Адвокат инкогнито

Наталья Борохова, 2010

У адвоката Елизаветы Дубровской никогда раньше не было такого необычного клиента! Известный ученый, уважаемый профессор университета Аркадий Соболев обвиняется в… изнасиловании и попытке убийства лаборантки! Но ведь он верен своей жене Виктории, у них двое очаровательных детишек и вообще просто идеальная семья… Что же тогда случилось после празднования дня рождения супруги, когда та улетела в срочную командировку, а Аркадий остался в банкетном зале наедине с Софьей Кисловой? Наутро он проснулся один в гостиничном номере, абсолютно ничего не помня о вчерашнем вечере… Начав знакомиться с материалами дела, Елизавета сразу заподозрила, что в показаниях жертвы есть какой-то подвох!

Глава 6

Аркадию Александровичу пришлось исписать за свою жизнь немало бумаги. Это были короткие заметки, проекты научных статей, деловые послания, письма, записки жене и детям. Но то, что он писал сейчас, сидя в душном боксе изолятора временного содержания, не шло ни в какое сравнение с тем, что ему доводилось сочинять, и вызывало в нем чувство, подобное омерзению.

«Мы познакомились с потерпевшей на банкете по случаю дня рождения моей жены» — образовалась на чистом листе первая фраза. Какой же он подонок, если на дне рождения жены знакомится с другой женщиной… И с кем! Немолодая, некрасивая, пухлая. Словом, рядом не стояла с его Викторией. Он вспомнил, какие здравицы пели ей собравшиеся на банкете гости, какими комплиментами осыпали ее. Безусловно, его жена заслуживала все те похвалы, которые получала. Вот только вряд ли она ожидала такой выходки от собственного мужа, который, воспользовавшись ее недолгим отсутствием, умчался за первой попавшейся ему на глаза юбкой.

«Мы пришли в номер, и я повалил Кислову на кровать, пытаясь содрать с нее одежду». Так, что ли, просил написать следователь? Хорошо, что он не требует с него подробности, а великодушно разрешает ограничиться лишь общими фразами. «Я изнасиловал ее в естественной и извращенной форме», — написал он. Боже, до чего он дошел! Неужели ему придется описывать характер своих извращений перед судьей? А вдруг в зале будет жена? Или дети? Их, кстати, пускают в зал судебных заседаний? Следователь говорил что-то о закрытом процессе, но что это значит? Ему нужен адвокат. Ох как нужен… Наверняка это будет зрелый мужчина, закаленный в судебных баталиях, тот, кого не смутят тонкости весьма щекотливого дела. Он возьмет защиту на себя и избавит Аркадия от ненужных хлопот. «Изнасиловать, оказывается, легче, чем об этом написать», — подумал он, обливаясь потом. Ох, скорее бы пришел адвокат!

— Аркадий Александрович, — раздался вдруг голос следователя. — Простите, что потревожил вас во время работы над заявлением, но тут произошло маленькое недоразумение…

Чирков стоял в проеме двери, а за ним маячила невысокая женская фигурка. Соболев напрягся. С недавних пор он стал испытывать к женщинам суеверный страх.

— Это адвокат. Она собирается защищать вас. Говорит, что у нее заключено соглашение с вашей женой, — сообщил следователь.

— А как же защитник, о котором вы мне говорили? — спросил Аркадий.

— Вот о том я и беспокоюсь, — откликнулся Чирков. — Не думаю, что у вас есть необходимость сразу в двух адвокатах. Если наша договоренность в силе, мы сейчас уладим наше маленькое недоразумение и отправим девушку домой…

«Маленькое недоразумение», по всей видимости, обладала известной долей упрямства, поскольку не пожелала отправляться домой, а, протиснувшись между фигурой следователя и косяком двери, настырно влезла в следственный бокс.

— Простите, но у меня на руках ордер, я имею право поговорить с подследственным, — произнесла она загадочную фразу и сунула под нос следователю какую-то бумажку. Затем запоздало представилась: — Здравствуйте, я адвокат Дубровская.

Адвокатом оказалась хрупкая молодая девушка на длинных тонких ногах, вполне милая. Ее внешность, бесспорно, выиграла бы, если бы она отказалась от скучного делового костюма и такой же унылой прически. И то, и другое делало ее на несколько лет старше и солиднее. Впрочем, производимый эффект, по всей видимости, входил в планы бойкой стрекозы. Аркадий вспомнил себя в молодости. Будучи аспирантом, он специально отпустил бородку для того, чтобы не казаться своим ученым коллегам слишком «зеленым».

— Меня пригласила ваша жена, — сказала девушка, как только за следователем захлопнулась дверь. — Похоже, мы с вами когда-то встречались.

— Да, я, кажется, обращался к вам с пустяковым вопросом по поводу доверенности, — вспомнил Аркадий.

Это была почти мимолетная консультация, не оставившая после себя никаких ярких воспоминаний. Разве что номер, наспех записанный в телефонной книжке. Соболев даже не мог вспомнить, помог ли ему совет молодого адвоката.

— Вы хотите меня защищать? — с сомнением произнес он.

— Да, меня попросила ваша жена. Но если у вас на этот счет какие-то иные планы…

— Не то чтобы иные планы, но вы…

–…так молоды? — закончила за него фразу Дубровская, повторив слова его жены. — Зато я энергична, умна и талантлива. А молодость — недостаток, который, как известно, быстро проходит.

— Нет, я хотел сказать другое. Вы — женщина.

— Вы что-то имеете против женщин?

— Нет, конечно, но… Вы в курсе того, в чем меня подозревают?

— В изнасиловании.

Соболев поморщился.

— Вот именно. И я с трудом представляю, как мы с вами будем обговаривать некоторые м-м-м… интимные детали моего поступка.

— От женщин вы все равно не убережетесь, — предупредила его адвокатесса. — Неизвестно, какого пола будет судья, но секретарем, скорее всего, окажется молодая женщина. В процессе также появятся свидетели. А еще потерпевшая и, в конце концов, ваша жена.

— Ох, жена! — простонал Соболев. — Не говорите мне о ней… Хотя нет. Скажите, как она? Огорчена? Подавлена? Рассержена?

— Она не верит, — пояснила Дубровская.

— Я и сам не верю, — обронил Аркадий, отшвырнув ручку.

— Вы что-то пишете? — поинтересовалась адвокат.

— А… Ну да, чистосердечное признание.

Брови молодого адвоката подпрыгнули вверх.

— Вот как? Не ожидала. Признаете свою вину? Но вы не похожи на насильника.

Соболев смущенно кашлянул.

— Это, так сказать, тактический ход. Следователь обещал отпустить меня домой и зачесть мое чистосердечное признание как смягчающее обстоятельство.

— Чистосердечное признание — самое короткая дорога в тюрьму, — явно процитировала адвокатесса чью-то фразу, а потом уставилась на Соболева. — Все-таки я так и не поняла, что вы думаете по поводу того, в чем вас обвиняют.

— Мне трудно думать, — признался он. — Откровенно говоря, я в тот вечер перебрал по части спиртного. Помню лишь то, что уходил из ресторана с женщиной, с которой был едва знаком.

— Но вы насиловали ее?

— Да я не то что тела, даже лица ее не помню. Словно память отшибло.

— Что же вы тогда пишете?

Адвокат взяла в руки лист, исписанный на треть, и начала внимательно его читать. Дойдя до строчек «изнасиловал ее в естественной и извращенной форме», уставилась на него, как на привидение.

— Вот тут написано, что вы изнасиловали ее!

— Да. Мне так сказал следователь.

— А что, следователь тоже был там? — ехидно поинтересовалась «стрекоза».

— Нет, следователя в гостинице не было, — начал оправдываться Соболев. — Но он мне зачитал показания потерпевшей. Кроме того, не думаете ли вы, что следователь может лгать?

Дубровская отбросила в сторону листок.

— Аркадий Александрович! Извините за выражение, но вас просто разводят.

— Как «разводят»? — не понял Соболев.

— Как последнего лоха, — усмехнулась Дубровская. — Опять же извините за жаргон, обычно я использую более корректные выражения. Послушайте, я никак не могу понять, зачем вы, умный и образованный человек, подписываете то, что просит от вас следователь? Неужели вы считаете, что ваши интересы совпадают?

— М-м… — замялся Соболев, чувствуя себя полным дураком. — Но я привык доверять должностным лицам. Следователь Чирков — человек с высшим образованием и опытом работы. Неужели он решится на дешевые спекуляции?

— Существует определенная тактика расследования преступлений. Есть следственные хитрости, следственные ловушки. Вы попались в одну из них. Сейчас вы добровольно пишете признание в том, в чем вы абсолютно не уверены, рассчитывая, что так будет лучше для вас. Потом повторите ваши показания в присутствии адвоката, и хорошее основание для вашего обвинения уже готово.

— Но что же мне делать? — растерянно спросил Соболев.

— Говорить правду. Если правда состоит в том, что вы сильно перепили и ничего не помните, советую так и писать.

— Да, но тогда меня отправят в тюрьму!

— Вас и так туда отправят, — «успокоила» его адвокат. — Только, по замыслу следователя, после суда. Обвинение в изнасиловании и покушении на убийство — это вам не шутки! Но в случае, если вы не дадите признательных показаний, у нас есть шанс доказать, что вы вообще невиновны.

— Невиновен?! — обрадовался Аркадий.

— А почему нет? Ночь, проведенная с женщиной, не являющейся вам женой, еще не преступление. Разумеется, если на то была ее добрая воля.

— Вот только она утверждает, что все случилось насильно.

— Но мы ведь можем ей не поверить? Я не думаю, что вы за волосы притащили дамочку в номер, игнорируя вопросы администратора и горничных.

— Вообразить такое моей фантазии тоже не хватает, — признался Соболев. — Однако у меня на теле есть свежие царапины.

— Это не очень хорошо, — на минутку задумалась адвокат, но потом ее лицо просветлело. — Но все-таки не столь трагично. Есть пары, которые, занимаясь сексом, допускают некоторое насилие, и им оно даже нравится.

— Господи! Вы-то хоть замужем? — воскликнул Соболев. — У меня такое чувство, что, говоря с вами, я уже совершаю преступление.

— Не беспокойтесь, я вполне совершеннолетняя, — улыбнулась Дубровская. — И вы правы, я замужем.

Девчонка уже почти нравилась Аркадию. Ну, в смысле не как женщина (хотя почему бы и нет?), а как человек, подаривший ему надежду. Правда, он осознавал, что руку помощи ему протянула жена. Виктория — святая женщина!

— Да, но что мы теперь будем делать? — спросил он.

— Теперь мы уничтожим вашу писанину и обговорим детали будущих показаний, — предложила Дубровская. — Как вам мое предложение?

— А что, у меня есть выбор? — спросил он.

— Разумеется, нет…