Мусорный остров

Джунко, 2023

Довольно циничный рассказ, который изначально задумывался как притча. Говорят, он необычно написан. Я лично не знаю, терпеть не могу писать аннотации. Как и перечислять теги, так что если вы наткнулись каким-то образом на этот рассказ – вам невероятно повезло.

На обед у элиты мафии отбросов была паста с томатным соусом и тефтелями из мяса неизвестного происхождения. Я задушил повара галстуком и добавил в этот чан хрючева столько наркоты, сколько вообще смог найти, чтобы, в случае если они от неё не умрут, их протекающая и без того крыша и жажда крови избавила меня от необходимости добивать их.

Главари банды бомжей сидят за столом в комнате с довольно высокими потолками, дырами в стенах вместо окон и антикварной мебелью, все вместе за одним широким столом, и обсуждают свои дела в ожидании, пока им подадут обед. Разложив блюда, я вернулся на кухню, вытер пот со лба и спрятался в шкафчик, в котором сидел с раннего утра в ожидании повара.

Я понял, что мой безрассудный план оказался удачен, когда через несколько минут звуки жевания и чавканья сменились на приглушенный вой — не сказавшие до сих пор ни слова, первая пара вцепилась друг другу в горло. Через полчаса звуки битвы закончились, что означало что мне пора вылезти. До кухни доносится звук стекающей со стола и капающей в лужу крови, а внутри комнаты лежат несколько изуродованных тел с оторванным конечностями. Было бы неплохо их обобрать полностью, но сейчас у меня есть время только взять необходимое.

Когда я вышел на улицу и был встречен беспощадным экваториальным солнцем, я почувствовал, будто стал легче и чище. Я потерял нечто, висевшее грузом у меня на плечах. С каждым шагом я понимал все больше, насколько оно было деспотичным, тяжелым и темным. Нечто, что меня сдерживало, сковывало мои движения и без чего я способен на все. Это была моя гордость. Улыбка сама появилась на моих устах, и я преисполнился решимости бросить вызов собакам и всему острову.

С револьвером и одной пулей я двигаюсь к Рексу — внушающему ужас главарю бандитов собачьей улицы. Когда я увидел его, он играл в нарды с одним из псов. Я направил револьвер на него, но он и бровью не повел, зато остальные напряглись сразу же.

— Давай билет на пароход, — требую я сходу.

Он не ответил — знает, что я не собираюсь стрелять.

— Я хочу сыграть с тобой в русскую рулетку.

Вот тут уже и он напрягся — от предложения сыграть в русскую рулетку не отказываются, по крайней мере, никто не отказывается от него просто так — взамен ты должен отдать одну из своих конечностей — любую, какую захочет взять бросивший вызов, кроме, конечно же, головы. Спрашивается, зачем нужна такая глупость? В нашем обществе, живущем по правилам стаи, спасовать перед вызовом — значит спасовать перед бросившим вызов и подчиниться ему, если он ниже тебя по иерархии; а если он и так выше, то права выбора у тебя уже нет, и, хотя такое нечасто происходит, проще сразу застрелиться. Но и револьвер есть далеко не у каждого. Обычный бомж никогда не найдет и пустого револьвера, а револьвер с пулей — это как пропуск в большой мир, и есть он у единиц.

Он взял билет и потряс им над головой, со смехом говоря:

— Возьмешь его вместе с моей рукой!

Подручный проверил мой револьвер и раскрутил барабан, игра началась. Сначала он наводит мне на голову, нажимает курок — щелчок. Следующий выстрел за мной, тоже в молоко. И ещё один от него. Следующий мой, пусто. Вероятность уже один к двум что у меня сейчас вылетят мозги. Он наводится, стреляет… Впустую. Тут мне подумалось что он мог бы не мелочиться и нажать второй раз следом, но вместо этого он молча положил револьвер на стол и протянул мне билет.

— Я возьму его вместе с твоей рукой.

Я сам не ожидал от себя такой дерзости.

— Я пошутил! Возьми билет и катись отсюда, сделай одолжение.

Я взял револьвер и наставил ему на голову, все окружавшие нас сделали один шаг вперед.

— Ты знаешь правила: я забираю либо твою руку, либо твою жизнь, выбирай.

Он несколько секунд молчал, спокойно раздумывая, в то время как его псы уже были готовы к атаке, а я мысленно проклинал себя все это время, которое показалось мне вечностью.

— Хорошо, забирай мою руку. — сказал он и крепко сжал билет, весь измяв. Подал знак своему подручному, тот достал ржавое мачете и в несколько ударов отделил руку от туловища.

— Ты не вырвешь его из моих лап.

И он был прав, сейчас я даже не собирался это делать, так что я просто схватил его огромную руку и двинулся вон из переулка, ощущая на себе взгляды двадцати человеко-псов.

Следующая проблема, перед которой меня поставила суровая реальность — как вытащить билет из этих проклятых рук. Нужно крепление и инструмент, который позволит разжать нечеловечески крепкие пальцы. За этим я отправился в трущобы чуханов, где живет Игорь — спившийся механик, у которого есть своя мастерская.

На собачьей улице живут только собаки, и те, кого так хотя бы однажды назвали. Им запрещено покидать пределы улицы, а если на неё забредает кто-либо кроме собаки, то он либо становится собакой, либо оказывается растерзан на куски и съеден. Если ты вышел из собачьей улицы живым — значит ты не обычный отброс, и псы это почувствовали.

В трущобе чуханов живут чуханы, а в их главе — Король чуханов. По крайней мере, так называют его бомжи и весь остальной остров, хотя сами себя они именуют перерожденными, а своего лидера — Истинным перерожденным. Его боятся и уважают, но он злоупотребляет своей властью, разграбляя и истребляя своих собственных подчиненных.

На улице бомжей существует своя бомжевская мафия. Они ничего не производят и не отнимают, но они настолько злые и сумасшедшие, что остальные районы и группировки их просто так подкармливают, лишь бы те их не трогали и не выходили из своей территории.

Весь этот город — центральная часть мусорного острова. Много лет назад сюда прибыли первые пираты, и с тех пор в это место стекался весь сброд со всех континентов. Потом к ним начали отправлять преступников из тюрем, нелегальных иммигрантов без установленного гражданства, беженцев, бомжей, психов из стран, где нет изолирующих учреждений для них, потом сюда стеклась и куча рабов. Костяк населения составляют мужчины, женщин очень мало, и большинство из них проститутки. Мусорный остров — центр преступности всего мира. Наш гордый народ терроризирует побережья южной и северной Америки, а также Европы и Африки. С недавних пор у берегов расположилась вооруженная охрана, делая это место отрезанным от всего мира, и раз в полгода отсюда отходят гражданские пароходы, билеты на которые разыгрываются в лотерее, в общем количестве сотни штук. Шанс выиграть примерно 1 к 1000, криминальные авторитеты скупают их тысячами, а простым отбросам остается только пускать слюни и гадить на улицах.

Чуханы, мимо которых я прохожу, поглядывают недобро — они по-другому не умеют. Из под свисающих сальных челок на меня смотрят несколько пар глаз с каждого угла — они видят что я от них отличаюсь, и их это нервирует. Если говорить напрямую, чуханы — не бандиты. Это опустившиеся люди, в основном рабочие, живущие в домах без канализации, не знающие о гигиене и питающиеся даже большими отбросами, чем псы и бомжи. Но если говорить о бандитах среди чуханов, то они самые жестокие. Чумазые, вонючие, тощие как палки, они выкалывают у своих жертв глаза и вырывают кадыки, если хотят ограбить. Чуханы придумали изощренные пытательные устройства, у них живет больше всего инженеров и механиков, произведения фантазии которых украшают главную площадь улицы, на которую каждую неделю приводят врагов короля чуханов.

Они не только самые бедные, больные на тело и голову жители мусорного острова, но и самые образованные. Их культура уходит корнями в теологическую философию и самые темные традиции средневековья, и их образ жизни дал отличную почву для того, чтобы в их обществе зародился культ, отрицающий все телесные и материальные блага и наслаждения, отрицающий саму жизнь и по-настоящему человеконенавистнический. Также они практикуют каннибализм и страдают от бесконечного числа болезней, которых даже не видели на большой земле. Тела умерших лежат на улице, их иногда сжигают или скидывают в воду, но по большей части они просто гниют и отравляют и без того смрадный воздух.

Густозаселенная трущоба выстроена из камня и дерева, чем тоже напоминает европейские города, а плотная застройка с большим количеством проулков и очень малым количеством солнечного света способствует расцвету преступности в ней. Пока я шел, я крепко сжимал свой револьвер, прислушиваясь к каждому шороху вокруг себя. Когда передо мной оказалось два гопника, я не удивился, и сразу направил на них свое оружие. Они явно были к этому не готовы, и показали сходу испуга куда больше, чем я. После шага назад они все же взяли себя в руки, и осторожно сказали, что истинный перерожденный хотел бы видеть меня.

— Простите, ребята, но у меня есть неотложные дела. Я обязательно зайду к королю, но не прямо сейчас.

Предчувствие у меня было очень неприятное — не знаю как, но до него успела дойти информация о том, что случилось на собачьей улице. Хотя аудиенция короля в принципе не может быть чем-то хорошим — как я сказал, он умеет только убивать и грабить, и если я ему нужен, то либо для первого, либо для второго, либо для всего сразу. Медленно повернувшись, я только наткнулся на ещё двух чуханов, и, поняв что меня окружили, спокойно остановился. Король лично явился поприветствовать меня, приехавший на носилке, которую вели на своих горбах четыре уродца без рук и носа. Он поприветствовал меня с достоинством, как и полагается королю, но я не мог посмотреть ему в глаза — у него их не было, а вместо лица находилась мясная маска, являвшая собой смесь отвратительных форм и цветов, словно невидимый создатель расжижил это лицо и несколько раз перемешал его своей рукой. Свисавшая местами кожа открывала взору гниющую плоть среди этой мешанины, губ на этой форме было не разглядеть, но где-то сбоку находилась деформированная дыра, из которой он извергал звуки, похожие на дыхание разъяренного животного вместе с каким-то бурлением.

— Здравствуй, Рики. Приятно увидеть лично человека, который обезобразил главаря банды собак, хоть ты и не удостоил меня лично посещением.

— Я как раз к вам направлялся.

— Правда? Мои подчиненные сказали мне, что ты идешь к дому Игоря, чтобы тот помог тебе разжать руку.

Чуханы подступили ко мне ближе. Король снова заговорил:

— Я восхищен людьми, которые питают надежду сбежать с мусорного острова. Ты явно не принадлежишь этому месту. Твое появление среди бомжей было удивительно изначально, ведь ты единственный из новоприбывших, который не стал рабом в первый же день, и, более того, смог занять роль казначея в мафии. Это достойно уважения. И вполне понятно почему ты хочешь сбежать.

Чуханы схватили меня за руки. Король продолжал говорить.

— Но ты ведь знаешь, что с этого острова сбегают только сильные. По-настоящему с острова сбегают только те, чья душа принадлежит острову и чья стихия — мусор. Можешь ли ты доказать, что ты один из них?

Я молчал, не в силах произнести хоть слова в настолько уязвленном положении — меня уже держали по руками и ногам четыре чуахана, а пятый схватил меня за волосы и поднял мою голову к королю, который уже спустился со своей носилки с длинным мачете в руках.

— Ты недостоин сбежать с острова, если ты не готов отдать ему часть себя. Видно, души твоей мне не заполучить, но твоя рука, взамен той, что ты отобрал у главаря банды собак, будет достаточным подношением. Или ты все же хочешь отдать его руку?

— Я отдам свою.

Меня опустили на колени, вытянули мою левую руку, и король отсек её одним ударом.

— Прекрасно. Ты отдал свой долг. Теперь можешь уходить. Но не иди к Игорю, он уже мертв.

Король со своей свитой удалились спешно, будто я представлял для них опасность. Нет, я действительно был опасен, ведь у меня есть револьвер, но в нем только одна пуля, которую я мог бы пустить себе в лоб, если по пути у меня отнимут билет. Кое-как перевязав рану с помощью жителей улицы чуханов, я двинулся на часть острова, которая контроллируется бомжами. Это был единственный выход, ведь там о моей кухонной диверсии ещё никто не знает, а оставаться на улице чуханов для меня слишком опасно. С одной рукой я могу сделать ещё меньше, но мне нужен кто-то, кто сможет разжать руку Рекса.

Выходя из трущобы чуханов я отметил, что это место, среди всей жестокости, смрада стекающих по улицам нечистот и уродства гниющих трупов, являет собой наиболее близкую копию внешнего мира и по-своему прекрасен. Словно это настоящий европейский город, в котором разразилась ужасающих размеров эпидемия чумы и революция. Пока я проходил по площади, слева от меня возвышался огромный собор, обезображенный изуродованными телами, вздернутыми на шипах по обе стороны от главного входа. Демоническая атмосфера этого места заставила меня содрогнуться и ускорить шаг, хотя я и подумал, что стоило бы зайти внутрь и отдать молитву единому богу, чтобы тот помог мне в моих начинаниях. Но кому бы не поклонялись чуханы, какого бы бога они не превозносили, их бог был изуродован так же, как и их умы, взрощенные среди гротескной пародии христианского мира.

Конец ознакомительного фрагмента.