Практически невиновна

Наталия Левитина, 2009

Каких только чудес на свете не бывает! Правда, случаются и такие, от которых мороз по коже… Виктория Коробкина открыла глаза и… обнаружила себя на обочине загородной трассы за рулем изящного французского автомобиля. На ней чужая дорогая одежда, в сумочке документы на имя Алисы Горностай. Что с ней произошло, как она очутилась в этой машине, Виктория не помнила. Последние дни словно стерты из ее памяти. Заглянув в зеркальце заднего вида, Виктория вскрикнула от ужаса – на нее смотрело абсолютно незнакомое лицо!..

Глава 6

Два созданья славно трудились в офисе «Поможем!» ранним апрельским утром. Одно было Машей, другое — пирожным с шоколадным кремом.

Да, сегодня Аполлинария точно превратилась в пирожное, иначе как объяснить плотоядные взгляды, постоянно посылаемые в ее сторону Марией?

Маша стукнула по клавиатуре, вздохнула, подвигалась в кресле и вновь с вожделением посмотрела на подругу. Ей ужасно хотелось поговорить. С тех пор как Лиза Виноградова^[3] уехала во Францию, Мария лишилась аудитории для обсуждения сердечных вопросов. А в последнее время столько всего произошло!

С Полиной тоже можно было обсуждать сердечные вопросы, но с уклоном в чистую физиологию, как с врачом-кардиологом. Маша знала — буквально через неделю Полина улетает с Николашей в Мюнхен. Тревога за ребенка и страх перед операцией мрачной тенью отпечатались на лице Полины. Приставать к подруге накануне этапного события в ее жизни, грузить рассуждениями о взаимоотношениях полов было негуманно.

Тени под глазами не портили Аполлинарию. Каждый раз оглядывая единственного наемного работника, Маша пыталась представить, какой была Полина семь лет назад, когда победила в конкурсе «Красавица Приморья».

— У тебя есть фотография с конкурса красоты?

— Да. И плакат.

Полина оторвалась от компьютера и улыбнулась Марии. В уголках шикарных губ затаилась горечь. В отличие от начальницы приморская красавица не выходила из дома без обязательного минимума косметики, хотя выразительные черты лица Полины нуждались в макияже гораздо меньше, чем заурядная мордочка Маши Здоровякиной. Да и одевалась Аполлинария в духе героинь О.Генри: у нее было всего два костюма, однако отменного качества и дизайна. Маша, занимая в материальном плане выигрышное положение по сравнению с Полиной, не вылезала из джинсов.

Когда-то она сделала попытку начать новую жизнь: сходила в косметологический салон, закупила центнер модной одежды, покрасила волосы, выщипала брови, сделала эпиляцию. Через два месяца регулярных экзекуций пыл Марии угас. Чтобы гвоздями вогнать себя в противоестественный образ «девушки с обложки», требовалась масса денег и грандиозное количество времени. Времени было безумно жаль. «Тратить на коррекцию акриловых ногтей четыре часа каждые две недели могут только люди, которые собираются жить вечно!» — решила Мария и позволила себе вернуться в естественные рамки. Бриллиантовая краска постепенно смылась с ее волос, туфли на шпильках были задвинуты в угол шкафа-купе, джинсы, джинсы, вечные джинсы одержали победу над костюмами от «MaxMara».

Но тут появился усмехающийся Ян Вепрецкий, элегантный, как торшер, посмотрел на Марию сверху вниз и заставил ее заволноваться. Именно персону Вепрецкого мечтала сегодня обсудить с подругой Мария.

— Фотографии, конечно, тоже есть, — добавила Полина.

— Какие фотографии? — не поняла Маша.

Ее мысли неслись вскачь газмановским эскадроном, и она уже забыла о вопросе, заданном минуту назад Полине.

— С конкурса красоты.

— А… Увидеть бы. Как ты там выглядишь?

— Довольно сносно.

Полина опять уставилась в монитор, не дав Марии шанса развить диалог и довести его до желанной темы.

— Сильно волнуешься из-за операции?

— Невероятно.

— Иди домой, Полина.

— Дома еще хуже. Здесь я хотя бы отвлекаюсь от мыслей.

Мария взглянула на себя глазами Аполлинарии и ужаснулась: как ничтожны и надуманны все ее проблемы!

Приятное волнение, охватывавшее Машу в обществе Вепрецкого, настырный Здоровякин, удвоивший в последнее время сексуальные притязания, — глупо и несерьезно занимать время размышлениями на эту тему. Или нет! Наоборот, необходимо основательно все обдумать. Имеет ли она, Маша, моральное право флиртовать с Вепрецким, когда в спину дышит ненасытный и неизбежно родной Здоровякин? Или она обязана заботиться о своем нравственном облике, как мать троих маленьких детей? А нельзя ли элегантно спихнуть с себя материнские обязательства, как она отделалась от функции жены? Отдать пацанов на месяц свекрови и…

— Так, — тихо сказала себе Маша, — приплыли. Меня несет, как «Титаник» на айсберги!

— Что ты там бормочешь? — улыбнулась Полина. — Маша, ты странная. Ты помнишь наш разговор по дороге в аэропорт?

— О чем?

— О твоей беременности.

— Не смеши меня, Полина! Ты считаешь, если меня зовут Марией, то я способна к непорочному зачатию?

— Тебя недавно тошнило.

— Я съела полторта.

— Да. У тебя изменились вкусовые пристрастия. Раньше ты относилась к пирожным, как гомосексуалист — к женским прелестям. А теперь кидаешься на сладкое голодной пантерой.

— Да, такое со мной впервые. Но я не беременна.

— На днях ты плакала, потому что умер Моцарт!

— Но ведь это трагедия!

— Согласна, трагедия. Но произошла она в восемнадцатом веке. Наши прабабушки еще даже не были яйцеклетками!

— Но я слушала «Реквием»! У меня чуть сердце не разорвалось!

— Ты его в первый раз, что ли, слушала?

— Угу. И мне стало жаль, что мужик, создавший эту гениальную музыку, умер в тридцать семь лет.

— Понятно. Только беременная женщина способна столь виртуозно изобретать поводы для слез.

— Нет, все равно я не беременна.

— А пигментация?

— Это весна! — обиделась Маша. — Оттого и веснушки. Неужели сильно видно?

— Не сильно. Но видно. И еще. У тебя вырос бюст. Вчера ты надела водолазку, и я заметила.

— Должен же он был когда-то вырасти! — с отчаянием воскликнула Маша. — Давно пора!

— Если он будет расти такими темпами, ты скоро составишь конкуренцию девушкам из «ВИА Гры». А сбой в цикле? И это самое главное. Мария! У тебя ребенок.

Ужас застыл в глазах Маши. Лихорадочно она стала соображать, когда умудрилась залететь. Получалось, что никогда.

Илья — человек, ушибленный многодетным отцовством, — был почетным клиентом ближайшей аптеки. Раз в месяц он затаривался тонной презервативов, вызывая немое восхищение у очереди (граждане полагали, это его суточная норма). И даже подобные меры предосторожности не казались Илюше достаточно надежными. У него была мечта раздобыть костюм взрывотехника. Облачившись в этот изящный наряд, Илья, наконец, спокойно занялся бы сексом с Марией, не беспокоясь о перспективе пополнения семейства.

После переезда Ильи в квартиру Валдаева нормы расхода презервативов существенно сократились, но все равно буйные хомячки Здоровякины никогда не забывали о полезных резиновых изделиях. Соблазнить Илью «незащищенным» сексом было совершенно нереально.

— А я слышала, подобные симптомы характерны при неисправной щитовидной железе, — подавленно произнесла Маша. — У меня щитовидка барахлит, да?

В голосе Марии звучала надежда. Она просто мечтала, чтобы у нее барахлила щитовидная железа.

— Купи тест, — безжалостно произнесла Аполлинария. — Если ты беременна, надо что-то предпринять. Если решишь ничего не предпринимать, тогда ты обязана изменить образ жизни. Беременной женщине не пристало сидеть двадцать четыре часа за компьютером и литрами пить кофе. Маша, не закрывай в страхе глаза, а займись проблемой…

«Мне будет не хватать Аполлинарии, когда она уедет в Германию, — думала Маша, — разглядывая сквозь стеклянную витрину аптеки лекарственные препараты. Тест на беременность стоил всего четырнадцать рублей. — Она четкая и обязательная. У нее внутри стальной стержень, а снаружи — безумно привлекательная оболочка. Что бы делала я, если б мой ребенок был болен? Боже упаси! Я бы рыдала с утра до вечера. А Полина…»

Тут Мария почувствовала, что ее глаза наполнились слезами. На днях она оплакивала бедного Моцарта. А теперь собралась порыдать над несчастной судьбой Аполлинарии. «Какой я стала сентиментальной! Неужели точно беременна?» — ужаснулась Маша.

— Дайте аскорбинку горошком, и в больших таблетках, и в пакетиках, — сказала она фармацевту.

Маша решила бороться с пигментацией отказом от кофе, а новоявленную страсть к шоколаду и тортам истребить силой воли. Заботу о здоровье Маша возложила на аскорбиновую кислоту, полагая, что этого будет вполне достаточно.

Для сентиментальности, несвойственной Маше ранее, тоже нашлось объяснение. Свою нервозность Мария списала на изменение жизненной ситуации.

Здоровякин всегда играл роль двухметровой бетонной стены, прочно огораживающей личное пространство Марии. Три с половиной года назад Настасья Кармелина проломила в этой стене брешь, но осуществить полномасштабную интервенцию ей все-таки не удалось. И тогда Мария собственноручно заложила тротиловую шашку в основание семейного благополучия и завершила дело, начатое коварной Настасьей. Она выставила Илью на улицу. Она добилась развода. В глубине души Маша сомневалась, была ли права, не найдя в себе сил простить измену Здоровякина. Силы нашлись почему-то только после развода. И что теперь им делать, опять жениться? А как же Вепрецкий, к которому Марию безудержно влекло?

«Короче, я запуталась! Стоп, а почему я не купила тест?»

Действительно, почему? Мария вышла из аптеки, сгибаясь под тяжестью десяти килограммов аскорбинки. Но тест она так и не купила. Неужели боялась увидеть результат?

А что, пока никто не в силах объяснить удивительную бесконечность Вселенной, значит, чудеса возможны и на Земле. И Маше не хотелось оказаться необъяснимым феноменом, одним из загадочных земных чудес. Она никак не могла подзалететь — это однозначно. Но почему-то по утрам ее тошнило.

Кровать была огромной и мягкой, шелковое постельное белье — нежным, усталость — невероятной. В общем, у Виктории было девяносто девять шансов из ста опоздать на работу. Она так и сделала, проснувшись в квартире Алисы Горностай в десять утра, в то время как рабочий день в автосалоне начинался в девять.

— Проспала! — констатировала Виктория, выбираясь из-под невесомого одеяла.

Повернуть время вспять было невозможно, оставалось смириться с фактом. Тем более, она и так пропустила один рабочий день — понедельник. Главный менеджер наверняка клокочет праведным гневом. А на собственное аутодафе не грех и опоздать.

Уже не спеша, наслаждаясь процессом, Вика поплескалась в сверкающей круглой ванне. Розовая эмульсия, добавленная в воду из флакона, наполнила ванную волшебным ароматом.

Замотавшись в пушистое полотенце, Виктория рассматривала себя в зеркале. Феном она взлохматила на макушке остатки волос. Они высохли моментально! А раньше это была длительная процедура.

Виктория грустила об утраченной великолепной шевелюре не более минуты, а затем усилием воли заставила себя не думать о потере. Она всегда старалась не переживать из-за того, что еще не случилось, и не долго плакать над тем, что уже не изменить. Вот и сейчас Вика сказала себе, что новая короткая прическа и темный цвет волос делают ее необычайно эффектной, хотя и меняют до неузнаваемости.

Оставляя влажные следы на гладком паркетном полу, Виктория промчалась к окну и раздвинула жалюзи. Солнце брызнуло в комнату, наполнило ее праздничным светом. В начале апреля оно было бледным и прозрачным, теперь стало кукурузно-желтым. Солнечные лучи засверкали на стеклянной столешнице, вспыхнули сумрачным сиреневым огнем на боках громадной напольной вазы, янтарными пятнами легли на паркет. «Ура!» — подумала Вика. Впервые за долгую холодную весну она почувствовала приближение тепла.

Огромный двухдверный холодильник радовал набором продуктов. Вика ощутила жуткий приступ голода, спровоцированный не столько пустотой желудка, сколько видом заманчивых деликатесов. Она миллион лет не ела ничего подобного! Макароны, капуста, картошка были привычными хитами ее ресторанного меню. Мясо, фрукты и конфеты предназначались исключительно Даниле.

Когда аромат натурального кофе наполнил кухню, Виктория почти лишилась чувств. «Я попала в сказку!» — подумала она, выставляя на стол гастрономические безумства и захлебываясь слюной. Сейчас она, урча, вгрызется в аппетитный влажно-розовый ломоть окорока!..

Удивительно, но издевательства Коробкина не заставили Викторию обозлиться на целый мир. Пережив подобные мучения, любой другой человек стал бы мизантропом. Виктория фокусировала обиду и ненависть на одном лишь Кирилле, не распространяя отрицательные эмоции на весь человеческий род. У нее был счастливый характер — жизнерадостный и оптимистичный. По утрам улыбка на ее лице появлялась раньше, чем она успевала открыть глаза. Она всегда была настроена на поиск плюсов, а не минусов. С упорством непотопляемой пластмассовой лодочки она в сотый раз выныривала из воды, лечила ушибы и ссадины, оставленные Коробкиным. Она обустраивалась в съемной квартире, где зачастую раковина была оранжевого цвета, а по ночам с грохотом бродили по кухне тараканы. Она находила две-три работы, не чураясь даже самой тяжелой физической. И по вечерам, закутавшись в дырявый плед и читая с Данилой букварь, Виктория мысленно убеждала себя, что когда-нибудь Кирилл оставит ее и сына в покое.

Ее мечта сбылась. Единственный злой гений исчез из Викиной биографии, разбившись в вертолете. А кроме Коробкина, больше никто на свете не желал ей плохого. Именно так думала Виктория.

— Щейчаш я Алиша Горноштай, — объяснила себе Виктория. Ее дикция хромала, так как рот был набит раффаэлками. — Наверное, настоящая Алиса попала в беду, и у нее не было другого выхода, как найти себе замену. Я должна ее прикрыть. Что ж, довольно приятная миссия…

На самом деле, дорогая одежда, первоклассная еда, фешенебельная квартира, перламутровый «рено» и, наконец, роскошные голливудские зубы — пока Вика только выигрывала от загадочного превращения из Виктории Коробкиной в Алису Горностай.

— Объяснения кроются в черной дыре, — сказала Виктория.

Черная воронка в ее сознании, поглотившая двое суток, таила и разгадку. Но Вике ничего не удавалось вспомнить.

— Возможно, я сама договорилась обо всем с Алисой? Я исполняю роль. Она в это время занята чем-то другим. Да? За это мне подарили новые зубы. Представляю, во сколько они обошлись. Ладно. Но почему же Тамара Никитична, хозяйка квартиры, утверждает, что никогда не сдавала мне жилье? Фокусы какие! А та дамочка говорит, что живет в моей квартире уже полгода! Но это невозможно! Нет, я ничего не понимаю…

Если судить по активным продажам в автосалоне «Тойота», где работала Вика, благосостояние народа росло буйно, как бамбук под тропическим ливнем. Или это был не народ?

Элегантные «короллы» по 18 тысяч долларов разлетались в мгновение ока, словно стая испуганных рябчиков. На стильные RAV-4 с полным набором опций и кожаным салоном клиенты записывались в лист ожидания. Мощные «лендкрузеры» по 60 тысяч расходились удивительно резво. Что же говорить о скромных и не менее симпатичных моделях? Их приобретали попутно, между делом, как пучок редиски. В качестве второй-третьей машины, или как недорогое дополнение к бриллиантовому колье на совершеннолетие любимой дочке.

Каждый день Виктория сталкивалась с людьми, для которых полмиллиона рублей не являлись крупной суммой денег. Все они были напористы, эгоцентричны и очень напоминали ей бывшего мужа. Поэтому Вика, иногда растягивавшая на неделю одну сотенную бумажку, никогда не удивлялась и не завидовала клиентам и их пассиям. Она понимала, что в большинстве случаев деньги, легко растрачиваемые посетителями автосалона, имеют криминальное происхождение.

Сегодня Виктория собиралась всех удивить. Даже предстоящий нелегкий диалог с главным менеджером не мог испортить запланированного эффекта. О, как потрясающе она выглядела! Ее внешность была настолько же привлекательна, насколько и стервозна. Жгучая брюнетка с черными бровями вразлет и пурпурным ртом. А куда исчезла милая барби со светлой челкой, падающей на большие серые глаза? Изъятый из гардеробной комнаты Алисы жемчужно-серый костюм был великолепен. К нему идеально подходили сапоги, сумка и перчатки из тонкой кожи розового цвета.

Едва за спиной Виктории захлопнулись стеклянные двери салона, как перед ней распахнулись ласковые объятия продавца-консультанта.

— Здравствуйте, меня зовут Игорь. Буду рад вам помочь! — устремился он к потенциальной клиентке. Девушка выглядела как супермодель и обалденно пахла дорогими духами.

И тут Вика поняла, что коллега совершенно ее не узнает. М-да… Очевидно, ее просто невозможно было признать в образе белозубой шикарной брюнетки.

— Игорь, это я! Вика!

Парень замер, напряженно вглядываясь в лицо посетительницы.

— Простите?

— Ну, Игорь же! Ты что? Это я! Виктория!

— Простите, я не совсем понимаю, — промямлил Игорь и немного попятился. Крайнее смятение отражалось в его глазах. Он собирался с разгону впарить крутой клиентке автомобильчик подороже и получить отличные комиссионные. Но клиентка несла какую-то ахинею.

Виктория решила изменить тактику. Раз ее никто не узнает…

— У вас работает Виктория Коробкина? — спросила она.

Игорь несколько минут напряженно вглядывался в лицо роскошной девицы.

— М-м-м, — промычал он.

— Могу я ее увидеть?

— Да нет у нас такой, — вымолвил наконец Игорь.

Вика мысленно упала на белый мраморный пол и забилась в конвульсиях.

— Виктория Коробкина! — в отчаянии повторила она.

— Извините, не знаю… На моей памяти, по крайней мере, она у нас не работала.

«Игорь! Вот же я стою перед тобой!» — почти закричала она консультанту, но поняла, что это бесполезно. Профессионально-подобострастный взгляд Игоря говорил лучше слов — он действительно не узнавал Викторию.

В сторону посетительницы направился менеджер салона. Его звали Феликс (партийная кличка Эдмундыч), и именно этот гражданин когда-то утверждал, что у Виктории волосы цвета золотистой пшеницы.

— Проблемы? — вкрадчиво осведомился он.

— Вот, — вздохнул Игорь. — Девушка ищет Викторию Коробкину.

И повернулся к Вике спиной, демонстрируя, что если ее не интересуют чудеса японской автопромышленности, то его не интересует она сама.

— Виктория Коробкина? — задумчиво переспросил Феликс. Он даже не потрудился внимательно рассмотреть посетительницу. Он едва мазнул по ней взглядом и тут же принялся листать какие-то бумаги. Видимо, Феликса привлекали только девушки с волосами цвета золотистой пшеницы. А девушки с волосами цвета разлившейся нефти не привлекали вовсе. — Нет, у нас такая не работает. Кстати, не желаете посмотреть — мы получили свеженькие «авенсис». Бесподобный дизайн, все опции, потрясающие ходовые качества… Нет? Ну, заходите к нам еще!

Последняя фраза прозвучала вдогонку. Обескураженная, Виктория устремилась к выходу. Она очень торопилась, ей необходимо было быстрее выбраться на улицу, на свежий воздух. Потому что она вдруг увидела, что на голове у Феликса вспучилась лиловая шишка, как проблесковый маячок на крыше милицейской машины. Шишка увеличивалась в размерах, росла, пока не лопнула, словно созревший прыщ. Ее содержимое — вязкая жидкость фиолетового цвета — потекло по лицу Феликса. Но он ничего не замечал, даже не пытался утереться. Виктория поспешила избавиться от ужасного зрелища. Она мчалась к выходу, а огромные автомобили справа и слева норовили дотянуться до нее резиновыми колесами. Колеса стали тягучими и мягкими, как чуинггам, они липли, хватали Викторию за ноги. С огромным трудом ей удалось освободиться и выбраться наружу…

…марк, постой… нет… увязался… дыши… и сам не рад… ковбой… ковбой… привяжи… сильная… давай скорее… марк… стой, не надо… нет…

Вика прислонилась к наружной стене здания. Гладкая поверхность приятно холодила даже через одежду. Вика закрыла глаза, она часто дышала. На лбу выступила испарина.

— Все нормально, — сказала она себе. — Сейчас это пройдет. Сейчас.

Примечания

3

История Лизы Виноградовой — в книге «Девушка без недостатков».