Сущник

Михаил Сизов, 2022

В далеком будущем осколки человечества разбросаны по вселенной. Овладев подобием бессмертия и возможностью путешествовать в эосе – субквантовом мире, люди утратили смысл существования. Но группа реконструкторов пытается вернуть человечеству Историю, затеяв грандиозный проект. Один из его невольных участников, выпускник академии, замечает некоторые странности в этом проекте, ему открывается причина «конца света», и он вступает в противоборство с силами, не ведая об их происхождении. Это история взросления, любви и победы над злом. Действие романа происходит в будущем, в реконструированных городах средневековой Европы и СССР 80-х годов. Его герои выписаны живо, разные характеры, читается как приключенческая повесть. Жанр романа преодолевает рамки научной фантастики, издатель определил его как "философское фэнтези", которое раскрывает "вопрос о судьбе мира, о приближении апокалиптического конца, к которому неизбежно идет человечество".

Глаза и камешки

— Деда, а почему они корчатся? Им больно?

— Они слепые, поэтому извиваются, чтобы землю свою найти. Мы же их из земли вытащили. А больно… не знаю, Маркуша. Ты, это, сильно пальчиками не сжимай, легонько так… и насаживай. Молодец. А теперь поплюй.

Марчик старательно сплюнул на крючок с червём и, подражая деду, мотанул удочкой, закидывая наживку в воду. Затем уставился на поплавок. Молчать долго он не умел:

— Деда, а они настоящие?

— Кто?

— Червяки.

— Так ты уже спрашивал.

— А сейчас они настоящие?

— Что же с ними сделается? Как были настоящие, так и остались.

— Деда, а рыбы настоящие?

— Вот поймаем и посмотрим. Ты помалкивай, а то улов спугнём…

Старик и трёхлетний мальчик сидели на берегу небольшого круглого озера и удили рыбу. Это был первый их поход к озеру. Вдруг Марчик вскочил и, едва не выпустив удочку из рук, истошно закричал:

— Ловль!

— Тащи её! — Степаныч тоже вскочил на ноги.

В воздухе сверкнуло что-то серебристое и упало в траву. Малыш склонился над трепыхавшейся добычей и разочарованно протянул:

— Игру-ушечная.

— Знамо дело, — поддакнул дед, — они же все маленькие, плотвички-то.

— Не настоя-ящая…

— А ты как угадал? Ну, клади в ведёрко свой почин и червяка снова насаживай. Они хоть и боты, а жрут червей будь здоров.

— Деда, а боты это те, кто не настоящий?

— Ну, вроде того.

— А почему боты?

— Так их называют. Есть русское слово «работать», и вот один древний писатель, Чапек его фамилия, от этого слова придумал другое — «робот». Но у нас же народ ленивый, и, чтобы длинное слово не говорить, сократил его, вот и получился «бот».

— У меня тоже есть игрушечный бот, он умеет ходить, и мы с ним разговариваем. Только он глупый, а с тобой, деда, интереснее разговаривать.

— Ну, спасибо, парень. Они глупые, потому что у них мозгов нету. Вот у этой рыбицы не мозги, а биоэлектроника. Хочешь посмотреть?

Не дожидаясь ответа, Григорий Степанович достал плотвичку из ведра и просунул в её пасть лезвие складишка:

— Не жалко тебе? Всё-таки первый улов. Ну да будет урок…

Вспоров горло, дед разломил рыбью голову надвое и протянул малышу:

— Видишь красненькое? Это вроде как живая материя, сдублированная в креаторе. А в ней белёсые крапинки, скользкие, как пластмасса, — это электроника. Мозги-то скопировать не трудно, да только не работают они, искусственные, вот и вставили туда простенькую электросхему. Есть две вещи, которые отличают живое от неживого, — сознание и способность себя воспроизводить. И эти две вещи никак не копируются внутрь роботов, потому что сущее не копируется. Ну, вырастешь, сам узнаешь.

После первого улова пошёл клёв. В ведре били хвостами уже не только плотвички, но и круглые, как блюдца, подлещики. Марчик выгадал момент и снова подступил с вопросами:

— Деда, расскажи про ботов. Они зачем нужны? Чтобы с ними играть?

— Типа того. Вот мы их сейчас ловим, например. Интересно же? Да ты поглубже червяка насаживай, чтобы крючка было не видать… Ну и для экологии. В озере всякие жучки-паучки водятся, их же надо кому-то кушать. Искусственные рыбы их и кушают.

— Деда, а почему червяки настоящие, а рыбы — боты?

— Рыбы-то подохли все. Почему — никто не знает. И кошки сдохли, и собаки, и белочки, и птички — вся живность, которую взяли с собой в ковчеги. Наверное, с тоски умерли. Из больших зверей одни кролики остались да курицы. Мама твоя чего-то мудрит с генами, из кролика собаку хочет вывести. Видел этих ушастых? Нет? И не надо. На собаку похоже, а ум кроличий. С такой на охоту не пойдёшь… Слушай, может нам на кроликов поохотиться?

— А как охотиться?

— Как в древности, с помощью луков и стрел. Видел их в мультиках?

— Видел, Иван Царевич из лука стрелял. А луки у нас будут настоящие?

— Конечно! Сами смастерим. Но это дело не быстрое — сначала научимся оружие делать, потом месяц-другой потренируемся, пристреляем, затем лицензию… ну, разрешение у твоей мамы попросим на отстрел животных.

— Мама разрешит!

— Надеюсь. Кролики-то быстро плодятся, — дед почесал небритый подбородок, не отрывая взгляда от поплавка. — Из этой рыбы даже ухи не сваришь. Если только пожарить филе, в нём электроники нет. А там, в заказнике, мясо настоящее, на костре его зажарим.

Интерес к рыбалке сразу пропал. Стали собираться. Григорий Степанович натянул на босые ноги рыбацкие сапоги, которые во время ловли стояли рядом, и они пошли домой — впереди старик в больших, с раструбами у колен, сапогах и с ведром в руке, а за ним малец с двумя телескопическими удочками на плечах.

* * *

Из своего «отсека» дед переехал в дендрарий и поселился во флигеле неподалёку от Старковых. Но уроки он вёл не регулярно, потому что мама часто забирала Марчика на весь день. Теперь она больше работала в дендрарии, а терроформирование планеты почти забросила — и всё ради сына, чтобы не отпускать его от себя. Марчику было хорошо с мамой, но тянуло к деду. И вовсе не потому, что тот настоящий, а мама в дабле. Просто с дедом интересней… Чем он там один занимается?

Однажды они с мамой ехали на каре в бамбуковую рощу, на самый край дендрария, и увидели бегущего навстречу Григория Степановича. Он был в майке и в смешных трусах с лампасами. Мама прибавила кару скорости и отвернулась в сторону, словно что-то высматривая в мелькающих на обочине камышах, а Марчик вскочил с сиденья: «Деда, деда!» Тот махнул рукой и исчез за поворотом.

— Мама, ты почему не остановилась?!

— Дедушка почти раздет, а на старое тело смотреть не прилично. Запомни это.

Почему не прилично? Перед глазами стояла только что виденная картина: синие венозные ноги, пятно пота на футболке в подмышках, вскинутая сухая рука, воздушный пух седых волос на голове. Малыш давно заметил, что волосики у деда тоненькие, жидкие и даже не белые, а белёсые — под цвет его знаменитого гриба. И что тут особенного? Дедушку в трусах Марчик и раньше видел, когда прибегал к нему во флигель. Старый космолётчик хрипло дышал, восседая на странной конструкции и крутя педали. Заметив маленького гостя, он шёл в душ и, вернувшись, предлагал: «Кисленького хочешь?» На полках рядом со старинными книгами стояли стеклянные банки с плавающим грибом. Дед всегда поправлял, когда Марчик говорил об этих слоистых лепёшках во множественном числе: «Это один чайный гриб, просто он в разных банках». Хозяин накрывал чашку тряпочкой, которую называл марлей, и наливал светлокоричневую жидкость. Острым запахом шибало в нос и щекотало. «Гриб у меня вечный, он и в невесомости выживет, и где хошь, даже при перегрузках… Ты пей, пей, он полезный. В нём есть органические кислоты и липиды, которые дают долголетие и даже от похмелья спасают. А тебе для роста полезно — липиды отвечают за строительство клеток».

Дед был таким же морщинистым и вечным, как его гриб. Наверное, люди постепенно превращаются в то, чем они питаются.

— Деда, а мы кроликами не станем? — накануне охоты поинтересовался малыш.

— Почему это? — старик удивился.

— Мы же кролика будем кушать.

Предстоящее съедение настоящего, мыслящего существа Марчика интриговало и слегка пугало. Совсем иначе отнеслась к этому мама. Она была в ярости. Саму идею охоты Елена Петровна хоть и с трудом, но приняла: да, это будет хороший для мальчика урок существимости. Ведь чтобы осознать реальность жизни, нужно увидеть реальность смерти. Но жарить мясо на костре, а потом его глотать…

— Ленусь, нельзя быть такой половинчатой, — встал на сторону деда Сергей Николаевич. — Если по-настоящему, то и должно быть по-настоящему.

— Ты не понимаешь. Он собирается и тушку освежёвывать при ребёнке, кишки выпускать. А мясо — ты знаешь, сколько бывает болезней у животных?!

— Но ты же сама кроликами занимаешься, они ведь не больные?

— Не больные. Но Марчик же ребёнок!

— Я давно понял, что есть три вида логики — дедуктивная, индуктивная и женская.

— А также модальная, конструктивная, релевантная, интуиционистская… Серёж, не смейся надо мной, я тоже учёный, причём имею дело не с физическими теориями, а с самой физикой жизни. Марчик очень ещё мал, и тут риск недопустим.

— Кто же спорит, ты признанный учёный, — обнял жену Сергей. — Но в тебе сейчас говорит не биолог, а биологическая мать. Инстинкты бунтуют. Давай доверимся Степанычу, иначе зачем приглашали его в учителя?

Как и предполагал дед, подготовка к охоте затянулась на два месяца. Пришлось смастерить десяток луков, прежде чем получилось настоящее оружие. Дольше всего провозились с луком для Марчика — он выходил или слишком тугим, или уж совсем игрушечным, стрела на два метра летела. Наконец дед догадался сладить малышу самострел с простеньким механизмом натягивания тетивы. Стрелять из арбалета Марчику понравилось: нажимаешь на курок, цевьё, как живое, вздрагивает, и в даль срывается стрела — летит вихлясто с нетерпеливой дрожью, вся устремлённая в желанную цель. Чпок — и, вонзившись в чурбак, радостно звенит. Дедушка объяснял, как целиться: «Представь, что нет расстояния, что до того чурбака ты можешь дотянуться рукой. Ты и цель — вы вместе, вы касаетесь друг друга».

Но стрелять по животным Марчику не довелось. В заказнике кролики, никем не пуганные, тыкались носами в ботинки. В их шоколадных камешках-глазах — круглых и мокрых, словно вынутых со дна пруда — не было ни любопытства, ни страха.

— Крейсер мне в бухту! — выругался Григорий Степанович. — Как же в них стрелять, если их руками ловить можно?!

— Деда, а кролики боты? Какие-то они глупые.

— Ну да, тупые совсем… поэтому и не сдохли вместе с другим зверьём, живут себе, прыгают по травке.

— А люди тупые? Мы ведь тоже живём, — разумно заключил мальчик.

— Нет, мы-то как раз хитрые. Человек такая тварь, которая ко всему приспособится, вершина пищевой цепочки, понимаешь ли… Ладно, пошли домой.