Меня проиграли миллиардеру

Мэри Ройс, 2022

– А что, если я выиграю? – спрашивает мужчина. – Это вряд ли, – самоуверенно посмеивается мой муж. – И все же, чем ты готов пожертвовать? – настаивает он. – Ты получаешь мои акции по выгодной цене, но что стоящего можешь предложить взамен? – и при этом нагло пялится на меня. – Все что угодно. – Хорошо, – ухмыляется противник. – Я сыграю с тобой, если ты отдашь мне свою жену. На месяц. Нет, нет, нет! Я не вещь! Муж не может просто взять и ради проклятого бизнеса отдать меня какому-то незнакомцу, который решительно настроен сделать меня своей. И мне страшно представить, что останется от меня, когда этот месяц закончится… Содержит нецензурную брань.

9

Всю дорогу мы проводим в кричащей тишине. Кажется, даже дыхание такое тихое, что в легкие не поступает достаточное количество кислорода. Моя жизнь — сплошное поле боя, вот только если старое было мне знакомо и я знала, где пройти, не подорвавшись на мине, то новое — пугает. Но в то же время притягивает. Это открытие вселяет страх и одновременно волнует.

Боже, я будто попала в какую-то сумеречную зону.

Устало прикрываю глаза и откидываюсь назад, сегодня я перенесла слишком много стресса, и мой мозг до сих пор не может принять новую безысходность. А еще я зачем-то без конца прокручиваю в голове проклятый вечер, из раза в раз обжигаясь об собственное унижение, что так любезно подарил мне муж перед всеми гостями. Причиненная им же физическая боль постепенно приглушается чем-то тяжелым, все тело наливается свинцом, я устала настолько, что оно кажется неподъемным, а веки буквально слипаются. Словно откуда-то издалека до меня доносится треск гравия, прежде чем неровная дорога окончательно укачивает меня, принося долгожданное спокойствие. Так хорошо…

— Тамилана, — ласковый голос вместе с мягким поглаживанием по голове вынуждает открыть глаза. Правда это удается мне только с третьей попытки, после чего, словно удар электрошокера, меня поражает мысль, что моя голова лежит на коленях мужчины. Проклятье, быстро сглатываю, позволяя сердцебиению вновь заработать в режиме бешеного моторчика. — Приех…

Я подрываюсь до того, как Гаспаров успевает договорить, и быстро ощупываю лицо, не хватало еще обслюнявить его штанину, но, слава богу, мой рот сухой. Прочищаю горло и моргаю, прижимая ладони ко лбу.

Уже знакомы тихий смех раздается справа от меня, и я окончательно возвращаюсь в реальность.

— Клянусь, я тут ни при чем, твоя голова сама набросилась на мои колени.

Заставляю себя обернуться и посмотреть на Гаспарова. С тревогой и раздражением я наблюдаю за его идеальным лицом, пытаясь понять, что, черт возьми, так забавляет этого подонка? Он считает, выиграть девушку в карты и забрать себе, как первобытный человек, это в порядке вещей?

— Я дам тебе время привыкнуть, — от обыденности его тона мои брови невольно взлетают вверх. — Идем, покажу твой новый дом.

Какой же гад!

Дыхание становится злым, порывистым, а зубы едва не скрипят от того, с какой силой я сжимаю челюсти. Месяц. Напоминаю себе, что всего лишь месяц и эта ирония судьбы вернет меня обратно в ад. А что, если я уже в нем?

Дверца распахивается, выбивая все ненужные мысли подобно порыву ветра, а потом в салоне появляется рука Гаспарова. Мне очень хочется плюнуть в нее, но я каким-то образом сдерживаюсь и принимаю помощь, вылезая на улицу.

— Я лишь гостья в твоем доме, — слишком строгим тоном возражаю и добавляю: — Не по собственной воле.

Убрав руку, гордо двигаюсь вперед, правда, увидев дом, в котором мне предстоит прожить целый месяц, немного остепеняюсь. Точнее первое, что я вижу, это бесконечный забор, он тянется высоко вверх и в обе стороны, а уже за ним виднеется и сам замок моего заточения. Вот только слишком современный, без каких-либо излишек. Минимализм в чистом эксклюзиве. Дом будто парит в воздухе, в нем столько панорамных окон, что здание напоминает собой зеркальный портал. И вроде это совершенно новое, невероятной красоты, место, вот только кажется такой же клеткой, как дом Князева.

— Тогда будь моей гостьей, Тамилана, — неожиданно раздается возле моего уха низкий мужской голос, прежде чем на мои плечи накидывают тяжелый пиджак, пропитанный одурманивающим запахом сандала. Проклятье, сама не замечаю, как вдыхаю этот запах глубже, согреваясь изнутри, но тут же веду плечами, чуть ли не пойманная врасплох. И все-таки он заметил, ведь уже слышу его ухмылку перед тем, как мужские губы отстраняются на безопасное расстояние. — Тебе понравится, обещаю.

— Дом красивый. А вот его хозяин чересчур самоуверен, — говорю слишком тихо, потому что знаю, голос выдаст мое волнение. И восхищение.

— Это разве плохо? — его нарочно обворожительный шепот теперь щекочет мою макушку, снова являясь источником чувственных мурашек на моей коже. Но я лишаю Гаспарова этой власти, поворачиваясь к нему лицом.

— Почему я? — прикусываю нижнюю губу, уговаривая себя сдержаться, но остановиться не получается и я позволяю обвинениям посыпаться из собственного рта: — Зачем тебе все это? Или нынче так развлекается золотая молодежь? Думаешь, я буду твоей игрушкой на месяц? Сломаешь и вернешь обратно? С чего ты вообще решил, что все будет по-твоему?!

— Будет. Не сомневайся, — он холодно обрывает мою тираду, а его необыкновенные голубые глаза вспыхивают неизведанной мне темнотой. — И ты сама начала эту игру, Тами, когда весь вечер не сводила с меня взгляда. Ни тогда, когда накрывала на стол, ни когда убирала посуду, даже сидя рядом с ним, твои волшебные глаза оставались прикованы ко мне. Каждый твой взгляд принадлежал мне.

Мой рот открывается и закрывается. И я ненавижу себя за то, что позволяю этому наглецу обвинять себя!

— Это смешно! — закатываю глаза и первая следую в сторону дома, иначе боюсь плюнуть в это совершенное лицо. Вот только поднявшись на «воздушное» крыльцо, останавливаюсь, не смея первой переступить порог чужого дома. Чужого!

— Я не хочу ругаться с тобой, — снова доносится до меня голос Гаспарова, но я решаю промолчать, ощущая жар его тела даже сквозь пиджак. С минуту мы так и стоим в неловком молчании, после чего мужчина все-таки протягивает руку и открывает дверь. — Идем, — тяжелая ладонь ложится мне на поясницу и слегка подталкивает вперед.

Из легких вырывается практически последние кусочки воздуха, когда я слышу, как с мягким щелчком закрывается за мной дверь.

— Составишь мне компанию? Не люблю готовить в одиночестве. — С моих плеч исчезает тепло пиджака, остается лишь шлейф мужского запаха, рассыпанного по моей коже. Я обхватываю себя руками, чтобы не чувствовать собственную уязвимость рядом с этим мужчиной.

— Готовить? — немного удивленно переспрашиваю я, позволяя хозяину дома вести меня вдоль длинного коридора с редкими картинами на стенах и изумрудным свечением.

— Что тебя так удивляет? Я живу один. Готовка — это меньшее, что я должен уметь.

От его непринужденности хочется закричать.

— Эм-м, а прислуги в таком большом доме не имеется?

— Не люблю присутствие посторонних. Они уезжают сразу после того, как заканчивают свою работу. Но так как время уже за полночь, ужин остыл. Если не хочешь есть, можно обойтись вином и закусками. Нам стоит сразу обсудить условия нашего совместного проживания.

Я останавливаюсь, вынуждая и его сделать то же самое. Ужин? Вино? Обсудить условия совместное проживание? Он что, издевается?

— Роман, послушай…

— Тамилана, я слишком долго этого ждал, — Гаспаров подходит ближе ко мне, и я напрягаюсь, не понимая, что он хочет сделать, а когда его красивое лицо приближается к моему, невольно оступаюсь назад. Вот только мужская ладонь, вжавшаяся в поясницу, придвигает меня обратно. — Не пытайся противиться мне, потому что я хочу тебя. И я получу тебя, — хрипло предупреждает он, и его голос становится ниже и глубже, царапая распавшиеся в немом вдохе губы, в то время как мое сердце уже вовсю истерично бьется в горле, но замирает, когда я слышу: — Ты сама попросишь меня об этом.