Гретель

Надежда Валентиновна Гусева, 2023

В том самом сумрачном лесу, что окружает каждого человека, думающего, что он дошёл до середины жизни, случаются разные чудеса. Юрик спокойно соседствует с другом, пишущим сны, и с девушкой, поедающей чужую радость; в его окружении есть гениальная художница и ненормальные клиенты; в его руки попадают волшебная уточка и таинственные фотографии. Но лишь одно греет его душу – мечта о Гретель, которая, конечно же, должна вывести его из тёмного леса.

Чудо первое

Клиенты

Она пришла под вечер, перед закрытием, когда догорал тусклый городской закат и мокрый асфальт отражал оранжевые сполохи неба. Пришла и встала напротив витрины.

Юрик моментально насторожился, сжал и разжал пальцы, примерил одну из дежурных улыбок и свернул пасьянс на рабочем столе. Он чуял потенциальных клиентов, как лиса чует добычу, притаившуюся в кустах.

Девушка неуверенно переминалась с ноги на ногу, как будто сомневалась — а правильно ли она сюда завернула. Они всегда так себя вели — мялись, жались, а потом сидели в кресле, теребили платки, щёлкали ногтями и подбирали нужные слова с таким трудом, будто разговаривали по словарю на незнакомом языке.

Юрик спокойно наблюдал, как она робко вошла и прикрыла за собой дверь.

— Мы закрываемся, — не поворачивая головы, каркнула Анечка.

Она уже собиралась уходить — влезла в своё дырястое растоманское пальто и теперь смотрелась в зеркало, поскрёбывая голову под дредами. Юрик порадовался, что она не поёт. Перед концом рабочего дня на неё иной раз находила и такая блажь — хоть святых выноси.

— Идите, Анечка, — вылез из своего угла приветливый Юрик. — Я сам обслужу.

Одна секунда, и девушки поменялись местами — ушла яркая, нелепая, придурочная, явилась невзрачная, серая, унылая. Будто ушёл день и наступил хмурый вечер. Девица остановилась напротив него, и Юрик понял, что ошибся. Сконфуженной она никак не выглядела, скорее — взволнованной и решительной. По всей видимости, девушка имела пренеприятнейшую привычку — смотреть собеседнику прямо в глаза. Юрик почувствовал внутри глухое раздражение. Но он был человеком дела и чуял деньги. А в том, что девица пришла с деньгами, сомнений не возникало.

— Извините, — подала голос девушка и тут же нервно сглотнула. — Я по поводу поставок из Белоруссии. Фермерские продукты.

Она выдохнула. Пароль был назван. Дежурная улыбка Юрика расцвела.

Он взял с полки металлоискатель и дважды медленно провёл снизу вверх, обрисовывая её фигуру.

— Знаю, — девица чуть приподняла руки. — Гаджетов нет. Даже мелочь и ключи брать не стала.

— Очень хорошо. Могу я поинтересоваться, кто нас порекомендовал?

— Этот человек просил его не называть.

Снова прямой спокойный взгляд. Юрик выдержал, не теряя приветливости.

— Вот и славно. На самом деле это, конечно, не имеет значения. Проходите, располагайтесь. Чай, кофе?

— Спасибо, нет.

— Торопитесь?

— Не то, чтобы… но, понимаете, мне хотелось бы… поскорее.

— Понимаю, — Юрик вспомнил, как выглядит понимающий взгляд. — О договоре вы, конечно, слышали? Обычная форма. Чтоб потом не было неприятностей. Хотя, их не бывает. Вы понимаете?

Он почти подмигнул, но не подмигнул.

— Да.

— Можете ознакомиться дома.

— Нет, если можно, сейчас.

— Хорошо.

Он протянул девушке два печатных листа. Та прищурилась, порылась в сумочке и нацепила на нос круглые очки. Юрик наблюдал. Только в одном месте кончик носа нервно сморщился, и между глаз пролетела тонкая морщинка. Он знал, в каком именно.

Договор он составил сам. При его скудных филологических способностях это был настоящий подвиг. Юрик потел почти неделю над тем, чтобы накатать два листа ни о чём и о чём надо, ни разу не называя вещи своими именами, придать этому липовому документу безукоризненно канцелярический лоск и, наконец, сто раз проверить всю грамматику и пунктуацию. Официальной юридической силы эта бумажка, конечно, не имела. Но, во-первых, Юрик был человек дела и любил, чтоб всё было хотя бы по игрушечному закону, а во-вторых умел разбираться в людях и знал, что любая, даже неправильно написанная и неправильно заполненная справка лучше её абсолютного отсутствия.

— Очень хорошо, — сказала посетительница.

Подпись были быстрой, угловатой, будто ручку расписывали. Бумага вздулась опасными шрамами и едва не порвалась.

— Вы не прочитали до конца.

— Думаю, смысла в этом нет, правда? А мои паспортные данные? И… тут только фамилия.

— Это не нужно. Ваше имя и отчество тоже необязательно.

— Вот как? — девушка сглотнула. — Но должны же вы как-то меня называть.

— Это как вам будет угодно.

— Пусть будет Гретель.

И снова она посмотрела глаза в глаза. Никакого воспитания.

— Пусть будет Гретель, — уважительно кивнул Юрик и что-то записал у себя в блокноте.

— Да… я это… принесла, — девица замялась, смутилась.

Вот оно. Начинается. На стол лег небольшой свёрток. Это было любопытно. Обычно приносили флешку, так гораздо удобнее и клиентам, и Гарику. Удобнее и смешнее. Юрик неторопливо развернул белый похрустывающий пакет и обёрточную бумагу под ним. И сердце его на секунду сбилось с ритма.

Фото. Господи, как давно им не приносили фото.

— Опять Бенедикт Камбербэтч? — Гарик снял очки и потёр переносицу.

— Опять.

— Скукота. Что хоть за дама-то?

— Ты сейчас офигеешь, братан. Не дама.

— Чёоорт.

— Ну, а тебе не всё равно? Люди счастливы, мы тоже. Камбербэтча хоть обрабатывать не надо — типаж на века. И этот чувак хотя бы нормальный. А помнишь ту хрюшу, что Сталина принесла?

— Аааа… трешак, не приведи больше, Господи. Ещё что?

— Да тот… из корейской группы, похожий на пупса, а сам мужик. Никогда в жизни их не запомню.

Гарик откинулся в кресле и рассмеялся.

— Какая милота! Таки их есть у нас! Полный набор, как лего!

«Шея худая как у канарейки», — подумал Юрик. — «Не жрёт ни фига, хоть убей»

— Ладно, пойду ужин наваляю. А потом тебе такого фрика подкину, ты одуреешь.

Бросая на сковороду ломти бекона, Юрик думал о фотографиях. О тонкой подарочной бумаге, бережно их запеленавшей. О надписях на обороте — надписях, которых не осталось, которые безжалостно замазали «штрихом». О том, что они несли…

Юрик поёжился. Казалось, между кожей и рубашкой проскользнул зимний воздух. Такие странные фото…

А ведь она не волновалась, как все остальные.

Почему? Юрик на автомате поковырял лопаткой скворчащие куски на сковороде. Потому что ей, в отличие от остальных, не было стыдно. Юрик знал, как играют на лицах клиентов тени их маленьких грязных секретиков, их ненормальностей и отклонений, их тёмных и потных фантазий. Человек, идущий к ним, примеряет перед этим множество масок. Маску убийственного спокойствия. Маску дурака. Маску наглости. Маску «я заплатил и могу требовать всё». И все избегают смотреть в глаза. Всегда. Ибо оттуда, из глубины чёрных зрачков смотрят липкий стыд и малодушный страх. Юрик так и представлял, что сидят они в обнимку и глушат адреналин из маленьких мутных рюмочек.

А им-то кажется, что их маски из бетона. Обхохочешься. Нееет. Даже близко нет.

А эта смотрела прямо. И отчего-то стыдно было Юрику.

— За стол! Всё готово.

— Сейчас, только…

— Да блин! Опять как всегда! Дуй сюда живо, не беси уже.

Жирные куски бекона плавно сползли в тонкие тарелки. Юрик водрузил по кусочку масла на каждую горку пюре — так стало похоже на вулкан с лавой.

— Так что там за фрик?

Но Юрику уже расхотелось говорить про девицу. Бекон пах восхитительно, а девица тащила за собой хвост непонятой тревоги. Бекон был лучше.

— Да… ничего особенного. Сам потом узнаешь.