Дичь для товарищей по охоте. Документальный роман

Наталия Вико

В романе нет ни одного заурядного персонажа. Вокруг главного героя – гранпасьянс знаменитостей рубежа веков: Андреева, Горький, Станиславский, Ключевский. Прочитав роман, понимаешь, что великие исторические события берут начало в сердце. Любовь похожа на преступление и взведена, как курок. По бестселлеру профессионального историка и писателя Н. Вико о таинственной гибели миллионера Саввы Морозова сняты несколько документальных и художественных фильмов.

7

Вернувшийся из Берлина Морозов сидел в кресле в уютном кабинете Марии Федоровны и с удовольствием слушал рассказ о поездке театра в Ялту, чтобы показать Чехову «Чайку» и «Дядю Ваню». Радостно-возбужденная Мария Федоровна расхаживала из угла в угол, и оттого Савве то и дело приходилось поворачивать голову вслед. Делал он это с удовольствием. Андреева была хороша — в светло-бежевом, домашнем платье из мягкой шерсти, со слегка растрепавшимися волосами и румянцем на лице, выглядела как молоденькая девушка.

— Вышло так, что в Ялте сейчас Бунин, Куприн, Скиталец, Мамин-Сибиряк, — старательно перечислила она известные Савве имена. — Мы все собирались вечерами у Антона Павловича, который оказывал нам самый радушный прием и, кажется, был очень доволен. А уж эти писатели, Савва, такой необычный народ! Каждый из них считает, что именно он велик, а остальные — так… — небрежно махнула она рукой. — Кстати, познакомились с Максимом Горьким, — Мария Федоровна загадочно улыбнулась. — Знаешь, Савва, так интересно, когда вначале знакомишься с произведениями, а потом с их автором. — Она снова улыбнулась своим мыслям. — Право же, очень интересно! Ведь страшно разочароваться, каждый из нас рисует свой образ писателя. Но здесь — никакого разочарования! Горький сразу приковал к себе всеобщее внимание. Представь, Савва, — высокие сапоги, разлетайка, длинные прямые волосы, грубые черты лица, рыжие усы. И, ужас — то какой! — все время чертыхается. Но все это так мило! Нет, Савва, ты только представь!

Морозов слушал с полуулыбкой, не перебивая. Давно ее не слышал…

— Двигается он легко и плавно, — продолжила Андреева, — несмотря на рост, но все время руками размахивает, — перейдя на широкий шаг, забавно изобразила, как размахивает руками Горький.

Савва одобрительно рассмеялся и полез в карман за портсигаром.

— И вот об одном вечере хочу тебе сказать, когда все писатели у Антона Павловича собрались, — Мария Федоровна приостановилась. — Да интересно ли тебе?

— И то, разве не заметно? Продолжай, продолжай, Маша, — улыбнулся Морозов, любуясь хозяйкой.

— Чехов на диване сидел, поджав ноги, и с улыбкой внимательно слушал. — Она протянула Савве пепельницу. — Прямо как ты сейчас. Горький всех убеждал, что… нет, ты только послушай! — потребовала она, заметив, что Савва опустил глаза, прикуривая. — Что «Толстой и Достоевский принесли великий вред русскому народу, стараясь пресечь, остановить и удержать историю его развития». Каково? Все его, конечно, слушали и молчали, а когда он ушел, стали возмущаться и кричать: «Какое нахальство! Как он смеет! Самоучка!» Но, это, Савва, только, когда он ушел. Даже Чехов нахмурился: «Что же вы это все ему самому не сказали?» Вот такой народ писатели.

Андреева накрутила на палец локон, мимоходом скользнула взглядом по своему отражению в зеркале, и вдруг весело спросила:

— А не хотите ли, Савва Тимофеевич, пельменей отведать?

— Не откажусь. При условии, что вы, Мария Федоровна, мне компанию составите.

— Составлю, Савва Тимофеевич, составлю. Пойдемте же! — Андреева распахнула дверь в столовую и направилась туда легкой, пружинистой походкой.

«Разве что не подпрыгивает Маша, как девчонка!» — отметил про себя Морозов.

Устроились за круглым столом, уже накрытым к обеду, на котором стараниями прислуги появилось глубокое блюдо с дымящимися пельменями, посыпанными мелко нарубленной зеленью и чесноком.

Андреева наклонилась к блюду и, прикрыв глаза от удовольствия, втянула аромат.

— Голодная, похоже? — Савва застелил колени салфеткой.

— Страсть как голодна! — весело кивнула Мария Федоровна, подставляя тарелку прислуге.

— То — то я гляжу, как про пельмени заговорила, так глаза заблестели ярче, чем когда про Горького рассказывала, — с усмешкой заметил он и проткнул вилкой пельмень. Тонкое тесто растаяло во рту, уступив место сочному комочку мяса.

— Отменно. — похвалил Савва и принялся неспешно опустошать тарелку. — Очень у вас, Мария Федоровна, повар хорош. Мясо какое сочное! Телятинка?

— Телятинка. А к ней вдобавок — свинина, курятина, да булка елисеевская, — пояснила Андреева, демонстрируя неожиданную осведомленность в делах повара. — А повар действительно отменный! Умный, красивый, талантливый, — задумалась, какие бы еще достоинства назвать, но решила подвести итог. — Страсть как мне нравится! — хитро взглянула на Савву, который недоуменно поднял брови и замер с вилкой в руке. — Марией Федоровной зовут! — небрежно сказала она и звонко рассмеялась.

— Неужто сама делала? — изумился Морозов. — Ну, мастерица! Вот уж удивила!

— Да я-то что, — промокнула она губы салфеткой, бросила на стол и перешла на диван, указав Савве рукой на зеленое бархатное кресло напротив. Это ты, Савва, мастер на всяческие неожиданности.

Савва благодарно улыбнулся и бросил взгляд на каминные часы.

— Торопишься куда? — перехватила Мария Федоровна его взгляд.

— Маша, голубушка, как ни прискорбно, но мне идти пора. Встреча важная с князем Голицыным. Необычный, кстати, он человек. Пятнадцать лет изо дня в день запирается вечерами в кабинете и ведет дневник, пишет о делах общественных и семейных. Для потомков, коим наше беспокойное время может показаться интересным. И жена у него — чудесной души женщина. — Морозов снова покосился на часы. — Ну, все, не обессудь, идти мне надобно!

— Иди, иди, Савва, не переживай. У меня тоже кое — какие дела имеются.

Морозов, поцеловал Марии Федоровне руку, но, пройдя через комнату, остановился в дверях.

— Хотя, знаешь, уходить мне прямо скажем, не хочется. Уж больно повар у тебя хорош.

— А плохого повара какой резон держать! — рассмеялась Андреева.

Как только за гостем закрылась дверь, Мария Федоровна, мгновенно став серьезной, поднялась с дивана, подошла к телефону и назвала телефонистке номер.

— Дядя Миша. Я через час буду. Задержалась немного. Сами знаете — дела…