Канцелярия

Михаил Евгеньевич Московец, 2020

Нельзя оставить что-то плохое безнаказанным. Око всегда найдет свое око взамен. Другое дело, какой ценой обойдется месть.

Утро. Солнце едва просачивается сквозь серый туман городского купола. Непонятно, будет ли дождь сегодня. Люди на всякий случай выходят с зонтиками из своих квартир.

— Следующий!

Дверь скрипнула, в проеме показался сухопарый мужчина, с легкой проседью, создающий впечатление хилого старичка, скованного и испуганного.

— Я к вам по делу!

— Тут все по делу.

— Нет, у меня дело общественной важности!

— Какое еще?

— Я военный, подполковник в отставке, отдал службе тридцать лет своей жизни! А что взамен? Бесстыдство!

— Без тирад, пожалуйста, — чиновник моргнул и равнодушно глянул на человека.

— Где уважение? — проситель двинулся вперед, сопровождая шаги взмахами правой руки.

— Уважения, очевидно, не имеется.

— Это вы верно подметили! Кругом ложь! Никто не смотрит по сторонам! Люди думают лишь о себе!

— Что у вас?

— Обман! Скотство! Тьфу!

Он сплюнул в сторону в потоке раздражения, чего никак не ожидал от себя. Бойкость моментально улетучилась, и мужчина сконфузился, выжидательно таращась на служащего. Тот задержал взгляд на месте, куда сплюнул гость, затем глянул на него самого и принялся что-то чиркать в своих бумагах.

— Простите, мне сказали, что нужно быть смелым и напирать на свое. Я что-то переусердствовал слегка…

— Не расскажете, что у вас стряслось? Присядьте.

Чиновник налил ему стакан воды и показал рукой на стул. Гость присел, все так же сконфуженно.

— Тяжела жизнь, молодой человек, тяжела она… И кто бы что ни говорил, палки в колеса ставим себе мы сами, а не кто-то иной, — он помолчал, подбирая в голове слова. — Вчера я проиграл деньги в карты, у меня не осталось с собой и копейки. Понимаете, я азартный человек, — гость сделал паузу и шмыгнул носом. — Сын настоятельно говорил мне, чтобы я прекратил играть, даже запирал меня. Слышали ли вы когда-нибудь, чтобы родной сын запирал отца в комнате? — мужчина усмехнулся и глянул на слушателя. — Вряд ли, кхе-кхе. А я все равно играл. Ведь как это в жизни: даже призрачный шанс победы пленит и уволакивает за собой, а я человек податливый… Стыдно было вчера домой приходить: пошел в магазин, а по дороге проиграл все деньги. Эх, а ведь до этого зарекся играть… — он потрепал рукой свои волосы. — И знаете: самое трудное — это вынести не крики и оры, бесчисленные укоры и обвинения, а разочарованный взгляд любимого человека. И тут меня как сковало всего. Всю ночь я продумал, глядя в потолок, и решил наутро прийти в канцелярию и отыскать работу. Вышло не очень хорошо, — мужчина снова ухмыльнулся.

— Карта не идет?

— Что, простите?

— Почему проигрываете? Карта не идет?

— Да кто его знает… Вроде бы сначала идет, а потом не идет… Это карты, там ничего не понятно до самого конца, черт бы их побрал!

— Понятно, — пауза. — Так вам нужна работа?

— Пожалуй, чтобы отвлечься напрочь.

Чиновник порылся на столе, оглядывая бумаги.

— Вот, пожалуйста, охранник на складе — это у нас четвертая категория, — он протянул одну из них.

— Хорошо, вполне подойдет, спасибо. Что я должен делать?

— Расписаться и выйти завтра на работу.

Проситель выполнил первое условие.

— Удачи вам и больше не играйте!

— Постараюсь уж.

Мужчина как-то слишком тяжело поднялся, но на лице у него проглядывалась победная улыбка. Победная прежде всего над собой. Хлопнула дверь.

— Позовите следующего.

— Хорошо, господин Р.

Вошел молодой парень.

— Я знаю, как у вас все работает, просто дайте мне первую форму, не нужно сцен, — он был серьезен и настойчив.

— Уверены? — служащий не поднимал головы от кипы бумаг.

— Да, без сцен, прошу.

— Наша деятельность…

— Я знаю, говорю же вам. Просто дайте эту бумажку.

Работник поднял голову: лицо его слегка исказилось, но он быстро совладал с собой. Долго всматриваться в этого гражданина не представлялось возможным — он был отвратительный и омерзительный на вид. Кривоватое лицо с глазами разного цвета, большой орлиный нос, пересохшие губы; перекошенные плечи, сгорбленность, грязная одежда — все это полностью не соответствовало тому переливчатому спокойному тенору, которым он изъяснялся. Минутная пауза.

— Мне знаком этот взгляд. Да, я неприятен и вполне осознаю это. Поэтому, чтобы не утруждать вас, господин Р., моей компанией, поспешу быстро удалиться, получив нужное мне.

— Но работа по первой форме часто заканчивается…

Проситель опередил слова, протянув развернутую бумагу.

— Уверены?

— Я устал, поэтому да.

— А если я найду аргументы?

— Не думаю, что вы скажете что-то новое для меня после всех других, я уже столько наслушался.

Внешний вид его лишь поначалу вызывал отвращение. С течением времени, пленительно и спокойно, он располагал к себе. И в душе оставалось лишь сожаление, доброе и чистое. Вся его фигура словно бы просила о помощи, вопила и взывала к сердцу.

— Я вас не знаю, вашей истории, поэтому вряд ли имею права вас отговаривать. Это полностью ваш выбор, — в голове мелькало что-то похожее, где-то уже виденное и отразившееся в памяти. — Просто знайте, что вы не один на всем свете, как можете думать.

— Один.

— Позвольте, минуту.

Чиновник встал и открыл картотеку. Долго листал, прежде чем нашел одну карточку.

— Вот, пожалуйста, возьмите.

Проситель дрожащей рукой взял карточку и уставился нее. Молча он развернулся и медленно вышел из кабинета, оставив дверь чуть приоткрытой. Работник стоял, глядя ему вслед, и мысленно ликовал.

Раздался голос по телефонной связи.

— Господин Р., люди просятся.

— Пускайте следующего.

Дама с младенцем на руках. Она неслышно подплыла к столу, укачивая ребенка.

— Вам что угодно?

— Форму.

— Зачем она вам? — он изумился.

— Один гражданин… — начала было она, — согласился нам помочь, но прийти не смог сам…

— Какой гражданин?

— Сосед.

— Так-так.

— Он согласился помочь нам…

— И?

Женщина собралась с духом, чтобы сказать все разом.

— Я пришла взять форму для него, потому что он не может.

— Как это не может?

— Он работает…

— И хочет взять новую работу?

— Видимо…

— Вам нет необходимости обманывать меня.

— Я и не обманываю, нам просто нужна работа… — глаза ее увлажнились, и голос осекся; она повернулась уходить, в смятении и недовольная результатом, не желая больше притворяться.

Чиновник задумался на мгновение.

— Постойте. Матерям у нас положено денежное довольствие при рождении младенца, — быстро вынул из кармана почти всю наличность и сунул в конверт, лежащий неподалеку на столе.

— Не слышала, — она обернулась.

— Вот, возьмите пока что. Через месяц можете прийти снова.

Вне себя от радости она обняла служащего и разрыдалась.

— Спасибо! Спасибо вам огромное! Вы так нас выручили!

— Не стоит, это всего-навсего наша работа.

Она выпорхнула из кабинета.

— Ну и работенка, совсем не тем мне надо бы заниматься… Но куда бы я дал ей форму? Она же женщина, родила только что этого пухляка, — рассудил он. — Пять минут перерыв, пожалуйста, — попросил в телефон.

— Принято, господин Р.

Чиновник подошел к серванту. В голове витали какие-то бесформенные мысли, а виски лился в стакан. Взор упал на деревянную дверь. «Натворю вещей за тебя, а ты пока отдыхай, мерзавец».

Серый купол неба нависал над городом. Моросил дождь, отчего улицы и дороги приобретали черный оттенок. Брусчатая плитка становилась скользкой, можно было поскользнуться и полететь кубарем. Стоило идти под руку. А если не с кем?

Машины с включенными фарами ползли по дороге, останавливаясь на светофоре и окрашивая перекресток на минуту в красный цвет.

— Господин Р., людей примите?

— Да, пусть идут, — пробормотал в телефон и глянул на дверь: — Я как раз только вошел в раж.

Залетел господин, весь красный от раздражения.

— Какого черта вы дали первую форму? У меня же двое маленьких детей, жена только что… родила… — он замялся, когда поднял глаза. — Какого черта? Вы кто? Где этот ублюдок?

— Я вместо него сегодня.

Гражданин стоял в нерешительности. На этого работника не было смысла кричать, он был неповинен, а внутри все кипело. «Чиновники все одинаковые, этот других губит», — подумалось просителю.

— Да вы все одинаковые, система такова, гнилая она. Какого черта вы губите людей? — снова гневался он. — Сидите тут в своей канцелярии и раздаете бумажки — приговоры! — последнее слово он произнес громогласно и четко. — Черствые вы людишки, ничтожные создания, тьфу, — и плюнул на стол, бросил туда свой листок, развернулся и стал было уходить.

— Скажете, наконец, что у вас случилось?

А мужчина уже повернулся, посчитав такой скорый конец неприемлемым.

— В ваших дрянных бумажках все записано.

— Постойте, сейчас я гляну.

Служащий подошел к столу и начал листать журнал.

— Когда вы приходили? Как фамилия?

— Два дня назад приходил, Рогозин.

— Форма номер один, Рогозин. Здесь написано, что вы просили работу.

— Да, я просил работу — нормальную работу, чтобы прокормить хоть как-то семью, — Рогозин ткнул пальцем в стол и, сдерживая злобу, выдавил из себя: — Просил дать работу, а этот ублюдок дал мне путь в загробную жизнь. Не ты… А он, но вы все здесь такие, — угрожающе указал пальцем на работника, — все… Вам плевать на нас, простых граждан. Живете в своем мире, не зная страданий и лишений — БОГЕМА, как же. Сукины дети вы все — вот вы кто, сукины бесчувственные дети.

Он повернулся уходить окончательно.

— Я могу вам помочь.

— Тот говорил то же самое, — бросил Рогозин через плечо.

— У меня есть работа, как раз сегодня звонили и спрашивали, — на этих словах мужчина остановился.

— Какая?

— Банкир. Вы знакомы с банковским делом?

— Давно не практиковал, — он в нерешительности стоял в дверях.

— У моего знакомого освободилось место.

— А оплата?

— На вашу семью хватит.

— Что я должен делать?

— Просто прийти завтра утром по этому адресу, — служащий бегло чиркнул на квадратном листке бумаги адрес и подал. — Вас будут ждать.

— Спасибо… большое. Я вам признателен, — было видно, что он искренне опешил от такого развития событий. — Простите, что наговорил тут про вас, вы хороший человек, очевидно… Благодарю! — и вышел.

Работник позвонил по телефону и лишь сообщил нужные сведения, не отвечая на вопросы. Он весь взмок и пошел открыть форточку. Благо на улице было пасмурно и прохладно, комнату быстро обдало свежестью.

Сразу залетел следующий проситель.

— Я пройду, дайте дорогу, — возня за дверью, — я сам пройду, — твердил кто-то. Потом дверь отворилась: — Я не стану ждать очереди, вы должны знать, кто я такой, — он оправил полы пальто, оглянулся назад, в открытую дверь, а затем резко хлопнул для виду. — Здравствуйте, — проговорил он нарочито добродушно.

— Добрый день, — ответил чиновник уставшим голосом.

— Вы как это объясните? — гость протянул листок.

— Вторая форма.

— Я и сам вижу, что это вторая форма. Какого черта вы дали ее моему сыну?

— Не помню, чтобы я выдавал…

— Чего? Здесь написано — господин Р.

— А, верно, позабыл немного, столько просителей.

— Мне плевать. Я спросил, какого черта вы дали ее моему сыну?

— Видимо, он пришел просить работу.

— Вы знаете, кто я?

— Лицо незнакомо.

— Меня зовут В.В.

— Глава министерства?

— Да, черт возьми. Какого дьявола вы тут творите вообще?! Не различаете в своей конуре, кому можно работу эту паршивую давать, а кому нет?

Конец ознакомительного фрагмента.