Моя идеальная

Настя Мирная (2024)

Я отказалась от своего прошлого, чтобы шагнуть в огромный мир, который для меня однажды открыл Артём Северов. Но проблема в том, что он теперь ненавидит меня, ведь я разбила ему сердце, выбрав замужество с другим. Одна короткая встреча, всего мгновение и беглый взгляд… Может ли это что-то изменить? Что же мне делать? Отпустить его или продолжить бороться за своё счастье? Как вернуть его любовь? Продолжение книги «(Не)идеальная девочка». Читать исключительно по порядку. Будет очень много страсти, откровенных сцен, неожиданных поворотов, интриг, переживаний, боли, слёз и, конечно же сумасшедшей любви.

Глава 13

И снова с ним всё впервые

На этаж поднимаемся без единого слова. Артём полностью погружён в свои мысли, а я не уверена, что если задам хоть один вопрос, то смогу потом остановиться. Замечаю, как сходятся на переносице брови, как пролегла на нахмуренном лбу глубокая морщинка, как он поджимает и кусает губы, как играют от напряжения желваки на стиснутых скулах. Только его глаза прочесть не удаётся, как ни стараюсь. Парень вставляет ключ в замок, но так и не поворачивает его. Меня немного пугает его отрешённое состояние, поэтому молча беру его за руку и жду, когда посмотрит на меня.

— Что, Насть? — высекает как-то сухо.

— О чём ты молчишь, Артём?

Всматриваюсь в глубину его зрачков, но они сейчас отражают только моё собственное беспокойство. Сильнее сжимаю его пальцы и кладу голову на плечо. Северов растерянно обнимает и рассеянными движениями водит ладонью по спине. Чувствую, как колотится его сердце и сбивается дыхание. Физически ощущаю его внутреннее напряжение и тремор. Ответа даже не ожидаю, просто крепче прижимаюсь к горячему телу, давая понять, что всё хорошо.

— О многом, Насть. Гораздо о большем, чем говорю.

Ответ, который рождает ещё больше вопросов. И что теперь? Я и сама сплошной комок из сомнений, страхов и нервов.

— Расскажи мне, Тём.

Он глухо выдыхает и набирает в лёгкие воздух, пока его грудную клетку не начинает распирать. А я торможу все процессы в своём организме, в том числе дыхание и сердцебиение, полностью сосредотачиваясь на реакциях любимого человека.

— Любопытство? — спрашивает с какой-то мрачной иронией.

Мускулы под моими руками напрягаются ещё сильнее, становясь едва ли не каменными.

— Не только оно, Артём. Я хочу лучше понять тебя. Но самое главное то, что это важно для тебя, а значит и для меня тоже. Ты уже стал частью меня. Так позволь и мне стать частью твоей жизни, Тёма.

Он крепче прижимает меня к себе и тяжело вентилирует кислород. Давит на моё тело с такой силой, что мне становится больно, но я не обращаю на это внимания, сильнее сжимая руки вокруг его торса.

— Дурочка, — хрипит мне в волосы, — ты не просто часть моей жизни. Ты и есть жизнь, Настя. Моя грёбанная жизнь.

И замолкает. В подъезде не раздаётся ни единого звука, кроме нашего надрывного дыхания. Никто из нас не ослабляет хватку, словно если мы отпустим друг друга, то мир рухнет. Секунды множатся, разрастаясь в минуты. Понимаю, что должна первая разрушить это затянувшееся безмолвие, но не знаю какими словами. Быстро перебираю в голове сотню вариантов, пока не цепляюсь за один.

— Почему ты сказал, что это съёмная квартира? — бурчу ему в плечо.

Северов издаёт короткий смешок и отстраняется, глядя в глаза.

— Я никогда не говорил, что она съёмная, малыш. Ты сама так решила.

Пока копаюсь в воспоминаниях, анализирую и недавно сказанные им слова. А ведь и правда, он никогда не говорил, что снимает жильё. Я сама так почему-то подумала, ещё когда он привёз меня сюда после вечеринки. Такое чувство, что это было в прошлой жизни. Это воспоминание тянет за собой и другие, от которых я коротко хихикаю и краснею.

— И что смешного? — рычит Артём, продолжая сканировать моё лицо.

— Ничего, просто, — качаю головой, не переставая улыбаться, — вспомнила, как ты привёз меня сюда в первый раз и переодел в свою футболку. И тот странный разговор. — фразу не заканчиваю, потому что чувствую себя глупо, но Тёма перехватывает инициативу, как обычно читая мои мысли.

— О том, что я видел твою грудь? — тащит вверх брови и поднимает уголки губ.

— И том, что даже не смотрел. Я и сама тогда не могла понять, что меня больше разозлило.

— А что, если я признаюсь, что всё же смотрел? И даже позволил себе прикоснуться?

— Ты невыносимый, Северов! — бью его ладонью по грудной клетке и, заливаясь краской, смеюсь.

— Идеальная. — выдыхает мне в шею.

— Я или грудь? — начинаю откровенно хохотать от этого странного разговора, и любимый вторит мне.

— Вы обе, родная! — отбивает и находит мои губы. — Зайдём в квартиру или так и будем торчать в подъезде и обсуждать твою грудь? — ржёт парень.

— Домой, Тёма, и без обсуждений!

Даже оказавшись за закрытой дверью, продолжаем смеяться, вспоминая и другие глупые ситуации и смешные моменты. И я ощущаю себя почти счастливой, потому что понимаю, что таких моментов в нашей жизни будет ещё множество. А в том, что мы вместе на всю жизнь, у меня не возникает ни малейших сомнений.

Правда, это понимание омрачает сокрытое за семью печатями прошлое Артёма, в которое он всё ещё отказывается меня впускать, а я, хоть и обещала не лезть, с трудом сдерживаюсь, чтобы не потребовать у него полностью мне открыться.

— Пойдёшь в душ, маленькая? — врывается в запутанные мысли голос Севера.

На автомате киваю и, взяв необходимые вещи, иду в ванную. Долго стою под обжигающе-горячей водой, стараясь хоть немного упорядочить рой вопросов, которые мечутся в моей голове.

Что он скрывает? Почему так боится вспоминать? Почему напрягся, когда мой отец сказал, что я для них умерла? Кто его предал? Что произошло тогда на кухне: этот странный приступ? И это далеко не все вопросы, которые я хочу задать Северову, но не решаюсь. Но самый главный из них: смогу ли я помочь ему забыть? Как можно избавиться от тяжёлых воспоминаний?

Ответ приходит сам по себе: заменить их новыми! И пусть они не исчезнут окончательно, но померкнут на фоне радостных моментов и счастливых мгновений. А значит, нам предстоит долгий и тернистый путь наверх, оставив всё, что заставляет нас страдать, далеко позади.

Наверное, сегодня я перебарщиваю с цитатами, что на меня совсем не похоже, но именно так вижу наше будущее. Я собираюсь наполнить каждый день любимого человека не только радостью, но и смыслом. Чтобы ни один из них не стёрся со временем из памяти. И начну с сегодняшнего.

Выхожу из душевой кабины и заматываюсь в полотенце, не вытираясь. Долго всматриваюсь в своё отражение в поисках внешних изменений, но кроме более глубокого и тяжёлого взгляда ничего не нахожу. Я такая же, как и месяц назад, и как два и три месяца до этого, но внутри от той идеальной девочки ничего не осталось. Я выпустила наружу все свои альтер эго: бунтарку, мальчишку, монстра, и теперь они смотрят на мир моими глазами. Только сейчас понимаю, что на самом деле сама отчленила их от себя и спрятала настолько глубоко, насколько это возможно, оставив только ту часть себя, которой гордились родители, восхищались мужчины, завидовали женщины. Только после того, как приняла свои чувства к Северову, я начала соединяться воедино.

Скидываю махровую ткань и изучаю своё отражение, теперь уже стараясь увидеть себя глазами Артёма. За всеми этими переживаниями и мыслями и думать забыла о том, что должно сегодня произойти. Несмотря на то, что сама толкала его к этому, сейчас отчего-то становится страшновато. И сама не понимаю почему. Просто какой-то странный мандраж разбирает всё тело, сковывает мышцы и парализует конечности. Сердце с такой силой колотит по рёбрам, что, уверена, слышу, как они трещат под его бешенным напором.

Прикрываю веки и делаю несколько дыхательных упражнений, успокаивая сорвавшееся с ритма сердцебиение. Натягиваю Тёмину футболку и красное кружевное бельё. Твёрдым, но слегка неуверенным шагом направляюсь в спальню, но Артёма там нет. Нахожу его в гостиной с ведром попкорна и пультом от телевизора.

— Тёма? — зову тихо, потому что голос неожиданно отказывается работать в полную силу.

Он встаёт с дивана и подходит, внимательно изучая моё лицо, будто ищет там то, что я так и не смогла рассмотреть. А потом без слов прижимает к себе и целует. Медленно, спокойно, без спешки и сексуального желания, как у нас обычно бывает. Когда отрывается, его глаза кажутся темнее ночи.

— Выбери пока фильм, родная, а я в душ схожу.

Вкладывает мне в руки пульт, ещё раз коротко целует и уходит, оставив меня в полном недоумении.

И что это сейчас было? Какой нафиг фильм? Я только настроилась на то, чтобы лишиться, наконец, девственности, а он хочет смотреть кино? Что за херня творится? Неужели передумал?

Севера нет достаточно долго, поэтому, чтобы не накручивать себя, включаю первый попавшийся фильм и полностью погружаюсь в потусторонний мир, отключая не только мозги, но и все пугающие мысли и догадки.

Вздрагиваю, когда жилистые руки ложатся мне на плечи, а потом обнимают за шею.

— Напугал? — сипит Тёма, целуя в щёку. — Прости, малыш, просто ты так увлечённо смотрела в экран, что даже не слышала, как я звал тебя.

Убирает волосы на одно плечо и целует в шею, разгоняя не только сердечную мышцу до предельных скоростей, но и многотысячную армию мурашек по моей коже. Дыхание срывается, когда скользит ниже, оставляя языком влажную дорожку, и касается губами ключицы.

— Б-больше н-не пугай т-так! — как ни стараюсь выровнять голос, всё равно заикаюсь, но отнюдь не от страха.

Неужели это случится?

— Извини, родная. — шепчет и, перемахнув через спинку, садится рядом, притягивая меня в крепкие, надёжные, успокаивающие объятия.

До отказа забиваю лёгкие кислородом и любимым запахом и опускаю голову ему на плечо. На Северове нет ничего, кроме полотенца, обмотанного вокруг бёдер, но меня давно перестала смущать не только его, но и моя собственная нагота, поэтому прижимаюсь сильнее и обвожу кончиками пальцев точёные кубики пресса. Артём шумно вздыхает, когда пробираюсь под край полотенца, и останавливает мою руку.

— Не сейчас, Насть.

Вскидываю голову и приподнимаюсь, опираясь ладонями на его плечи. Цепляю его потемневший взгляд, но всё равно не понимаю, почему останавливает.

— Почему, Артём? — возражаю задушено, пытаясь прочитать ответ на его лице.

— У нас вся ночь впереди, девочка моя. Ещё рано и нам некуда спешить. — берёт ладонями моё лицо прижимается лоб в лоб, обжигая губы горячим дыханием. — Боишься? — выбивает хриплым шёпотом.

И я понимаю, почему он оттягивает этот момент.

— Нет, Тёма, не боюсь. — отбиваю ровно и уверенно. А потом уже тише добавляю. — А ты?

Парень глухо выдыхает, а потом делает глубокий вдох через нос. Отпускает щёки и прижимает мою голову к своему плечу.

— Да, любимая, боюсь. Боюсь больно тебе сделать или что что-то вообще не так пойдёт. — выталкивает сбивчиво. — Блядь, кто бы подумал, что Артём Северов будет бояться трахаться? — смеётся, но смех отдаётся какими-то странными тяжёлыми вибрациями по моему телу и оседает за рёбрами ядерным пеплом и необъяснимой тревогой.

Мгновенно глушу в себе всё лишнее: тревогу, страх, панику и мысли, которые надоедливыми червями перегрызают нейронные соединения в моём мозгу. Сейчас не до них.

Не давая нам обоим времени на раздумья и сомнения, вырываюсь из кольца рук и, перекинув ногу через торс Севера, седлаю его. Артём смотрит на меня с удивлением и даже лёгким шоком. Воспользовавшись его замешательством, прижимаюсь губами к его рту. Язык не задействую, но применяю все знания и опыт, которые получила с ним. Ласково пощипываю его губы, покрываю быстрыми поцелуями всё лицо, шею и плечи. Возвращаюсь ко рту, и обвожу по контуру языком, не давая ему шанса остановить меня. Втягиваю в ротовую полость нижнюю губу и, смачно посасывая, ласкаю кончиком языка, а потом проделываю тоже самое с верхней. Пробираюсь внутрь и неспеша прохожусь по ровным рядам зубов, дёснам, нёбу. Хочу сделать так, чтобы эта ночь стала особенной дня нас обоих.

Я исследую, ласкаю, неторопливо проскальзываю по ротовой полости и, наконец, касаюсь кончика языка своим и замираю. Тёма тихо стонет и кладёт руки мне на ноги, медленно ведя вверх от коленей по бёдрам, слегка сжимает ягодицы, и сантиметр за сантиметром задирая футболку, останавливает ладони на лопатках, сильнее вжимая моё хрупкое тело в своё стальное и сильное, не позволяя отстраниться. От его касаний кожу словно ошпаривает и покалывает. Его язык приходит в движение, но мы не сплетаемся. Он скользит по всей длине и отступает. Делаю то же самое. Обвожу его по кругу. Артём отвечает тем же. И только после нескольких минут мы начинаем целоваться по-настоящему. Танцуем, сражаемся, сцепляемся. Долго, дико, жарко, влажно, жадно, до полной остановки дыхания. Парень рассыпается ещё одним стоном, когда еложу влажной от желания промежностью по его напряжённому раскалённому члену. Вторю ему, когда сильнее вжимается головкой.

— Уверена? — всё, что спрашивает, разрывая поцелуй и отлепляя меня от своего тела.

— Давно уверена, любимый. Я правда ничего не боюсь, и ты не бойся. Мы же вместе, а значит, со всем справимся. — отрезаю, подтверждая свою уверенность авторитарным кивком, а потом добавляю. — Я верю тебе, Тёма. Я без сомнений доверю тебе свою жизнь. Я люблю тебя. Очень-очень сильно люблю. И я хочу быть полностью твоей, не только душой и сердцем, но и телом. Хочу почувствовать тебя внутри. Хочу слиться воедино. Понимаешь? — не знаю, как ещё описать свои чувства, которые горячими волнами топят изнутри, согревая замершее от страха сердце.

— Да, моя идеальная девочка, понимаю.

Артём сдёргивает с меня футболку, и я прижимаюсь налившейся от возбуждения грудью к его горячей коже. Отчего-то именно сейчас это прикосновение кажется острым, как никогда. Соски разбухают и ноют, жаждая его ласк. Между бёдер нарастает нестерпимая пульсация в предвкушении чего-то пока неизвестного, но очень желанного. Мы долго целуемся, останавливаясь лишь для того, чтобы схватить порцию кислорода и опять сплестись в древнем, как сам мир, танце.

Северов кладёт ладонь мне на горло и толкает назад, поддерживая второй рукой в пояснице, пока не выгибаю спину достаточно, чтобы он смог наклонить голову и втянуть в рот сосок. Без конца стону и подаюсь бёдрами навстречу, пока он перебирается от одной вершинки к другой и прикусывает.

— Тёма! — едва хриплю, когда подхватывает под ягодицы и поднимается с дивана, широкими шагами пересекая пространство, отделяющее нас от кровати.

— Я люблю тебя, маленькая. — шепчет, не расплетая губ.

Опускает меня на простыни, как нечто очень хрупкое и, опираясь на локти, накрывает своим шикарным телом и снова целует. Кажется, что проходит целая вечность, пока мы ласкаем друг друга губами и языками, и я уже настолько возбуждена, что чувствую, как смазка просачивается сквозь тонкую ткань белья и стекает по ягодицам, образуя мокрое пятно.

— Артём… пожалуйста… — умоляю вибрирующими нотами, выгибая спину.

Он тихо смеётся и накрывает ладонью промежность, растирая пальцами половые губы и клитор через кружево, которое сейчас кажется наждачкой, но при этом вызывает такие острые ощущения, что стоны перерастают в задушенные всхлипы. Подцепляю пальцами резинку трусов в попытке избавиться от раздражающей преграды, но Северов перехватывает мою кисть и смотрит уже не просто в глаза, а прямо в душу.

— Я… хочу… их снять… — скулю, делая новую попытку.

— Я сам сниму. — сипит Артём, предотвращая её. А потом поднимает один уголок губ и уточняет. — Зубами.

Захлёбываюсь странными полустонами-полувсхлипами, когда оставляет на шее неровную дорожку из поцелуев. Слабых, но ощутимых, вызывающих новый прилив похоти укусов. Каждый из них он зализывает языком. Его рука, наконец, перестаёт мучать меня, и он пробирается в трусы, сразу вставляя в меня палец. После пары движений добавляется второй, а потом и третий. Он не просто двигает ими, а поворачивает во все стороны, растягивает, подготавливает. Упираюсь пятками в матрац и шире развожу бёдра, давая ему лучший доступ.

Его рот терзает мою грудь, он до боли кусает пики сосков, а потом долго водит языком по кругу. Втягивает в ротовую полость попеременно то один, то другой, пока они не начинают не просто покалывать, а создавать ощущение, что все мои нервные окончания сейчас сосредоточились в твёрдых вершинках. Скользит губами ниже, ныряет языком в пупок. Оставляет свою слюну по всему животу. Лижет, кусает, целует и снова лижет.

А я уже не просто на грани, я на пределе. Перестаю сдерживать крики и сама насаживаюсь на его пальцы. Дёргаю полотенце на его бёдрах, но до полового органа добраться никак не удаётся.

— Тём, хватит… я сейчас…я умру… прошу… Тёма… — выдыхаю набор слов, потому что в голове туман, а перед глазами расползается тёмная пелена.

Северов смеётся, подхватывает меня под ягодицы и цепляет зубами красное кружево. Отползает на коленях вниз по матрацу, стаскивая с меня трусы и оставляя по всей длине ног мокрые скользкие следы.

Не успеваю даже облегчённо выдохнуть от того, что он избавляет меня от этого орудия пыток, как он закидывает бёдра себе на плечи и прижимается губами к разбухшим сомкнутым складкам. Размашистыми движениями проходится по ним языком. Прикусывает основание бедра и слизывает каждую каплю моих соков. Сквозь полуопущенные ресницы затуманенным взглядом замечаю, как блестят его щёки и подбородок, как он облизывает губы, а потом проводит языком от лобка до самого ануса. Проделывает это несколько раз, а потом прижимает кончик языка к анальному колечку и слегка давит.

— Артём! Не надо! Зачем?.. — кричу, подрываясь на локтях в попытке оттолкнуть его, но учитывая то, что он крепко фиксирует нижнюю часть тела, сразу падаю обратно на подушку.

— Всё хорошо, любимая, расслабься. Я не сделаю тебе больно. Так же, как и ничего из того, что тебе будет неприятно. Ты сказала, что доверяешь мне, так доверься и сейчас. — отбивает и снова ведёт языком вверх-вниз. — Сладкая… Вкусная… Мммм… Не могу оторваться… Такая вкусная… — бормочет, полируя лепестки и ныряя вглубь.

Стону, сжимая зубы и цепляясь пальцами в простыни. Парень еще несколько раз повторяет движения, а потом накрывает ртом клитор и жёстко втягивает его внутрь, одновременно вставляя пальцы. Учитывая степень моего возбуждения, взрываюсь всего после нескольких секунд грубых ласк, когда он прикусывает и посасывает.

Кричу, взмывая в облака, и разлетаюсь там миллионами ярких огней. Это экстаз на грани фола. Боль, граничащая с удовольствием. Ощущаю, как сжимаются стенки влагалища, плотнее стискивая его пальцы. Слышу его рваное шумное дыхание. Не успеваю даже опомниться, когда он снова втягивает всё ещё пульсирующий клитор и царапает зубами, не просто продлевая моё удовольствие, а накрывая меня новой пламенной волной оргазма. По всему телу пролетают молниеносные электрические разряды, выстреливают под кожей. За закрытыми веками расцветают яркие вспышки. В ушах стоит бешенный рёв крови и громогласный стук собственного сердца. Даже не стараюсь дышать, захлёбываясь пропахшим сексом воздухом. Это не просто нечто новое. Это что-то гораздо больше, шире, глубже, ярче, интимнее. Такого со мной ещё не было. И я уверена, что никто, кроме любимого мужчины, не способен доставить такое удовольствие. Это не обыкновенный оргазм, а просто охуеннейший кайф.

Едва удаётся распахнуть тяжёлые веки, как понимаю, что Артёма нет. Упираюсь в матрац ослабевшими конечностями и в панике подскакиваю на колени. Фокусирую расплывающийся взгляд и, наконец, замечаю любимого.

Он стоит у постели, держа в руках презерватив, и переводит взгляд с него на меня и обратно. Потом снова смотрит на меня, тяжело выдыхает и разрывает зубами упаковку.

В моём закороченном мозгу что-то простреливает, и я, быстро перебирая руками и ногами, подползаю к нему и перехватываю кисть, когда он начинает растягивать латекс по перекачанной кровью пунцовой головке. Северов замирает и ловит своими потемневшими глазами моё лицо. Мы оба молчим, не двигаемся и едва дышим от переизбытка эмоций.

— Не надо, Тём. — прошу сиплым голосом, умоляюще заглядывая в его нереальные бирюзовые глаза.

— Что ты делаешь, Насть? Ты хоть понимаешь, к чему это может привести? — отрезает с хриплыми интонациями, но движения не возобновляет.

Понимаю ли я? Прекрасно понимаю, но готова сейчас рискнуть. Забиваю лёгкие до отказа и гулко выдыхаю.

— Я верю тебе, Артём. Я доверяю тебе больше, чем кому-либо ещё, даже больше, чем самой себе. И я понимаю все риски, но хочу, чтобы между нами не было никаких преград хотя бы в наш первый раз. Знаю, что ты сделаешь всё как надо. Прошу, Тёма, давай без презерватива. Я хочу чувствовать тебя полностью. Кожа к коже. Тело к телу. Только твой член внутри меня, без лишних препятствий. Умоляю, любимый, всего один раз.

Северов шумно гоняет воздух через нос, раздувая крылья до предела, и опускает веки, явно что-то для себя решая. Не мешаю ему, но переплетаю наши пальцы и продолжаю с мольбой всматриваться в любимое лицо с резкими, но такими родными чертами.

Парень усиливает контакт между нашими руками, крепче сжимая кисти, а потом медленно открывает глаза и ставит условие:

— Хорошо, родная. Но только завтра утром ты примешь таблетку экстренной контрацепции, а потом будешь пить противозачаточные.

С первым спорить я не собираюсь, сама не готова пока детей заводить, но вот второе…

— Зачем противозачаточные, Тём? — спрашиваю тихо, опуская ресницы.

— Затем, Настя, что если сейчас я войду в тебя без защиты, то больше никогда не стану ей пользоваться. Потому что тоже не хочу, чтобы между нами был даже грёбанный кусок резины. Кожа к коже и ничего больше. Согласна?

Поджимаю губы и прикусываю уголок, раздумывая, что мне на это ответить. Каковы шансы забеременеть при таком раскладе? И готова ли я согласиться на это и принять риски? Или постоянно заниматься любовью с латексом и так и не узнать, какого это, когда нам ничего не препятствует? Не хочу так. Не с ним.

— Согласна, Артём. — уверенно киваю и обнимаю его за шею.

— Это пиздец, Настя, ты знаешь? — хрипит парень, прижимаясь к моим губам.

— Знаю. — издаю глухой смешок, отвечая на поцелуй.

— Ладно ты, но я же не дебил, чтобы так рисковать.

— Хочешь сказать, что я дебил, что ли? Может, опыта у меня и нет, но я не такая уж тёмная. — возмущённо отталкиваюсь от него, но Северов перехватывает поперёк тела и крепче прижимает к себе.

— Я хочу сказать, что мы с тобой совсем ебанулись, если собираемся трахаться без гандона. Остановиться-то вовремя я смогу, но вот… Блядь, Насть, я никогда этого не делал и не уверен, что смогу продержаться достаточно, чтобы доставить тебе удовольствие. С тобой я становлюсь пятнадцатилетним пиздюком без грамма выдержки. — выдыхает, утыкаясь носом в шею. — Я люблю тебя, маленькая моя, и всё, чего хочу…

Не даю договорить, прикладывая ладонь к его губам.

— Ты каждый раз заставляешь меня парить высоко над землёй, Тёма. Если не получится сейчас, то впереди вся жизнь и у тебя будет шанс реабилитироваться. — улыбаюсь, цепляя его взгляд. — Я люблю тебя, Артём, и хочу в этот раз взлететь вместе.

— Тогда полетели, любимая. — отрезает и, впиваясь в мой рот, опрокидывает на спину, нависая сверху.