Поцелуй обмана

Мэри Пирсон (2014)

Она сбегает в день своей свадьбы. Крадет секретный документ из тайника. За ней охотятся наемники, отправленные в погоню ее отцом. Она — семнадцатилетняя принцесса Лия, Первая дочь дома Морриган. Правители королевства чтят устои предков и соблюдают старинные обычаи. Но есть традиции, с которыми Лия не желает мириться. Например, выходить замуж за того, кого она ни разу не видела — человека, избранного ей в мужья из политических соображений.

Глава четырнадцатая

Из зерна, брошенного вором,

восстанет Дракон,

ненасытный,

он будет питаться кровью младенцев,

пить слезы матерей.

— Песнь Венды

Каньон Дьявола не зря получил свое название. Легкие ветры Терравина сюда не долетали. Каньон был засушливым и пыльным, но при этом странно красив. Огромные кряжистые дубы росли вперемежку с высокими пальмами и колючими, как ежи, кактусами. Бальзамины выше человеческого роста обрамляли стремительные потоки ключевой воды, бравшие свое начало из отвесных скалистых склонов. Я вообразила, что это место — убежище демона, который и перенес сюда все эти разномастные растения со всех концов земли в надежде создать подобие рая, каким он ему представлялся. Разумеется, росла здесь и ежевика со своими соблазнительными ягодами, но до нее мы пока не добрались.

Гвинет, набирая полные легкие воздуха, дула на себя, пытаясь охладить лоб, потом расстегнула блузу, сняла ее и обвязала вокруг талии. Нижняя сорочка почти не скрывала ее пышную грудь, победно торчавшую сквозь тонкую ткань. Моя сорочка была куда более закрытой и скромной, но все же, хотя струйки пота уже щекотали мне спину, я не решалась последовать примеру Гвинет. Я понимала, что Терравин намного спокойнее относится к обнажению некоторых частей тела, но в Сивике такая почти полностью открытая грудь вызвала бы скандал. Мои родители бы…

Я улыбнулась и сбросила жилет, стянула через голову рубашку, оставшись в нижней сорочке. Прохладный воздух коснулся влажной кожи, сразу принес облегчение.

— Правильно, принцесса. Так легче, верно? — сказала Гвинет.

Я резко дернула поводья, и Отто тут же отозвался, звучно выражая недовольство.

— Принцесса?

Она тоже придержала Дьечи, сделав это намного спокойнее, и усмехнулась.

— Ты думала, я не знаю? Всезнающей Гвинет все ведомо.

Сердце у меня бешено билось. Мне было не до смеха. Я ведь даже не была уверена, что она не блефует.

— По-моему, ты меня с кем-то путаешь.

Гвинет изобразила, будто оскорблена, но уголки рта тут же растянулись в ухмылке.

— Ты во мне сомневаешься? Будто не видела, как точно я оцениваю молодчиков в таверне? — Гвинет щелкнула поводьями и проехала вперед. Я последовала за ней в том же темпе, а женщина продолжала говорить, и казалось, эта игра нравится ей даже больше, чем та, в которую она играла в таверне.

— Или, — она широко улыбнулась, — возможно, у меня есть хрустальный шар. Или… а что если я сунула нос в дом, где вы живете с Паулиной?

Драгоценные камни в моем мешке. Или, того хуже, краденные…

Я сдержала испуганный вздох.

Гвинет повернулась ко мне и нахмурилась.

— А может, мне проболталась Берди, — произнесла она сухо.

— Что? — Я снова резко натянула повод Отто, и осел опять возмущенно заголосил на высокой ноте.

— Перестань ты! Бедное животное ни в чем не виновато.

— Тебе сказала Берди?

Гвинет спешилась, нарочито неторопливо, изящно, тогда как я неуклюже сползла со своего осла, чуть не упав лицом в листву.

— После того, как клялась мне, что будет молчать, как рыба! — возмущенно выкрикнула я. — После всех уверений, что будет осторожна, что будет прятать нас до конца дней?!

— Речь шла о нескольких днях. И рассказать мне — это другое. Она…

— Другое? Выболтать чужую тайну служанке, которая щебечет с незнакомцами в таверне — это другое? Тебе совершенно незачем было об этом знать!

Я повернулась, чтобы направить Отто вперед, но Гвинет ухватила меня за запястье и резко развернула к себе.

— Берди знает, что я живу в городе и узнаю первой, если власти начнут что-то вынюхивать или, если вдруг до этого дойдет, отдадут приказ о твоем задержании.

Она выпустила мою руку. Я поморщилась, растирая запястье там, где она его крутанула.

— Так тебе известно, что я сделала?

Презрительно покривив губ, она кивнула.

— Не могу похвастаться, что я понимаю, зачем. Уж лучше дать себя захомутать надутому принцу, чем бабнику без гроша в кармане, но…

— Предпочитаю никому не давать себя захомутать.

— А. Любовь. Вот оно что. Приятная штука, если посчастливится ее найти. Но главное — не волнуйся попусту, я на твоей стороне.

— Ах, — фыркнула я. — Какое облегчение.

Гвинет расправила плечи, склонила голову набок.

— Не стоит меня недооценивать, Лия, я могу быть полезной. А я не буду недооценивать тебя.

Я уже и так готова быть откусить себе язык за последнее вырвавшееся замечание. Я вздохнула.

— Приношу извинения, Гвинет. Я не хотела тебе грубить. Просто… я же так старалась быть осторожной. Не хочу, чтобы кто-то обнаружил мое присутствие.

— Надолго ли ты планируешь здесь задержаться?

Она полагает, что я здесь проездом?

— Навсегда, конечно. Мне больше некуда идти.

— Терравин — не рай, Лия. А проблемы Морригана не исчезнут лишь потому, что ты здесь спрячешься. Как насчет твоих обязанностей, ответственности?

— У меня нет обязанностей, только в Терравине. Я несу ответственность только перед Берди, Паулиной и постоялым двором.

Гвинет кивнула.

— Понимаю.

Но было очевидно, что она не понимает. Все, что она могла увидеть, была власть и привилегии, но я знала всю правду. Я едва годилась на что-то на кухне. В качестве Первой дочери я была бесполезна. А служить пешкой в политической игре отказывалась.

— Что ж, — вздохнула женщина. — Все ошибки, которые я натворила в своей жизни, я, по крайней мере, сделала сама. Ты также имеешь полное право совершать свои.

— Какие ошибки ты совершила, Гвинет?

Она буквально пронзила меня взглядом.

— Достойные сожаления.

Мне хотелось продолжить расспросы, но Гвинет уже отвела глаза и махнула рукой в сторону двух узких отрогов каньона, туда, где, по ее словам, находились самые лучшие ягодники.

— Мы можем оставить ослов здесь. Ты иди по одному отрогу, я по другому. Так мы быстро наберем полные корзины.

Так и окончился наш разговор. Отвязав корзины, притороченные к седлу Дьечи, Гвинет ушла, не рассказав о своих достойных сожаления ошибках, но ее взгляд, пронзительный и мрачный, не выходил у меня из головы, и я пыталась представить, что же именно она натворила.

Конец ознакомительного фрагмента.