Бесчеловечная мерзлота или жизнь как идеальное алиби

Наталия Раус, 2022

«…Среди ночи я выпала из медикаментозной полудремы с ощущением, что загнала не пойманную раньше мысль в угол. Я подкралась к ней на цыпочках, рассмотрела со всех сторон и поняла, наконец, что меня мучило. Если, как говорит Маша, тридцать первого декабря было сорок дней со дня гибели Нины, то, проделав нехитрые вычисления, можно определить, собственно, день ее кончины. А это значит, что когда Саша был у нас в гостях в декабре 1982 года, Нины уже не было. Я запоздало заплакала и провалилась в тяжелый сон… Через два дня я улетала в Москву, так и не повидав больше Машу Арбецкую: у нее заболел ребенок и в свою смену на дежурство она не вышла. Она прислала мне смс, в котором была фотография части письма, видимо, того самого, которое оставила дочери моя подруга: «… И еще об одном прошу тебя, моя дорогая, постарайся построить свою жизнь так, чтобы тебе не пришлось использовать ее, как алиби, для оправдания необдуманных, глупых, а порой и просто подлых поступков. Уверяю тебя, это не помогает! Во всяком случае, мне не помогло!..» Да, эта история началась давно. Так давно, что некоторые детали, к счастью, стерлись из памяти…»

Глава 8

в которой появляется… экскаватор

МОСКВА, 1981

— Ну, что смогли нарыть за первый день, коллеги? С кого начнем? — майор Прохоров обвел глазами свой, опять битком набитый, кабинет. — Петр Семенович, может с вас, нашего эрудита и мэтра? — обратился он к медэксперту.

— Можно, конечно, и с меня, но то, что я скажу, друзья, вам вряд ли понравится. И нечего подлизываться. Мэтр!.. — Евстигнеев затянулся, закашлялся и продолжил. — Если коротко, то на всех двенадцати жертвах отчетливо просматриваются следы сексуального насилия. Тихо, тихо, ребятки! Это первое. Причины смерти пока не ясны. Это второе. Я вскрыл только трех: все параметры идентичны, но почему они умерли — представьте себе, не понятно. Никаких отравляющих веществ, никаких следов уколов на теле, не говоря уже об огнестрельных или ножевых ранениях. Ничего! Разве что небольшое количество снотворного в крови. Такое впечатление, что они уснули на морозе и замерзли в сугробе. Кстати сказать, из-за этого иносказательного сугроба время смерти определить практически невозможно. Вот такая фигня получается, извините за мой французский. Буду думать, конечно…

Петр Семенович замолчал, и в кабинете повисла жуткая, гнетущая тишина. Нарушил ее майор Прохоров:

— Все всё слышали. Ситуация еще хуже, чем мы думали. Живут же такие нелюди! Давайте дальше работать, а то мы свихнемся. Предлагаю послушать Диму. Что у тебя?

— А у меня вообще голый Вася! Никаких пересечений! Те фотографии, которые есть в делах «потеряшек» по Москве и Московской области, с нашими девчонками не бьются совсем. С уверенностью могу сказать, что в течение последних трех лет наши жертвы в Москве и области не терялись. А это значит, что надо либо временной интервал расширять, либо региональное покрытие увеличить, — Дима был настроен решительно. — Чем я и займусь…

— И я, кстати, могу помочь, — встрял в разговор Миши Горштейн. — У меня, коллеги, в отличии от вас, улик полна коробочка. Такое впечатление, что их оставляли нарочно, то есть специально.

Конец ознакомительного фрагмента.