Вовсе не сказки

Надин Баго

Истории, похожие на сказки из прошлого, или мечты о будущем? Всего понемногу.Мир, полный волшебства, и мир космических свершений. Мистика и наука. Могут ли они сойтись? Почему бы и нет.Какой из них реален? Всё в руках читателя.

Мурлыка

Мурлыка сегодня проснулся раньше обычного. Мягко, но ощутимо завибрировали все близлежащие отсеки, следуя утробному ворчанию шестерней, насосов, фильтров и проток.

«Мурлыкой» станционники прозвали орбитальный гравитационный бур — громадное сооружение, занимавшее почти половину крейсера, не считая хранилищ.

Тамо́р ощутил подрагивания пола, едва успев усесться за общий стол. Вовремя: даже витаминный коктейль не расплескал. А вот парни что-то запаздывали.

Впрочем, ожидаемо. Вечно дрыхнут, едва получат отгул.

Ничего, уже совсем скоро они все отдохнут по-настоящему, стоит только вернуться домой.

В столовую, громыхая, ввалился Рэ́чче, как всегда зацепив плечом дверной косяк. Да уж, инженеры отчего-то не учли, что в миссиях участвуют и новые расы. Вот голу́т и не помещался в половину проходов. Правда, не стоило забывать и природную неуклюжесть этого белоснежного громилы.

К паутине мелких трещин на светло-зелёных панелях обшивки зала добавилось несколько новых нитей. Рэчче, естественно, не обратил на это никакого внимания.

— Хэй, бригадир! — громогласно возопил он, протискиваясь к Тамору. — Раненько они сегодня, да? Торопятся. Ну и ладушки, а то надоело уже торчать здесь, жрать всякую бурду… Чего дают, кстати?

Голут оглядел тарелку товарища, презрительно хмыкнул и устремился к стойке раздачи. Андроид шустро забегал, выполняя его всё увеличивающийся заказ. В конце концов Рэчче всё же плюхнулся рядом с другом, заняв большую часть стола своим подносом с горой наваленной еды. Тамор только улыбался, глядя как здоровенные куски мяса, миски салата и целая коробка пончиков исчезают в пасти приятеля. Сам он удовлетворился парой сэндвичей да двумя чашками кофе с молоком: сейчас как раз смаковал последние глотки.

Наевшись, голут рыгнул, испортив вырвавшимся зловонием всё удовольствие от завтрака. Впрочем, не впервой, да и вообще станционники и не к такому привыкли.

— Слышь, Там, как думаешь, если так дело пойдёт, то когда закончим?

— Ну, если командир не изменит распорядок, то дня три-четыре, не больше, — он глянул в широкое окно, за которым медленно вертелся пыльный красно-коричневый шар. — Да, где-то так.

— Хорошо бы, — Рэчче похлопал себя по волосатому брюху. — К маме хочу: хоть поесть нормально, а?

Бригадир неопределённо пожал плечами: его на Цимфе́е никто не ждал.

— Хотя, если честно, — продолжил его товарищ, — вообще не понимаю, чего мы тут торчим. Всё важное давно вывезли, так что ещё ищут? Каменюка одна.

В каком-то смысле он был прав: всё живое переместили годы назад — каждого зверя, рыбу или птицу, каждую бактерию, каждое дерево или семечко. Следом выкачали воду, потом пошли металлы, и вот теперь, действительно, оставались только древние породы, да ещё теплящееся ядро.

— Не знаю… консулу виднее.

— Консулу, скажите пожалуйста! Не-ет, — голут покачал пальцем, — это всё его прихвостень науськивает. Ищите, копайте! Больше мне, больше! И куда человеку столько, спрашивается? Хапуга столичная!

За их спинами громыхнула упавшая кастрюля: механический раздатчик в последнее время разболтался и часто ронял посуду. Звон эхом раскатился по столовой. Противное дребезжание резануло уши и медленно затихло.

Рэчче фыркнул.

— Во! Хапает, а на оборудовании экономит. Хотя… я слыхал, «Мурлыку» после этой миссии на списание?

Тамор кивнул.

— Скорее всего. Некоторые узлы уже бесполезно чинить, сам знаешь. Даже жаль немного: хорошая была станция.

— Ага! Заслужила тут быть, да?

— Больше любой другой, — согласился бригадир, оглядывая обшарпанную комнату, обедающих усталых коллег, вид за окном. — И я рад, что попал сюда, хоть и грустно всё это.

— Есть немного, — голут качнул косматой головой, — но это неизбежно. Этой звезде осталось совсем чуть-чуть, а после… пуф-ф-ф!!! Всё сделали вовремя.

— Вовремя… Но внутри всё равно сжимается: колыбель человечества, как-никак.

За прозрачными стёклами на фоне громадного алого шара вихрями перетекал в нутро «Мурлыки» каменистый сгусток, некогда известный как Земля.