Сущник

Михаил Сизов, 2022

В далеком будущем осколки человечества разбросаны по вселенной. Овладев подобием бессмертия и возможностью путешествовать в эосе – субквантовом мире, люди утратили смысл существования. Но группа реконструкторов пытается вернуть человечеству Историю, затеяв грандиозный проект. Один из его невольных участников, выпускник академии, замечает некоторые странности в этом проекте, ему открывается причина «конца света», и он вступает в противоборство с силами, не ведая об их происхождении. Это история взросления, любви и победы над злом. Действие романа происходит в будущем, в реконструированных городах средневековой Европы и СССР 80-х годов. Его герои выписаны живо, разные характеры, читается как приключенческая повесть. Жанр романа преодолевает рамки научной фантастики, издатель определил его как "философское фэнтези", которое раскрывает "вопрос о судьбе мира, о приближении апокалиптического конца, к которому неизбежно идет человечество".

Представлёныши

— Киба, пока не надо сказки, сначала скажи: что такое эос?

— Тебе, Маркус, знать это рано.

— Ты как дедушка! Рано, рано… почему рано? — Марчик сел в кровати и с досадой хлопнул ладошкой по одеялу.

— Ты сейчас находишься на первом этапе воспитания существимости, цель которого — подготовить тебя к пребыванию в эосе. Эос рассуществляет. Чем дальше будешь от него сейчас, тем крепче станет твоя существимость в будущем. Не думай об эосе, сотри его из памяти.

— Ладно, сотру, — мальчик с силой потёр свой лоб. — Видишь? Всё стёр. А теперь скажи, кто такой ёханый бабай?

— Это недопустимое ругательство, произнесение которого в общественном месте влечёт за собой суровое наказание, вплоть до высшей меры — социальной изоляции. С татарского языка ругательство «ё ханэ, бабай» переводится как «тебе хана, дедушка». Упоминание возраста в равной степени не этично, как и прямое пожелание смерти. По человеческим законам нет большего оскорбления для вечника, чем это. Рекомендую никогда не произносить эту фразу.

— Во-о как, — с сомнением протянул Марчик. — А я всегда дедушку дедом называю. И он говорил, что бабай это домовой. Киба, расскажи про домовых. Какие они?

— По народным представлениям, домовые любят принимать разные виды. Чаще это плотный низкорослый старичок…

— Ага, Киба, ты сказал «старичок»!

— Мы же говорим о вымышленном персонаже, а не о человеке. Так вот, чаще это старичок с косматой белой бородой. Народ верил, что весь он волосатый-лохматый, только лицо около глаз без волос. По ночам он гладил спящих, и если его рука мягкая и тёплая, то это предвещает счастье и богатство, а если холодная и щетинистая — то быть худу.

Марчик откинулся на подушку, натянул одеяло до подбородка:

— Киба, расскажи сказку про домового. Только про доброго, не щ-щетинистого.

— Слушай тогда про маленького домовёнка из старинной книжки Татьяны Александровой. В одной деревеньке в избе жил под печкой домовёнок Кузя. Он был ребёнком, всего-то шестьсот лет от роду. Побежал он в лес гулять, налетел с размаху на огромное дерево и кувырк вверх лаптями. Дерево говорит ему: «Куда бежишь? Почто спешишь?» Кузя отвечает: «А я позабыл, откуда прибежал!»

— Ой, а почему он позабыл?

— Заблудился. Слушай дальше. Из листвы высунулась зелёная лапка, ткнула пальцем в чащу: «Ты пробежал мимо сосен Кривобоконькой и Сиволапки, между осинами Рыжкой и Трясушкой, обежал куст Растрёпыш, пободал Могучий дуб — и лапки кверху».

— Как же он заблудился? — снова прервал малыш, переживая за Кузю. — Я вот в ковчеге ещё ни разу не заблуждался.

— Здесь в ковчеге всё настоящее и постоянное. А когда ты вырастешь, то попадёшь в волшебный лес, где живут сейчас твои мама и папа. Это эос, о котором ты спрашивал. Он такой изменчивый, как во сне — стоит подумать, и деревья уже другие. И чтобы в них не заблудиться, тебе нужно будет научиться запоминать их имена и каждый свой шаг.

— Как научиться?

— Очень просто. Запомни всё, что увидишь ночью во сне, а утром мне расскажешь. Если сможешь во сне дорогу запоминать, то не заблудишься и во взрослом лесу, среди представлёнышей.

— А ты мне поможешь?

— Конечно.

— Тогда можно я буду называть тебя Кузей?

— Хорошо, мне нравится это имя, оно человеческое.

— А представлёныши — они какие?

— Про них я в другой сказке расскажу. Слушай дальше. Приходит Кузя в деревню…

* * *

— Серёж, ты уверен, что Марчик не поранится?

— Это же не топор допотопный, а универсальный ключ, высокая технология. Он режет только неорганику.

Муж и жена сидели в эосе в беседке, увитой виноградом. Елена почувствовала, что Сергей приоткрылся, и заглянула в его сознание. Муж излучал уверенность.

— Не переживай, — сказал он, — у кибера всё под контролем. Пусть мальчик думает, что он один одинёшенек в своих путешествиях по ковчегу, это на пользу существимости.

— Да, и с представлёнышами кибер хорошо придумал. Думаешь, пора уже начинать морфотренинг?

— Пора. У Маркуса за последний месяц сильно развилось воображение, как бы не упустить момент.

— Что ж, доверимся киберу. А то Степаныч…

— Да, наш Гриб совсем умом тронулся. Нет бы в дабле куролесил, так ведь свой собственный организм алкоголем разрушает.

— Мне кажется… нельзя, конечно, так говорить…

— Думаешь, он хочет умереть? Дед очень долго живёт, и кто знает, какими будем мы на его месте.

— Мы не будем на его месте, Серёжа. Нас же двое. И у нас есть Марчик.

— Да, конечно, милая, — улыбнулся муж, кивнул супруге и подумал о своей работе, о датацентре. На месте беседки с эос-даблом Елены возник зал с высоким куполом, на котором ломко извивались графики и мерцали столбики цифр.

* * *

— Кузя!

— Да, Маркус.

— Ты здесь?

— Я всегда здесь.

— Помнишь, ты вчера рассказывал сказку о домовёнке?

— Я всегда всё помню.

— Расскажи ещё, Кузя!

— Хорошо, если ты пообещаешь рассказать мне завтра то, что увидишь во сне.

— Какой ты вредный, Кузя! Извини, вчера я не запомнил, а теперь постараюсь. И какая у тебя сказка?

— Слушай. Наступила зима, выпало много снега. Рядом с родительской избой построил Маркушка собственный домик — из снега вылепил.

— Это про меня сказка? Вот здорово! А домовой там будет?

— Писатель Алексей Толстой написал сказку про Петю, но ты представь, что это о тебе. Слушай дальше. Наутро залез Маркушка в свой снежный дом, а там сидит домовой, он из снега себе дочку вылепил, и говорит: «Играйте, ребятишки, только меня в бок не толкайте», — и тут же уснул на всю зиму. А домовая дочка говорит шёпотом: «Давай в представлёныши играть. Представь, будто на тебе красная рубашка, ты на лавке сидишь и около крендель».

«Вижу», — говорит Маркушка, и потянулся за кренделем. Потом представили они, что пошли в лес по грибы. Ой, сколько там грибов! «А есть их можно? — спрашивает Маркушка. — Они не поганые, представленные-то грибы?»

«Есть можно».

Так играли они каждый день, придумывая себе разное. Наступила весна, начал Маркушкин домик таять. Заплакал Маркушка: не будет теперь представлёнышей! Тут появилась домовова дочка и говорит: «Глупый ты. Весна идёт, она лучше всяких представлёнышей!»

И побежали они в лесную чащу играть, только не в представлёныши, а в настоящие игры. Хорошо им было…

А теперь засыпай, Маркус. Во сне у тебя будут представлёныши, и постарайся подчинить их, чтобы они тебе повиновались. А если не сможешь, то просто запоминай их, чтобы мне рассказать.

— Угу, — прошептал засыпающий ребёнок, погружаясь в изумрудное сияние сказочного леса.

Так слагались дни и ночи. Днём Марчик путешествовал по ковчегу с игрушечным арбалетом за спиной, а ночью странствовал по своим снам, вооружённый инструкциями кибера.

— Запоминать сны Маркус научился, — докладывал кибер родителям мальчика, — но не достиг и первой ступени морфоконтроля. Сновидения идут потоком, и Маркус не может очнуться в них, не говоря уже о том, чтобы снами управлять, формируя образы и сюжеты. Мы пытались с ним запрограммировать память на кодовые слова и образы, устанавливали «якоря», которые бы рефлективно вызывали самоосознание, но результат отрицательный.

— Что будем делать? — обратился Сергей к жене. — Есть медикаментозные средства, гипноз. Технологии давно обкатаны, проверены временем.

— Химию ни в коем случае! И внушение тоже вредно, для психики.

— Моя жена атавистка, современные методы отвергает на корню, — шутливо пожаловался киберу Сергей. — Что ж, положимся на естественный ход вещей.

— Мне кажется, — вздохнула Елена, — вся беда в том, что Марчик растёт один, без друзей. Живёт в своём мире, где нет соревновательности.

— Предлагаешь родить ему братика?

— Ну уж нет! Мне этих родов хватило…