Выпускается 10 «А»

Надежда Бабенко (2024)

Повесть о школьниках советской поры, об их проблемах, взаимоотношениях с учителями, родителями и, конечно, о первой любви.

5.

Заводской поселок затоплен белым густым туманом, На улицах шумно и многолюдно, как обычно в выходные дни.

Матвей Изотович вышел из дома погулять с младшим сыном. Пятилетний малыш, довольный оказанной честью — сам папа вел его за ручку, — счастливо улыбался. Время от времени, выражая признательность, он прижимал к своей щеке большую отцовскую руку.

— Ну что ты, глупыш! — Матвей Изотович поднял мальчика на руки, нежно прижал к себе.

Дети Андронникова не были избалованы вниманием и заботами отца. Матвей Изотович любил детей. Но как-то получалось, что служебные обязанности заполняли все его время. На долю родных сыновей — тринадцатилетнего Славы и младшего Сережи — не оставалось ни времени, ни сил. Мальчики в основном были перепоручены матери. Дина Алексеевна, тоже педагог, не работала, чтобы всецело принадлежать детям. Это в какой-то мере утешало отцовское сердце — дети не обойдены заботами и вниманием.

И все же Матвей Изотович нередко ревновал себя к профессии, которая уводила его от воспитания собственных детей. Больно было видеть, как Слава обходил его в школе, робко и виновато улыбаясь. Мальчик сторонился отца, чтобы их не заподозрили в чрезмерно нежных чувствах. Никто не должен был думать, что Славе Андронникову можно не выучить урок. Отец настаивал, чтобы учителя относились к его сыну строже и требовательнее, чем к другим.

В позапрошлом году в зимние каникулы Матвей Изотович с учениками ходил к общегородской елке. Вечерами там на центральной площади молодежь танцевала, веселилась. Мамы и папы водили своих детей за ручку или возили на санках.

И Матвей Изотович вдруг подумал: ведь и у него есть сын, с которым он тоже мог бы здесь погулять. Как счастлив и доволен был бы Сережа!

Но каникулы кончались, на завтра назначено производственное совещание. Нужно составить план работы на второе полугодие, сходить в гороно, попросить денег в райфо… Матвей Изотович утешал себя тем, что Сережа еще маленький и едва ли сможет сполна оценить всю эту праздничную красоту. Но вот в следующем году… Младшего, как и примерные родители, он привезет на санках, старшего тоже непременно возьмет с собой. Разумеется, если Слава захочет. Словом, целый вечер, а то и не один будет посвящен собственным детям.

Но миновал еще год. Снова наступили зимние каникулы. Были туристические походы со старшеклассниками, лыжные вылазки, соревнования по конькам и

хоккею… А вот со своими мальчиками Матвей Изотович так никуда и не выбрался…

Домой приходил усталым, с чувством исполненного долга. Утешался тем, что дети не так уж одиноки, к ним приставлена мать-педагог.

Но с сегодняшнего дня нужно заняться ими. Куда это годится, — при живом отце дети скучают по нему, словно по дорогому гостю.

Туман постепенно рассеивался. На востоке, над крышами домов появилось пятно. Оно становилось все шире, яснее. Это сквозь занавес тумана проступало позднее октябрьское солнце.

Все четче очертания ближайших домов, фигуры прохожих. Вот уже на расстоянии

пяти-десяти шагов можно рассмотреть лица.

Много знакомых у Матвея Изотовича. Все это родители учеников или рабочие с предприятия, шефствующего над школой. На каждое приветствие Андронников отвечает каким-то юношеским порывом благодарности. Довольная улыбка не сходит с его лица.

Но особую радость Матвею Изотовичу доставляют встречи со школьниками. Увидит его какой-нибудь первоклассник, почтительно замрет на месте, смотрит обожающе, взволнованно скандирует: «Здравствуйте, Матвей Изотович!» И прохожему, оказавшемуся поблизости, с величайшей гордостью: «Наш директор!»

Андронников поглядывал по сторонам: почему-то до сих пор не встретился ни один ученик. Ну да, воскресенье, наверное, валяются в постелях. Во второй половине дня будут ходить целыми косяками. Легки на помине! Смеясь и оживленно жестикулируя, навстречу ему шли Данчук и Вьюнов.

Сейчас ребята поздороваются, начнут болтать с сыном. Спросят как зовут мальчика, сколько ему лет… Кого он больше любит — папу или маму. А завтра чуть не всей школе станет известно каждое слово из их беседы. Ученики очень любопытны до всех подробностей личной жизни педагогов.

Но что это? Десятиклассники вдруг притихли и, подтолкнув друг друга плечом, поспешили перейти на другую сторону улицы. Может, они не заметили директора? Нет, это было не так.

Матвей Изотович спустил с рук ребенка, изумленно посмотрел им вслед. Сразу же пропал интерес к красоте осеннего утра.

Данчук и Вьюнов шли по другой стороне улицы. Вот Игорь полуобернулся, скользнул взглядом по фигуре Андронникова и, что-то сказав товарищу, втянул голову в плечи.

— Пойдем к маме, — сказал Матвей Изотович сыну и крупно зашагал в сторону своего дома. Раздосадованный Сережа плаксиво захныкал, упирался ногами, вырывал руку. Он не хотел домой.

— Хватит, хватит! Чего тут хорошего? Туман, сырость, — возражал Матвей Изотович, искренне почувствовав нелепость ранних прогулок.

Дома, сняв пальто и бросив жене: «Дина, пожалуйста, раздень сына», — ушел в свою комнату. Теперь, не скрывая досады, не заботясь о выражении лица, можно было осмыслить сложившееся положение.

Как на это ни закрывай глаза, вопрос ясен. После злосчастной истории с десятым «А» в его взаимоотношениях с выпускниками что-то надломилось. Не стало прежней искренности, не помнит он, чтобы за последние две-три недели кто-нибудь из них зашел к нему в кабинет. А сколько прежде выслушивал он идей и предложений по оформлению школьного здания, колонны демонстрантов, зала к праздничному вечеру. Обиделись? Так неужели не поняли, какой проступок совершили, как виноваты перед школой!