Не нарушая тишины

Наталья Струтинская, 2022

Майской ночью в маленьком провинциальном городе случился пожар – сгорел двухэтажный особняк семьи Кедриных. Полицейские констатируют факт поджога, однако не это обстоятельство становится главным объектом всеобщего внимания. На заднем дворе служебная собака находит множество останков животных. Животные были зверски убиты. Эта находка шокирует как соседей, так, кажется, и самих членов семьи Кедриных. Но не одну жестокую тайну покрывают руины сожженного дома добропорядочной семьи, и есть секрет, о котором никогда не расскажут немые свидетели.

6

На отчаянный лай собаки не обращал внимания никто из собравшихся у сгоревшего дома. Зевак было много — не каждый день горят дома на улице. Кроме того, дом Кедрина знали все — мрачный, заброшенный, он порождал множество измышлений, однако все они считались сущей выдумкой. Когда же ко мне и Ирине подошел полицейский и попросил нас пройти вместе с ним на задний двор, где он подвел нас к вырытой в земле яме, у которой собрались полицейские и громко лаяла служебная собака, он показал нам то, что в дальнейшем возбудило такое множество легенд, которых дом Кедриных не знал никогда. И теперь измышления эти уже не считались откровенной выдумкой, а являлись плодом того, что было подлинно страшней бесплотных привидений.

Яма располагалась у самого забора под кустами малины. Это был самый дальний угол просторного участка — он всегда был сокрыт густыми кустами, малинником, клонившимися к земле ветвями яблони и травой, которая даже зимой выглядывала из-под сугробов. Собака разрыла землю, вырвав из нее с корнями траву, и представила взору собравшихся целую груду мохнатых трупов.

— Вероятно, кошачьи, — заметил полицейский. — Вы хоронили здесь домашних животных?

— У нас никогда не было домашних животных, — сказала я, как и Ирина шокированная увиденным, однако не утратившая самообладания. — Как их много!..

— Целое захоронение, — хмыкнул полицейский. — Любопытно…

Их словно разрывали на части — костей было так много, будто яма на три метра вглубь и на три по диаметру была заполнена разложившимися трупами животных. Слух об этой страшной находке разлетелся так скоро, словно весь город в то утро видел эту яму и кости, белевшие в черной земле.

Мы в недоумении стояли над ямой и смотрели на ее страшное содержимое; Ирина первой отвернулась, прижалась к моему плечу и горько, с придыханием расплакалась. Я обняла сестру, однако взгляда от ямы не отвела, — я смотрела на нее, смотрела прямо, решительно, а слез в моих глазах уже не было.

— Где вы были в ночь пожара? — спросил меня следователь.

— Ночевала у друга. — Я отвечала сухо, твердо. — Дом долгое время пустовал, — добавила я, — на участке сажали картошку соседи. Возможно, кому-то пришлось не по душе то, что в дом вернулись хозяева…

— Вы подозреваете кого-то из соседей?

— Нет. Но люди у нас злые.

Следователь чему-то кивнул и спросил, скрестив замком пальцы:

— Значит, вы не предполагаете, кто мог совершить поджег?

— Не предполагаю.

— А трупы животных?

Я помедлила.

— Я не знаю, откуда они там, — ответила я. — На территорию легко попасть, кто угодно мог их там закопать.

Следователь снова кивнул.

— Мы с вами свяжемся, — сказал он, дав понять, что допрос окончен.

Ирина ждала за дверью. Ей еще предстоял разговор со следователем. Я не стала подходить к ней, а только бросила на нее беглый взгляд. Не проронив ни слова, я двинулась к выходу.

Мне не о чем было говорить с сестрой. Номер ее телефона я узнала у соседки, с которой она когда-то общалась. При виде меня ни один мускул не дрогнул в лице Ирины. Все, чем мы одарили друг друга при встрече, — пара беглых касаний и взглядов, не адресованных друг другу. Мы были чужими. Когда-то я старалась поддерживать связь с Ириной, но однажды она попросила меня больше ей не звонить, потому как, по ее словам, у нее растут две дочери, на которых я могла в дальнейшем оказать негативное влияние.

— Ты распутная женщина, — сказала она мне. — Честно говоря, мне противно слушать тебя. Все, что ты рассказываешь, так грязно… Пошло…

Я была искренне поражена услышанным.

— Что ты такое говоришь?.. — воскликнула я. — Я звоню тебе, чтобы…

— Больше не звони, — прервала меня Ирина. — Конечно, если случится беда…

И я больше не искала связи с Ириной до самого дня пожара. Определение, данное мне сестрой, я долгое время считала плевком в мою измученную душу. За что? Я говорила Ирине об отношениях с Климовым, о своих скитаниях, о той трагедии, которая разворачивалась в моей жизни, а Ирина, унаследовавшая от матери крупицу фанатичной набожности, оттолкнула меня, отреклась от меня тогда, когда я была совсем одна и нуждалась в поддержке.

Поступок Ирины накрыл шторм последовавших затем событий, и во мне зародилась крепкая обида по отношению к сестре, а сказанные ею слова жгли сердце.

Теперь я держу ответ. Я стою на границе, на самом краю пропасти, и страшусь скорой встречи с Тем, Кто ждет меня там, в самом сердце этой необъятной тьмы.