Нежная ночь Ривьеры

Наталья А. Лебедева (2024)

Две подруги — журналистка Маша и врач Лена — приезжают на Лазурный берег. Они собираются отпраздновать Ленин день рождения в отеле, где жил их любимый писатель Скотт Фицджеральд. Но во время ужина они неожиданно оказываются свидетелями кражи старинного колье, которое носила еще жена писателя. А потом вовлекаются в опасный круговорот охоты банды «Розовая пантера» за мистическим алмазом… 90 лет назад здесь, на французской Ривьере, бушевали совсем другие страсти: любовь, ревность, соперничество Хемингуэя и Фицджеральда. Все это превращало жизнь кружка знаменитостей, который собирали у себя богатые меценаты Мэрфи, в яркий фейерверк… И все же два таких разных времени оказались связаны одной тайной — исчезновением алмаза, принадлежавшего еще Марии-Антуанетте. Кто его отыщет и какой ценой? Детективная интрига в остросюжетных романах Натальи Лебедевой сшивает ниткой сразу два пласта повествования: сегодняшние события и давние исторические тайны, с которыми связано каждое преступление. А читатель, следуя за авантюрным сюжетом, сможет ощутить аромат и своеобразие других стран и узнать много интересных подробностей из местной жизни. Такие романы хорошо читать в отпуске, в поездках и просто длинными вечерами, потому что в них много моря и солнца, а действие происходит на островах и курортах.

На вилле Ротшильда

(Лазурка, 2013 год)

— Ты должна была дать мне сегодня передохнуть! После вчерашнего у меня раскалывается голова. А эта гидша орет, как потерпевшая! — проныла Машка.

Мы стояли в одной из комнат прекрасной виллы Эфрусси де Ротшильд. Старинные тиары, серьги, колье слепили нас бриллиантовым блеском из витрин. А гид — дама средних лет, косившая под трудного подростка, в чем ей помогало короткое платьице с кокетливо подмигивающим розовым черепом на груди и всколоченные белые волосы с бордовыми перьями — громко вещала нашей группе:

— Как известно, французская королева Мария-Антуанетта, супруга короля Людовика XVI, очень любила бриллианты. Заставляла мужа ей их покупать, хотя казна была пуста. Словом, жила не по средствам. Собрала самую большую коллекцию ювелирных украшений в Европе. За что потом оба и поплатились. Народ возмутился, во Франции разразилась революция. Так что, мужчины, не покупайте женам слишком много бриллиантов. — игриво обратилась она к нескольким замученным экскурсиями мужичкам, которые от такого предположения приосанились. Женщины засмеялись, и только какой-то подросток тоскливо переминался у следующего выхода, ожидая, когда от бабских побрякушек все двинутся в другие залы.

А гид продолжила:

— Во время революции часть драгоценностей королевы была утрачена. Ее, как понимаете, растащили революционеры. Но кое-что Мария-Антуанетта успела собрать в сундучок и переправить в Вену своему племяннику, австрийскому императору. Правда, самой надеть украшения уже было не на что — 16 октября 1793 года ей отрубили голову. Драгоценности достались ее дочери Марии Терезе Французской, а потом были распроданы и разошлись по частным коллекциям. Судьба большинства украшений неизвестна, но кое-что иногда всплывает. В этой экспозиции вы можете впервые увидеть любезно предоставленные анонимным владельцем уникальные серьги с бриллиантами по 14 каратов, которые стоят около 4 миллионов евро. Они выставлены в соседнем зале. А в этом зале мы обратим внимание на…

— Бабах! — вдруг раздался грохот. И тут же истошно взвыла сирена, ударяя нас по ушам.

Зашедшая в зал женщина в мусульманском платке в ужасе смотрела на инвалидную коляску, которую она не удержала: сидящий в ней дедушка в цветастой арафатке наехал на витрину с коронами. Но, невзирая на шум, только улыбался и дружелюбно покачивал головой.

В зал немедленно вбежали двое охранников, к коляске подскочила перепуганная пожилая служительница, до этого мирно дремавшая на стульчике. Вокруг сгрудились экскурсанты.

— Да выключите вы сигнализацию! — заорала Машка, у которой и так бились в голове все выпитые вчера на яхте коктейли.

Охранник что-то сказал по рации. Звук мгновенно стих, будто на нас сверху упала тишина. Но тут в зал быстрым шагом вошел полицейский: молодой, высокий, с отличной выправкой, мужественным лицом, с острой черной бородкой и мягкими оранжево-янтарными глазами в тени длинных ресниц. Из-под рукава белой форменной рубашки выглядывал хвост татуировки дракона.

«Классные парни охраняют тут порядок!» — подумала я.

А полицейский уже распоряжался:

— Все отойдите от витрины! Что случилось? Я проезжал мимо, мне поступил сигнал о проникновении.

— Вон женщина… Задела витрину коляской, — пояснил охранник.

— Случайно? — строго спросил он.

Женщина что-то залопотала по-своему.

— По-французски понимаете? По-английски? — спросил полицейский.

Сиделка испуганно мотала головой.

— Все свидетели происшествия подойдите сюда! Ничего не пропало?

— Нет, нет! — затараторила служительница.

Полицейский осмотрел витрину, не касаясь ее. Закашлялся. И отдал распоряжение охранникам:

— Стойте рядом до приезда наряда. Я сейчас вызову. Вдруг витрина все же повреждена. А вы пройдемте со мной! — приказал он сиделке. И, увидев под хиджабом ее бессмысленные перепуганные глаза, приглашающе махнул рукой. — Надо составить протокол.

Несчастная покорно покатила подопечного вслед за красавцем-полицейским: тот, покашливая, передавал что-то по рации на ходу.

— Внимание! Продолжаем! — хлопнула в ладоши гид.

Но мы с Машкой решили плюнуть на лекцию и всех опередить. Первыми заскочили в соседний зал, пока вокруг драгоценностей Марии-Антуанетты не собралась толпа. И с недоумением уставились на круглый постамент в середине зала.

Красная бархатная подкладка под толстым стеклом была пуста.

— А где серьги? — требовательно спросила Машка у сидящей между двумя залами служительницы, бдительно наблюдающей за русской группой.

— В самом центре! — недовольно ответила она.

— Там только пустая подушка.

Служительница наконец обернулась, смерила нас недоверчивым взглядом. Поднялась, прихрамывая, сделала несколько шагов до соседней комнаты. И вдруг по-мышиному отчаянно пискнула:

— Ук-ра-ли!

* * *

— То есть ты поняла? Мы видели похитителей! Инвалид с теткой заставили отключить сигнализацию, фальшивый полицейский отвлек на себя внимание, а кто-то под шумок вытащил в соседнем зале серьги. Обалдеть! — захлебывалась Машка журналистским восторгом, пока мы вместе со всей группой ждали настоящих стражей порядка.

— И нас опять поволокут в участок! — вздохнула я. — Что-то давно мы там не были.

— Становимся свидетелями-рецидивистами. Между прочим, это ты меня сюда потащила! — мстительно сказала Машка.

Утром при подъеме она оказала мне жесткое сопротивление. Все-таки вчера мы перебрали халявной «Вдовы Клико». Я убедилась в этом, открыв сумочку, чтобы достать из нее очки. На дне лежало маленькое зеркальце на потемневшей от времени золоченой ручке.

Оно было размером с круглую дольку лимона. Минуту я рассматривала его с тупым недоумением. Потом жалко проблеяла:

— Маша! Надо бросать пить. Я цапнула чужое зеркальце и даже не помню, где.

— Покажи!

Я протянула Машке находку. Она стала вертеть ее, как завзятый криминалист.

— Старое, наверное, еще начала прошлого века. Ручка — простая позолота. Где ты могла его стащить?

— Говорю — без понятия! Я и сумку-то почти не открывала. Один раз у бассейна — пудреницу искала. Потом в баре — доставала салфетку, чтобы вытереть Бунику пасть… Может, случайно прихватила со стойки? Что же теперь делать?

— Забудь. Не думаю, что оно ценное.

— Но, может, дорого владелице как память.

— Хорошо, давай спросим у Кати, что начинающему клептоману делать с добычей, — сказала Машка. — В крайнем случае, пожертвуешь его в коллекцию Ротшильдов.

* * *

Я еще раз оглядела сокровища, которые собрала сто лет назад взбешенная Беатриса де Ротшильд. Муж совершил самое страшное, по мнению Ротшильдов, преступление: он не только изменял жене, но и чуть ее не разорил. Тут уж Беатриса не стерпела и мужа выгнала. А чтобы как-то успокоиться, купила эту землю, взорвала голые скалы, сменила 20 архитекторов, создала девять уникальных садов и построила полную изящества виллу. «Нашим бабам проще — раскурочат мужику машину, и порядок», — подумала я, но оформить глубокую мысль не успела.

Двое полицейских вошли в зал, и один из них спросил прямо с порога:

— Кто обнаружил пропажу?

Глянув в их простоватые лица, я отметила, что фальшивый страж порядка был гораздо интереснее.

— Вот они! — сдала нас служительница.

— А кто распорядился отключить сигнализацию?

— Она потребовала! — злорадно показала на Машку гид.

— Та-ак, — сказал полицейский. — Придется проехать для дачи показаний.

Через полчаса в отделении полиции нас допрашивал уже новый следователь — маленький, щуплый, с умным, очень загорелым и брезгливо насупленным лицом: он был похож на героя Луи де Фюнеса, если бы тот понюхал какую-то гадость.

— Комиссар Бернар Пети, — представился он. Завел наши имена в компьютер и приподнял брови: — Вы и вчера были свидетелями кражи украшений? В отеле Бель Ривес?

— Мы не виноваты, что у вас на каждом шагу крадут! — фыркнула Машка.

— Почему вы попросили отключить сигнализацию?

— У меня от этого шума раскалывалась голова.

— Но вы знали, что похищенное колье принадлежало Марии-Антуанетте? И украденные в музее серьги тоже?

— Мы знаем даже, что Марии-Антуанетте отрубили голову. И что? — Машка была вне себя.

Комиссар внимательно рассматривал нас несколько секунд, будто что-то прикидывая. Потом сухо сказал:

— Вы видели кого-нибудь в комнате с серьгами? Может, кто-то входил, выходил?

— Нет.

— В соседнем зале?

— Тоже нет.

— Опишите похитителей.

— У мнимого полицейского была бородка, а на руке — татуировка дракона, — начала я.

Но детектив меня перебил:

— Не надо. Все только это и описывают. Борода, скорее всего, накладная. Татуировка нарисованная. Если это Розовая пантера, то…

Он прищурился и с плохо замаскированной угрозой спросил:

— Значит, ничего полезного вспомнить не можете?

— Подождите! — вдруг спохватилась я. — У полицейского наверняка аллергия. Может, на цветы — там в вазах стояли. Он все время покашливал — очень характерно для аллергика.

— Мне что, каждому подозреваемому давать нюхать цветочки? — разозлился комиссар, но примету записал.

— Еще там подросток был, — вспомнила я. — Мне показалось, его не очень интересовала экскурсия. И он вроде хотел уйти, а потом вместе с остальными около этой парочки тусовался…

— Удивительная наблюдательность! — хмыкнул полицейский. — Вы видели где-то подростков, которые интересуются экскурсиями?

На этот раз он ничего помечать не стал.

— Подождите! Я слышала, вчера обокрали дом Нины Гусь, хозяйки ожерелья. Там еще труп лежал в ванной. Нашли кого-то? — в свою очередь задала вопрос любопытная Машка.

Бернар Пети тут же вскинулся:

— А вы откуда знаете, что труп был в ванной? Мы в прессу не сообщали.

— Гусыня, ну, то есть, пострадавшая, позвонила подруге, а та рассказала нам. Когда мы были на яхте у Влада Николаевича…

— На яхте «Ювента»? Инте-рес-но!

Его цепкие карие глаза просканировали нас, как рентгеном.

— Как давно вы находитесь во Франции?

— Два дня, — ответила я. И сама удивилась: казалось, мы здесь уже целую вечность.

Комиссару полиции тоже так показалось:

— Вы много успели. Никуда с побережья не уезжайте! — процедил он, явно жалея, что не может прямо сейчас надеть на нас наручники.

На улице вовсю жарило солнце, прохожих в этой части городка не наблюдалось, такси тоже. Не мировой курорт, а выжженная пустыня. Машка тут же набрала номер Кати:

— Блин, мы тут опять влипли. Ты не могла бы за нами заехать?

— А вы где?

— Где всегда. В полиции.

— Господи! Что опять случилось?

— По дороге расскажу. Приедешь?

— Да, я как раз к машине подхожу. Только мне потом надо к бабке Поля заскочить. Буника у нее оставить. Диктуйте адрес.