Последняя из рода Дариан. Книга 1. Наказание

Надежда Олешкевич, 2023

Настало время разгадать тайны моего рода. Для этого нужно поступить в столичную академию, стать участницей престижного турнира и пройти Лабиринт до конца. Но как, если мне помешали еще на подходе к Наарину, заключили под стражу и назначили жестокое наказание, имеющее имя. Шай иэн Гальтон! Надменный, высокомерный, красивый принц, решивший поквитаться со мной за свою же ошибку. Забавно, когда-то мой отец правил Надмирией. И настоящая принцесса здесь я! Но это тайна…

Глава 3

Я понеслась вниз по ступеням, свернула в ближайший переулок. Меня нес вперед липкий страх оказаться пойманной наследником, выбравшим цель для вымещения злости, коей оказалась я. Казалось, такой не станет церемониться. Отыграется на попавшейся под руку простушке, неспособной нормально постоять за себя. Хм, наивный.

Но слышала я мудрость, что красиво пятки сверкают лишь у того, кто побежал вовремя.

Через несколько кварталов я позволила себе замедлиться и даже остановиться. Согнулась, упершись ладонями в колени, перевела дух. И надо ведь было напороться именно на наследного принца!

Взгляд заскользил по аккуратным каменным домикам-близнецам. До меня долетел аромат свежей выпечки, во рту образовалась слюна. Мимо прошествовали благородные дамочки с зонтиками, учитывая, что погода была ясной и дождя не намечалось.

Я пожала плечами. Столичные причуды сложно понять, да и не хотелось. Мне поесть бы, найти дорогу к воротам, а там встретить нужного человека. Вдруг удастся вернуться к первоначальному плану?

Засунув руку в сумку, перекинутую через плечо, я достала припасенный кусок вяленого мяса. Вгрызлась в него. Всмотрелась вдаль, пытаясь определить, в какую сторону идти, проследила за направлением движущихся сверху по натянутым канатам вагончиков. Наметив путь, развернулась и врезалась в пахнущее чем-то сладким облако фатина, которое плюхнулось на мостовую.

Оно противно завизжало тонким девичьим голосом. Показались руки, зашевелились туфельки. Отступив, я разглядела подобие головы, обрамленное шапкой золотых кудрей.

— Она напала на меня! — не смолкало розовое нечто. — Поймайте ее! Неме-едленно!

Тонкую ткань платья трепал ветер, поднимал ее, бросал в лицо. Девушка отбивалась как могла, отмахиваясь ладошками. Сражение шло не на жизнь, а на смерть.

— Не нападала я, — отстраненно произнесла, наблюдая за неравной борьбой. — По сторонам смотреть нужно и одеваться удобнее.

Обладательница розового облака все же смогла справиться со слоями ткани, придавила их руками. Одарила меня взглядом бешеной квохи и дунула на упавшую на лоб прядь.

— Так же, как ты? — поинтересовалась она презрительно. — Нацепить на себя дырявый мешок и бегать босиком по Наарину? Кто впустил в город оборванку?! Твое место на Путях, нищенка!

Она выставила вверх ладонь, поднялась с помощью подоспевшей служанки, приказала ей почистить наряд. Встретив недоуменный взгляд, впечатала в грудь помощницы сумочку и сама призвала силу. Волосы тут же легли ровно, завиток к завитку. Наряд из распушенного облака превратился в многослойное платье, подчеркивающее тонкий стан его обладательницы. Мило.

— С тебя сорок тиков, босоногая, за причиненный ущерб.

— А резерв не треснет?

— Миль, выпиши долговую расписку.

— Ты сама на меня налетела, — начала отступать я.

— То есть я недотепа?! Миль, добавь еще пять за гнусное оскорбление. Следовало бы все тридцать, но я сегодня в хорошем расположении духа, ведь сегодня встреча…

Сжав в кулаке недоеденный кусок мяса, я решила ретироваться с места «преступления». Подумала, что вряд ли меня отпустят и, вовремя обернувшись, заметила потянувшиеся ко мне водные потоки. Пригнулась, отскочила. Под крики дамочек, внезапно оказавшимися мокрыми вместо меня, юркнула в толпу и вскоре спряталась в цветочной лавке.

Что за день-то такой? Ни минуты покоя.

— Вам что-то… — запнулась на полуслове пышнотелая хозяйка и, позвав кого-то по имени Горги, потянулась за чем-то явно опасным в недрах прилавка.

— Прошу, не надо. За мной… Эм-м-м, это не то, что вы подумали, — выставила я вперед руки под вытягивающееся лицо женщины.

Ладони грязные, в земле, с въедливыми пятнами желтого кактуса. После торнадо в миаре я не успела отмыться. Так и ходила чумазой. Неудивительно, что на меня сейчас смотрели настороженно и с подозрением, будто я собралась обворовать их.

Решив не наживать себе новых проблем, я выскочила из лавки и на этот раз побежала по улицам, выбирая безлюдные места. Вряд ли я встречу здесь адекватных персон. Горожане, что с них взять?

В одном из переулков мне удалось перевести дыхание. Я прижалась спиной к стене, достала из сумки флягу с водой, кое-как отмыла руки и лицо, сделала пару глотков. Почувствовав себя освеженной, отыскала среди вещей еще вяленого мяса и сунула в рот.

Вечерело. Крыши домов блестели в лучах закатного солнца. Я чувствовала себя потерявшейся в бесконечном каньоне с узкими проходами-лабиринтами. Дома, одни дома. Сначала каменные, высокие, ухоженные, потом деревянные, иногда покосившиеся, старые. Везде гудит, громкие звуки, резкие голоса. Вокруг творился хаос. Все куда-то шли, не замолкали. А от обилия цветов уже рябило в глазах.

Мне следовало поторопиться. Подавив внутреннее раздражение и неясную тревогу, я вынырнула на затянутую сумерками улицу и через несколько минут добралась до главных ворот Наарина.

Перекинутый через глубокий ров мост уже поднимали. Механизмы трещали. Щелка, через которую еще был виден закрепленный путь, становилась уже, пока вовсе не исчезла.

Опоздала!

На широкой улице было тихо. В ближайших домах загорались огни. Откуда-то доносилась музыка и взрывы смеха. По капле приходило осознание, что я здесь одна, без помощи и поддержки, без вечно надоедающего наставлениями шойна, среди кишащего людьми города с совершенно другими взглядами на жизнь. Оседлые. Неповоротливые истуканы, обосновавшиеся на одном месте.

Каждый выбирает свой путь, мне мой навязали. Я выросла на Путях, стала кочевницей, не зная другой жизни. Ходила в рваном, если не имелось другой одежды, мерзла, изнывала от жары, задыхалась от пыли и боролась с хищными рыбами. Это было привычным и, казалось, правильным, словно иначе нельзя.

Теперь же все затихло. Нет, не звуки — их оказалось слишком много. Окружающие меня сегодня люди вели себя иначе. Улыбались, в их глазах не притаился страх вот-вот попасть в искажение или встретить дикое животное. Они ходили прямо, не оборачивались, чтобы проверить, не подкралась ли сзади опасность, перемещались непривычно медленно и по прямой.

— Это она?

— Похожа, да. Держи ее!

Я заозиралась. Не нашла никого возле себя и резко поняла, что имели в виду именно меня. Спохватилась, заметила летящую сверху мерцающую плеть, но не успела увернуться. Кожу обожгло. Я зашипела, завозилась в колдовском плетении, с трудом не упала.

— Попалась, беглянка, — оказался рядом жандарм.

— Уберите колдовство, жжет же.

— Ничего подобного, это новейшая формула — огненный кокон, который не оставляет ожогов. Не притворяйся.

— Ай, бо-ольно!

— Орон, убери, она не врет.

Колдовство спало. Вечерний воздух скользнул по поврежденным участкам кожи, остудил. Я посмотрела на красные ладони, стиснула зубы, сжала кулаки, делая себе только хуже, но тем самым напоминая, что никогда, рогзи вас покусай, никогда нельзя терять бдительность. Засмотрелась на дома, называется.

— Причина? — вскинула я голову на молодого жандарма. — За что вы накинули на меня огненную плеть?

— Это не плеть. Обычный сковывающий кокон, и он безобиден, только чтобы остановить. Я читал… — почесал затылок мужчина и посмотрел на напарника в поиске поддержки.

— Нам приказано задержать девушку в порванной тунике, — заговорил второй, попутно проверяя улицу и ворота. Постовые, вот они кто. — Высокая, худая, лицо вытянутое, подбородок острый, глаза карие, большие, нос тонкий, прямой. Волосы черные, заплетенные в толстую косу. Скорее всего, должна попытаться сбежать из города. Ты подходишь под каждый пункт описания.

— И сумка с длинной лямкой через голову, — закивал первый.

— Идем, — постовые подхватили меня под руки с обеих сторон и повели к уже закрытым воротам. — Скоро за тобой придут, а пока посиди тут.

Постовые усадили меня в каменную будку с квадратным окном, заперли дверь. Сами заняли свои места для несения службы.

Не так я представляла себе посещение столицы. По словам Хавиена ди Сорга, которого я отыскала довольно быстро, едва покинула раскинутый на Холодном Пути лагерь, в первый же день меня должны были принять в академию. Короткий разговор с ректором. Прошение взять на учебу на вольную программу с урезанными часами и лишь базовыми предметами, достаточными для того, чтобы стать полноправной колдуньей Надмирии. Его согласие. Договор на отработку. Там жилье, пища. Относительный комфорт, хотя для меня, частенько спавшей на земле, это не являлось главным.

Планы на то и планы, чтобы рушиться. Если составляешь их, то сразу бери в расчет, что им не суждено сбыться.

Я сложила руки на груди, уселась поудобнее. Закрыла глаза. Подремать, что ли?

Главное, пока не думать… Сегодня просто неудачный день всего-то. Завтра будет лучше! Не думать о миаре, о принце, не думать о тысяче часах… Не сейчас, как-нибудь после.

Жандармы изредка заглядывали ко мне, проверяли. Посмеивались, наивно думая, что сплю и не слышу их. Они обсуждали меня, обсуждали случившееся у городских стен, обсуждали наследника и шептались о его отце. Постовые боялись правителя. Их выдавал тон, подобранные слова, интонации. Да, точно боялись, но уважали ли?

— Где девушка?

— В будке, спит.

Я подумала, что можно сыграть на неожиданности. Ударить. Как-нибудь нейтрализовать одного-двух человек и вырваться на свободу. Но ворота закрыты, я отрезана от Путей, потому не смогу скрыться. Бежать в город и затеряться средь улиц? Тысяча часов… нужно ли мне это?! Здесь царили свои правила, которым, как бы ни прискорбно было это признавать, придется подчиняться. Если, конечно, мотивации хватит. У меня ее пока хватало. Я хотела довести начатое до конца, чтобы… понять, чего стою. Шойн неправ. Я справлюсь. Должна справиться!

Свержение правителя, занимающего свое место уже шестнадцать зим, по моему скромному мнению, не имело смысла. Хавиен ди Сорг утверждал, что при моем отце было лучше. Наша кровь сильна — Дарианы обладали особым даром, благодаря которому искажений становилось меньше. В чем именно заключалась суть этого дара, он не знал. И я не знала. Однако ему и его единомышленникам крайне важно было пошатнуть власть и поставить на верхушку кого-то другого. А для этого нужно пройти Лабиринт, добраться до последнего звена и… дальше непонятно. Что там, зачем проходить сложную цепочку миаров, почему это должна сделать именно я?

— Эй, — меня потрясли за плечо.

Бить не стала. Открыла глаза, сонно похлопала ресницами да еще потянулась сладко.

— Что, уже? — посмотрела я на знакомого жандарма, писаря. Эдаром вроде бы его называли.

— Ты чего убежала? Мы не закончили с тобой. Еще замер и штраф, помнишь?

Я напряглась, нервно улыбнулась.

— Какой замер? Я согласия не давала.

— Так положено, — словно недалекой, решил объяснить мужчина. — Каждый колдун находится под контролем Смотрящих, даже самый слабый. С кочевниками или странниками сложнее, за ними не побегаешь, к тому же они за пределами, на Путях, считай, не в Надмирии. Так что идем, я из-за тебя смену не могу сдать. Домой хочется… и жрать охота, — последнее он сказал едва слышно самому себе, словно уже смирился со сложившимися обстоятельствами и приготовился еще месяц не есть.

Я засунула руку в сумку, нащупала завернутое в ткань мясо и протянула голодающему. Мне не жалко. Если растянуть, то запасов на пару дней хватит.

— Что это?

— Попробуйте, вкусно.

— Спрячь и не смей ничего подобного предлагать, — отчитал он громко и добавил: — Шагай за мной, кочевница. Ребята, я забираю ее, спасибо за содействие.

Я пожала плечами, положила сверток обратно, встала. Даже не посмотрев на постовых, последовала за писарем. Думала, сейчас пешком отправимся к зданию жандармерии, однако мужчина вскоре свернул к пустой платформе с ярко светящимся белым фонарем и протянул руку:

— Давай то твое, что вкусно.

— О, передумали?

— Давай уже, раз предложила, — нервно обернулся мужчина, опасаясь, что кто-то заметит нас.

Вокруг было пусто, темно. Силуэты столпившихся вокруг домов настороженно взирали на нас приглушенным желтым светом окон. Тишина накинула на округу свой полог. Зыбкая, готовая взорваться от малейшего шороха.

— Не брезгуете? — не удержалась я от колкости, доставая сверток.

— Попробовала бы ты двое суток не поесть с такой загруженностью и не на такое… М-м-м, вкусно.

Я пожала плечом, зацепилась взглядом за опускающийся вагончик. Издавая противный повторяющийся писк, он завис перед нами, призывно распахнул двери и мигнул изнутри голубыми огоньками. Конструкция выглядела не особо надежной. Я не доверяла современным изобретениям, привыкла полагаться на свои ноги, руки… В общем, на себя.

— Идем, не стой.

Не признаваться ведь в собственном страхе. Я помассировала за спиной пальцы, заметила выехавший из панели кабины си-кристалл.

— Здесь платить еще надо?

— Всего тик.

— Дорого.

— Конец цикла, — сказал жандарм, будто это все объясняло, и подтолкнул меня в спину.

Он приложил ладонь к пожирающему силу камню, мерцающая преграда на входе пропала. Я повторила действия Эдара. Почувствовала кожей, как ее проткнули тысячи тончайших игл. Нечто невидимое глазу потянуло на себя мою силу, отобрало. Я отдернула руку и, глянув на указательный палец, напомнила себе, что теперь у меня должно быть девять тиков. Придется удерживать это количество чуть ли не… два с половиной часа. Сложно! С одним делением намного проще. Использовал — и потом целые сутки «пусто». Здесь же высчитывай, контролируй.

Вагончик тронулся. Сверху затрещало. Я сжала поручень, обреченно плюхнулась на свободное сиденье и посмотрела в окно, уговаривая себя не бояться. Дома стали отдаляться. В опустившихся на Наарин сумерках удалось рассмотреть силуэты крыш. Город постепенно превратился в скопление мигающих огоньков, стал причудливым отражением неба с созданными самой природой далекими пульсарами.

— Красиво, правда? — вторгся в мое наблюдение писарь.

— И покрасивее видала, — сложив руки на груди, оторвалась я от окна.

Мы пересекли центр, несколько раз остановились. Вагончик опускался вниз, к погруженным в полумрак улицам, освещенным чередой фонарей, принимал в себя новых пассажиров, снова поднимался и двигался по натянутому канату. Поездка оказалась волнительной. Мне приходилось напоминать себе, что каждый день люди катаются на этом чуде современности, а потому ничего страшного в нем нет. Подумаешь, скрипит немного. Да, качается. Все надежно и тысячу раз перепроверено. А если упадем… так не упадем ведь!

— Выходим, — оповестил мужчина, и я едва сдержалась, чтобы не выпрыгнуть ужаленной в мягкое место из металлической коробки.

Ноги оказались на земле. Сразу нахлынуло облегчение и согревающее понимание, что мы в кабинку не вернемся. Пусть едет дальше. Без меня!

Мы нырнули в темноту между мрачными домами. Свернули влево, пересекли небольшую площадь и оказались возле жандармерии.

— Я скоро поселюсь здесь, — поднимаясь по ступеням, вздохнул Эдар.

Какая трагедия!

Пришлось придержать замечание при себе. Я зашагала за писарем, прошла через пустой холл, последовала на второй этаж и оказалась в маленьком кабинете.

В голове зудела мысль: «Зачем я это делаю?»

Передо мной легкий противник. Невысокий, темноволосый, утомленный своей жизнью, с плохой физической подготовкой. Писарь на побегушках, не умеющий постоять за себя и потому работающий сверх нормы.

Эдар сел за стол, переложил стопку бумаг на край и, взяв карандаш, указал мне на свободный стул.

— Располагайся, мы с тобой здесь надолго.

— Почему?

— Выписка штрафа, оформление бумаг на тебя… — он зевнул, потер глаз. — Ты нигде не числишься, я прав? Во-о-от, очередная волокита. Зарегистрировать надо, а это, кстати, не входит в мои обязанности. Нужно написать заявление, отправить соответствующим органам, придумать, как в будущем контролировать тебя. С принцем все ясно, а вот ты…

Я не прониклась проблемой. Все происходящее вообще не воспринималось всерьез, уж очень непривычно и даже дико. Получить наказание за то, что мы попали в миар, о таком стыдно кому рассказать.

Я заняла указанное место, сложила руки на груди, привычно пряча от посторонних глаз свои пальцы. Было одновременно тревожно и немного любопытно, к чему приведет эта достаточно смехотворная ситуация. Спешить мне некуда — все равно ночевать негде. Проблем с законом не хотелось и отрабатывать тысячу часов с Шаем тоже.

Что-то подсказывало, что меня ждало отменное «веселье». Оставалась надежда, что наследник оспорит решение жандармов в суде и… хотя бы избавит меня от своего общества, а там посмотрим, как пойдет. Тысяча, если подумать, не так уж много. Хотя нет, все-таки много.

— Еще сбежать надумала, — продолжил монолог Эдар. — Мне уже прилетело за тебя. Шустрая такая! Ладно, — зевнул он в кулак. Достал из выдвижного ящика стола коробочку. Выудил оттуда пластинку, засунул в рот. — Бутесс?

— Нет, спасибо.

— Бодрит на несколько часов. Точно не хочешь?

— Точно.

— Что ж, Ами… Второе имя, имя семьи?

— Ами Роупи, без второго имени, — начала отвечать я на бесконечные вопросы писаря.

Прошло не менее часа, прежде чем он встал из-за стола и, уже десятый раз потерев глаза, повел меня на первый этаж. Там растолкал коллегу. Прикрикнул раздраженно, сам достал необходимые ключи, попросил меня подождать в коридоре и отправился в хранилище.

— Это явно не мой день, — недовольный вышел оттуда. — Минч, где замеритель?

— Так в академию попросили. У них сломался, а это последняя неделя зачислений, срочно понадобился. Наш вон лежал, пылился.

— Просто отдали?

— Арендовали, — важно поднял палец Минч и кивнул на меня: — Еще долго?

— Думал, что почти закончил, — провел ладонью по лицу Эдар. — Теперь в академию ехать придется.

— Срочно надо? Отправил бы девчонку отдыхать и сам домой бы сходил, третьи сутки уже маешься.

— Было бы куда отправлять, — посмотрел на меня писарь. — Десять тиков резерва, а штраф пятнашка. Кочевница. С нынешними ценами ей или на поесть, или на поспать хватит.

— Да, цены взлетели.

— Ладно, — похлопал жандарм ладонью по столу, — пойдем мы.

И мы пошли.

— Кофе хочешь? — остановился у самого порога Эдар. — Бодрит!

— А что-нибудь не бодрящего нет? Желательно теплого.

Мужчина задумчиво замычал, отпустил ручку и вскоре отпер другую дверь, щелкнул пальцами. Под потолком зажглись пульсары. Из темноты выплыл стол из дешевого дерева, из которого здесь была вся мебель, а еще столешница с навесными шкафчиками, бутыль с водой.

Эдар достал кружки. Кивнул на стул, мол, садись, не стой. Вскоре поставил передо мной чай с мятой, по поверхности которого скользил легкий дымок.

— Все равно нас на территорию академии до рассвета не пустят. Есть пирог с какой-то сладкой начинкой, будешь?

— Буду.

Мы неторопливо перекусили. Жандарм завел тему о Путях, о кошках. Слушал мои рассказы с интересом, иногда с недоверием. В свою очередь я поинтересовалась, почему он так много работал и почти не ел, не спал.

— Конец цикла, — развел Эдар руками, словно это все объясняло. — А у вас это ощущается?

— Что именно?

— Искажения.

— Мы среди них живем. Уснешь иной раз, а проснешься уже в миаре, и на тебя гигантская квоха дышит. Занятное зрелище, говорят, впечатляющее. Главное ведь что? Быстро определить, где ты: там или здесь. Но при чем здесь конец цикла? Это как-то связано с… Лабиринтом, да?

— Раньше попроще было, — вздохнул Эдар, задумчиво двигая пустую кружку. — Я еще помню те времена. Сила не бунтовала, не выворачивалась и не исчезала в пустоту, людям не приходилось… Ох ты ж, заговорила ты меня, Ами, нам пора! — спохватился мужчина.

Я проследила за всполошившимся жандармом. Что именно в сказанном было лишним? Дело в силе или в «раньше попроще было»? И раньше — это когда?

Неплохо бы выяснить, что же не так с силой, почему к концу цикла она бунтует и при чем здесь, чтоб ему неладно было, Лабиринт. Он не выходил у меня из головы. Я примерно понимала, что он из себя представлял, но раз за разом задавалась вопросом: чем он важен?

Оставив на столе кружку, я двинулась за Эдаром. В теле чувствовалось напряжение после бессонной ночи, однако энергии для нового дня хватало вполне. Главное, чтобы не было новых потрясений. Прогулка к академии, замер и…

Замер!

Я остановилась. Помассировала зудящие пальцы. Если не удастся удержать контроль над силой, если они определят мой настоящий резерв, если как-то узнают о даре моего рода, то мне придется худо. Плохо, как же плохо!

— Давай уже скорее со всем закончим. Может, еще домой успею забежать, — вернулся ко мне Эдар и мягко подтолкнул вперед. — Да не бойся, это не больно. Не умрешь точно.

Я подавила нервный смешок. Знал бы он.

— Кстати, в твоей сумке еще вяленого мяса не завалялось?

Я достала новый сверток, протянула жандарму.

— Интересно, чье оно? Квохи, да?

— Человеческое.

Наружу полетело все, что Эдар успел прожевать. Начал плеваться. Сдержал позыв опорожнить желудок, а потом посмотрел на меня.

— Смешно тебе, да? Ты пошутила.

— Кочевники суровы. Они не шутят, — с серьезным видом изрекла я и зашагала вперед.