На осколках тумана

Наталья Ручей, 2021

– Я хочу ее. – Что? – доносится до меня удивленный голос. Значит, я сказал это вслух. – Я хочу ее купить, – пожав плечами, спокойно киваю на фотографию, как будто изначально вкладывал в свои слова именно этот смысл. На самом деле я уже принял решение: женщина, которая смотрит на меня с этой фотографии, будет моей. И только.

Глава № 12. Артем

В моей жизни становится слишком много Лины.

Мне кажется, столько ее не было, даже когда мы жили с ней в одном доме и кувыркались в одной постели.

После неудачных попыток мне дозвониться, она несколько раз по утрам «случайно» проезжает мимо нашей компании на такси, которое «случайно» ломается как раз под окнами моего кабинета. И, конечно, пока водитель делает вид, что ищет поломку, она выходит подышать воздухом и продемонстрировать мне свое декольте. Несколько раз я, естественно, совершенно «случайно» замечаю ее проходящей мимо компаний партнеров, с которыми мы работаем. Один раз она появляется на строительном объекте, делая вид, что присматривает квартиру.

С учетом, что ей приходится пройтись в замшевых ботинках по грязи и пыли, без которых не обходится ни одна стройка, и надеть на голову каску, что слегка сминает ее безукоризненную прическу, это приличная жертва.

Она не подходит ко мне. Знает, что я рядом, вижу ее, но ждет, когда я не выдержу и сделаю шаг.

Надеется, я пойму, что она стоит даже того, чтобы простить ей измену.

Я вижу, как ее провожают жадными взглядами рабочие стройки, слышу их восхищенные возгласы и зависть к тому, кто имеет такую красотку. В них говорит голод по женскому телу, многие из других городов, жены и любимые далеко, видятся редко. Уверен, если бы их мечты сбылись, и они заполучили Лину, быстро, возможно, даже быстрее меня сообразили, что пустота, даже такая эффектная, не греет. Просто дает временную разрядку.

Ребята из мастерской говорили, что Лина заглядывала, интересовалась ценой техобслуживания. У нее нет авто, еще один расчет на нашу «случайную» встречу, который срывается, потому что всю неделю я слишком устаю на основной работе, и могу тупо уснуть во время ремонта машины.

Когда планы Лины срываются, и она понимает, что я не буду нестись за ней вслед, капая жадной слюной и радуясь тому, что все можно списать на случайность, она предпринимает отчаянный шаг.

Ничем иным я это назвать не могу.

Мы сталкиваемся с ней в магазине. У полок с кошачьим кормом. Она терпеть не может котов. Судя по Барсу, который всегда шипел на нее, это взаимные чувства.

А теперь Лина делает вид, что с интересом читает состав какого-то корма, словно переживает, что может случайно отравить пушистого питомца, которого у нее нет и не будет.

— Артем, — она притворяется, что замечает меня только когда я тянусь за пакетиком корма, тут же избавляется от своего, забросив его небрежно на полку, натягивает на лицо смущенную улыбку и разворачивается ко мне.

Ну да, конечно, чтобы я увидел, как тяжело она дышит, только увидев меня. Дышит так, что пышная грудь почти выпадает из тесной преграды.

— Лина, — отвечаю взаимным приветствием, скольжу взглядом по тому, что мне предлагается оценить. — Красивое платье.

Платье не просто красивое — оно обтягивает ее как черная перчатка из бархата, и сшито с единственной целью, чтобы хозяйку этого наряда жестко оттрахали. Его не нужно расстегивать. Достаточно поддеть пальцем край выреза, и пышная грудь сама качнется в ладони. А если взяться за подол короткого платья и, не отнимая ладони, скользнуть вверх, ткань с легкостью оголит длинные ноги, чуть задержится на ажуре чулок, и с готовностью, практически само, поднимется выше.

На секунду с Алины слетает маска радушия — она сморщивает носик, потому что явно ждала не этих слов. Не такой спокойной реакции.

— А я вот, — кивает на полки, — подумываю: не завести ли себе кота. Рассматриваю цены, и… Дороге удовольствие, не каждый может себе позволить.

Даже если ее кот будет болеть и нуждаться в помощи ветеринара минимум раз в неделю, это все равно раз в тридцать дешевле, чем ее новое платье.

Мне хочется добавить, что любое домашнее животное — это еще и ответственность. Не такая, как хранить верность мужчине. И все же.

Но я молча беру парку пакетов корма для Барса, и уже разворачиваюсь, чтобы уйти, когда Лина, устав притворяться и не надеясь больше на то, что я среагирую на «случайность», оббегает меня.

Поднимает ладонь, отталкивая в сторону капюшон от толстовки, прижимает ладонь к моей щеке и с мольбой заглядывает в глаза.

— Я не могу без тебя, — шепчет она.

И тут же, отражая ее печаль, в карих глазах появляется влага. Лина тяжело вздыхает, качает головой, заставляя длинные каштановые пряди эффектно взметнуться. Холодный расчет, чтобы у меня вновь мелькнуло желание зарыться пятерней в ее волосы, потянуть ее голову на себя, заставить ее приоткрыть губы, впиться в них…

Красивая. Доступная. Жаркая. Смотрит так, будто ей нравится то, что она сейчас видит. Сплошной соблазн в этом платье. И меня не волнует то, как сильно она любит роскошь. Красивая женщина может себе позволить практически все, и многое можно спустить на тормоза, не заметить, простить. Кроме доступности для других.

— Не могу, понимаешь, — с придыханием лепечет она. — Просто… ты так часто отсутствовал… и… Это была усталость, одиночество, попытка до тебя достучаться… Я бы никогда… никогда…

— Для «никогда» уже слишком поздно, Лина.

Ее ладонь приходится практически отдирать от себя. И я легко читаю по ее лицу, что это не точка, она не собирается отступать. Наверное, если бы не покупатели, которые теснят нас немного в сторону, она бы обхватила меня как лиана, прижалась так плотно, как тогда, когда я уходил.

Не понимаю, зачем ей это.

Не понимаю, зачем она так хватается за меня.

Дом оплачен еще на несколько месяцев, она может спокойно и открыто встречаться со своим любовником. Может подцепить кого-нибудь из наших бывших соседей, думаю, там найдется достаточно желающих удовлетворить ее интересы. Может вернуться в квартиру к родителям. Может наконец позволить себе просто влюбиться, без оглядки на кредитные карты и марки машин.

У каждого человека огромное количество шансов, но, к сожалению, многие из них осознаешь лишь когда окончательно упускаешь. Нет смысла в том, что мы топчемся рядом. Чем дальше мы оттолкнемся, тем быстрее окажемся на своей дороге, а не на той, что свела нас как случайных попутчиков.

Моя очередная попытка снова с треском проваливается. Устав притворяться кроткой, раскаявшейся, Лина хватает меня за руку, прищуривает со злостью глаза и цедит каждое слово:

— У тебя ведь все равно никого нет, Жиглов. Никого. Так почему нет? Почему ты не можешь закрыть глаза на «маленький» недостаток, как это делаю я?!

Она так явно подчеркивает интонацией слово «маленький», что не заметить этого невозможно.

Но это уже не удар. Просто ее тупой отголосок.

— Почему мы не можем попробовать снова?! — кипятится Лина, наплевав на то, что на нее оборачиваются.

И я так же плюю на тех, кто становится невольным участником этой трагикомедии, стряхиваю с себя пальцы Лины и поясняю настолько доходчиво, насколько умею.

— Я хочу, чтобы женщина рядом со мной не закрывала глаза на мои недостатки. Хочу, чтобы она принимала меня вместе с ними.

— Но… — Лина задыхается, не зная, что мне ответить, потом принимается хохотать, резко, зло, и бросает в лицо: — Ты думаешь это реально? У тебя же все еще никого нет! Только я и…

Она говорит так, как будто мы расстались как минимум год назад, и у нее самой уже появились дети и муж. Но я настолько устал от этого разговора, бессмысленной встречи и слов, которые не несут за собой никакой смысловой нагрузки, что нахожу быстрый способ все прекратить одним махом.

— Спасибо за телефон, — прерываю ее, и добавляю, чтобы она поняла. — Теперь это мой любимый музыкальный канал.

Иногда, если это не касается темы, что я не вернусь, Лина на удивление быстро соображает. Я вижу, как в ее глазах отражается понимание. Она открывает рот, силится что-то сказать, что-то придумать, но слов нет.

Пользуясь этим моментом, я разворачиваюсь и ухожу. Подальше от полок с кошачьим кормом. Подальше от карих глаз, которые провожают меня. И подальше от платья, которое просто грех не задрать.

По сути, я не солгал. У меня нет времени, чтобы пялиться в экран телевизора, и я не мазохист, чтобы напоминать себе о музыкальном сопровождении, под которое мне изменяли.

Но я благодарен этому каналу за то, что однажды там мелькнуло сообщение Даши.

Не знаю, что из этого выйдет. Огромная вероятность, что ничего. Но мне нравится ощущение того, что мы есть друг у друга. Пока в виде аватарок и сообщений на телефоне, а еще голосов, которые тянутся, стремятся навстречу.

Мне очень хочется снова ей позвонить, вдохнуть в нее чуточку силы, потому что ромашка ощущается немного уставшей, как будто долго не было солнца или дождя. Но стоит мне вернуться домой, как мой телефон оживает сообщением от Лины:

«Если ты не приедешь, Жиглов, завтра уже не будет случайной утренней встречи под офисом».

Что-то не позволяет мне облегченно выдохнуть. Пафосный текст, много слов, все в духе Лины.

Перечитываю ее сообщение и понимаю — нет ни одного смайлика, от которых она без ума. Ни грустных, ни со слезами, ни каких-то нейтральных. Ни одного. Потому что она понятия не имеет, в какие тона окрашивать ультиматум.

«Это будет на твоей совести. Ты никогда себя не простишь», — приходит спустя пять минут.

Матерясь на идиотку, которая, возможно и врет, но все равно, пусть мысленно, пусть на словах, но все же играет со смертью, я отодвигаю от порога кота и снова сажусь в машину.