Изумрудные майские ночи, или Скелеты тут не тонут. Иронический околонаучный детектив

Надежда Лаврова

Приключенческий детектив с захватывающим, динамичным сюжетом, запутанной интригой, ироничным повествованием, в которое аккуратно вкрапляется познавательный материал. Что надо международной банде преступников от обычной учительницы химии из небольшого городка? Бандиты так и нарываются на неприятности – то в квартиру залезут, то главную героиню похитят и всё требуют отдать им что-то очень ценное, а когда девушка оказывается на грани жизни и смерти, помощь приходит совершенно с неожиданной стороны.

Глава 4. Золотинка и Заря

Весь последний учебный год проходил суетно. Я готовилась к защите диплома, Вовка проходил стажировку и учебную практику, поэтому звонил редко.

После празднования Нового года, когда все мои мысли были заняты синтезом нового химического вещества в соответствии с темой моей исследовательской, а в будущем, дипломной работы, Светка вдруг ехидно поинтересовалась: «А чего это ты с родителями Новый год встречала? Как же твой жених?»

«А, и правда, почему он не приехал, ведь ему зимний отпуск положен, правда, дней десять всего… Странно…» — тень сомнения закралась в мою голову, а Светка не успокаивалась, задавая новые, коварные вопросы.

— А он тебя ещё замуж не позвал?

— С чего бы это? Да, мы с ним общаемся, он мой лучший друг, но ни о каком замужестве и ни о какой любви не речи не идёт.

— Да не заливай мне тут, «ни о какой любви»… Я же слышу, как ты с ним воркуешь по телефону, и вижу, как ты переживать начинаешь, если звонка долго нет. Да и ему, с какой стати, надо названивать тебе регулярно? Думаешь, ему так интересно, что у нас на лабораторных работах произошло? Нет, поверь моему опыту — это любовь. И, вот, помяни моё слово, — сказала пророчица, — к концу пятого курса он тебе предложение сделает. Они все, курсанты, на пятом курсе жениться норовят, чтобы не одному в леса ехать, на ракете сидеть…

— Какие-то у тебя странные представления о военной службе.

— А чего, опыт был… Не у меня, у моей мамы, а я так на свет появилась. Молодые лейтенанты женятся на первой встречной, лишь бы не одному в дальний гарнизон ехать, а потом, лет в тридцать, «любовь всей своей жизни» встречают, или приходит осознание, что ещё не нагулялись и начинают навёрстывать упущенное. А уже и дети появились, и квартира служебная, а жена без работы сидит, не развестись… И начинается, как в старинной русской поговорке «Сто раз об дверь, один раз об рельс».

— Ну, мой друг пока ни жениться, ни на ракете сидеть не собирается!

— Вот и жди! Он тебе скоро предложение сделает, а уж, если, тебе не сделает, значит, кому-то уже сделал!

— Ха, ну и наплевать, радость, тоже мне, ехать с ним в Арктику или на Чукотку. Меня на кафедре работать оставляют, в аспирантуру буду поступать, так что, чего мне волноваться…

Конечно, я волновалась. Я уверяла себя, что Вовка просто мой друг детства, одноклассник, и, наверно, я буду самая подходящая кандидатура на роль свидетеля на его свадьбе, но в глубине души так надеялась, что заветное колечко он наденет на мой пальчик. Да, я волновалась, потому что каждую ночь я вспоминала наш последний вечер, вернее, ночь, дождливую, но такую счастливую ночь, его несвязные слова, его неумелые поцелуи. А может быть, и правда, он встретил и полюбил другую девушку, хотя, нет, он ни разу не сказал мне, что ему нравится какая-то девушка и что он с кем-то встречается. Я, конечно, была бы рада за Вовку, за то, что он будет счастлив с любимой, но почему же не со мной? Да и потом, это Светкино «Сто раз об дверь, один раз об рельс». Вот, если он сейчас женится на какой-нибудь девчонке, надеюсь, хорошей, а потом начнутся сцены ревности, развод, дети без отца, я буду винить себя, что своей подписью свидетеля подтвердила потенциальную нерушимость этого брака. Нет, я в такие игры играть не хочу, откажусь сразу, пусть уж как-то без меня женится…

Светка оказалась права. Ближе к выпуску позвонил Вовка и начал несвязно мямлить: «Динка-Золотинка, это, нам бы надо встретиться. Сейчас ты закончишь университет, я закончу учиться, а нам очень надо встретиться, поговорить… Я хочу тебя позвать… Нет, пригласить… То есть, предложить…»

— Фу, Вовка, ты заканчиваешь крутой военный университет, а так и не научился нормально говорить!

— А нас здесь не говорить учили, а думать… А потом, сразу действовать…

— Ладно, действуй. Вижу, ты уже всё обдумал.

— Да, я всё обдумал. В-общем, у нас скоро распределение… Я тебе предлагаю… Нет, я хочу это лично сказать, а не по телефону… Давай, может быть, в Москве встретимся?

Права оказалась Светка! Они все перед распределением женятся, непонятно только, откуда столько невест сразу набирается? Вот и Вовка дозрел, решил жениться.

— В Москве? Конечно, круто, но я хотела сразу после получения диплома поиском работы заняться, если на кафедре работать не оставят, у нас ведь не как у вас, распределения нет, да и к поступлению в аспирантуру готовиться надо. Поэтому, насчёт встречи, не знаю, как получится… Да и вообще, есть ли смысл тебе из Сибири катиться в такую даль… Мне-то, конечно, поближе, но я и по телефону могу сказать, что я к тебе в свидетели не пойду, не обижайся.

— Какие свидетели? Ты что? Я ничего криминального не совершал… — опешил Вовка.

— Ну, значит, собираешься совершить! Я ведь угадала, ты жениться собрался?

— Вот молодец ты, Динка! С полуслова меня понимаешь!

— Так вот, Вовка. Я понимаю, что тебе, конечно, это очень надо: распределят неизвестно куда, одному ехать придётся, быт налаживать. Вовка, как друга тебя прошу — повремени ты с этой затеей. Не надо пытаться прыгнуть в последний вагон уходящего поезда. Поездов будет ещё много, и придет другой, более комфортабельный, и ты спокойно будешь ехать на нём всю свою жизнь, — говорила я, и сама восхищалась своими метафорами и складностью речи.

Но Вовка моими метафорами не восхитился.

— Ты чего какую-то чушь несешь? Какие ещё поезда? Скажи нормально — да или нет?

— Вовка, я тебя очень люблю как друга, но не хочу быть свидетелем того, как ты, своими руками, сам себе можешь жизнь испортить, поэтому не буду принимать в этом участия.

Вовка молчал на другом конце трубки.

— Эй, ты чего? Не обижайся, потом ты поймешь меня…

— Да я уже и так всё понял… Ты мне отказываешь… Конечно, у тебя другая жизнь, студенты, веселье, ночные клубы, тусовки, не как у меня — казарма, построение, сборы… Я просто думал…

— И что же надумал?

— Уеду я. Туда, где жарко…

— Вот — новый поворот! Это, типа, в Крым или в Сочи? Правильно, отдохнешь, позагораешь! На море поплаваешь!

— Угу. Только там больше песок, а не море. Так что, бывай, Динка—Золотинка, поезжай на своем комфортабельном поезде, а уж я, как-нибудь, один, на своём, бронированном, — сказал Вовка и отключился.

Я осталась довольна разговором: «Спасла Вовку от опрометчивого решения! У нас с ним никогда не было тайн! За все время учебы в военном университете он ни разу не сказал мне, что влюбился в какую-то девчонку, никогда не говорил, что встречается с кем-то! Да, понимаю, что это его желание жениться было явно спонтанное, связанное с будущей неопределённостью, и, если он решил жениться на первой встречной, то вряд ли из этого брака получилось бы что-то хорошее. Конечно, страшновато, что он решил уехать в жаркие страны, полагаю, что это Сирия, но, вроде, там сейчас спокойно». Так размышляла я, стараясь оправдать себя в своих глазах, но червь сомнения уже начал вгрызаться в мое сознание: «Что-то я так и не поняла — собирается он жениться или нет, после моего отказа быть свидетелем? А впрочем, чего я мучаюсь, у него парней — курсантов много, кого-нибудь другого позовёт в свидетели, если всё-таки будет жениться и покатится с молодой женой в жаркие страны».

К сожалению, в тот период, когда почти всё мои однокурсницы сменили фамилии, под девизом «Чтобы получить диплом уже на новую фамилию!», я усиленно зубрила законы Генделя-Менделя, Гей-Люссака и других умных учёных, ни о каких ночных клубах и тусовках не помышляла, поэтому, к своему окончанию обучения я подошла в гордом одиночестве.

Очень странно, но в последний семестр почти все девчонки из моей группы умудрились выйти замуж, причём, как-то так скоропалительно. Вроде, ни с кем не встречались, все Дни рождения мы отмечали в чисто женском коллективе — и тут раз! То одна, то другая на свадьбу приглашает! Из более чем двадцати брошенных подругами букетов невесты я умудрилась не поймать ни одного, возможно, потому, что не люблю расталкивать толпу плечами, а может быть, по причине стойкого естественнонаучного мировоззрения, так как считала, что человек сам выбирает и творит свою судьбу, без помощи «волшебных букетов». Наверно, я оставалась единственной непотопляемой льдиной девственности в океане страстей и желаний, когда на нашем горизонте появился крейсер по имени Аделаида Львовна. Аделаида Львовна, статная дама предпенсионного возраста, рассекая мощной грудью толпу студенток-первокурсниц, уверенно плыла по коридору в направлении аудитории, где весело болтали мои однокурсницы, ожидая оглашения результатов защиты дипломов.

Аделаида Львовна оказалась директором средней общеобразовательной школы, находящейся в небольшом закрытом городке, на острове, который был создан природой в центре красивого, самого большого озера области. Причина, по которой Аделаида Львовна приехала в областной центр, была банальна — решение административных и хозяйственных вопросов школы в Министерстве, а вот в университет она заглянула по другой, совсем не банальной причине. В маленькой школе был острый дефицит кадров, в том числе, отсутствовал учитель химии, а химия там не простая, а с углубленным изучением, да ещё школа имеет лицензию на профессиональное обучение школьников. При школе была организована профессиональная подготовка рабочих по профессии «Контролер оптических деталей и приборов», где надо было научить всех желающих работать с микроскопами и правильно что-то контролировать. Аделаида Львовна описала заманчивые перспективы: сразу предоставляется благоустроенное служебное жилье, за которое даже коммунальные платежи платить не надо — всё на балансе школы находится, через два года получение первой квалификационной категории, а ещё через год — высшей, возможность заочно обучаться в аспирантуре и реально заниматься научной работой. По причине того, что значительная часть моих подружек уже была обременена семейными обязательствами, все взоры обратились ко мне. «Соглашайся, Динка, поработаешь, а потом в областной центр возвратишься, уже кандидатом наук, ты ведь любительница всякие эксперименты делать да исследования проводить!» — посыпались советы с разных сторон. Видя мои сомнения, Аделаида Львовна выдвинула главный козырь: «А ещё, у нас природа замечательная! Экологически чистое место, сосновый бор, чистейшее озеро, курортная зона! Люди из Москвы приезжают, большие деньги платят, чтобы здесь пожить хотя бы две недели, а я вам предлагаю жить сколько угодно, и бесплатно!»

Естественно, я не могла дать сразу согласие на такой решительный шаг, но номерами телефонов мы с Аделаидой Львовной обменялись.

Конечно, моей мечтой было поступление в аспирантуру, но, оказалось, что приоритет при поступлении сразу после окончания университета был за выпускниками, имеющими прописку в областном центре, а иногородние, то есть проживающие в общежитии, могли поступить только при наличии двухлетнего стажа работы по специальности.

Поэтому, сразу после получения диплома, я активно занялась поиском работы в областном центре. Благодаря современным технологиям этот процесс сильно упростился. Теперь не надо по понедельникам и четвергам покупать газеты с объявлениями, не надо осматривать столбы и заборы в поисках заветных листочков с надписью «Требуются». Интернет позволил раскрыть безграничные возможности, однако, чудес не бывает, или работа окажется совсем не такой, как написано в объявлении, или для оформления потребуется что-то заплатить. Я убедилась, что сбор денег с кандидатов на вакансию — любимое занятие обманщиков, причём, самый «грибной» период сбора — это середина лета, когда новоиспечённые специалисты получают дипломы и страстно желают применить полученные в институте знания на практике.

Самое обидное, что я не могла устроиться даже в школу. Конечно, в некоторых школах были свободные ставки учителя химии, но, к сожалению, тарификация и распределение нагрузки проходит в июне, когда я ещё только защищала диплом. В июле-августе вся педагогическая нагрузка была распределена, поэтому появиться свободные вакансии могли только при счастливом стечении обстоятельств — если кто-то из учителей химии уволится или уйдёт на пенсию в начале учебного года. Конечно, такое событие было маловероятно, а устраиваться на работу продавцом или упаковщицей мне не хотелось, да и меня тоже не очень-то и хотели там видеть: «Слишком умная», поэтому я вспомнила предложение Аделаиды Львовны, нашла её телефон и позвонила.

Радость от звонка и общения была взаимная. Она уверила меня, что ещё никто не занял свободную вакансию учителя с углублённым изучением химии в школе, которой она руководит, и она будет рада видеть меня в рядах педагогического состава. Я ей честно поведала, что оставаться на всю жизнь на далёком острове я не намерена, мне только надо поработать два года для поступления в аспирантуру, на что она глубокомысленно изрекла: «Как знать, как знать… Я тоже на три года по распределению приехала, а на всю жизнь осталась. Остров такой, он зацепит, и никакого города не надо будет».

Я согласилась, и дальше мы уже стали обсуждать, каким способом мне удобнее добраться и где она будет меня встречать.

«А добираться к нам очень просто, — подробно разъясняла мне Аделаида Львовна. — Садишься вечером в поезд и спокойно спишь всю ночь, не волнуйся, ехать тебе до конечной, так что всё равно разбудят, когда все выходить начнут. Выйдешь из вагона на привокзальную площадь, а там уже ждёт автобус „Вокзал — Пристань“. Тоже не спеши, не беги, он всех ждёт, даже тех, кто приехал на озеро в первый раз и сразу бросился в здание вокзала выяснять, как до озера добраться. А тут путь один! Приезжаешь на пристань, и там не заблудишься. Увидишь маленький деревянный домик, это касса, купишь билет и садись на катер, катись по волнам. Да не переживай ты так, у нас на озере волн нет, это я образно. Доставит по назначению, а на другой пристани уже я тебя буду встречать. Да, и не пугайся, когда увидишь КПП, колючую проволоку и предостерегающие надписи „Посторонним вход воспрещён“, „По нарушителям будет открыт огонь“. Это всё остатки советского прошлого, когда-то наш городок гордо именовался ЗАТО (закрытое административно-территориальное образование), а сейчас это уже другие три буквы — ПГТ (посёлок городского типа)».

Ну, мне-то было всё равно, ЗАТО или ПГТ, главное, «перекантоваться» где-то два года, до поступления в аспирантуру, да ещё получить запись в трудовую книжку о работе по специальности. Так что, ожидания были радужные! Мне понравилось всё, начиная от хорошо продуманной логистики прибытия на остров, до информации о том, что жилплощадь для проживания, хотя и в служебной квартире, предоставляется бесплатно.

Странно, но мой друг Вовка после последнего телефонного разговора мне так больше и не позвонил, а ведь я так хотела поделиться с ним новостью, что, практически, уже принята на работу! Но и сама я звонить тоже не стала — вдруг у него уже появилась молодая жена, вдруг она ревнивая и не поймет нашей с ним дружбы. Радостная весть, что я принята на работу, позволила мне, наконец, расслабиться и отдохнуть перед началом трудовой деятельности, и для отдыха я решила поехать к родителям.

Все мамины установки на тему «Сначала учиться, а потом жениться» я выполнила. Конечно, родители морально готовились, что после окончания университета их дочь займется поисками достойного рыцаря своей мечты, но что она может выбросить другой финт, семья не ожидала.

На семейном совете я рассказала о перспективах, которые открываются передо мной: работа по специальности, научная деятельность в специализированной лаборатории, перспективы поступления в аспирантуру.

Папу больше волновала безопасность.

«Ну, это хорошо, что закрытое административно-территориальное образование. Там чужих людей нет, все свои, все друг друга знают. Это как наш маленький военный городок, у нас преступлений не бывает», — привел он свои веские доводы.

Маму же волновало другое.

— Жалко, что ты никого в институте не встретила. Вышла бы замуж, в областном центре осталась бы, — сокрушалась она.

— Мама, ты противоречишь сама себе. Как же твой главный постулат? Тем более, у нас везде одни девчонки были — и на факультете, и в общежитии.

— А я вот тоже, в институте культуры училась, на библиотекаря. Думаешь, у нас много ребят было? И ничего, встретила же твоего папу. Так что, Диночка, не переживай, твоя судьба тебя везде найдет.

— Да, тебе повезло, что папа, молодой лейтенант, после военного училища не испугался один ехать по распределению, и не женился на первой встречной. А вот некоторые мои друзья женились…

— Кого конкретно ты имеешь в виду? Владимира?

— А кого же ещё! Он мне звонил, приглашал на свадьбу! А я отказалась! Не хочу видеть, как он женится!

Родители удивлённо смотрели на меня. Первой взяла слово мама.

— Диночка, с чего ты так решила? Он приезжал сюда сразу после получения диплома. Красивый такой, в офицерской форме, кстати, скажу тебе как женщина, она ему очень идёт, — заговорщицки подмигнула мне мама. — И никакой жены при нём не наблюдалось.

— Значит, такая жена, что стыдно показывать. А может быть, она вещи собирала, ведь они куда-то на юг отдыхать собрались.

— Сомневаюсь, — включился в беседу папа. — Он после короткого отпуска сразу к службе приступить должен, когда тут по морям разъезжать? Да что там гадать! Женщины, сидеть и не высовываться. Сейчас я всё выясню.

Папа молодец! Подумал, принял решение и сразу начал действовать! Так он и на маме женился, не то, что некоторые…

Во время короткого телефонного разговора с Володиным отцом, мой папа несколько раз менял мимику с благодушно-приветливой на непонятливо-озадаченную, завершив эту метаморфозу серьёзно-озабоченным выражением лица.

— Ну, садись, рассказывай! — строго начал он.

— Куда садиться? Я и так сижу! — слабенько парировала я.

— Серёжа! Серёжа! Ты успокойся, всё наладится! Не надо волноваться! Всё будет хорошо! — тут же закудахтала мама.

— А я-то думал, чего это Александр Егорович меня избегать начал. Нет, чтобы поговорить по душам, а даже на одной дороге встречаться перестал, всегда успевал сворачивать. Я уж, грешным делом, подумал, может проблема какая у него появилась, вот он и не хочет раньше времени светиться, пытается сам вопрос решить. А вон оно как повернулось-то!

— Да что повернулось? Не тяни! — торопила мама.

— Это всё твоё воспитание! Учиться, учиться! И кому теперь эта учёная нужна? Был единственный хороший парень, который все её заумные идеи терпел! Ухаживал, как умел, заботился, в обиду не давал! Офицером стать мечтал! И стал! — последние слова папа произнес уже строгим голосом полковника, который он никогда не использовал дома.

— Пап, ты чего? Да, я знаю, Вовка хороший, только он жениться решил.

— А на ком жениться, уточнить не догадалась!

— Как, на ком? Ну, наверно, на какой-нибудь девушке…

— На какой-нибудь девушке, — передразнил меня папа. — Да на тебе, дура учёная! На тебе!

— Как на мне?

— Ну, естественно, на Диночке, ничего другого и предположить было нельзя. Они же в школе всё время вместе были, а она у нас такая красивая, умная девочка, и университет закончила, и специальность получила, — заворковала мама.

— Так вот, твоя такая красивая и умная девочка с университетским образованием послала потенциального жениха куда подальше, в эротическое путешествие на комфортабельном поезде. А он, молодой и рьяный, подписал контракт, в общем, он теперь офицер группы Сил Специальных Операций ВС России.

— Это как «вежливые люди»? Которые в Крыму? — переспросила я.

— И в Крыму, и в Сирии, и ещё много где, о чём нам знать не положено. И ты об этом узнала и забудь. Только молись, чтобы он из командировки вернулся, да и не доставай его своими женскими заморочками: не позвонил, не встретил, не поцеловал. У таких, как он, другие задачи, и думают они не так, как герои твоих женских романов! Лирических од не слагают, красивых фраз не говорят! В общем, будь рядом, как будущая жена офицера, и создавай комфортную психологическую среду.

— Буду, буду, только, я же этого не знала… Только бы мне увидеть его, хоть на минуточку, хотя бы поговорить…

— Раньше надо было говорить. Он сейчас отправляется в… Нельзя вам это говорить, военная тайна. В общем, в одну южную страну, где сейчас горячо, а может стать ещё горячее. И куда они едут в командировку, им не положено говорить, да и лица у них всегда под маской. И, к сожалению, об их подвигах мы узнаем только тогда, когда по первому каналу сообщат… о награждении… посмертно… А может быть, и не сообщат, если «их там нет»…

— Как же так? А как же я?

— А что ты? Своей головой надо было думать, а не советы подружек слушать!

Мама с изумлением смотрела на меня.

— Диночка, ну почему ты мне не позвонила, не посоветовалась?

— Я и сама не знаю, мама. Я не думала, что всё так получится…

— Вот, сначала думай, а потом действуй, — папин пыл начал спадать.

— И Вовка так говорил, — слёзы скапливались внутри моих век и грозили перелиться через их плотину.

Мама, как самый близкий человек и соратник, тоже приготовилась заплакать. Видя такое дело, командование принял на себя папа.

— Хватит болото разводить! — решительно скомандовал он. — Надеюсь, самолет ещё не улетел. Звони!

Я лихорадочно стала набирать номер мобильного, но в ответ мне металлическим голосом автомат произнес, что номер абонента находиться вне зоны доступа.

— Отставить реветь! Вышли все отсюда! — скомандовал папа и, взяв трубку служебного телефона, начал говорить какие-то пароли и коды, о чем нам, простым смертным, знать было не положено.

Примерно через пять минут он, с облегчением и чувством выполненного долга, разрешающим жестом позволил мне взять трубку, на доступ к которой было всегда «священное табу». Мама влюблённым взглядом смотрела на папу. Счастливые! Они так смотрят друг на друга уже больше двадцати лет! Вот бы мне так!

— Заря, тебя к телефону! Срочно! — раздался крик где-то вдалеке.

— Лейтенант Зорин по Вашему приказанию прибыл! Есть, разговаривать три минуты! — я услышала в трубке голос Вовки.

— Привет, Вовка, это я, то есть, нет, это папа, это он нашёл тебя, а я плакала, и мама тоже… — бессвязно бормотала я что-то в трубку. Я так много хотела сказать ему, но мысли прыгали беспорядочной чехардой в голове и никак не складывались в связную фразу, — а «Заря» — это кто?

— Это я, вернее, это мой позывной. Его дают один раз и навсегда. А у тебя позывной — Динка-золотинка!

Я рассмеялась и перестала плакать.

— Динка, я очень рад слышать тебя! — обрадовано кричал в трубку Вовка. — Почему ты плакала? Ты что, обиделась на меня?

— Нет!

— Сильно?

— Да!

— Всё равно, ты молодец, что позвонила!

— Вовка, я не знала, что ты не женишься. Вернее, знала, что ты женишься, но не знала, что на мне…

— А разве это и так не понятно?

— Не понятно! Ты ведь никогда не говорил мне, что любишь, да и вообще, никаких ласковых слов не говорил… Вообще, ты говорить не умеешь!

— Да, Динка, это наверно, так… Не умею я соловьём заливаться… А ты, как дочь офицера, должна знать, что армейский язык строг, суров, краток, и предназначен для проведения в жизнь эффективных действий, порой неприятных…

— Да я знаю, но сама не знаю, как тебе главное сказать. Прошу тебя, не надо, не уезжай в жаркие страны, я с тобой поеду, куда направят, туда и поеду, и вместе с тобой буду…

— Динка, уже всё решено, и сейчас уже изменить ничего нельзя, — сказал он сразу ставшим серьёзным голосом. — Мы уже борт ожидали, когда меня к служебному телефону вызвали.

— Да, сейчас заканчиваю, — я услышала, как он говорит кому-то в помещении.

— Динка, чтобы ни случилось, знай, что я люблю, всегда любил тебя и буду любить. Вечно!

— Вовка, почему ты никогда не говорил мне об этом? Может быть, я не была бы такой дурой, и сейчас всё было бы иначе?

— Так всё же и так понятно было! Да ты не волнуйся, через два года я вернусь, живой и здоровый, и мы ещё сыграем свадьбу! Мы закатим такую сногсшибательную свадьбу!

— Не надо ничего сногсшибательного… Это все антураж, это не главное! Просто возьми меня за руку и не отпускай никуда… Крепко держи, чтобы я всегда чувствовала твою крепкую и надежную руку. Ты можешь быть близко, далеко — это не важно. Просто, когда я знаю, что есть такой человек, мужчина, мой мужчина, ничего другого уже будет не надо. Должен быть кто-то, к кому можно прижаться и пожаловаться, ничего не говоря, кто погладит по голове и поцелует, кто будет молча любоваться и хотеть быть рядом… Так трудно заставить поверить в это, но все в твоих силах, и стоит тебе захотеть, и никто другой будет не нужен! Я буду ждать тебя! И ты звони! В любое время звони!

— Хорошо, когда получится, я буду звонить. Но там со связью проблемы, вернее, мобильные телефоны мы здесь оставляем, а звонить я с базы буду, по служебному. Но ты не пугайся, когда я приеду, я в зоне доступа буду и сразу тебе позвоню. Главное, ты верь… — в трубке раздались длинные гудки.

— Мужик! — одобрительно сказал папа. — Человек — это или с детства или никогда!

Я всё ещё держала трубку в руках и боялась положить её на рычаги старого телефонного аппарата, как будто через трубку, как через таинственный портал, всё ещё осуществляется моя связь с человеком, который незримо был всегда рядом, и которого я всегда считала своим верным другом: «Вот что оказывается… Я никак не могла поверить в то, что это была не только дружба, оказывается, он меня любит и любил все эти годы!»

Папа осторожно разжал мои пальцы и положил трубку на место.

— Ну, как же так? Мама, разве можно меня любить? Я ведь рыжая, тощая, в очках, и вообще, я некрасивая. С какой стати он меня любит?

— Доченька, да что ты! Ты же очень красивая, стройная, и не рыжая вовсе, а медно-золотистая, не зря же тебя Володя «Золотинкой» называет. У тебя же волосы папины, а его никто рыжим не считает.

— Но папа-то не рыжий, а седой. Я никогда его рыжим не видела.

— Конечно, ты же маленькая была, когда он ещё не поседел, да ещё он всегда очень коротко стрижется. Поверь, это так. И ты будешь счастливая… Всё сложится…

— А у меня складывается впечатление, что, кроме впечатлений, у меня ничего не складывается…

— Ну вот, всё же разрешилось! — радостно сказала мама. — А теперь пойдемте пить чай, пока мы тут переговаривались, пирог с черникой уже подоспел.

— Вы уж тут сами, девчонки, чаевничайте. А я пойду к Александру Егоровичу, надо с будущим сватом отношения налаживать, — сказал папа, вынимая из бара бутылку коньяка.

— Вот увидишь, всё будет хорошо! — с оптимизмом произнесла мама.

Мне только хотелось уточнить: «У кого?», но мама продолжила: «Диночка, девочка, теперь тебе надо только одно — научиться ждать! Ждать всегда… Когда понимаешь, что это именно тот человек, который тебе нужен, что это твой человек, ты должна быть готова ждать его. Ждать целую вечность, и, неважно, во что ты будешь одета, какое у тебя настроение и какие мысли в голове, какие люди тебя окружают, и какие планы ты строишь на будущее. Важно одно: ты ждешь именно его, человека своей судьбы, всегда, в любом городе и на любом континенте, в любой гостинице и на любой автостраде, на земле или там… высоко, в небе. Знай, если ты будешь ждать, он будет с тобой! Он будет в твоих мыслях, в твоём сердце и тебе не будет одиноко и ему не должно быть так одиноко, как было бы, если ты он был один. Берегите себя друг для друга, и, только об одном тебя прошу, не совершайте больше таких ошибок, когда окажется, что все ожидания были напрасны…»

Я, конечно, очень люблю мамин пирог с черникой, но сейчас у меня было столько новой информации, новые эмоции обуревали меня, что я сказала маме: «Спасибо, мне надо побыть одной!» и ушла в свою девичью комнату осмысливать и раскладывать по полочкам своей логики то, что я сейчас услышала.

Оказывается, это так важно — быть любимой. По настоящему, всерьёз, быть единственной и необходимой, без опасений, без подозрений и тревог, без страха и пустых сомнений, просто — быть любимой! И любить самой…