Гретель

Надежда Валентиновна Гусева, 2023

В том самом сумрачном лесу, что окружает каждого человека, думающего, что он дошёл до середины жизни, случаются разные чудеса. Юрик спокойно соседствует с другом, пишущим сны, и с девушкой, поедающей чужую радость; в его окружении есть гениальная художница и ненормальные клиенты; в его руки попадают волшебная уточка и таинственные фотографии. Но лишь одно греет его душу – мечта о Гретель, которая, конечно же, должна вывести его из тёмного леса.

Чудо второе

Пряничный домик

Так уж получилось, что Гарик и Юрик не могли друг без друга. И удивительным было то, что они по большому счёту не были даже друзьями. Более того, проживая в одной квартире, они иногда умудрялись не разговаривать сутками, если в этом не было нужды. Никто из них не рефлексировал на эту тему, ибо и в этом тоже нужды не имелось. Их отношения были отношениями подберёзовика и берёзы, водоросли и гриба в лишайнике — то есть самым настоящим симбиозом, где двое выполняют абсолютно разные роли, но являются необходимыми друг для друга.

У каждого было то, чего начисто был лишён другой. У Гарика был Дар — именно так, с большой буквы. Юрик был превосходным организатором и деловым человеком, но никаких особых талантов не имел. Без Юрика Гарика сожрали бы с костями за его фокусы. К тому же Гарик совершенно не мог обращаться с деньгами и умер бы с голоду при любом раскладе. Юрик же научился извлекать из Гарика столько, чтобы с избытком хватало обоим. При этом он хорошо понимал, что без Гарика ему придётся либо пахать на чужого дядьку в стерильном офисе, либо разгребать своё дело и вместе с ним кучу проблем. Поэтому Юрик уважал и берёг хрупкого Гарика, а Гарик уважал и ценил предприимчивого Юрика

Они уже три года жили вместе и умудрялись делить даже бытовые обязанности. Аккуратист Гарик следил за чистотой. Юрик отвечал за экономику и еду.

Иногда Юрик приводил очередную даму. В такие дни Гарик запирался в своей комнате и сидел тихо как дохлая мышь, робко и нервно прислушиваясь к посторонним звукам. Бывало, что Юрик приводил двух дам, одна из которых предназначалась Гарику. Тогда Гарика обуревали противоречивые эмоции — чувство животной радости и невыносимой стеснительности. Но к чести его, чаще всё-таки побеждала животная радость.

О том, где они живут и чем занимаются, не знали даже родственники. Впрочем, родственников у обоих было мало, и все довольно дальние.

Кроме квартиры, у них обязательно имелось два офиса. В силу обстоятельств, приходилось постоянно менять их дислокацию. Собственно, под словом «офис» подразумевалось то, что офисами абсолютно не являлось. Первым «офисом» могли быть мастерская по изготовлению ключей, магазин цветов или прачечная — чаще всего заведение первоначально унылое, убыточное и ничем не выдающееся. Во втором «офисе» было довольно мило и прилично. То были апартаменты Гарика и центр его необычного творчества. Второе место содержалось в строгом секрете.

Месяц назад Юрик вложился в магазинчик сладостей, стоящий в далёком от выгодного людского потока месте. Магазинчик никак не назывался и был с виду похож на пивной ларёк, что было совсем неплохо. Но в глубине души Юрика сидел маленький дистрофичный романтик, подающий голос не чаще раза в год. Каким-то чудом именно в этот раз Юрик услышал его слабый писк и повесил над дверью вывеску — «Пряничный домик».

За кассу посадили страшненькую девицу с зелёными дредами, убираться наняли микседематозную тётку. Иногда заходили местные пенсионеры и, если их не отпугивали дреды и драная майка продавщицы, просили тусклый зефир, суровые карамельки или скучное печенье «К чаю». Дешёвая непритязательная совковость привлекала их, а щадящие цены неизменно радовали. Но в целом, народу было мало, и это было очень хорошо.

В задней комнате сидел Юрик, раскладывал на экране пасьянс, резался в «Танки» или читал книжки. В открытую дверь виднелись полки с конфетами, печеньем и — конечно, куда без них — пряниками. Страшная девица залипала в телефоне. В панорамное окно удобно было наблюдать за посетителями. Не за теми, кто жаждал дешёвого печенья, а за настоящими.

И они приходили. Не каждый день, конечно, но и не катастрофически редко. Разные, абсолютно разные люди, не подозревающие, что всех их объединяет одно — пронзительное, неодолимое желание соприкоснуться с мечтой.

Гарик, тонко улыбаясь, говорил: «Наши бабочки летят на огонёк». Юрика эта фраза неизменно коробила. Какие ещё бабочки? У бабочек нет мечты, потому что нет мозгов. Да и потом… бабочки сгорают в огне. А их клиенты просто ненадолго становятся счастливее.

На десять утра была записана Рыжая. Юрик не помнил, как её звали. Да и какая, к чертям, разница? Всё равно ни у кого из них не было для него настоящего имени. Да и рыжей она не была — пепельная стрижка и узенькое востроносое лицо, подвижное и напряжённое как у сказочной лисички. Поэтому, впервые увидев её, Юрик сразу подумал — «Рыжая», и начисто позабыл, как там она себя изволила называть. Рыжая позабавила Юрика — притащила кучу файлов с каким-то то ли демоном, то ли колдуном.

Два дня назад он рассказал о колдуне Гарику. Они как раз пили кофе, и Гарик рассеянно отковыривал и поедал корки от хлеба — скверная привычка, на которую Юрик изо всех сил старался не выбешиваться.

— Да ладно. Нам-то что? Хоть садовый гном.

И правда. Нам-то что. Рыжая подписала договор и перечислила кругленькую сумму. Она оплатила услугу.

Он притормозил возле подъезда, вышел из машины и галантно приоткрыл дверцу. Рыжая изящно выставила ножки и сделала ещё один шаг навстречу своей безумной авантюре. Она шла за ним, он чувствовал спиной этот взгляд, эту тревожную электрическую волну. По ступеням мерно стучали каблуки.

Через пару месяцев придёт снова. Такие возвращаются наверняка. Юрик вздохнул. Возвращаются и приводят новых. По большому, секрету, а как же. Пора сменить квартиру, факт.

— Просто располагайтесь как вам удобно.

В глубине комнаты уютно горел дорогой зеленоватый ночник — плафон из переливчатого муранского стекла и бронзовые завитушки, подёрнутые патиной. Гарик, за которым вообще-то не водилось привязанности к определённым вещам, увидал его однажды на барахолке, да так и залип. И, конечно, как назло, эта вещица стоила неприлично дорого. Юрик рядился до хрипоты, Гарик зависал в состоянии экстаза, владелец лампы показывал клеймо столетней давности. Отвоёванную стекляшку бережно завернули в сто газет, а потом чуть случайно не грохнули в подъезде.

Рыжую внезапно охватило веселье. Её смешило буквально всё — муранская лампа, фигура Гарика — тощего как вешалка и спокойного как бронзовый Будда, плисовые занавески и диван с пышными подушками. Ничего, бывает.

— Ой, а мне сюда, да?

— Да.

Всё ещё нервно хихикая, Рыжая устроилась в подушках. Юрик с неприязнью отметил, что она не озаботилась снять сапоги. И ведь не скажешь — клиент! На обивку дивана тут же упал привет из приподъездной лужи — жидкая песчаная капля.

— Наденьте очки.

— Ой, как 5D, да?

— Да, похоже.

–Хи-хи-хи, прикольно. А я не вырублюсь совсем?

— Нет, что вы.

Спокойно, она клиент. Им разрешается быть кретинами. Даже приветствуется.

Через пять минут на кухне Юрик молча достал из рюкзака термос и разлил кофе по чашкам. Они пили в полной тишине. Без сахара, как обычно. За серым окном лил дождь. Рыжая предавалась мечтам. Юрик почти простил её грязные сапоги. Пусть её… хоть кому-то в жизни счастье. Он уныло посмотрел на серые тучи, на холодный глянец жестяного подоконника, на мокрые крыши домов, потом — с внезапно и остро кольнувшей тоской проследил за пролетевшей вороной и опустил глаза вниз, на залитую водой пустующую стоянку. Юрику вдруг сделалось грустно и тошно. Рыжая летала в своих иллюзиях, сомнительную прелесть которых он понимал разумом, но не сердцем.

Ему вдруг подумалось, что работа не была настоящей работой. Ну что это за дела? Как играть в штабик на дереве.

И их жильё не было настоящим домом. А Гарик не был настоящим другом, с которым можно делиться сокровенным и доверять на все сто.

И не то, чтобы он не думал об этом никогда. Думал, конечно. А потом отпускало, и всё шло как шло.

— Ты чего? — спросил Гарик.

— Да так. Будешь ещё?

— Ага.

— Может, пиццу закажем?

— Да ну, неудобно как-то. Вдруг отлипнет, а мы тут жрём.

— Ну да.

Домой добирались молча. Юрик следил за скользкой дорогой. Гарик надел наушники и прикрыл глаза. Юрик посмотрел на него и подумал, что совсем неплохо быть таким пришибленным. Хотя бы не раздражаешь людей. Едешь в своих наушниках и помалкиваешь. Не то, что эта Рыжая.

И внезапно хандра вернулась, словно накрыла старым истёршимся ватным одеялом.

Разобрать фото решили вечером. Перед этим Гарик отчего-то решил затеять уборку. Он сновал по квартире в своих наушниках и возил по полу тряпкой, мерзко попахивающей «Белизной». Хлорка, ясное дело, была призвана уничтожить всякий микробный спам.

Юрик распахнул балконное окно. Холодный сырой воздух тут же пополз по полу, по босым ногам. Чёрные волоски на коже встопорщились, натягивая кожу мурашками. И Юрик с неприязнью подумал, что это вовсе не от холода. Фото — вот в чём всё дело. И Гарик тоже не дурак, вон как время тянет. Юрик резко захлопнул дверь. Хлоркой почти не пахло. Мурашки никуда не делись. И внезапно до Юрика дошло, когда он в последний раз испытывал это беспокойное чувство. В том почти забытом мире, где его эмоции лежали на дорогом фаянсовом блюдечке, приготовленные к обеду той, что любила спать, уткнувшись лбом ему в плечо.