Пробуждение холода

Надежда А-Верина (2024)

Юный лорд Гараил обретает опасную и непокорную силу холода. Сможет ли он подчинить ее себе или повторит путь героя древней легенды и превратит свою родину в ледяную пустошь?

Глава 7

На завтраке отца не было. Гараил, чуть нахмурившись, оглядел пустующий стул и спросил у бабушки:

— Почему он не пришел?

— Лекари не хотят выпускать.

— Но я же видел его вчера! — удивленно воскликнул лорд. — Он помог мне со стихией.

— Знаю, — кивнула бабушка и сосредоточенно разрезала ножом яичницу. — Вот после этой помощи лекари и разозлились.

— Что?!

— Ян почувствовал буйство твоей силы и сбежал помогать. Разве мог он оставить сына без поддержки, — она грустно усмехнулась и покачала головой. — Вот только его аура еще не восстановилась. Швы снова разошлись, лекарям опять пришлось латать… После этого Экхнер в ярости наложил на Яна парализующие чары, чтобы точно не смог покинуть лечебницу.

— Это всё из-за меня, — прошептал Гараил и крепко сжал вилку и нож в руках. — Эта сила… от нее одни проблемы…

Если бы не она, друзья не отвернулись бы от него. Если бы не стихия холода, слуги не смотрели бы с ужасом. Если бы лорд понимал, как подавлять силу, отец не рисковал бы здоровьем.

Гараил зло шмыгнул носом и утер кулаком глаза. Чуть не разревелся, как ребенок! Полный отстой, а не лорд. Он воткнул вилку в ничем не повинный кусок хлеба и глубоко вздохнул, мысленно велел себе успокоиться: эмоции только спровоцируют стихию, и станет еще хуже. Никаких чувств. Ни-ка-ких.

«Бедный мой мальчик», — подумала Алирия, наблюдая за сменой эмоций на бледном лице внука, но вслух сказала совсем другое:

— Ты хорошо справляешься, Гараил.

— Мне так не кажется, — обреченно возразил он и с остервенением выдернул вилку из хлеба. Дурацкая сила! Ну почему пробудилась именно она?!

* * *

Среди высоких узких стеллажей можно найти всё, начиная от детских сказок и заканчивая научными диссертациями. Многие поколения флежемериа тщательно собирали книги, которые пригодились бы их потомкам, и библиотека постоянно пополнялась новыми экземплярами, порой достаточно редкими и ценными.

Но сейчас Гараила интересовала одна конкретная книга, в которой содержалась пресловутая легенда о ледяном лорде. Он помнил ее в общих чертах, и теперь, когда сам обрел пугающую всех стихию, хотел восстановить в памяти и, возможно, найти что-то полезное для себя, не замеченное ранее. Отыскав с помощью библиотекаря нужную книгу, Гараил прошел в читальный зал и сел за угловой столик у самого окна, включил светильник, разогнавший полумрак, и приступил к чтению.

Книга называлась «Легенды о ледяной пустоши» и включала в себя все истории и байки, которые придумали люди и флежемериа о самой северной и суровой точке планеты. В ней рассказывались добрая история о ледяных феях, добровольно ушедших от разумных; и легенда о Вибурнуме, боге снега, прогневавшем Вселенную и лишившимся права называться богом, — его силу заперли на необитаемом безымянном острове, от которого распространился ледяной покров; говорилось и про проклятие демонов, изгнанных богов, и про безрассудство мага-экспериментатора, и про древний артефакт не менее древних драконов. А главное, имелась «История лорда Сновира».

«В одном северном клане в самую темную зимнюю ночь родился лорд по имени Сновир. В его теле таилась мощная энергия, способная принять любую стихию мира. Но Сновир был одержим только холодом и мечтал овладеть силой зимнего духа, чтобы стать могущественнее всех лордов в мире.

В момент своего совершеннолетия Сновир отверг предложение всех стихий и позвал к себе духа зимы, заключил с ним договор, невзирая на предупреждение, что энергия холода не только сильна, но и опасна. Сновир упивался своим могуществом, всем демонстрировал необычную силу.

Но холод — это не простая стихия, это сила природы, которая не терпит того, кто безрассудно использует ее. Однажды энергия холода вырвалась из-под контроля Сновира. Вместо того чтобы подчиниться, она восстала против него. С помощью главы клана, своего отца, сумел Сновир остановить буйство стихии и понял, что он переоценил свои способности, что не был готов к такой могущественной силе.

Желая помочь сыну, глава клана спросил:

— Ты заключил договор с духом зимы, какое же имя ему дал?

— То мне не ведомо, отец.

— Негоже не знать имени товарища. Вспомни. Вспомни, и тогда твоя сила признает тебя.

Долго думал Сновир, долго гадал, какое имя мог дать духу, но так и не вспомнил.

А холод тем временем становился всё сильнее, всё глубже проникал в его кости, охватывал его разум. Сновир чувствовал, как его сердце превращается в ледяной осколок, а душа покрывается вечной мерзлотой. Он пытался бороться, дни и ночи проводил в медитации, концентрации и учился контролю над своими эмоциями. Но его сила была слишком велика, и он не мог полностью ее усмирить.

Однажды, когда Сновир был в гневе, его стихия вновь вырвалась из-под контроля. Он заморозил всё вокруг себя, включая отца, мать, замок, в котором вырос, и всех слуг, обитавших в нем. Сновир был в отчаянии, он понял, что договор с духом не только дал ему власть, но и навлек на него проклятие.

Сновир отправился на север, в необитаемые земли, чтобы найти способ усмирить свою силу. Он бродил по бескрайней равнине дни и ночи в поисках ответа, умолял силы природы о прощении, пытался уговорить их напомнить об имени духа, но единственное, что нашел — вой бездушных северных ветров.

В сердце Сновира росло отчаяние, и в конце концов он потерял разум. Его воля сломалась, и сила его стихии вырвалась наружу с большей мощью, чем когда-либо. Вечный холод распространился по северной земле, превращая все живое в лед. Деревья и животные стали ледяными скульптурами, травы — острейшими шипами, замораживающими каждого, кто уколется о них, а холодные ветра обрели небывалую мощь, которой не мог противостоять ни один огонь.

Сновир не смог подчинить себе силу. Стихия холода захватила его полностью.

С тех пор его ледяная статуя стоит посреди Хладной Пустоши как вечный памятник неудачной попытке обуздать необузданное. Иногда, в особенно сильные морозы, можно услышать леденящий душу крик, разлетающийся над Пустошью. Говорят, это Сновир, застывший в ледяном плену, кричит от боли и отчаяния, от того, что не смог усмирить свою силу, которая и погубила его.

И каждый, кто услышит этот крик, должен знать, что даже самая великая сила может быть опасна, если не контролируется, и что даже величайший лорд может стать ее жертвой».

Гараил задумчиво побарабанил пальцами по столу и перелистнул страницы к началу легенды, прочитал диалог, зацепивший его, нахмурился. Имя. У стихийного духа должно быть имя, оно — основа договора. И Гараил тоже не помнил, как назвал духа. Это точно было что-то, связанное с зимой, но что именно?

Он закрыл книгу, постучал пальцем по обложке. Новую информацию лорд не получил, но зато укрепился в понимании, почему друзья предпочли отстраниться от него. Пока рано утверждать, конечно, но, похоже, древняя история повторяется, и теперь ее герой — он. Не особо приятная перспектива.

— Привет, — раздался голос сбоку, и за стол сел отец, внимательно посмотрел на обложку книги и мягко сказал: — Ты выбрал не самый лучший способ изучать свою стихию.

— И чем же он плох? — поинтересовался Гараил.

— Тем, что ты другой. Живешь в иное время в иных условиях, получил другое воспитание, прошел другой жизненный путь. Пусть у ваших стихий одна суть, но из-за разницы восприятий работать она будет совершенно иначе. Ты не должен ориентироваться на эту историю, сын.

— Я второй лорд с ледяной стихией. Мне больше не с кем себя сравнивать.

— Вот и не сравнивай. Слушай себя, доверяй своим ощущениям и забудь об этой легенде.

— Сложно забыть то, о чем мне постоянно напоминают, — недовольно произнес Гараил.

— Ты мне не веришь, — понял отец и притянул к себе книгу, открыл легенду. — Что ж, давай пойдем по порядку. Как здесь написано? «В одном северном клане в самую темную зимнюю ночь родился лорд». Мимо, мы живем на юге, а ты родился весной.

— Которая фактически зима, — добавил лорд.

— А вот и нет! Естрея светит ярче и согревает землю, день становится длиннее, птицы веселее — ну какая же это зима?

На это Гараил не нашел что возразить. Отец улыбнулся и продолжил разбирать легенду:

— Так, дальше у нас «Сновир был одержим только холодом» и «отверг предложение всех стихий и позвал к себе духа зимы», и это с тобой тоже не имеет ничего общего. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься, — признался он и закрыл глаза, вспоминая.

Впереди призывно шумело волнами синее море — бескрайнее, непокорное, но такое ласковое к гостям. Широкая река Оллар степенно несла свои черные воды вдоль огромной стены и равнодушно позволяла мальчишкам купаться и ловить рыбу, которую всё равно нельзя есть из-за темной энергии пустыни. Небольшое тихое озеро с высокими берегами, укрытыми камышом и низкорослыми кустиками, отражало синее небо с росчерками облаков. Шумящий в густом лесу водопад, распадающийся на множество невесомых серебристых капель. Огромное водохранилище у небольшого городка в степи. Тихая безымянная речушка у маленькой заброшенной деревни. Теплый летний ливень и печальный осенний дождь. Вода, столь разнообразная в своем проявлении, но неизменно завораживающая и манящая.

Неважно где, неважно как — Гараил всегда готов был почувствовать прикосновение воды, даже зимой в ледяную прорубь он мог окунуться, лишь бы побывать в глубинах этой мощной стихии.

— Мне всегда нравилась вода, — сообщил он.

— Да, я заметил, из ванной тебя порой не выгнать, — усмехнулся отец. Гараил смущенно улыбнулся, а он продолжил: — И получается, что на Сновира ты ни капли не похож.

Лорд тут же нахмурился и возразил:

— Похож. Я тоже не помню, как назвал духа.

— Плохо, но не критично, — сказал отец. — Насколько я понял, ты в принципе не помнишь, как обрел стихию? Тогда достаточно вспомнить тот момент, и имя духа само придет. — Он вздохнул, заметив, что сын продолжает хмуриться, и поинтересовался: — И почему ты мне не веришь? Я хоть раз давал тебе повод усомниться в моих словах?

— Ни разу, — признал Гараил.

— Вот именно, — веско произнес отец. — Просто поверь себе и своей стихии. Она сама тебе всё подскажет, но сначала ты должен ей довериться.

— Сложно доверять тому, чего не понимаешь.

— Сложно, — не стал отрицать он. — Но возможно. Я тьму не особо любил, но когда меня выбрал ее дух, поверил и принял. Не сразу, да, но принял. Зато сейчас я не представляю себя без этой силы. И тебе тоже нужно признать свою стихию.

Гараил сомневался, что такое возможно. Холод… пугал. Особенно после прочтения легенды о прошлом ледяном лорде.

— Ты определился со структурой своей силой? — поинтересовался отец, отвлекая от невеселых мыслей.

— Ну… да, в общих чертах, — ответил лорд.

— В общих не годится, мне нужна конкретика. Я должен понимать, что из себя представляет твоя стихия, чтобы подобрать тебе учителя.

— Подобрать учителя? А разве не ты будешь меня учить? — удивился Гараил.

— Та-ак… ты читал ту книгу? — строго спросил отец. Лорд кивнул и тут же услышал другой вопрос: — Тогда ответь: что такое тьма как стихия?

— Тьма как стихия не обладает физическим телом, и любая реакция на неё возникает от энергетического воздействия на определённые точки ауры или из-за психологической восприимчивости личности, — отчеканил Гараил и задумчиво хмыкнул.

— Верно, — с улыбкой кивнул отец. — Я могу тебе много рассказать о чувствительных точках ауры, или как едва заметными силуэтами нагнать страх, но не сумею объяснить, что делать с физическими проявлениями стихии. Поэтому учить тебя будет ифлен. А какой именно, зависит от твоего восприятия стихии. Так из чего она состоит?

— Она… — Гараил хотел сказать «вода», но запнулся, вспомнил всё, что происходило и как проявлялась сила. Нет, все-таки Лара права, не водная это сила. — Она воздух с примесью воды.

— Воздух, значит, — задумчиво произнес он. — Очень хорошо, с ним будет проще. Думаю, я смогу договориться с одним парнем…

Воздушный ифлен, значит… Да, пожалуй, он сумеет научить. В конце концов, не просто так же люди называют представителей этой расы детьми стихий — говорят, ифлены имеют абсолютную власть над своей силой. Интересно будет посмотреть на одного из них в деле. А заодно можно узнать, правда ли дети стихий возрождаются после насильственной смерти, или это просто байки.

А, кстати, насчет баек… судя по книге и легенде, лорды заключают договор со стихийным духом, но Гараил ни разу ни от кого не слышал про них.

— Отец, — обратился он, — а как так получилось, что никто из учителей никогда не говорил о духах? Почему я узнал о них только вчера?

— Потому что культ Двуединого запретил изучать их.

— Да? Почему? — заинтересовался он.

— Хм… Это сложно объяснить. Учёные — наши, не людские — полагают, что первые служители Двуединого не чувствовали духов и вообще их боялись. А то, что пугает, проще запретить, чем понять, поэтому… много чего произошло на фоне этого страха. На истории вам должны были рассказывать о том, как они ополчились на ифленов и убеждали всех, что говорящие с духами опасны. На всякий случай уничтожались любые упоминания об энергетических сущностях, даже сказки, предания и рисунки.

— И сказки? Подожди, так люди даже о хранителях не знают?! — Гараил изумлённо округлил глаза.

— Не знают, — подтвердил отец. — А про нашу стихию говорят, что она изначально находится в нашей ауре, и гормональная перестройка просто пробуждает её. Собственно, с людской подачи мы так и называем этот процесс пробуждением, хотя изначально он был обретением.

— Обретение… это больше подходит. Наверное. Но если… — лорд помолчал, формулируя вопрос. — Но ведь культ Двуединого зародился на основе нашей веры в Отца-Небо, так? И если служители Двуединого уничтожали упоминания о стихийных духах, то… то почему мы о них помним?

— Отец-Небо не отвергает стихийных духов, — пояснил отец. — Скорее, наоборот, поощряет взаимодействие с ними. Вспомни легенду о сотворении Мира: Отец-Небо привел в порядок разрозненные силы и выделил из каждой стихии наиболее сильную сущность, чтобы она следила за своими последователями. А духи — это младшие помощники стихийных богов, только и всего.

— Тогда люди вообще нелогичные, — пробормотал Гараил. — Получается, что они верят в стихийных богов, но отвергают стихийных же духов.

— А если я скажу тебе, что некоторые и в богов не верят? — хмыкнул отец.

Лорд ошарашенно посмотрел на него. Как это, не верят в богов? Звучит также нелепо, как если бы кто-то отрицал существование сердца или легких. А кто тогда за равновесием сил следит? А кто оберегает Мир от Пустоты? Что же, оно само всё как-то происходит?

— Бред какой-то, — помотал головой Гараил, отбрасывая столь абсурдную мысль.

— Возможно, — согласился отец. — Но сейчас среди людей принята концепция свободного вероисповедания, так что каждый решает сам за себя.

— Но духи ведь существуют? — ухватился за очевидное лорд. — И договор с ними мы заключаем, да? И тьмой ты обладаешь из-за этого, так?

— Да, да и да, — ответил он и весело улыбнулся. — А что, сомневаться начал?

— Эм… не то, чтобы… просто несколько шокирующая информация, — признался Гараил и заинтересованно вгляделся в янтарные глаза отца. — Ты специально эту тему поднял, да? Чтобы проверить меня?

— Может, и так, — хитро улыбнулся он и посерьезнел: — Сила лорда напрямую зависит от его веры в себя и своего духа-компаньона. Будешь сомневаться — ослабеешь. А чем крепче связь с духом, тем устойчивее стихия.

— Вот оно как, — задумался лорд. — А если я не помню своего духа, то я слаб, получается?

— Да, пока ты слаб и неустойчив. Но это дело времени. Ты привыкнешь к своей силе, научишься чувствовать ее и понимать, а потом вспомнишь имя духа и условия договора с ним, и тогда обретешь полную власть над стихией. Этот процесс может длиться до тридцати лет.

— Так долго?!

— А некоторые лорды только перед смертью вспоминали имя духа, но это они до последнего отрицали свою силу, — сообщил отец и развел руками. — От тебя зависеть будет, как скоро ты себя примешь.

Гараил закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Стихия затаилась в области живота, там, где находился исток ауры — в нем накапливалась жизненная энергия, растекалась по потокам и, ослабевая, возвращалась в исток, чтобы напитаться силой и пойти на новый круг. Чем-то это напоминало кровообращение, только вместо жидкости циркулировала энергия. Человеческие маги вроде хорошо чувствуют движение этой энергии. А лорды тоже так могут?

Он сосредоточенно нахмурился. Если стихия находится в истоке, значит, она напитывает жизненную энергию собой. Тогда по потокам ауры должна циркулировать сила зимы. То есть, теперь его жизненная энергия — это холод? Так поэтому прикосновения его обжигают? А что, звучит логично. Только потоки лорд не чувствует. Может, так и должно быть. А может, он просто еще недостаточно свыкся со своей новой сутью.

— А ты чувствуешь свою ауру? — спросил лорд, не открывая глаз.

— Интересный вопрос, — задумался отец.

Несколько секунд стояла тишина: похоже, он тоже прислушивался к себе. Только где-то далеко шелестели страницы перелистываемой книги — кто судорожно что-то искал. Гараил с интересом прислушался к этому шелесту, уловил тревожное биение чьего-то сердца. Хотя нет, оно билось ритмично, как положено, а тревога исходила от ауры: этот кто-то волновался, что не успеет. Куда он спешит?

— Чувствую, но нечетко, — раздался громкий голос.

Гараил отпрянул, испуганно распахнул глаза, взглянув на отца: он уже и забыл о своем вопросе, — но мгновенно собрался и уточнил:

— Нечетко, да? А это как?

— Как сгусток энергии вокруг тела.

— А я никак не ощущаю, — сообщил лорд.

— Ничего страшного, — пожал плечами отец. — Не обязательно чувствовать ауру, чтобы управлять стихией. Гораздо важнее принять силу, чем знать, как именно она перемещается по телу.

— Значит, всё в порядке, — успокоился Гараил.

— Вот дауры, — недовольно пробормотал отец. — Так, еще один важный вопрос, пока Лео до меня не добрался: ты готов навестить Иваранто?

— Уже? — стушевался лорд. — Но ты же еще не вылечился?

— Вылечился. Ну? Быстро ответ.

— Эм…

— Ага! — раздался радостный возглас, и к ним подошел Алейо. — Думал, раз погасил свою энергетику, так я тебя не почувствую? Доброго дня, милорд Гараил.

— Здравствуйте, — ответил он.

— Опять фокусы свои показываешь, да, Ян? — обратился Щит к главе клана. — А я-то думал, на лекарей такое не действует. Экхнер, кстати, грозится уволиться, раз его не ценят.

— Да ценим мы его, ценим, — проворчал Янериус. — Я просто не могу долго взаперти находиться, ты же знаешь.

— Объясни свои бзики тому, кто пытается тебя лечить.

Глава клана поморщился и поднялся, вздохнул:

— Ладно, пойду извиняться. Экхнера нам потерять никак нельзя.

— Отец! — окликнул Гараил, вскочив со стула. — Да! Мой ответ: да.

Он кивнул, показывая, что понял, и ушел в сопровождении Алейо, который принялся допытываться, на какой вопрос этот ответ.

Гараил опустился обратно на стул. Всего за один разговор отец многое прояснил. Главное, что лорд понял: нет смысла отвергать свою силу. Он уже заключил договор с духом зимы, и единственный путь теперь — смириться, что эта сила с ним до конца жизни, и научиться пользоваться ей. Нет, не смириться — за этим кроется слабость, — а осознать и принять. Показать стихии, что он ее хозяин и только он решит, когда и как ей действовать. А для этого нужно тренироваться.

* * *

Янериус не любил больницы, они напоминали обо всех, кого он не сумел спасти. Казалось, что сами стены этих учреждений пропитаны болью, отчаянием и смертью. К счастью, только казалось: специальные артефакты очищали энергетику больниц, делали ее нейтральной ко всем силам Мира.

Глава клана пересек весь второй этаж лечебницы, чтобы добраться до кабинета заведующего хирургическим отделением.

— О, смотрите-ка, кто пришел, — с иронией отреагировал на открывшуюся дверь Экхнер и кивнул на стул у стены. Сам же заведующий сидел за столом и заполнял документы.

Янериус покорно опустился на стул и повинился:

— Прошу прощения, если обидел вас.

— Если? — переспросил лекарь и отложил ручку в сторону. — Лорд, чтобы вы понимали: я целую ночь собирал вашу ауру. Представьте одеяло, которое какой-то шалун разрезал ножницами на множество маленьких-маленьких кусочков. Представили? А теперь возьмите иголку с ниткой и сшейте всю эту сотню расползающихся кусочков воедино. Как вам, нравится такое? И да, новое одеяло купить не получится.

— Я вас понял, мастер Экхнер. Прошу прощения за свое поведение, — глава клана низко склонил голову.

— А теперь вернитесь в палату и не покидайте ее, пока я не позволю.

Лекарь снова взялся за ручку, перелистнул страницу и принялся заполнять чистую таблицу. Через пару секунд он понял, что пациент даже не двинулся с места, и поднял голову, настороженно спросил:

— Что-то еще?

— Да, есть вопрос, — кивнул Янериус. — Вы действительно хотите уволиться? Может, вам внеплановый отпуск дать?

— Чтобы вы остались без контроля? — хмыкнул он. — Нет, я не собираюсь увольняться. А насчет отпуска подумаю. Но только после того, как ваши швы рассосутся.

Глава клана скрыл облегченный вздох — сильнейший лекарь Гарана остается работать, разве не здорово? — и осторожно произнес:

— Мастер Экхнер, я планирую покинуть лечебницу, да и Гаран тоже, чтобы выполнить одно важное дело.

— Вы издеваетесь?! — взвился Экхнер. — Я только что вам всё объяснил!

— Не издеваюсь, — подавив раздражение, ответил Янериус. — У меня есть неотложное дело, и я намерен его выполнить.

Лекарь пристально посмотрел на него, недовольно прищурился и отрезал:

— Нет. Вы не в том состоянии, чтобы выходить из-под моего наблюдения.

— И об этом я тоже хотел спросить: есть ли какое-то зелье, чтобы стабилизировать ауру на время моего отсутствия?

— Нет, вы всё-таки издеваетесь! — прошипел Экхнер приподнявшись. — Я вам четко сказал, что никуда вас не отпущу!

Янериус на мгновение прикрыл почерневшие от злости глаза. Лекарь имеет полное право указывать ему, так как заботится о здоровье подопечного. Вот только пациент Экхнеру достался не простой, а сам глава клана, который просто обязан немедленно отреагировать на провокацию врагов, пока они не осознали, что главный защитник Орс-Зинейла слаб.

«Может, укусить его?» — предложил Вольф.

Глава клана мысленно шикнул на духа-компаньона и открыл глаза, сохранившие черные прожилки в янтарной радужке, твердо сообщил лекарю:

— Мастер Экхнер, дело не терпит отлагательств, от него зависит безопасность клана. Я в любом случае уеду, с вашей поддержкой или без нее. И раз уж вы так беспокоитесь о моем здоровье, то в ваших же интересах выдать мне зелье, если таковое существует, или придумать альтернативное решение.

Лекарь несколько секунд сверлил его злым взглядом, после тяжко вздохнул, опустился на стул и потер лоб. Янериус едва заметно улыбнулся: убедил. На самом деле глава клана не настолько безрассудный, чтобы с травмированной аурой отправляться в клан врагов, и поэтому ему требовалась помощь Экхнера, которую он не сумел бы получить без легкого шантажа. Лекарь никогда не оставит пациента в тяжелой ситуации, и именно на это Янериус делал упор.

— Я могу просто наложить на вас парализующие чары, — медленно произнес Экхнер.

— Но второй раз в вашу ловушку я не попаду, — подтвердил Янериус недосказанную мысль.

Лекарь с сомнением оглядел главу клана, нахмурился, отметив разросшуюся черноту в его глазах, и, наконец, сообщил:

— Есть у меня одна идея. Дайте мне два часа.

— Благодарю вас за содействие.

— В преступлении? — язвительно уточнил Экхнер.

— В наказании преступников, — мягко возразил Янериус и покинул кабинет, оставив лекаря сомневаться в правильности решения.

Едва оказавшись за дверью лечебницы, глава клана почувствовал колыхания энергий. Он насторожился: кто это использует магию в пределах цитадели?

Янериус зашагал в ту сторону, откуда доносились отголоски чьей-то силы, и вскоре вышел к тренировочной площадке, огороженной невысоким металлическим заборчиком, присмотрелся к снежной буре, охватившей десяток метров. Надо же, сын решил потренироваться!

Глава клана закрыл глаза, сфокусировался на ощущениях. Он должен хорошо прочувствовать стихию Гараила, привыкнуть к ней, научиться различать ее отголоски — и тогда, возможно, сумеет понять, как помочь в управлении ей.

Колючесть снежинок, обжигающий холод льда, жестокость мороза, беспощадность ветра и всеобъемлющая тьма. Но в то же время — веселые искры света в снегу, скольжение на коньках по замерзшей реке, пещера в снежной горе, снеговики. Стихия зимы удивительным образом совмещала в себе злость и радость, страх и восторг, отчаяние и надежду. Странная многогранная сила… Неудивительно, что никто не сумел ее до конца осознать.

Янериус открыл глаза и посмотрел на Гараила. Он стоял спиной к главе клана и потому не видел наблюдающего, сосредоточился исключительно на своей силе. Она клубилась облаками снега, формировала нечеткие облики, но распадалась, не закончив фигуры. Гараил резко взмахнул рукой, отгоняя непокорные снежинки, глубоко вдохнул — Янериус видел, как поднялись его плечи — и вытянул руки перед собой, собирая снег в огромный шар.

«А он справляется явно лучше, чем ты в свое время», — заметил Вольф.

«Видимо, духи зимы не настолько капризные, как теневые», — поддел компаньона Янериус.

Дух смешливо фыркнул, решив не спорить с бестолковым разумным. Глава клана смотрел на буйство снега и с удивлением осознал, что перед Гараилом выросла вполне себе плотная снежная стена. Неужели сын так быстро обрел контроль над своей силой?

«А хочешь прикол? — поинтересовался Вольф и сообщил, не дожидаясь ответа: — Его дух новорожденный!»

— Чего? — вслух удивился Янериус и мысленно продолжил: — «Что значит новорожденный?»

«А то и значит. Этот дух появился в тот же миг, когда твой сыночек заполучил стихию. Или стихию он получил, потому что в тот момент рядом родился ее дух — сам решай, как тебе больше нравится. Только непонятно, кто позволил новорожденному заключить договор».

«Чем нам это грозит?» — деловито спросил глава клана.

«Ну… духи, конечно, взрослеют быстрее флежемериа… — задумчиво пробормотал Вольф. — Но всё равно готовься, что они будут активно прощупывать границы дозволенного. Очень активно»

«Ты давай по существу говори», — поторопил Янериус, чувствуя настороженность компаньона.

«Хм… как бы сказать… дух новорожденный, а значит, его сила будет расти… бесконечно».

«У всего есть предел».

«Да. И предел силы духа установит твой сын. А пока он не поймет, что его мощь выходит за границы возможностей разумных, будет становиться всё сильнее и сильнее. Хм… похоже, Миру зачем-то понадобился ледяной лорд с бесконечной силой, поэтому и позволил новорожденному духу заключить договор. Готовься, хозяин, мы стоим на пороге истории».

«Или катастрофы» — мрачно заключил глава клана, под впечатлением от шокирующей информации даже не заметив, что слово «хозяин» Вольф произнес без привычной язвительности.