Неловкая поступь смерти

Наталия Антонова, 2022

Что может быть лучше «Уютного детектива», в котором дружба троих друзей-сыщиков помогает распутать даже самое сложное дело. Конец жаркого лета, детективы Мирослава и Морис наслаждаются теплом, дачей и оперой, но вскоре им предстоит прийти на выручку своему другу следователю Шуре Наполеонову, зашедшему в тупик с очередным делом. В собственной квартире умирает женщина, оставив после себя немалое наследство. Главным подозреваемым становится ее приемный сын – невнимательный равнодушный мот, привыкший жить за ее счет. Проблема в том, что у него есть алиби. Но так ли уж оно бесспорно? К тому же, оказывается, было оставлено особое завещание… Однако у всех опрашиваемых есть алиби и нет мотива, и начинает казаться, что убийца неуловим. Мирослава и Морис решают помочь пролить свет на эту темную историю…

Автор

© Антонова Н.Н., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Частный детектив Мирослава Волгина и её родная тётя, писательница Виктория Волгина, пили чай на открытой террасе. Несмотря на приблизившуюся вплотную осень, погода позволяла наслаждаться теплом. Поодаль с чашкой чая в руках и с котом, развалившимся на его коленях, сидел помощник детектива Морис Миндаугас. Он прислушивался к разговору двух женщин, но не вмешивался в него.

— Ты знаешь, о чём я думаю? — спросила Виктория племянницу.

— О чём, тётя?

— О том, что правительство и все властители и в хорошие, и в плохие времена часто говорят о газовой промышленности, автомобилях, самолётах, сельском хозяйстве, но никто и никогда не говорит о книгах. О книжном бизнесе! Или мне это только показалось?

— Увы, тётя!

— Вот, — вздохнула Виктория, — а ведь книга это духовный хлеб! Если у человека не будет хлеба насущного, умрёт его тело, а если у него не будет книги, начнёт умирать душа. И это при том, что всем известно, что тело тленно, а душа бессмертна! Выходит, что её погибель невосполнима! И только книга даёт душе возможность осознать себя, развиваться и оставаться бессмертной.

— Я согласна с тобой, тётя, — тихо ответила Мирослава.

— Но я не знаю, как достучаться до нашего правительства, дозвониться до президента на прямую линию шансы один на миллион. А ведь если бы было больше хороших добрых книг, вам с Морисом и Шурой не пришлось бы так часто охотиться за преступниками и раскрывать убийства.

— Тётя, — попыталась пошутить Мирослава, — у меня предложение. Давай растянем транспарант и с ним пойдём пешком через всю Россию в Москву.

— Что же ты предлагаешь написать на транспаранте?

— Спасите наши души!

— Пожалуй, — вздохнула Виктория, — больше ничего и не остаётся. Может, они услышат и поймут, что, спасая мир книг, они спасают человечество.

— Очень хочется надеяться на это, — ответила Мирослава.

Книга, лежащая на столе, тихо вздохнула. Хотя, может быть, это просто ветер коснулся её страниц.

Но тем не менее все отчётливо расслышали слова, прошелестевшие в воздухе: «Спасите наши души!»

Ветер тотчас подхватил их и унёс. Может быть, они долетят до ушей тех, «кто наверху». Они помогут книжному бизнесу, и книга станет доступна простому человеку так же, как хлеб. Духовное, соединяясь с телесным, породит гармонию. И люди станут счастливее и добрее. Если красоте и дано спасти мир, то эта красота заложена в книге.

Глава 1

Высоко в небе светило беззаботное солнце. Было так тепло и уютно, что прохожие замедляли шаг, выпадая на время из суетного мира своих будничных дел и забот, на их лицах разглаживались морщинки озабоченности, а в уголках губ появлялась беспричинная улыбка.

Такое состояние у людей обычно бывает в начале весны, когда сходит снег и из земли пробиваются хрупкие ростки первых цветов. И в самом конце лета, когда все понимают, что совсем скоро с деревьев слетят ставшие золотыми и багряными листья, а потом налетят белые вьюги. Понимать-то все понимают, но верить не хотят. Это сродни вере в личное бессмертие. Всем известно, что жизнь конечна, но никто или почти никто не верит, что это правило актуально и для него.

Индейцы майя вообще считали, что человечество живёт в иллюзорном мире и не может видеть мир таким, каков он есть. Вот и писатель Эдгар По много позднее говорил нечто подобное: «Всё, что мы видим, и то, как мы выглядим, — не что иное, как сон во сне». А некоторые современные мыслители считают наш мир голограммой.

Однако чем бы он ни был, нам в нём жить энное количество лет, каждому из нас отпущенных судьбой.

Так что спустимся с небес на землю или бросим якорь в иллюзорном море, пытаясь отыскать твёрдое дно, и попробуем наслаждаться жизнью, по мере возможности избегая бед и страданий.

И вот в этот чудесный день одна девушка, выйдя из супермакета, заметила другую. Она даже не сразу сообразила, почему её взгляд зацепился за неё. А потом на лице проступило выражение узнавания, и она закричала:

— Мила! Милка!

Девушка, которую звали Милой, неуверенно оглянулась, её взгляд заскользил по толпе, пытаясь найти окликнувшую её. И вот она увидела, как какая-то девушка с сумками замахала ей рукой.

— Ой! Дашка! — вырвалось у Милы. И девушки устремились навстречу друг другу.

— Это ты, Милка! — проговорила слегка запыхавшаяся Даша. — Отлично выглядишь! А я сначала смотрю, ты не ты! Дай, думаю, окликну.

— Молодец, что окликнула, — Мила оценивающим взглядом скользила по лицу и фигуре подруги. «Расцвела, налилась, округлилась», — подумала она, с удовольствием отмечая, что её собственная фигура осталась такой же стройной, как была на выпускном вечере. Именно с той поры подруги и не виделись, несмотря на то что жили в одном мегаполисе.

— Как хорошо-то сегодня, — сказала Даша, — теплынь, — она вытащила платок и отёрла вспотевший лоб.

— Я смотрю, ты затарилась? — кивнула Мила на сумки в руках подруги.

— Ага, — Даша осмотрела свои сумки, — думаю, на неделю хватит. В будни особо по магазинам бегать некогда, — проговорила она, словно оправдываясь, — а сегодня у меня отгул.

На клумбах и газонах неистово благоухали цветы, словно торопились в отведённый им судьбой короткий отрезок времени залить всё вокруг своим ароматом.

— Знаешь, — сказала Мила, — мне кажется, что мы с тобой лет сто не видели друг друга.

— А разве столько живут? — рассмеялась Даша и опустила сумки на бордюр клумбы.

— Слушай, давай зайдём в кафе? — предложила Мила, и Даша тотчас согласилась.

Спустя десять минут они уже сидели в небольшом кафе и весело болтали, — как хорошо, что мы с тобой сегодня встретились. И погода стоит отличная. Даже думать не хочется, что скоро настоящая осень сменит эту идиллию.

— Говорят, что в старину в это время гуляли свадьбы, — мечтательно проговорила Мила.

— Нет, вроде немного попозже… — засомневалась Даша и спросила: — У тебя есть парень? — Сама Даша выскочила замуж сразу после школы, и Мила знала об этом.

— Имеется, — улыбнулась Мила не слишком радостно.

— Давно встречаетесь?

— Больше года.

— И как он, тебе ещё не сделал предложения?

— Нет, не торопится, — Мила смешно наморщила нос. — Да если бы и сделал, я бы сто раз подумала, прежде чем согласиться.

— Чего так? — удивилась Даша.

— Так он гол как сокол.

— Так большинство девчонок выходят не за олигархов, — со знанием дела прокомментировала её сетование подруга.

— Это да. Но ведь он и работать ленится, паразит эдакий, — беззлобно выругалась Мила.

И Даша решила, что подруга влюблена. Она вспомнила, что Миле всегда нравились так называемые плохие мальчики — двоечники и разбитные хулиганы. Непонятно, отчего её к ним тянуло. Впрочем, это ведь беда не только Милы. Поэтому она осторожно спросила:

— А чего же ты с ним связалась?

Мила потеребила в руках кончик салфетки, расстеленной на столе, и, подавив вздох, ответила:

— Знаешь, каким он соловьём разливался, когда мы с ним познакомились, говорил, что у него мамаша деньги лопатой гребёт.

— И чё, наврал?

— Не совсем, — на этот раз не стала сдерживать вздоха сожаления Мила. — Только она и не мамаша ему вовсе. Вернее, не родная. Да и вышибла она его из дома под зад коленом.

— А деньги небось его папаша заработал.

— Если бы. Она сама богатенькая была.

— А отец его?

— В бегах.

— Судимый, что ли?

— Нет, просто беглый. Подкинул сынка второй жене и сбежал.

— Ни фига себе.

— Вот я и кукую с этим горем луковым, — в который раз вздохнула Мила.

— Так подбей его, чтобы он с матерью этой помирился. Какая-никакая, а мать, тем более если она вырастила его.

— Подбиваю. Да всё никак не выходит. А ты как устроилась? — Миле надоело обсуждать собственные проблемы, и она решила перевести стрелки с себя на подругу.

— В общем-то неплохо. Мы с Серёгой ипотеку взяли. От свекрови съехали, и я вздохнула облегчённо. Санька наш ходить начал и даже говорит три слова.

— Какие же?

— Киса, ба и бяка.

Подруги расхохотались.

Расставшись с Дашей, Мила отправилась домой. По дороге она думала, что, по всему видно, Даша с мужем не шикуют, но и не бедствуют. Дашка довольна своей жизнью, да что там довольна, с завистью подумала Мила, она так и светится от счастья. Да и чего ей не светиться? Мужа и сына она любит и уверена в завтрашнем дне. Муж не лодырь, медленно, но верно продвигается по служебной лестнице. А когда выплатят ипотеку, то вообще заживут припеваючи. А она, Милка, так и будет сидеть у разбитого корыта.

При подходе к дому девушка уже точно решила, что надо что-то менять. Вариантов было, по её мнению, два — заставить Аркадия помириться с приёмной матерью или последовать её примеру и выставить Аркашу за дверь, пока ещё не поздно. «Время-то летит быстро, — думала Мила, — не успеешь оглянуться, и ты уже седая, в морщинах и со вставной челюстью».

Входную дверь она открыла, находясь не в радужном настроении, и сразу закричала:

— Аркадий, ты дома?

Ответом ей была тишина.

Мила прошла на кухню, выложила на стол продукты, часть распределила на полках холодильника, курицу засунула в камеру. А чай, печенье и рулет положила в висящий над столом шкаф. После чего она отправилась в комнату. Так и есть! Аркадий спал, укрывшись с головой пледом. На журнальном столике стояла пустая бутылка из-под пива и валялась скомканная упаковка чипсов.

Мила потянула за край пледа.

— Вставай, соня! Сколько можно дрыхнуть!

Аркадий открыл глаза, поморгал с полминуты, потянулся и спросил:

— Где ты пропадала столько времени?

— В магазин ходила.

— Целый день?

— Ещё и часу дня нет.

— Ага! — обрадовался Аркадий и вскочил с дивана. — Значит, скоро обед. То-то, чувствую, у меня живот с голоду сводить начало.

— Я ещё не готовила, — сказала Мила, а про себя подумала: «И не собиралась».

— Да ты что?! — возмутился он.

— Сейчас быстро отварю макароны, и там у нас тушёные крылышки ещё остались, — проговорила она без особого энтузиазма.

— Опять макароны? А эти твои крылышки надо собакам бездомным выбросить. Там же абсолютно нечего есть!

— А ты устройся на работу, тогда я мясо на рынке покупать буду, — парировала Мила.

— Так мне же мать деньги на карточку кладёт. Чего тебе ещё надо?

— Она переводит тебе сущие гроши!

— Сколько переводит, столько и переводит! — отрезал Аркадий, не думая сообщать своей подруге, что гроши отдаёт ей он, оставляя большую часть денег, переведённых матерью, себе.

— Вот на эту сумму я тебя и кормлю, — сердито проговорила Мила.

— Ну, знаешь, — возмутился он и не нашёл подходящих слов.

— А если бы ты подъехал к ней… — Мила решила, что настал подходящий момент для того, чтобы вложить в голову Аркадия мысль о необходимости примирения с матерью.

— На хромой кобыле, — хмыкнул Аркадий.

— Я имею в виду по-человечески, с уважением, то и у неё к тебе другое было бы отношение.

— Отстань, Милка!

— Не отстану! Ты должен вернуть расположение матери, пока не поздно!

— Вот скончается старушка скоропостижно, — он расхохотался над своей шуткой, — и мне наследство свалится.

— Свалится, как же! Как вороне сыр!

— Зараза ты, — беззлобно выругался он, — умеешь человеку настроение испортить. Кстати, ты что же, столько времени в магазине была? — Взгляд Аркадия стал подозрительным.

— Нет. Подругу встретила, — призналась она неохотно.

— И вы столько времени сплетничали?

— Мы не сплетничали. Просто посидели в кафе. У Даши всё нормально, семья, муж, ребёнок.

— Памперсы, кастрюльки, куча грязного белья, — насмешливо проговорил Аркадий.

— У меня только памперсов нет, — рассердилась Мила, — зато горы грязной посуды в наличии. Ты даже тарелку за собой не вымоешь!

— А зачем? У меня баба есть, то есть ты. Мыть посуду — бабское дело.

— Как ты мне надоел!

— Могу съехать, — почёсывая под мышками, равнодушно проговорил Аркадий, — на мой век баб хватит.

Мила замолчала и закрылась на кухне.

Прошла неделя. Погода продолжала баловать горожан. А может быть, просто усыпляла их бдительность…

Михаил Муромцев сидел под зелёным зонтиком уличного кафе со своей девушкой Вероникой Бубенцовой. Молодые люди с удовольствием ели мороженое из небьющихся округлых вазочек. Мороженое было фирменным, с орехами и мармеладом. Вероника его просто обожала. А Михаил ел его с ней за компанию.

— Завтра во сколько увидимся? — спросила Вероника, с сожалением соскребая со дна вазочки остатки мороженого.

— Я завтра, Бубенчик, не могу, — ответил Муромцев.

— Ну почему, Миш?!

— Потому что мне обязательно надо завтра к тёте Ире забежать.

— Ты же сказал, что ей стало лучше и она сама со всем справляется.

— Так-то оно так, но всё равно присмотр нужен. Не забывай, что у неё никого, кроме меня, нет.

— Ты же говорил, что есть приёмный сын?

— Номинально есть, — не стал спорить Михаил, — но тётя Ира ему абсолютно не нужна.

— Ага, — ехидно проговорила Вероника, — а если с твоей тётей Ирой что-то случится, то он первым прибежит. Ты сам говорил, что она дама обеспеченная.

— Бубенчик, — строго проговорил Муромцев, — не наше с тобой дело чужие деньги считать.

— Ладно, не злись, — вздохнула Вероника, — я пошутила.

— Я так и понял, — покладисто отозвался Муромцев.

— Тогда возьми меня с собой.

Михаил задумчиво поглядел на девушку и покачал головой.

— Но почему? — возмутилась она. — Познакомишь меня со своей тётей Ирой.

— Она мне не тётя.

— Всё равно! — Вероника притопнула маленькой ножкой.

— Рано ещё, Бубенчик.

— А когда же будет в самый раз?

— Я сначала расскажу тёте Ире о тебе. Подготовлю, так сказать, почву. А потом уже пойдём к ней вместе.

— Вечно ты, Мишка, осторожничаешь, — сердито отмахнулась от него девушка.

— Так я же хочу как лучше, — начал оправдываться он.

— А ты знаешь, Мишка, что благими намерениями выстлан путь в ад.

— Типун тебе на язык! — почему-то испугался он.

— Так это не я придумала, — пожала плечами Вероника и велела: — Ладно, проводи меня домой. А то уже поздно.

— Пошли. — Он обнял её за плечи, и они зашагали в сторону её дома.