Откройте ключом Хирона

Наталья Уфимцева

Что способно нас заставить поступать так, а не иначе? При каких обстоятельствах возможно везение? Звезды, всем ли они ярко освещают путь или ослепляют? Посетив однажды астролога, успешная бизнес леди решает отказаться от французского наследства, не догадываясь о возможных последствиях.

Лялька

Изабелла никогда так долго не находилась без движения. Для энергичного человека — это сущая мука. Бизнес был отлажен. Но все равно не контролировать то, что так скрупулезно и бережно создавалось годами, для неё было невозможно. Кирилл делал всё, что было в его силах, чтобы она не погружалась в свои беспокойные мысли. Дни не летели, как это было обычно, а ползли, тянулись, перебираясь из ночи в день и обратно. И с ужасом Изабелла поняла, что она катастрофически набирает вес. Её тренированное тело решило отдохнуть, расслабиться и пожить в своё удовольствие. Кириллу очень нравились эти перемены. Пирожки, булочки и испеченные им чизкейки сделали своё сдобное дело. Лицо приобрело недостающий, с возрастом, коллаген, разгладились складочки между бровями, и в зеркале Изабелла стала встречать какую-то незнакомую ей женщину.

Посетители были не частыми. Кого-то из друзей смущала разница в возрасте между супругами, кто-то просто банально ей завидовал. Одна только Лялька, её ещё школьная подруга обожала Изабеллу с детства. Работая уже столько лет воспитателем в детском саду, она заботилась о ней, как о маленькой девочке, получая от этого приятое удовольствие.

Не многие женщины могут искренне восхищаться копной густых волос подруги, когда у самой тоненький мышкин хвостик на голове. Лялька относилась ко всему с большой долей детского оптимизма. Была легкая на подъём, энергичная и веселая.

— Лялечка, у меня будет к тебе одна просьба.

Изабелла уже потихоньку ходила по комнате, опираясь на спинку кровати.

— Я хочу привести себя в порядок и вызвать Якова Семеновича, нотариуса. Позвони ему, пожалуйста. Надо закончить это дело.

— Ой, веришь ты в эту звездную фантастику? Придумают такое, планеты, кометы… По мне так это просто способ заработка. Вполне себе приличный способ зарабатывать, так сказать, на звездах.

— Не угадала. Эта Вероника Владимировна денег не берет.

— Как это не берет?

— Не может, вот и не берет. По каким-то космическим там показателям. В связи с особенностями положения планеты Уран, что ли, которая и отвечает за увлечение астрологией, в момент её рождения. Увлекаться гороскопами она может, а профессионально зарабатывать, вот никак не рекомендуется.

— С ума сойти. Она вообще нормальная?

— Чудная немножко, такая знаешь, сама в себе, или правильнее сказать, в небесных просторах, но так вполне нормальная. Работает воспитателем в детском доме, или как там это сейчас называется.

— Центр помощи детям.

— Ну, да центр помощи. Там она и применяет свои астрологические знания. Со слов Берты вполне успешно и уже давно.

— Рассматривает детей через призму звездного неба?

— Не только детей. Кандидатов на вакантные должности воспитателей при устройстве на работу.

— Боюсь даже представить, что там за руководство такое продвинутое.

— Да нет, очень разумный дядечка, кандидат педагогических наук, между прочим.

— Одно другому не помеха.

— Ну, что ты удивляешься, в этом, мне кажется, есть какое-то рациональное зерно.

— Не знаю. Может в этом и есть. Но в твоём случае, где логика? Почему надо отказываться от наследства? Нарочно не придумаешь.

— В моем случае уже нет никакой логики. Абсолютно никакой, даже самой призрачной и обманчивой логики. Какой-то затянувшийся фильм ужаса с грустным финалом. Нет, теперь это просто какой—то экшен.

— Даже не начинай эту тему. Я не позволю тебе впадать в уныние. Сейчас мы сделаем огуречную масочку, лицо засияет свежестью и молодостью. Зачем нам этот дедушка Яков Семенович. Мне иногда кажется, что он сохранился в веках и уже давно ничего не помнит.

Изабелла остановилась и недвусмысленно взглянула на подругу.

— Ладно, ладно, уже звоню.

Встреча была назначена на вечер. После омолаживающих процедур женщины приступили к просмотру платьев. Гардероб явно надо было обновлять. Изабелла доставала вещи, которые она носила в лучшем случае несколько раз.

— Ну, скажи, зачем они мне теперь. Вот это коктельное платье, а вот со шлейфом. Один раз всего его и одела. Ляль, померяй, тебе они должны подойти.

На худенькой Ляле платье сидело идеально. Женщина преобразилась, постройнела, превратившись в даму.

— Как тебе идет. Бери и носи.

— Да ты что, дорогущие какие — сказала Лялька, любуясь собой в большое зеркало. А Изабелла продолжала доставать вещи. На смену платьям и костюмам пошла верхняя одежда. Так Ляля с любовью младшей сестры приняла и шубку с капюшоном из серебристо — голубой норки, сшитую по фигуре итальянскими мастерами. Женщины обнявшись, лежали на кровати в куче вещей в приподнятом состоянии.

— Ляль, спасибо тебе.

— Мне ещё и спасибо. Собрала мне целое приданное, можно замуж выходить. Например, за Якова Семеновича. Вот приедет он вечером, а я такая выйду во всей красе. И всё.

— Что всё? Придумщица ты моя!

— А вот всё. Он не устоит! Стану я не Лялька, а Алена Ивановна Гольдман.

Изабелла даже в страшном сне представить не могла с Лялькой такие метаморфозы. Фамилия у неё было замечательная, и полностью соответствовала её характеру, Алена Ивановна Праздникова. В школе её называли — девочка Праздник.

— Пусть это всё пока повисит тут.

Ляля встала и стала наводить порядок, вешая вещи обратно в шкаф.

— Сейчас пойду и тоже испеку что-нибудь вкусненькое, как твой муженек. Скоро кстати он уже должен прийти из своего фитнес клуба. Ага?

— Опять, вкусненькое? Изабелла, закрыв лицо подушкой, застонала. Нет, с меня достаточно. И ты туда же. Ни за что. Я не ужинаю.

Весь день пролетел в какой-то суматохе. Заходила соседка, потом девочки с работы приехали с большим вычурно — украшенным фруктами тортом. Прибежал Кирилл и опять унесся на свою спортивную работу, совершенствовать фигуры прекрасных и не очень людей.

Вечером, с букетом ярких гербер приехал её врач. Изабелла, хотела было спросить, откуда он узнал адрес и для чего приватный визит, но потом поняла, что рада видеть этого человека. Он оказывал на неё какое-то магнетическое действие. Возможно, встреча при иных обстоятельствах, соединила бы этих людей другими отношениями. Но сейчас между ними стояла её болезнь, как стена, нерушимая и прочная.

Но даже через эту стену, она чувствовала, что её любят. Совсем не так как Кирилл, тихо и безмятежно. Чувство Павла граничило с верой первопроходца в суровом ледяном океане. Когда любят, молча, сцепив зубы, горячо и отчаянно, искренне и благословенно, любят вопреки. Он просил её, в который раз подумать об операции. Убеждал, что рак — это не приговор. Он стоял так близко в слабо освещенной прихожей, что Изабелла физически ощущала, каких усилий стоят ему эти слова. После аварии она стала острее чувствовать всё происходящее. Калейдоскоп из множества оттенков серого перестал вращаться и быть различимым. Пространство её жизни разделилось на свет и тень. И даже тень как таковая не существовала в реальности, а была лишь возможным отсутствием света.

Этот человек, Павел, был оттуда, из сотканного лучами облака, теплого и золотистого. Но он находился по ту сторону болезни, по ту сторону стены, на территории живых и имеющих будущее, подобных ей людей. Ей казалось, что если она пошевелится, или скажет, хотя бы слово, эта стена сразу сделается невидимой, не переставая при этом существовать. И от этой мысли, помимо бессилия, мозг накрывало, как волной, приступом страха, который был сильнее её, но именно он разделял жизнь и бездну, давая крошечный шанс на спасение.

Но и на этот раз он ушел, ни с чем.

Изабелла стояла в прихожей, прислонившись к стене, слушая звуки его удаляющихся шагов и продолжая ощущать его присутствие. На мгновение она почувствовала себя маленькой девочкой, несущей тяжелую, неподъёмную ношу. Силы кончаются её нести, а она, эта страшная ноша, давит, душит, гнёт с таким напором, что ты срастаешься с нею от собственной безысходности.

Кто-то кричал на лестничной площадке подъезда, какая — то женщина. Всё стихло, а потом повторилось снова. Только теперь женский крик сопровождался ещё и неистовым стуком в дверь. Изабелла, блуждая в своих мыслях, продолжала стоять, неосознанно сжимая в руке букет гербер. К женским причитаниям на лестнице добавились мужские возгласы. Кто-то звал её, Изабеллу по имени, звонил в дверь.

— Что там происходит?

Добравшись аккуратно до входной двери, она посмотрела в глазок. Люди двигались то вверх, то вниз. Какой-то мужчина ругаясь, требовал, чтобы ему дали возможность работать. Изабелла открыла дверь и не сразу поняла, что случилось. На лестничном пролете, лежала женщина в странной позе. Ноги упирались в перила, а голова, покрытая меховым капюшоном, была неестественно запрокинута назад. Постепенно норковая шуба женщины из серебристо—голубой становилась бурой, напитываясь чем-то алым, тяжелея и набухая при этом. Всё поплыло перед глазами.

— Нет!… Ляля! Лялечка!