Привилегированное сословие

Наталья Мельчукова

В сборник вошли три рассказа автора. «Привилегированное сословие» – рассказ о непростой судьбе «ненужных» детей. Об их детских мечтах и взрослых заботах.«Если наступит завтра» – повествует о том, как быстротечна жизнь, что в погоне за счастьем можно это самое счастье упустить.«Подруга» – рассказ, в котором интрига держит до самого конца.

© Наталья Мельчукова, 2023

ISBN 978-5-0060-5388-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Привилегированное сословие

Оленька протопала босыми ногами на кухню. Очень хотелось пить. Сунула голову под кран и жадно прихлёбывая присосалась к мутной струе воды. Остановилась, прислушалась к себе, в животе заурчало, желудок выражал недовольство столь скромным завтраком.

— Пожрать, бы чего, — с тоской посмотрела на холодильник.

Сколько она себя помнила, он никогда не работал. Как — то в детстве она с удивлением узнала, что в холодильнике хранятся продукты. И всё недоумевала, откуда они там появляются. Подходила заглядывала, а вдруг…

Но их холодильник был видимо совсем сломан и продукты не появлялись. Воняло только из него чем-то затхлым. Позднее ей сказали, что холодильник заполняют родители. И Оленьке сразу стало ясно, что в её холодильнике, сколько туда ни заглядывай ничего не окажется. Откуда?!

Она порылась в пепельнице, отыскала самый большой бычок, с наслаждением затянулась. И, поперхнувшись дымом, закашлялась. Тяжело, с надрывом. Горло царапало, во рту стало горько, из глаз побежали слёзы.

Курить Оленька начала недавно, ребята сказали, что курево притупляет чувство голода. Желудок снова скрутило.

— Наврали. Кури, не кури, а жрать охота, — она провела пятернёй по спутанным волосам, дёрнула себя за челку, — постричься надо бы, чуб в глаза лезет.

Схватила со стола ножницы (как они там оказались?), намотала прядь на палец и отчекрыжила почти под корень. Потрогала получившийся ёжик, осталась довольна.

— Креативненько, — сказала любимое словечко, — противненько, — продолжила в рифму.

Ещё раз окинула беглым взглядом кухню. Вдруг мать с её хахалем не всё сожрали. Увы и ах!!! Пустые бутылки, мутные стаканы.

Ладно хоть окурков много, видно хахаль вчера был не из бедных, сигаретки-то с фильтром. А на жрачку, гад, поскупился.

— У-у-у, жмот, — Оленька стала выгребать окурки, отряхивать, аккуратно складывать. Будет чем ребят во дворе угостить.

Любка, подружка, уже торчала у подъезда, ждала её. Развалилась на скамейке, курила. Пыталась пускать дым кольцами. У неё не получалось, дым шёл носом, Любка фыркала, сердито сплёвывала табак с губы. Увидев Оленьку, встрепенулась.

— Чего долго? Мать буянила?

— Не-а, её уж дома нет. Пожрать есть чего?

— Сама маюсь.

— Пьёт?

— Ага, тараканы уже сбежали, не долго осталось.

Родителей своих Любка не помнила и не знала где они есть. Жила с бабкой, которая всякий раз, как напьётся выдавала новую версию гибели Любкиных предков.

Бабка была запойная. Запои случались раз в месяц, в день выдачи пенсии. И длились всегда недели три.

Первая неделя — неделя «изобилия». В доме появлялась еда и даже карамельки. Бабка выставляла на стол бутылку «беленькой» и смаковала её по рюмашке.

Следующая стадия — когда в грязном стакане плескалась спиртосодержащая жидкость непонятного происхождения и черствый хлеб.

Последняя это, когда «тараканы убежали», жрать нечего, как не ищи, а бабка у рюмочной стоит с протянутой рукой.

Дня через три мучительного похмелья, неделя трезвой жизни. Бабка достанет заначку, купит хлеба, макарон…

До пенсии протянут. Что удивительно, заначка никогда не пропивалась. Бабка называла её «стратегический запас».

И как девчонки не пытались найти этот запас, когда совсем животы от голода подводило, им это ни разу не удалось.

Пила бабка тихо, без пьяных оргий и драк, долгов не имела. Платежи вносила ежемесячно. Получит пенсию, оплатит счета, а потом уж за «беленькой». Поэтому среди жильцов считалась почти положительной, её даже жалели. Одна девку поднимает, легко ли в её-то возрасте!

— Может бутылки поищем? — предложила Оленька.

— Клавка объявилась, не даст.

Клавка, местная бомжиха, была малость не в себе. Даже местная шпана её побаивалась. Бутылочный бизнес она считала своим. Увидит, как они бутылки собирают, загрызёт.

— Я уж думала она совсем сгинула, — вздохнула Оленька.

— Многие так думали. Савелич, уж себя королём здесь объявил.

— Может, к рынку двинем?

— Пойдём, только Бобика свистнуть надо. А то опять нам беспризорники наваляют. Мы же для них привилегированное сословие.

— Ты это сейчас обматерила нас что ли? — усмехнулась Оленька.

— Это бабка моя, про соседей сверху, так говорит.

По дороге к рынку, девчонки свернули к мусорным бакам. Там постоянно бегала свора собак. Одну из них они и прикормили прошлым летом. Теперь не страшно было промышлять в других районах.

У рынка попрошайничали до обеда.

— Тётенька, дайте денежку на хлебушек…

— Пошла вон, побирушка.

— Корова жирная, — сплёвывала Любка.

— Дяденька, кушать хочется, дайте рублик…

Мужик сунул Оленьке монетку. Она глянула и впрямь рубль.

— Козёл, — процедила сквозь зубы.

Бобик крутился тут же, вилял хвостом, принюхивался к сумкам, откуда так восхитительно пахло едой. Его пинали, с опаской обходили стороной, не замечали…

— Бабулечка, миленькая, дайте денежку, кушать хочу.

— Это куда ж твои родители смотрююют, — запричатала бабка.

— В стакан!! — заорала Любка, — дай денег, жрать хочу!!

— Караул!! — взвизгнула старуха, — грабююют!!!

— Карга старая, — зарычала Любка и припечатала бабку таким отборным матом, что та на время лишилась дара речи.

Подруги бросились наутёк, пока старуха не опомнилась и не заголосила.

— Не прёт сегодня, рыбка золотая, — вздохнула Оленька.

— Учить вздумала, калоша старая, — плевалась Любка и костерила бабку на все лады. Ругаться она умела виртуозно. Даже сантехник Палыч замолкал в изумлении, когда слышал Любкину «литературную» речь.

— Не густо, — Оленька меж тем пересчитала мелочь, — 15 рубликов.

— У меня мушки в глазах от голода, — Любка хмыкнула носом и вновь принялась ругаться.

Оленька поняла, что подруга готова расплакаться. Всю неделю им не везло, перепадали какие-то крохи.

— Пойдём булку купим.

— Может в колбасу? — Любка умоляюще посмотрела на подругу, знала что та не любит этого. Но сегодня Оленьку не надо было уговаривать.

— Только бы не Валька, зараза, работала. У неё не сопрёшь, — рассуждала Любка.

Они зашли в крытый павильон рынка. От запахов, витавших в воздухе, закружилась голова.

— Повезло, новенькая, — радостно выдохнули девчонки.

— Ну, Бобик, не подведи, — Оленька потрепала собаку по грязному загривку.

Она медленно двинулась вдоль рядов. Подошла к прилавку с колбасными изделиями, вроде как споткнулась, задела рукой выложенный на витрине товар… Колбаса, сало, окорок полетели на грязный пол. Оленька побежала прочь.

Конец ознакомительного фрагмента.