…

Мы медленно спускались по ступеням, и леди Икения крепко держала меня под руку, будто боялась, что я сбегу прямо сейчас.

— За что он их?.. — спросила я, побоявшись произнести слово «убил».

— Кто же знает наверняка? — пожала плечами леди Икения. — Но я думаю, чтобы остаться старшим мужчиной в семье. А сейчас подрос Аселин, и кто знает — не ждет ли его та же самая судьба? Поэтому я настояла, чтобы он уехал в провинцию. Скрылся с глаз долой. Но теперь уже не скроешься — когда королева назначила его помощником префекта.

— Но как тройное… преступление прошло незамеченным? Почему графа не привлекли к ответственности?

— Потому что королева приказала закрыть это дело. Расследование было засекречено, приостановлено и вскоре забыто.

— А вы? Вы тоже забыли?! — я смотрела на леди Икению, широко распахнув глаза. Если бы моего отца убили вот так…

— Не забыла, — леди Икения посмотрела прямо на меня. — Не забыла. Помню. Только что я могу сделать? Вы предлагаете мне попытаться убить Вирджиля в отместку? Думаю, после этой попытки я проживу не дольше пары секунд. А у меня — сын и дочь. Когда у вас появятся дети, Эмилия, вы меня поймете. Но я надеюсь, поймете и сейчас.

— Аселин знает? — задала я ещё один вопрос.

— Знает, — коротко ответила леди Икения. — Все знают, но молчат. Мы делаем вид, что нас невероятно веселят его шутки, притворяемся, что мы — любящая, заботливая семья. И это самый лучший выход. Потому что лучше играть и быть живыми, чем бросить вызов и погибнуть.

— Не играть, — тихо поправила я её. — Лгать.

— Так уж и лгать, — она усмехнулась. — Просто не замечать правды. Лгать и не замечать правды — это разные вещи.

Дальше мы спускались молча. Я не знала, о чем думала леди Икения, но явно о чем-то тяжелом — лицо у нее стало старым и угрюмым, а взгляд потух. Что касается меня, я думала об убийстве, совершенном много лет назад. Мог ли граф Майсгрейв совершить тройное убийство? Мог. Я чувствовала это. Он мог убить — легко, улыбаясь, склонив к плечу голову и с удовлетворением наблюдая за агонией жертвы.

Он точно так же душил Аселина.

И леди Икения совершенно оправданно опасается за сына.

Но какую игру колдун затеял сейчас? Делает всё, чтобы я умчалась подальше, позабыв о свадьбе, и сам же поощряет королеву устроить наше бракосочетание с Аселином. Он грозился представить меня королеве, как мошенницу, но судя по всему, не сказал ни слова. Или выжидает?..

— Мой сын боится вас потерять, — заговорила леди Икения, когда впереди показались ворота и коляска Майсгрейвов за ними. — Вы вольны уехать сегодня же, Эмилия. Никто не станет вас удерживать. Но подумайте и спросите себя ещё раз — заслужил ли мой сын такое к себе отношение? Будете ли вы счастливы, если бросите его у алтаря, когда сама королева проявила к вам обоим такое участие? Позволите ли, — она понизила голос и твердо закончила, — позволите ли Вирджилю Майсгрейву победить?

Она знала, чем пристыдить. Угрызения совести мучили меня остаток вечера, и ночью я плохо спала, просыпаясь от мучительного стыда. Мне снилось, будто я беру деньги, предложенные графу, и уезжаю, затыкая уши, чтобы не слышать Аселина, зовущего меня.

Утром я проснулась с головной болью и страшно недовольная собой. Неужели, я способна так поступить? Сбежать?.. Но разве не этого мне хотелось всё больше?..

Усилием воли я заставила себя одеться, причесаться и выйти в столовую, где собрались к завтраку Майсгрейвы. Больше всего я боялась встретиться с Аселином — увидеть в его глазах вопрос, понимание, разочарование, затаённую боль.

Да, только в сказках замарашка становилась принцессой легко и безо всяких душевных терзаний. Моя сказка по превращению в жену лорда Майсгрейва, оказалась не такой легкой и радужной.

Аселина не было за столом, и я так обрадовалась этому, что совесть снова болезненно заворочалась в душе.

— Сегодня Аселин приступает к новым обязанностям, — важно сказала леди Икения. — Он уехал рано, чтобы не опоздать. Я уверена, что у него всё получится.

— Не сомневаюсь, — пробормотала я.

Мы не успели выпить по чашке кофе, когда прозвенел колокольчик на входной двери. Старый чопорный слуга пошел проверить кто это, и вскоре вернулся с запечатанным конвертом, который поднес леди Икении.

— Письмо? — она нахмурилась, разглядывая печать, и ахнула: — Королевская! Письмо от королевы!

Пока она вскрывала конверт, мы следили за ней молча и настороженно. Но вот письмо было извлечено, развернуто и…

— Её величество просит леди Валентайн приехать в замок Девин, — произнесла леди Икения благоговейно, пробежав строки послания глазами. — Мастер Леонсио, королевский художник, будет писать ваш с Аселином портрет, Эмилия. Это чудесно! За вами прислали королевский экипаж. Это огромная честь. Вы не можете отказаться.

Я посмотрела в чашку и положила на блюдце серебряную ложечку.

— У меня нет причин, чтобы отказываться, — сказала я, будто подписывая себе смертный приговор.

Королевская милость связала меня железными цепями. Или накрыла сетью, как доверчивую пташку.

Вскоре карета с королевскими гербами на дверце везла меня на Девин холм. По сравнению с этой каретой, экипаж Майсгрейвов был всего лишь комфортабельной телегой.

Я сидела на мягчайших подушках, в окружении бархата и шелка, в сопровождении двух девиц, которые сидели напротив, рассматривая меня исподтишка, но очень внимательно.

Взгляды их едва ли можно было назвать доброжелательными, поэтому я не стала знакомиться и расспрашивать о том, куда меня везут. Но тоже рассматривала своих спутниц искоса.

Одна из девиц была разодета, как модная картинка. Вроде бы ничего особенного в крое платья, никакой особенной вышивки — но серебристая ткань струилась по её телу завораживающим водопадом, а голубой шарф, небрежно переброшенный через плечо и закрепленный у пояса жемчужной брошкой, окутывал девушку, словно облако. Вторая девица тоже была одета со вкусом, но голубого шарфа у неё не было, как и хорошенькой мордашки.

Мы проехали две улицы, когда девушка с голубым шарфом нарушила молчание.

— Значит, вы — невеста младшего Майсгрейва? — спросила она так вежливо и так надменно, что я сразу вспомнила, что на мне чужое платье. В этот раз платье было бледно-желтым, с широким кружевным воротником, почти закрывавшим плечи.

Леди Икения настояла, чтобы я надела именно его. Вряд ли Корнелия, которой принадлежал этот наряд, была довольна, потому что когда увидела меня в желтом — демонстративно отвернулась.

— Помолвка не состоялась, — ответила я чинно. — Её величество вызвала нас в столицу.

— Её величество вызвала? — фыркнула девица с шарфом, и я немедленно вспомнила подслушанный в церкви разговор. — Сдались её величеству вы и ваша помолвка в вашем захолустном городе… как там он называется? Смузи-форт? — и она засмеялась, таким забавным показалось ей коверкать название моего города.

— Саммюзиль-форд, — поправила я её очень спокойно. — Видимо, вы нигде не были дальше столицы?

Невинный вопрос был принят, как вызов. Девица вскинула брови, оглядывая меня новым взглядом — изумленным, насмешливым, но и подозрительным.

— Я родилась в столице и никогда её не покидала, — сладко согласилась она. — Только иногда, когда её величество путешествует к морю, я сопровождаю её и живу в замке моего отца. В Нэншире. Слышали о таком?

Земли графа Нэн! Значит, эта спесивая красавица — та самая несостоявшаяся партия, которую Вирджиль пророчил Аселину? Леди Филомэль? Я тоже окинула девицу новым взглядом. Шарф хорош. И брошка. И диадема посажена на макушку так ловко, что кажется природным продолжением изящной головки. Как будто жемчужинки и бирюза были там с рождения.

— Слышала, но никогда не бывала в Нэне, — ответила я очень ласково. Наверное, так мог бы говорить Вирджиль Майсгрейв, угрожая превратить меня в мышь. — Жила себе потихонечку в Саммюзиль-форде и встретила там Аселина. После свадьбы мы хотим вернуться туда. Саммюзиль — чудесный, очень милый городок.

— О, неужели? — произнесла девица мне в тон. — Интересно, как лорду Аселину удастся выполнять свои обязанности помощника префекта, если он будет жить в Саммю… как там вы сказали?

Она попала в цель. А меня словно окатило ледяной водой. И правда… Как же наши планы вернуться в провинцию и жить там, если Аселин вступил на такую высокую должность?..

— Всерьез надеетесь, он покинет столицу, когда сама королева поставила его заместителем моего отца? — подкинула девица с шарфом ещё одну шпильку.

— Вы — дочь графа Нэн? — спросила я, стараясь сохранить лицо.

Значит, префект Южного департамента — отец вот этой красотки. Которую добрый дедушка Джиль мечтает увидеть женой Аселина. И королева так невзначай определяет моего жениха именно под начало графа Нэн… Стоп. А королева ли? Или это было желание старшего Майсгрейва?..

— Да, нас ещё не представили друг другу, — ответила мне девица. — Будем знакомы. А вы, насколько я помню, Эмилия Валентайн?

— У вас необыкновенно хорошая память, — подтвердила я.

— Хорошая, — подтвердила леди Филомэль. — Только вот что-то не припомню, кем были ваши маменька с папенькой?

— Они были замечательными людьми, но никогда не были представлены при дворе, — я сразу отметила, что леди Филомэль сказала «были». Не так мало она знала о моих родителях, как хотела показать.

— Почему? — немедленно бросилась с расспросами леди Нэн. — Им запрещено было посещать столицу? А вас почему не представили королеве в надлежащее время? Сколько вам лет, леди Валентайн?

— Девятнадцать.

— А выглядите старше, — с трудом скрывая злорадство, заметила она. — Мне семнадцать, и я уже два года, как представлена королеве.

Другая девица, до этого сидевшая тихо, как мышка, хихикнула.

Спустить подобное было невозможно, и я спросила:

— Два года при дворе? Наверное, королева очень вас ценит?

— Конечно, — леди Филомэль вздернула носик. — И моего уважаемого отца, и мою уважаемую матушку…

— Она и к вам проявила такое же доброе участие, как и ко мне? — осведомилась я. — Её величество решила устроить и вашу свадьбу?

Вторая девица опять хихикнула, а дочь уважаемых родителей досадливо наморщила лоб.

— Ах, значит, её величество позаботилась только о свадьбе Аселина, — покаянно вздохнула я. — Простите, я была бестактна.

— Думаете, это королева решила о вас позаботиться? — выпалила леди Филомэль. — Вы так наивны! Королеве нет до вас никакого дела. Все знают, что на этом настоял граф Майсгрейв.

— Фили, — шепнула вторая девица, дёргая леди Нэн за рукав и боязливо поглядывая на меня.

— Всем известно, что об этой свадьбе хлопочет Майсгрейв. Что ты цепляешься ко мне, Гортензия? — Филомэль отмахнулась от подруги и подалась вперёд, глядя мне в лицо. — Чем же вы ему приглянулись, если он так старается? Странно… — она поджала губы и снова отмахнулась от Гортензии, напрасно пытавшейся её остановить. — Что он в вас нашел? Ведь граф Майсгрейв не любит особ преклонного возраста.

— Фили!.. — почти взвизгнула бедняжка Гортензия и зачем-то выглянула в окно кареты.

Но Фили уже больше напоминала ураган, который несётся, сметая всё на своём пути.

— Граф предпочитает девочек, — цедила она сквозь зубы, внимательно наблюдая, как я приму эту новость. — Маленьких, невинных… Чтобы развращать их. Раньше он принуждал их к сожительству, похищая из семей, и держал в своем страшном замке на Птичьем холме. Хотел сохранить это втайне, но королева узнала и… он быстро избавился от бедняжек. Но разве можно избавиться от старых привычек? Наверняка, продолжает развратничать, только делает это тайно.

— Вы так уверенно об этом говорите, — сказала я.

— Потому что знаю правду, — заявила леди Филомэль важно.

Только вряд ли она говорила правду. Скорее всего, пересказывала сплетни или придумала ложь тут же, на ходу, чтобы шокировать меня. Надо было ожидать, что королевские милости сразу вызовут придворные зависти. Мне очень хотелось верить, что новые ужасающие подробности о жизни и натуре Вирджиля Майсгрейва — лишь выдумка. Но сказанное юной леди было настолько омерзительно и ужасно, что я всё равно испытала нечто вроде невидимого удара в голову и сердце. Я только собралась ответить, что не верю ни единому слову, как леди Гортензия вдруг подала голос:

— Майсгрейв всегда любил зрелых женщин, — наивно сказала она. — Фили, вспомните о Неистовой Джейн. Все знают, что они были любовниками.

— Ой, ну вы придумаете тоже, — засмеялась леди Нэн. — Все знают, что он был с Неистовой Джейн только чтобы украсть её колдовские знания. А потом леди Джейн пропала, если помните. Куда, интересно? Туда же, куда и девочки из Мэйзи-холла!

Они заспорили, а я постаралась слушать их как можно более отстранённо. Две богатые, избалованные, спесивые девицы, мнившие себя образчиком аристократизма и благородства, не стесняясь выясняли, с кем граф Майсгрейв предпочитает предаваться разврату — с девочками или женщинами в возрасте.

А в самом деле, почему Вирджиль Майсгрейв не женат? Колдуны долго не женятся — так сказала леди Икения. Но почему? У колдунов какие-то особые требования к избраннице? Отец графа тоже долго не женился, но это не помешало ему прижить сына от любовницы. Несомненно, сын недалеко ушел от отца, если подробности его личной жизни так интересны посторонним. Нет дыма без огня, как говорила матушка Бевина из пансиона святой Линды.

Мне показалось, ещё немного, и юные леди пустят в ход сумочки и веера, но тут карета остановилась перед въездом на Девин холм, и нам пришлось выйти.

Солнце припекало, и леди Филомэль, поднимаясь по Бесконечной лестнице, жалела, что не прихватила зонтик. Она прикрывала лицо веером, чтобы уберечься от солнечных лучей, и не преминула уколоть меня:

— А вы совсем не боитесь солнца, леди Валентайн? Это вы от рождения такая смуглая или работали в поле?

— Я только в прошлом году приехала из пансиона святой Линды. Там мы много времени проводили на свежем воздухе.

— Сажали репу?

— Нет, занимались живописью. Наша учительница по рисунку и живописи считала, что лучшие картины можно создать только с натуры и только при дневном свете. Мы рисовали липы и реку, и вид на город… Очень изящное искусство. А вы любите рисовать?

Судя по выражению лица леди Филомэль, теперь я попала в цель.

— К чему благородной девушке пачкать руки красками? — быстро ответила она. — Чтобы нарисовать реку, есть художники.

— О да, — согласилась я. — И её величество любезно разрешила мне и Аселину позировать для мастера Леонсио. Я не видела его работ, но слышала о них много восторженных отзывов.

Леди дернула плечиком, и до самого замка не произнесла больше ни слова. В замке нас уже ждали, и мне не позволили полюбоваться великолепными стрельчатыми сводами, чудесными витражами и мозаичным полом — сразу повели в левое крыло, где располагалась мастерская. Леди Филомэль приглашена не была, и ей пришлось остаться, в то время как меня две служанки проводили по винтовой лестнице в комнату на третьем этаже.

— Её величество велела приготовить вам платье, — сказала одна из служанок, распахивая передо мной двери. — Мы поможем вам переодеться.

Я переступила порог — и потеряла дар речи.

Посреди комнаты, на деревянном манекене красовалось самое чудесное и восхитительное платье, которое только можно было представить. Каскады белой ткани напоминали снежную лавину, лёгкая газовая ткань окутывала лиф и кружево рукавов, подобно облаку. Подвенечное платье…

— Оно слишком дорогое…. — пробормотала я.

— Оно было сшито за одну ночь специально для вас, — наставительно сказала одна из служанок. — Её величество сама выбирала фасон и ткань. Её величество сказала, что в этом платье вы получитесь на портрете прекрасной, как фея. Вы не можете отказаться, леди.

«Вы не можете отказаться», — эхом прозвучал в моей голове строгий голос леди Икении, а служанки уже закрывали за мной двери — словно захлопывали клетку.