Остров для белых

Михаил Веллер, 2021

Новый роман Михаила Веллера – «метароман», как определил жанр автор, огромен по охвату тем и многообразен по литературным приемам. В нем сочетаются триллер и гиперреализм, антиутопия и философская пародия, жестокий юмор и пафос. Предстающий со страниц завтрашний день дает решения всех главных сегодняшних проблем неожиданным и беспощадным образом. Книга восхитит одних, возмутит других, призовет к действию третьих.

Книга II

Глава 10. Допустим, это роман Остров для белых

ну, и тогда:

Глава 1. Зубная боль инаугурации

начнем так:

В день инаугурации Трампа у меня болели зубы.

(вариант: В день инаугурации Байдена у меня болела мошонка.)

Или лучше так:

В день инаугурации Трампа я напивался в баре.

(вариант: В день инаугурации Байдена я нажрался в хлам.)

Или так:

Я человек с особенностями развития, и вот я не знал, как буду теперь жить дальше. Нет, я не пускаю слюни, не передвигаюсь в коляске и членораздельно разговариваю. Я вполне социально адаптирован и неотличим от окружающих. Вот только с памятью не очень, это правда: я доктор каких-то наук, но не помню, чего именно, а диплом не могу найти. Какая разница, если люди не воспринимают меня всерьез. Потому что я все понимаю не так, как они. Они толпа умных, а я дурак сам по себе. Но. Они поют хором — а я солирую.

В XIX веке они бы меня линчевали. А в XXI делают вид, что я и так давно повешен; но как повешенный имею льготы.

Итак, народу в баре было полно; в старые времена написали бы, что «он утопал в клубах табачного дыма». Но сегодня курильщика, предающегося пороку исключительно в особой резервации, рассматривают как мерзавца, хитростью избежавшего электрического стула — поэтому воздух в баре был чист. Чист, наэлектризован и гнусен.

Бостон, колыбель и цитадель американской науки и образования — город многих героев. И ни один из них не Трамп. С Байденом другая головная боль. Бывали здесь праздники и повеселей, чем эта инаугурация.

Бармен был реликтовый демократ, старая школа: один телевизор у него показывал толпу перед Капитолием, а второй — запись игры «Янки» с «Кардиналами». И народ сосредоточенно смотрел бейсбол, косясь на Капитолий и бранясь невпопад. Самым прикольным способом самоубийства было закричать им: «Да здравствует Трамп!»

Молодежь вообще выглядит протащенной сквозь гибрид задницы и стиральной машины — мятые, чистые и со сдвигом. Студенты и молодая профессура — интеллектуальное будущее нации, залог мирового лидерства. Залог полной жопы для всей страны. И бармен был похож на компьютерного гения, в стиле — тощий, сутулый, нестриженый, очки и кривоватые зубки.

Увидел я его зубки, и мои опять заболели. Я взял еще двойной джин с тоником и лимонным соком, и накатил на бухло колесики — две таблетки законного парацетамола и три незаконного кодеина — грамм плюс ноль шесть грамма чистого, то есть. Стоматолог? Его способы исцеления моей челюсти с пятью штифтами я наизусть знаю, такое давится иммунитетом, а иммунитет любит хорошее настроение и меньше жрать, а вот выпить — за милую душу.

В меру выпить — проясняет мозги и зрение. Настроение в баре установилось типа резни на похоронах. И в телевизор смотрят, будто не бейсбол там, а ужас атомной войны.

А мне жутко комфортно. Тепло, сухо, выпивки неограниченно — и деньги есть. Драться никто не лезет, делать ничего не надо, в тюрьму не сажают. Человек всегда счастлив — надо только увидеть и оценить свое счастье.

После четвертого двойного джина, градусы которого в растворе тоника с грейпфрутовым соком никак не чувствовались — лимонад и лимонад — после четвертого я улетел. Как птица из клетки, честное слово! Дышалось необыкновенно легко, и не всей грудью — всем телом и даже окружающим пространством. Я ничего не весил, я видел все одновременно, я накрыл помещение бара, как газовое облако с колкими шампанскими пузырьками.

Я вообще не пьяница, и тем более не балуюсь наркотой. Травку курил, но на меня не действуют, только глаза красные, как у кролика. А тут принял крен сорок градусов на левый борт, яхта под парусом, аж лазурь расступается.

Я видел сразу и тонированные под темное дерево панели, нити швов между ними, и каплю застывшего клея на шве, приглушенные светильники, и ряды пестрых бутылок вдоль зеркала за стойкой, и свитера под куртками, и лица всех здесь, и их губы, и глаза. Да, так все их глаза смотрели на меня. Почему-то.

А рядом произносилась речь. Эхо колебалось слева, чуть выше и впереди меня. Голос звучал знакомый, типа друга юности в искажении аэропортовской трансляции. И по выражению лиц публики, каковые лица преображались в первобытные маски каннибалов, я понял, что слышу свой собственный голос. И понял, кем они будут сейчас закусывать свою выпивку.

Когда я напиваюсь, я молчу. В отличие от своего голоса, который несет все подряд, абсолютно не интересуясь моим разрешением. На этот раз голос превзошел себя. Он сообщал то, что я думал, и то, чего не думал, и как сюрприз даже то, чего не мог бы подумать. Нет ничего интереснее, чем знакомиться со своим расширенным от дозы сознанием.

Глава 2. Что он нес

(Что услышало левое ухо:)

— Рыжий крашеный клоун! Всю жизнь он занимался спекуляциями, не отдавал банковские кредиты — а под конец жизни решил «Сделать Америку снова великой»! Он не платил налоги, за гроши нанимал на стройки мигрантов, открывал какие-то жульнические курсы для простаков — и вот теперь, уверившись в своей гениальности, решил обрушить глобальную экономику! Ломать не строить. Он еще устроит Америке конкурс красоты. Она еще шарахнется от зеркала.

Много лет, пятьдесят… сто лет!.. двести сорок лет мы боролись за права человека, за равные права для всех. Так теперь для этого сексиста женщина не человек! Хватай их всех за киски, раз ты звезда! А кто когда-то отказывался сдавать квартиры афроамериканцам? А кто призывает запретить въезд в Америку всем мусульманам — только потому, что люди исповедуют эту религию?

А отделить Мексику стеной от нас? Истинно сказано — надо строить мосты, соединяющие людей, а не стены, разделяющие нас! А сколько мексиканцев честно и за гроши трудится на благо Америки!

Он развалит НАТО — и Европа останется беззащитной перед армиями России и Китая! Он хочет, чтобы Корея и Япония создавали свою атомную бомбу — пусть, мол, сами защищаются от врагов — и ядерное оружие расползется по всему миру, и ясно, что из этого выйдет!..

А это безумие с гигантскими пошлинами на товары, сделанные в других странах? Во сколько тогда они обойдутся американцам? Да цены на все подпрыгнут вдвое — он соображает, что делает? А сам под шумок снизит налоги своим дружкам-миллиардерам!

Что будет со страной? Что будет с демократией? О горе, горе нам!.. Как мы могли допустить, что на место Обамы, этого честнейшего, умнейшего человека, афроамериканца, символизирующего нашу демократию и права человека — пришел этот монстр?! Он же фашист. Он же расист. Куда, куда мы теперь покатимся?..

Интермедия

Что ты несешь, что за попугай сбежал из CNN? — стыдясь банальности, спросил я голос. Это сейчас из каждого утюга брызжет!

А юные социалисты, разбавленные облезлыми пердунами, идиоты в баре, кричали и свистели, хлопали и топали, девки визжали, звенели пивные бутылки, а в ящике Трамп обнимал Обаму, а с другого плеча Байден обнимал Обаму, такой белый сэндвич с отравленной черной начинкой, хор пел, и миллионная толпа махала флажками.

А со мной что-то произошло. Грудь расперло, как будто бейсбольный мячик вспух за грудиной. От этого мячика быстрая и злая энергия острой звездой разошлась в стороны, пронизала пальцы рук, горло и мозг, живот и колени. Я стал упругим и крепким, как клинок. Обреченным и бесстрашным. И я понял. Я ощутил и понял ясно, как божий свет. Что я рожден для великой цели. Великой задачи. Что я пущен в этот мир с грандиозной и единственной миссией.

И миссия эта, которая перевешивает и оправдывает все мои неудачи и потери. Все слабости и грехи. И подлости оправдывает. И бессильные слезы, и лень, и трусость — все, все она оправдывает! Это — явить новое в этот мир. Изменить его путь. Спасти от неминуемой гибели.

Сказать правду в стране лжецов! Увидеть цветы всех садов в мире слепых! Собрать все свои необъятные силы, втянуть в себя мощь Земли и Солнца, всю мощь Вселенной — и напрячься, окаменеть, собрать силы в бесконечном напряжении, до растрескивания скалы — и сдвинуть, повернуть этот мир! к спасению, к свету, к будущему, к счастью, к людям, нашим потомкам в счастливом и открытом мире.

Это как отвалить гору, закрывающую выход в солнечный мир из пещеры, где ты задыхаешься со всеми друзьями и семьей.

…Вначале было слово. Кто написал Библию? Все начинается со Слова. Слово было мыслью, а прежде того мысль была просто правдой.

Вначале была Правда. В начале всех дел была правда.

Ты не знаешь, на хрена тебе эта правда нужна. Но знаешь, что будут от нее одни проблемы. Она сначала разрушит твою жизнь — а уж потом из нее может произойти что-то путное. И ты не знаешь, как теперь обернется твоя жизнь. А только другого пути нет.

И судьба тебе теперь писать против ветра, и писать поперек линеек, и плевать в бездонный колодец.

А пока я все это думал и понимал, голос продолжал говорить — но говорил он совершенно не то, что я уже слышал раньше. И остальные тоже.

Глава 3. Что услышало правое ухо

Голос звучал — с непонятной стороны, не то внутри головы, не то рассеявшись в помещении:

— Чертовы уроды! — гремел голос. — Вы можете хоть подумать своими дурными головами — чем вы недовольны?! Демагоги оболваненные — вам что конкретно не нравится? Или вы способны только лозунги выкрикивать? Да вы же гитлерюгенд навыворот, серые штурмовички в джинсах и с компьютерами! Вы же обнаглевшие погромщики, а самые трусливые не лезут в драку — они идеологи погрома.

Трамп хочет, чтобы вас не взрывал и не расстреливал исламский терроризм — вы против? Чтобы женщины и мужчины оставались равноправны — чем в исламе не пахнет! — вы тоже против? Что, девочки захотели паранджу, женское обрезание — и сидеть дома, закрыв рот, пока правоверный муж не велит говорить?! Вы решили, что ислам — это просто иначе верить и молиться? Вы же невежественны. Ислам — это иначе жить, иначе видеть мир, это иная система ценностей — и она абсолютно нетолерантна, она жестко требует исполнения своих правил. Исламский террор лаской и уговорами не остановишь.

Он хочет, чтобы сорок тысяч вас — вас! — в год не подыхало от наркотиков. А девяносто пять процентов наркоты в США идет через мексиканскую границу — тоже не слышали?

Народ Америки имеет право знать, кто идет в наш дом жить у нас? И с какими мыслями? Или — никаких границ, и идите к нам все желающие, не спрашивая нас — наркоторговцы, убийцы, сутенеры, профессиональные бездельники всех мастей — милости просим! У нас сытно и спокойно, режьте нас.

Миллионы поперли через южную границу — у них спрашивают тесты на КОВИД, у них проверяют вакцинацию?! Вирус прет через границу — а в масках ходите вы!

Вы работать вообще собираетесь? Вам работа нужна? Вот он и говорит — сначала надо обеспечить работой своих, а уже потом предоставлять наши места приезжим. И эти приезжие должны иметь высокую квалификацию, не ниже вашей — и получать достойную зарплату, не ниже вашей. Чтобы жадные боссы не выкидывали вас с работы, нанимая чужих задешево, хоть они и хуже. Вам это не нравится? Вы хотите других, худших, на ваше место? Милости просим!

Вы тут не все дети биржевых спекулянтов и компьютерных гениев. Ваши родители из кожи вон лезли, чтоб дать вам образование. И сегодня миллионы семей в Америке разорены, миллионы кормильцев остались без работы — потому что их рабочие места уплыли в Китай и Малайзию. Вам это нравится? Для вас так лучше? Вы хотите жить в беднеющей и пустеющей стране?

Глобальное потепление? Влезьте в Википедию! Бывали на Земле периоды куда жарче нашего, и всегда сменялись оледенениями. Сейчас тают ледники в Альпах? Да — и обнажаются построенные римлянами дороги. Бороться надо с вырубкой лесов и засолением почв — но не для того, чтобы вернуться в пещеры.

И что за бред про «сексизм»?! Есть противные бабы, и есть мерзкие мужики. И что — сказав это, я стал человеконенавистником, или роботом? Да — женщины в среднем меньше и слабее мужчин, ну и что с того? Да — всем равные права и равные возможности, какие обиды? И что-то я не понял: когда студентки употребляют самые грубые слова из области секса — это отсутствие ханжества, а когда мужчина в мужской компании прихвастнет своими успехами у прекрасного пола, употребив слова даже более приличные — он оскорбляет женщин. Девочки! — обсуждая с подругой интимную жизнь, сколько раз вы оскорбляли мужчин своими словами и описаниями действий? А-а — забыли записать и продать на радио.

Трамп как раз выступает за наши ценности — мир, работа, достаток. А вы, дурачки с промытыми мозгами, выступаете за пустые фразы: свобода миграции, права личности, американские ценности — а кто на них покушается?! Пресса лжет в одни ворота, половина Америки не имеет голоса в СМИ, инакомыслящих подвергают позору и исключают из общества…

Вы идиоты с промытыми мозгами: считаете правдой слова — и вообще не в состоянии увидеть дела. «По делам вашим судимы будете!» Дела против слов! — вы же тупое стадо баранов! И это — молодая элита Америки. Пиздец Америке!

…На этом месте что-то произошло — как я узнал позднее, меня наладили бутылкой по затылку. Взорвалось, зазвенело, и раздвоенный, как жало змеи, голос прекратился. Возникло спутанное чувство изменения тела в пространстве, что-то происходило с моими ногами и спиной, странное, неприятное и неудобное.

Мне настучали по балде и выкинули из бара.

Глава типа следующая? Трактир «Адмирал Бенбоу»

Так начался мой путь в дурдом.

Если бы этим все только ограничилось. Хм, да я был бы счастлив выступить жертвой — благородной искупительной жертвой. О: сакральной жертвой! Агнцем закланным. Бараном тупым. Н-но…

(Уточните, как это у Эмили Дикинсон:)

Далека правда,

Далек высший судья,

Мой повелитель разгневан,

Чтоб вернуть его милость — умру.

Так начался наш путь — путь страны — черт знает к чему.

По порядку.

Я обнаружил себя лежащим на скале. Ну, не на голой скале, земля под спиной, и трава растет, но вообще вниз уходит обрыв, и вьется сбоку него тропинка.

А рядом со мной стоит крепкий, большой, почерневший от времени деревянный дом какой-то голливудско-исторической архитектуры. А над широкой дверью — нарисованная масляными красками по отдельной доске вывеска: «АДМИРАЛ БЕНБОУ». На вывеске — как принято у людей эстетически малоразвитых, наворочены все атрибуты адмиральской романтики: волны, остров, пальмы, парусник, сундук с золотом и одноногий одноглазый пират с попугаем на плече и пистолетом за красным поясом.

Так кстати о паруснике. Под обрывом синеет океан до горизонта. А в гавани стоят корабли с убранными парусами. Одни пришвартованы к причалам, другие держатся на рейде натянутыми якорными канатами. Кстати, довольно небольшие корабли, это понятно по фигуркам людей на палубах. Но практически все трехмачтовые.

И какое-то на этих палубах происходит странное движение…

…Как бы вам передать всю эту картину. Вот представьте себе почтовую марку, цветную. Или старинную книжную иллюстрацию. И на ней изображена мельчайшая такая миниатюра: на переднем плане край обрыва и трактир на нем, а вы смотрите в глубину картины, в простор — внизу расстилается прибрежный пейзаж с портом, кораблями и океаном, а по бокам картины зеленеют ветви, как бы вы из зарослей все это наблюдаете.

И Гулливер наблюдает из чащи муравьиное движение лилипутов на палубах и причалах — людишки в высоких шляпах с узкими полями, или в шерстяных колпаках, в замшевых куртках и коричневых сюртуках, у кого сапоги, у кого гетры такие с туфлями — они вытаскивают из трюмов мешки и тюки и швыряют их в воду. На берегу сложены под навесами штабеля ящиков — так их тоже перетаскивают к воде и швыряют вниз.

Как вы уже догадались, кино про Бостонское Чаепитие. В натуре.

И одновременно я вижу близко, подробно, как в оптику, лица этих трудяг. Лица потные, злые, разъяренные даже, и одновременно веселые, наглые и уверенные. И удивительно праведное выражение на этих потных рожах — будто в церкви молятся.

А рядом со мной, за тонкой стеной, в «Адмирале Бенбоу», из которого меня только что выкинули, идет большая гульба. Похоже, с мордобоем и метанием мебели. Звон, грохот и выражения, которые в XVIII веке влекли за собой убийство и изгнание из приличного общества.

Я на всякий случай проверил свои зубы — не болят нисколько, и при этом все при мне! Удачно я завершил дискуссию.

Да, я сразу не разглядел на картинке еще одну деталь — вернее, две, но одинаковые. В смысле симметричные. В верхних углах этого патриотического пейзажа, слева и справа, выделялись два портрета в овальных рамках. Медальончики такие. На одном изображено бритое лицо в современной стрижке, а вот с другого мудро смотрел средневековый алхимик, в огромном берете и с седой бородищей.

И как только я их увидел, они оказались стоящими передо мной. Один в белом халате с красной вышивкой «государственная психиатрия». А другой в черном бархатном камзоле, с золотой цепью на шее, и на цепи той большая бляха вроде немецкой фельджандармерии с выбитыми готическим буквами «нострадамус».

— Пойдем! — с повелительной лаской сказали они и приглашающе повели руками — один налево, а другой направо.

Затруднение мое было мгновенным. Когда я понял, что могу двигаться в двух разных направлениях одновременно, и более того — что этих направлений может быть неограниченное количество — я понял главное. Что это легко и просто, и я это всегда умел. И одновременно прояснело спокойно, что у меня расщепление личности, явная шизофрения прорезалась у меня. И что между прорицанием будущего и сумасшествием принципиальной разницы нет. И отличие гения от идиота лишь в направлении мыслей. И компании, где они высказываются.

И отправляясь в поход за истиной, ты однажды обнаружишь себя в длинной рубашке с рукавами, завязанными на спине.

И еще я понял, что пока тебе не набьют морду и не выкинут из приличного общества, поход за истиной ты всерьез не начнешь. В «Адмирале Бенбоу» вопили про справедливость, требовали не казнить воров и убийц и доламывали помещение.

Типа Главы следующей. Обращение к читателю, или СОС, или еще как-то — придумайте сами, вы ведь умные

…не знаю я, с чего начать. Понимаете, мне жутко необходимо рассказать все, что будет дальше. Это задача моя на земле, смысл жизни моей: узнал сам — расскажи товарищу. И всем расскажи, что будет дальше.

Да, я не очень хорошо учился в школе (если правильно это помню). Я всегда ненавидел грамматику — науку для иностранцев и профессоров. Поэтому перепутал время глагола: не «будет», а «было» дальше. Путаница времен глаголов меня сбивает с толку. «Было», «есть», будет» — а какая, в сущности, разница? Главное — это все реальность.

А самое ужасное — это мои провалы в памяти. Это все равно что ты видишь летящий самолет — но не помнишь, как он разбегался и взлетал. Или ты пришел домой, а жена спрашивает: «Где это ты так устал?» А ты чувствуешь, что устал, а где и как — ни хрена не помнишь. Она тебе запускает тарелку в рожу заместо обеда — а ты буквально плачешь, а где устал — не помнишь. А она не верит, вот что самое ужасное!

Вот сижу я под кустом. Синяя бухта за зеленым лугом. Букашки жужжат, солнышко светит. Благодать! А у меня слева-справа этой благодати — ясновидец души и провидец истории. Фрейд и Нострадамус. Два великих гения. И оба сплошь евреи, что характерно. И стоят над моей душей, как два часовых, два карающих ангела, два санитара. И пытаюсь я понять себя — не могу, пытаюсь понять мир — тоже не могу.

Мой мир захвачен. А кем? Левыми или правыми, республиканцами или демократами, христианами или мусульманами, интеллектуалами или работягами, белыми или черными?

Тут в таверне раздается грохот и звон, из двери выскакивает одноглазый пират в черной треуголке и рваном камзоле, а за ним гонится массивный краснорожий коротышка с абордажным кортиком в руке, он взмахивает сверкнувшим клинком и разрубает мир пополам. И трещина разрубленного мира проходит через мое сердце.

Трещина

И тогда я узнаю, что раскол страны уже произошел.

Механика этого раскола была вполне предсказуема.

Испаноязычное население Калифорнии давно наладило необходимые связи с правительством Мексики. Связи — это деньги и организация. Они проталкивали своих людей в Сенат штата, в профсоюзы и полицию. Их сенаторы и конгрессмены в Вашингтоне лоббируют их интересы. Принят закон об испанском языке как втором государственном в штатах, где на нем говорит большой процент граждан. Калифорния и Нью-Мексико добиваются типа полной культурной автономии. Отменена граница с Мексикой. Новая страна становится экономическим и культурным лидером Латинской Америки.

Местная национальная гвардия, в основном испаноязычная, при народных волнениях принимает сторону сепаратистов.

Хо-па! И все вполне законно.

И одновременно — тоже давно зрело — оформляют конфедерацию Техас, Оклахома, Канзас, Небраска и Айова. Здесь живут люди с прочными представлениями о жизни, и им легко различать добро и зло согласно Библии. Они верят в оружие, не любят ЛГБТ, уважают труд и презирают дармоедов. Оскорбления интеллектуальной части Америки их достали, и вверять им свою судьбу, когда курс Белого Дома изменился, они не желают.

«Нация ислама», «Новые черные пантеры» и все прочие организации афроэкстремистов с оружием руках установили зону своей анархо-диктатуры (что за дикое сочетание) и объявили собственное государство черных.

А Восток несгибаем в своей верности правам человека, правам меньшинств и погромщиков, правам паразитов и врагов страны, правам и ценности каждой личности независимо от личности.

Уже много лет разные точки зрения на справедливость и право народа расходились все дальше. Правящий класс решил согнуть народа в бараний рог. Натравить всех на всех и превратить в рабов.

Дом, разделившийся в себе самом, не устоит, говорите? Разум, разделившийся в себе самом, называется шизофренией. Преимущество разбившегося на осколки разума в том, что ты способен понять и принять взгляды каждого.

Импичмент Трампу. Деменция Байдена. Организованные спецслужбами убийства. Заговор транснациональных корпораций. Саботаж административного аппарата. Бунт меньшинств и гражданская война на улицах. Непримиримая идеологическая война интеллектуалов.

И лавина пошла! Инфляция. Безработица. Экономическое падение. Попытки поголовной конфискации оружия — и встречные бои. Латиносы устроили резню черных. Черные попытались терроризировать азиатов — и организованные азиаты начали отстреливать черных. А белая глубинка превратилась в систему охраняемых поселков, где автомобили с пулеметчиками патрулируют дороги.

Великая страна гибнет в великих потрясениях. Это гибель богов.

Подробности

Слушайте, почему людей так интересуют подробности катастроф? Историки их просто смакуют. Главное-то я рассказал. Другие еще доскажут. Психов у нас — хоть пруд пруди. Есть кому творить историю, есть кому ее писать, есть кому ее уничтожать.

Ну вкратце — вот:

коктейль сенаторов _{крики в Конгрессе} танки на улицах

кабинеты чиновников _{горящая Калифорния} стрельба

толпы вооруженных латиносов ^{суровые реднеки на границах}

^{президентский самолет взорван} пустые разбитые магазины

И Майкл Филипс кричит в разбитом телевизоре (?) — он предупреждал!

Глава 11. О, как я хочу быть левым!

Как это прекрасно: все равны, любят друг друга, заботятся, все работают, нет зависти и неравенства, нет бедных, больных и несчастных.

Смотрите, доктор: вот зеленый листочек за окном, вот солнышко, вот щебет детей, вот юные влюбленные. Собачка бежит, кошка греется на солнце, чирикают воробьи.

Цветут яблони и груши и вишня-сакура, плещут лазурные волны о песчаный берег: люди отдыхают.

Образование бесплатное: юноши и девушки, жаждущие знаний и квалификации, чтобы двигать вперед науку и приносить пользу людям, лечить больных и учить детей — не должны работать ночами, зарабатывая на жизнь и учебу, а потом еще много лет работать сверх сил, погашая огромный государственный кредит на учебу. Нет! Они полностью отдаются учебе.

Врачи не думают о заработке, но только о том, чтобы лечить хорошо. А государство обеспечивает им достойный жизненный уровень — независимо от количества принятых больных и цены прописанных лекарств и исследований.

Исчезают паразиты трудящегося человечества — биржевые спекулянты всех родов. Все доходы распределяются по справедливости, и неработающий — да не ест.

И люди всех рас и религий, национальностей и убеждений, всех профессий и возрастов — живут на радость себе и другим в дружелюбном сообществе.

О, как это прекрасно!

Но!!! Бездельники не захотят работать!!! А плохие врачи — сегодня есть плохие профессионалы в любых областях — будут плохо лечить: зарплата ведь одна и та же. А выбирать в руководство будут тех, кто пообещает всем всё — как можно больше и бесплатно. И в результате лжи станет больше…

И кончатся деньги!!! Потому что каждому нужны дом и машина, одежда и мебель, еда и развлечения. А работать охота не каждому, особенно тяжело и много.

А когда работяга видит, что на его деньги рядом хорошо живет бездельник — он либо съедет в то место, где его не заставят содержать бездельника, либо сам пойдет в бездельники, либо начнет работать мимо государства с его налогами, чтобы самому получать прибыль за свою работу. И разовьется теневая экономика.

А чтобы этого не произошло — нужна полиция и сыск. И вот мы уже в тоталитаризме…

Доктор — почему социализм всегда кончается тоталитаризмом?..

О, как я хочу быть либералом, либерал-социалистом жажду быть я — почему же мои дети будут жить в концлагере?.. И почему над концлагерем висит издевательский — или безнадежный? — лозунг: «Свобода! Равенство! Братство!»

Меньшинства всех стран — соединяйтесь! Это само собой, но хотелось бы узнать еще одно. Когда же мы сольемся в экстазе? Будучи большинством — я жажду лелеять вас! А вы нам что?..

Кто это сказал:

Сильная любовь поработит любимого.

Безмерная любовь к свободе порождает рабство.

Пистолет мой заряжен, и я убью любого, кто против равенства и свободы всех людей в мире. Железной рукой мы загоним человечество в счастье. Трепещите, суки.

Глава 12. Гармония революции

Мячик долго катился по зеленой траве и упал точнехонько в лунку.

— Где вы научились так играть в гольф? — одобрительно хмыкнул рослый массивный мужчина, щурясь из-под козырька.

— Бильярд, батенька, бильярд, — отвечал его маленький, щуплый партнер, картавя на французский лад. — Люблю точно ударить. Революционеру нужен верный глаз и твердая рука!

Потом они сидели за столиком, любуясь дальними холмами, и здоровый пил «Кока-Колу», а маленький — белое калифорнийское вино.

— А я знал, батенька, и вот оно свершилось: нашенская революция докатилась до вашей долларовой Америки!

— Эту поебень вы называете революцией? — здоровый стащил красную бейсболку и взъерошил желтый пышный чуб.

Маленький также сдернул свою винтажную кепку и шибко потер лысый череп.

— Перегибы неизбежны в практике революции — назидательно сообщил он. — Разумеется, заменить промышленный пролетариат на бездельников негров и пидорасов — это ахинея. Хотя использовать их для разрушения прежнего государства — вполне грамотно и верно. Теперь настал этап скрутить их в бараний рог. Зачинщиков, вожаков — расстрелять! Брать заложников, вешать на страх остальным. Чтоб даже помыслить боялись против нас выступить!

— Слушайте, — решительно прервал его здоровый, — я пригласил вас сюда и оплатил проезд не для того, чтоб вы проповедовали концлагерь. Я уважаю вас как великого практика, как гения государственного переворота и захвата власти. От черных и гомосеков мы уже никуда не денемся. Новая власть стремительно разваливает, уничтожает страну! И все наши попытки оторвать их от рычагов управления и от кормушки пока терпели провалы! У вас есть соображения по этому поводу? Вы можете что-то предложить? Скажите для начала: что бы вы сделали на моем, на нашем месте, мистер Ульянофф?

— Перво-наперво, батенька…

— Я тебе не батенька, наконец! Ледоруб тебе батенька!

— Вы ошибаетесь: ледоруб — это не мне. Хотя мой ближайший помощник, партнер, с вашим делом тоже мог бы справиться… наверное. Но — вы правы: к делу!

Итак. Перво-наперво: велите подать хороший обед и обеспечьте архинадежную охрану.

— Обед через час, охрана торчит за всеми углами и кустами.

— Браво. Вы начинаете мне нравиться. Я определенно настроен прочитать вам лекцию.

Первое. Оценка обстановки. Обстановка полное говно. Практически все государство контролируется врагами. Армия, спецслужбы, газеты (то есть у вас это вообще так называемые СМИ), судебные органы, верховная власть (президентская администрация), обе палаты парламента.

Второе. Анализ произошедшего. Что же произошло? Произошел государственный переворот. Да-да-да! — откровенный, наглый, прекрасно спланированный и задолго подготовленный. Вопреки Конституции, издеваясь над законами, плюя на здравый смысл, надругавшись над справедливостью — власть была захвачена. Выборы фальсифицированы. СМИ изрыгают ложь.

Третье. Что из этого следует? Это очень важно понять. Из этого следует, что никакой демократии у вас, в распрекрасных и богатейших Соединенных Североамериканских Штатах, больше не существует. Конституция не действует. Законы не действуют. От декларируемого государства осталась одна шелуха. Каркас, бутафория.

Кто же правит всем этим, простите, бардаком? Конспиративное «демократическое» правительство. Это кто ж такие? Это олигархи, транснациональные корпорации и — сросшиеся с ними коррумпированные политиканы. Они — кукловоды. А все эти ваши, как их, Байдены, Харрисы, Обамы, Митчеллы и прочие — наемные управляющие. Топ-менеджеры по-вашему. Ширмы. Передаточные звенья от реальной власти — к государственным механизмам, стране и народу. Их руками делается что надо.

А что же им надо? Вот именно поэтому я принял ваше предложение, мистер Трамп. Не обольщайтесь — вы мой классовый враг. Да-да-да, и не спорьте! Но. И враг может быть попутчиком или даже союзником на определенном этапе.

Им надо построить земшарную олигархическую республику. И весьма интересного образца! Жаль им не хватает ума и цинизма, чтобы поставить золотой памятник Форду. Вся власть и все ресурсы в его руках — а рабочие живут при эдаком гибриде капитализма и социализма. Все средства производства, вся власть, все богатство принадлежит хозяину, владельцу, гениальному мистеру Форду — а пролетарии имеют все для хорошей жизни — от его щедрот, по его воле, и пока на него горбатятся. Слушайся хозяина — и будешь хорошо жить и все иметь: дом, школа, больница, отпуск, все якобы «бесплатно». Из твоего же труда оплачено, но — помимо жалованья. А захочет хозяин — и выгонит тебя, нищего.

И вот наши архиумные олигархи решили: один процент населения Земли всем владеет и всем правит. Они — Хозяева Мира. Они выше законов и государств. Все вещи, все производства, вся наука и техника — принадлежат им. А остальные девяносто девять процентов — бесправные голодранцы. И у них нет ничего. Вообще ничего! Для них построят якобы «социализм»: чиновники будут распределять все блага — еду, одежду, жилища, лекарства и учебники. И все это объявят «бесплатным». То есть: не ты решаешь, что купить на свои деньги, а чиновники решают, что тебе дать по распределению. То есть: всех посадить на паек. На карточки.

И тогда лучше будут жить не те, кто лучше работает и больше приносит пользы обществу. А те, кого назначит власть: хоть олигофрены, хоть паразиты, хоть извращенцы. А захочет власть — всего лишит в одночасье. Снимет тебя с довольствия — и подыхай под забором, жри крапиву.

Так что, батенька, я уже набросал план книги: «Глобализм как высшая стадия империализма». Полная свобода и произвол для хозяев — и казарма для масс.

Из этого следует — что? А?!

Маленький человечек вдруг с обезьяньей ловкостью вспорхнул на стол, распахнул пиджачок обтерханного костюма-тройки, зацепил большой палец левой руки в пройму жилета, а правой цапнул кепку и зажал в кулаке. Прищуренные монгольские глазки его слали опасный свет.

— Поняли? Проанализировали? Оценили? Теперь — что? Теперь определяем задачу. Задача простая: вырвать им всем глотки и взять власть. Остальное — буржуазные мелихлюндии, батенька! Именно власть! Любой ценой! И чтоб пикнуть никто не посмел. А возьмем власть — сделаем что надо, что хотим. Власть — это лом в руках, которым мы разнесем весь их гнилой базар. Справедливость, честность, закон, права человека — прекрасно! Я двумя руками за!

Вам нравится традиционная Америка? Ее Конституция, ее идеалы, история, дух? Прекрасно. Но для этого — сначала взять власть.

Первое. Вождь без команды — ничто. Сначала необходимо создать партию. Не эту вашу «республиканскую», сборище жуликов и карьеристов. Жесткую партию, единую команду, орден меченосцев! Спаянную единой идеологией, единой целью, дисциплиной, верой, преданностью своему делу. Это команда отборных людей, профессионалов, рыцарей идеи. Она верна своему учению и своему вождю! Каждый в ней может верить в каждого, как в самого себя. Это единый механизм, штурмовая колонна. Ищите единомышленников, приближайте их, цените! Отбирайте верных людей, вербуйте, убеждайте, подчиняйте своей воле, внушайте веру в свой ум. Они должны верить в удачу, жить ради борьбы и победы своего дела. Отбирайте сильных и умных, умелых, стойких. Но слабые и глупые тоже могут пригодиться — если они надежные исполнители, преданные вождю и идее функционеры. Стройте партию — сильную, единую, пусть поначалу небольшую — но твердую, с пробивной силой снаряда.

Второе. Создавайте отделы, нацеленные на разные фронты борьбы — необходимые, определяющие.

Отдел идеологии и пропаганды. Главнейший! Чтоб в нем работали умные люди, спорщики, интеллектуалы, демагоги, ораторы, философы и публицисты. Ни одного лозунга и тезиса врага — лживого, подлого, оболванивающего лозунга — нельзя оставлять без ответа. Без опровержения. Без того, чтобы размазать его по стенкам сортира. Равенство нормальных людей и гомосексуальных извращенцев — ложь! Интеллектуальная и ментальная одинаковость рас — ложь! Умственный выбор своего пола — ложь! Кастрировать детей ради их превращения в «другой пол» — тяжкое преступление против личности и человечества. «Трансгендеры» — мужчины в женских раздевалках — преступление против морали, людей, этики, цивилизации. Все это легко опровергается, неопровержимых аргументов полно. Главное — не сметь молчать, не позволять командовать гадам, кретинам и извращенцам.

Мои «последователи» наломали дров и настригли голов: да здравствует бедность, зато торжествует догма «социализма». Смешать с дерьмом всех этих иждивенцев Марксов, политических проституток Троцких, азиатских сатрапов Мао и палачей Че, видите ли, Гевары! Объясняйте без устали, день и ночь, пишите статьи и книги, рассылайте телеграммы или что там у вас сегодня: о нищете, концлагерях, расстрелах одними революционерами других, о лжи, цензуре, нищете и колючей проволоке на границах.

Правда — на вашей стороне! А продвигать правду всегда легче — только ум приложить надо! Говорите о разрушении семей и горе одиночества, о натравливании одних групп на другие, о вседозволенности архибогачей и обнищании народа — ведь оно идет!

Раскалывайте врагов — и натравливайте одних на других! Учитесь этому у врагов. Левых на менее левых, черных на евреев-демократов, латиносов на протестантов, ройте компромат! — клевещите, травите, издевайтесь!

И замените, наконец, скомпрометированное слово «капитализм» на «общество свободного предпринимательства», где разрешены и поощряются все — все! — формы собственности! В том числе и социалистическая, которая всегда обсерается, не выдерживая честной конкуренции.

А слово «социализм» заменяйте — миллионкратно, вбивая в мозги! — словом «государственная диктатура распределения». Народ — он дурак, ему нужно подать верные слова, и тогда он пойдет в огонь и в воду! Слово — это сильнейшее оружие! А суть слова понимают единицы, глупые вы товарищи капиталисты.

В пропаганде надо выделить главные направления, назначить на них конкретных людей, выработать тактику и стратегию по каждому отдельному вопросу:

— этот ваш Интернет. Создать свои сети, свои каналы. Свои, как их? — серверы, носители, «железо». И чтоб это все работало на нас и против них!

— обязательно свой телевизионный канал, радиоканал, газету — хоть бумажную, хоть электронную, смотря по обстоятельствам.

— работа с разными возрастными группами: школьники младшие и старшие, студенты, рабочий возраст, пенсионеры. В разном возрасте люди исповедуют разные ценности — необходимо учитывать это, бить в чувствительные места. Пропаганда должна быть — адресной, целевой!

— система образования. Писать и издавать альтернативные учебники и пособия! Хлестко, доходчиво, на языке молодежи. Учитывая ее вкусы, ее кумиров, ее нужды. Льстить им, возвышать в собственных глазах, внушать убеждение в своей великой роли. Помните: молодежи необходимо — а) применить свои силы; б) перевернуть мир; в) самоутвердиться. Промойте им мозги: их великая миссия — создать подлинно великую страну, справедливую и счастливую! Какого хера, идиоты, вы отдали эту плодотворнейшую идею вашим врагам, ворам и разрушителям? Объясняйте, внушайте, убеждайте, открывайте глаза: мир в руинах, все в говне, торжествуют кровососы и лжецы — и только молодым по силам совершить великий подвиг и очистить Землю от гадов, построить хрустальный мир будущего!!! А не концлагерь.

— агрессивное и нетерпимое утверждение твердой морали как единственного спасения человечества. Семья. Дети. Любовь мужчины и женщины. Трудовая этика. Патриотизм, защита домашнего очага от разрушителей-чужаков. Защита стариков-родителей.

— смешать с дерьмом всех извращенцев, бесплодных похотливых выродков! Показать: они психически больны, нуждаются в лечении и помощи, никакого на хрен равенства, вы что!

— воспевание нашей великой истории! Гениальность ученых и художников, героизм воинов, мудрость политиков! Те, кто пытаются марать и уничтожать наше прошлое — грязные живые негодяи!

— и все в Интернете, в социальных сетях должны иметь постоянных поставщиков нужной информации, вошедших в доверие друзей, умных и продвинутых ровесников — чтобы от них, через них получать правильные письма, статьи, блоги, примеры, случаи, мысли — формирующие в человеке правильные, нужные, наши взгляды: жестоко противостоящие официальной левацкой мерзости и лжи. Запрещающие алгоритмы обойти не сложно: не употреблять запрещенных слов — и дело с концом; атаковать не в лоб, а обходом, мягко, с сарказмом. Нас много! Пусть каждый возьмет шефство над одним леваком — и все сладится! Лично адресоваться.

Официант! Водки! — заорал он; Трамп, видавший всякие виды, слегка выпучился. Ульянофф, возмещая расход энергии, опрокинул полстакана в глотку, крякнул, швырнул посуду официанту и продолжал:

— Третье. Все, знаете ли, стоит денег. Деньги нужны всегда, много, много денег. Твоего мелкого бизнеса на финансирование политики не хватит. И сбора пожертвований тоже не хватит.

Необходимо работать с богачами. Заходить к ним через их детей, жен, любовниц. Искать на них компромат. Обещать им сумасшедшие выгоды впоследствии, когда возьмете власть. (Потом их можно и ликвидировать, если надо, это не проблема.) Создавать с ними совместные фонды, фирмы, проекты. Льстить им, давить на самолюбие и самомнение: они хозяева мира, только они способны понять и оценить ваши идеи, они не только гениальны и сильны — но и нравственны, высокоморальны, ответственны, они истинные отцы нации! Возвышайте их в их собственных глазах — и внушайте свою полезность: вы даете им высший смысл жизни! Особенно хороши богатые наследники — эти идиоты не знают цену деньгам, зато падки на великие идеи.

Так что создавайте финансовый отдел. Отдел материального обеспечения. Добытчики денег! Не пренебрегайте биржевыми спекуляциями. И разумеется, батенька, не забывайте про эксы. Что? Экспроприации средств — у буржуев, врагов, у государства, наконец, которое вас душит. Не только вооруженный грабеж и взломы, не только элементарное воровство (да-да-да, чистоплюям не место в политике!). Как это они у вас?.. кокеры?.. хакеры! Забирать деньги со счетов!

Партийные торговые структуры. Маклерские конторы. Партийные предприятия. Все формы легальной и нелегальной добычи денег!

Финансовое могущество — это основа захвата власти. Не забывайте. Деньги — это власть, сила, возможность как купить, так и уничтожить врага! Содержать своих бойцов, пропагандистов, революционеров — стоит денег, денег.

Четвертое. Захват силовых структур. Чья вооруженная сила — того и власть.

Полиция! Полиция за нас. Полиция ненавидит леваков, полиция не забудет унижения, которым ее подвергли, не забудет несправедливости и глумления, которые переносила. Работать в ее среде надо осторожно — чтоб не выгоняли людей правых взглядов, которые фактически запрещены. Фактически правая партия сегодня и завтра — это запрещенная партия: она разрешена официально, но подвергается всевозможным гонениям и запретам фактически. Любой полицейский, пострадавший от леваков сам или кто-то из его родных и близких — наш человек. Только держать язык за зубами, остерегаться провокаторов, выявлять их.

Армия! Армия духовно здорова по своей натуре. Армия ненавидит педиков и феминисток с их кретинским «равенством». Армия ненавидит паразитов и идиотов, проедающих страну, которую она защищает. Армия не желает войн — войны нужны только военно-промышленному комплексу и высокопоставленным генералам — для прибылей и карьеры. В армии должны быть люди наших взглядов, умеющие убедить людей в нашей правде. Армию распропагандировать исключительно на нашу сторону. Чтоб в случае внутреннего конфликта — она выступила не против народа, а против врагов народа и государства. На командный состав — обращать особое внимание!

Спецслужбы. ФБР, ЦРУ, разведка и контрразведка всех видов и мастей — развелось их, как собак нерезаных. Выяснять слабые пункты начальства. Женщины, взятки, преступления родственников, азартные игры, неосторожные высказывания. Кто кого подсиживает. Вербовать для начала каких угодно сотрудников — ради получения информации.

Надо же помнить: масса ветеранов армии и спецслужб, отставные офицеры, бывшие бойцы больших и малых войн — они же все наши, наши! Это мужчины с простым и честным взглядом на жизнь, знающие цену жизни и смерти, ненавидящие болтунов из судов и университетов. Они-то хорошо усвоили, что друг — это друг, а враг — это враг. Друг — это тот, кто всегда прикроет, поможет, спасет. А враг — это тот, кто делает твою жизнь, и без того трудную и опасную, еще хуже: кто тебя же обвиняет за то, что ты сражался за страну и демократию, кто тебя же позорит и поносит, а сам, не рискую ничем, болтает своим грязным языком в безопасном тылу. Они заслужили право на хорошую жизнь, хорошую работу и пенсию, право на уважение людей и заботу государства. И мы — мы! — сделаем все, чтоб они жили по заслугам хорошо. Работайте с ними.

У ветеранов — друзья и сослуживцы везде, они пользуются уважением, им доверяют, они напомнят о своих заслугах, к их словам прислушаются скорее, чем к чьим-либо.

Пятое. Молодежь.

Мы говорили об Интернете, социальных сетях, платформах, учебниках, пропаганде — все верно. Но еще:

Проникайте в скаутские организации. Берите их под себя — или создавайте альтернативные. Учить мальчишек быть сильными, храбрыми, честными, преодолевать трудности — и сражаться с любой ложью! С любой несправедливостью! Внушать им добрые старые ценности — верность родине, друзьям, семье, своему делу! Кстати, к девчонкам это тоже относится. Только меньше драться — а больше заботиться о доме, семье, об этих драчливых, но таких глупых мальчишках.

Спортивные общества и музыкальные школы, получение автомобильных прав и дискотеки — все надо брать под контроль: пусть не сразу, но постоянно, безостановочно, сколько можно, захватывая любое свободное пространство. Чтобы тренеры, преподаватели, диск-жокеи ваши архидурацкие — были люди наших, правильных взглядов! Тогда они — через любое слово, приводимый пример, собственный облик — будут воспитывать правильных, нормальных людей.

Все эти законодатели мод, модельеры, модели, рекламщики, кто они там — должны являть собою образцы правильных людей, воздействующих на молодежь собственным примером. Да, пидорасы захватили ваши одежные фестивали. Ну так пусть нормальные люди — корректно, терпимо, безупречно — поддерживают друг друга, создают свою сеть взаимной помощи, отвоевывают пространство.

Шестое. О, студенчество! Вечный авангард всех благих начинаний! Особое внимание — университеты. Просрали вы их, как последние мудаки зажравшиеся. Никогда нельзя успокаиваться, батеньки вы мои!..

Создаются неформальные правые товарищества студентов. Внешне — соблюдать все требования левых идиотов. На самом деле — использовать любой возникающий конфликт, чтобы обличать левых, разоблачать, опровергать, апеллируя к здравому смыслу и традиции, но более — к закону и конечному результату. Вы что — хотите делать из студентов невежественных и непригодных псевдоспециалистов? Вы что — хотите разрушить науку, экономику, страну? Вы что — натравливаете людей друг на друга? Ну и так далее.

Правые профессора. Они запуганы. Их травят и выгоняют. Им необходима поддержка! Группы студентов, которые их поддержат. И спонсоры университета, которые пригрозят ректору, декану, кто они там. И — главное! — целевая защита:

Любой компромат на лидеров обвинения и травли правых. Любой компромат на руководство. Рыть биографии, выяснять грехи их родни. Любые меры. Провоцировать сексуальные домогательства, соблазняя нужных идиотов. Подбрасывать наркотики и звонить в полицию. Делать шокирующие фотографии. И все — все! — прочее. Учти: поймать, затравить, сломать можно любого. Хотят тебя? — ну так ломай его, гада, суку, вражью морду поганую!

Плюс фонд материальной поддержки правой профессуры.

Плюс организация юридической поддержки.

Необходимо нацелиться на захват — сначала отдельные кафедры, затем факультеты, затем университеты. Начать модно с самых маленьких, с низу списка. Но двигаться вверх неуклонно, взять эту, вашу, как ее? Фигу с Куста… Лигу Плюща!

Ты можешь создать с нуля новый, пусть маленький, университет. И пригласить достойных профессоров, и хорошо платить! И он будет выпускать классных специалистов. Где они найдут работу? В фирмах и институтах, которые станут правыми, ну, поправеют, или которые ты же создашь. Образование в жопе, специалисты ваши полное говно, фирмы ищут индусов и китайцев! Ваше ебанное тупое правительство попиздит, повоняет — и начнет брать правых специалистов, потому что левые превращаются в питекантропов на глазах!

Седьмое. Юридическая поддержка! Это момент отдельный.

Надо создать Ассоциацию Правых Юристов. А назвать ее можно как угодно, хоть лига защиты рыжих кошек. Они должны защищать всех, на кого ополчатся левые. В университетах, в политике, в армии, в бизнесе. И подсказывать новые способы уничтожать левых. Плюс подсказка: какие сейчас захватывать фирмы и создавать производства. Классные юристы нужны. Оплата? Это одна из забот Финансового Фонда. Пожертвования, спекуляции, эксы, благотворительность — пусть гребут все, что можно и нельзя.

Восьмое. База! Народ, который поддерживает! Электорат. Фундамент.

Весь средний бизнес. Весь мелкий бизнес. Все квалифицированные рабочие и служащие — ну, подавляющее большинство. Все нормальные работяги.

Поставим вопрос иначе: кто за левых? Элементарно. Все бездельники и паразиты — им сулят халяву. Все архибогачи — им нужна вся власть и все богатство мира. Политиканы — они только за свою карьеру. Больше половины цветных — они тоже за халяву и за свой цветной расизм как льготу. Преступники, быдло. Плюс масса студенчества: горячи, глупы и с промытыми мозгами — ни хера не знают и верят в рай на земле, который построят по принципу уравниловки. Остальные — наши! Вся рабочая кость нации, все мясо страны, так сказать, все незасранные мозги — наши, за нас!

Это позор, батенька — с таким раскладом проиграть страну! Вы все что — белены объелись?!

Создать Ассоциацию Мелкого Бизнеса! И она — вся за нас!

Создать Ассоциацию Среднего Бизнеса! И она — вся за нас!

Старые профсоюзы ваши — продажные зажравшиеся сволочи и воры. По новой создать свои профсоюзы — водителей, строителей, моряков, моряков, кого там еще! И они — все за нас! Потому что мы — это работа, заработок, хорошая жизнь, гордость и перспектива!

Геологи, бурильщики, нефтяники, газовщики, сталелитейщики, автомобилестроители, дорожники, типографщики — все за нас!

Девятое! Идеология! Идеологическая база! Наше учение, наши лозунги, наши цели! Доходчиво, для всех!

Издать массовым тиражом мировую историю социализма — во всех странах: кровь, расстрелы, концлагеря, грабежи, уничтожение лучших, уравниловка, ложь, ложь, ложь! — подлецы делают карьеры, экономика в жопе, наука в говне, граница закрыта намертво, и дальше — нищета, всеобщая ненависть, развал.

Фашизм, национал-социализм, социализм, коммунизм — одно и то же. Тоталитарное государство, одна партия, один вождь, нетерпимость и жестокость во имя «трудящегося народа». Объяснять, внушать, повторять, вбивать в мозги бессчетно! Десять тысяч повторений — равны убеждению.

Свобода! Свобода мысли, слова, печати, предпринимательства! Честные выборы, полная прозрачность власти. Ты, гражданин своей страны — ее хозяин, ты — власть, ты — законодатель, ты — кормилец, ты — судья! И никто — НИКТО! — не вправе указывать тебе, как жить, как работать, что думать и говорить.

Ты свободен быть кем хочешь — по своим способностям: капиталистом, профессором, актером, рабочим, инженером, фермером. Учись, работай, добивайся. Беден, но способен? — государство даст стипендию. Беден, но энергичен и честен? — банк даст кредит. Нет для тебя никакой работы? — государство даст пособие. Не хочешь работать? — пошел на хуй, паразит!!!

Наши святыни — мать и отец, дети, братья и сестры, семейный очаг. Наша родина, наши предки, те, кто пал за свободу и независимость страны, кто основал ее и передал нам в наследство. Наша вера, наша религия, наши убеждения в равенстве всех людей — равенстве их прав и возможностей.

Каждый, кто хочет честно жить и работать рядом с нами, разделяя наши ценности — наш друг и брат. Каждый, кто хочет разрушить наши устои, наши ценности, наши принципы, кто навязывает нам чуждые взгляды, кто пытается разрушить нашу страну, наш общий дом — наш враг: и нет с ним мира, нет к нему терпимости, нет ему места в нашей стране!

Будь свободен и счастлив, живи на радость и во благо себе, ближним, согражданам, стране! Трудись, будь честным, презирай болтунов и бездельников. Не будь паразитом, не грабь ближних, не затыкай людям рот, не рой все глубже пропасть между богатыми и бедными.

Воспевайте героев. Повторяйте родную историю. Пусть все знают, как удача приходит к трудолюбивым, упорным и честным.

Обличайте мракобесие! Запрет наук под личиной «политкорректности»! Перевирание правды во имя идеологии. Расизм под маркой «равенства». Запрет книг и статуй, фильмов и симфоний! Откройте глаза всем: это и есть фашизм!

Даешь! Проповедников, дикторов, философов, учителей, писателей, активистов всех уровней и мастей — даешь наши идеи в каждую голову, в каждые уши!

Свобода, правда, справедливость, процветание! — вот наши устои! Черт вас всех побери! Кретины, говнюки, гнилые интеллигенты!..

Ульянофф ловко соскочил со стола, вытер кепкой вспотевший череп и хлопнул ею оземь, упал в плетеное креслице, цапнул трамповский стакан с кока-колой и допил одним глотком. Перевел дух и продолжал чуть менее напористо — словно оратор вернулся с площади в совещательную комнату.

— Продолжаю — просипел он, зло сморщился, вскочил, пинком отправил креслице из-под навеса на яркую под солнцем траву и прочистил горло каким-то звериным рыком — не львиным, но вполне угрожающим:

— Десятое! Искусство! Искусство принадлежит народу! Вот этой херне верить не надо — это лозунг для пропаганды.

Революции необходимо искусство. Революция — сама искусство! Революция несет новую эстетику, новые темы и формы.

Искусство должно принадлежать партии! Быть партийным — по содержанию и по форме. А народом оно должно быть понято и принято как свое собственное. Искусство — это идеологическая инъекция, батенька вы мой. Под общим обезболиванием.

Что такое искусство? Молчи, буржуй (сделал он жест, заметив, что Трамп открыл было рот). Позолотил квартиру, как коту яйца, и решил, что искусствовед. Искусство — это образ: мысли, чувства, действия!

Искусство — это не просто форма воспроизводства культуры (в широком смысле слова). Искусство — это форма, по которой человек лепит себя. Идеал человека, идеал поступков, идеал мировоззрения, идеал сферы чувств — все это человек черпает из искусства. Эстетика — эстетика это все чепуха, для профессоров, эстетика всегда условна, это обертка для конфеты. Обертку можно нарисовать любую, лишь бы клиент клюнул и поверил. А вот конфетная фабрика — это партия. Наша партия!

Покупайте, вербуйте, привлекайте на свою сторону профессоров эстетики, искусствоведения и прочей мещанской лабуды. Эти — самый дешевый товар. И критиков обязательно — телевизионных, газетных, радио, что там у вас еще. Эти — легче всех: самые продажные, говно повидлом объявят без раздумий. Вот все они будут объявлять нужное вам искусство шедеврами и вводить в моду.

Партийная критика! Партийное искусствоведение! Вы поняли меня, товарищ? Простите — господин буржуй? Попутчик наш…

Молодежь? О, в первую очередь. Музыка, рэп-шмэп…

Вербуйте, покупайте, приручайте любым способом — модных певцов и музыкантов, кумиров юной толпы, этих безмозглых романтиков, жаждущих действия. Пусть они поют о славе героев! О подвигах предков! О верной и крепкой любви, наконец, и не педерастической этой мерзости, а любви высокой, прекрасной, о сильных юношах и нежных девушках, о преодолении трудностей, о скитаниях, в конце которых свой надежный дом! О старых отцах, которые защитили, о старых матерях, которые родили и вырастили, о предках, которые освоили эту землю и кости которых лежат в ней. О самоотверженности солдата, который отдал жизнь за друга и родину, о летчике, который посадил неисправный лайнер и спас триста пассажиров, о капитане, которому не хватило места в шлюпке и он ушел ко дну со своим кораблем, но остальные выжили.

Найдите молодых писателей и купите старых: пусть пишут книги в духе героического реализма. О труде и войне, о победе и счастье, о долге и дружбе, о благе народа и родины, наконец! И чтоб не ковырянье в жопе, не вонь гнилых зубов, не хуй дрочить в унитаз — чтоб здоровые сильные люди! С мозгами и душой, кулаками и жаждой жизни! Наплодили тут уродов, отбросы, понимаете ли…

Биографии героев мировой истории. Описание великих открытий и изобретений. Жизнь Аристотеля, Наполеона, Ньютона, Кромвеля, наконец!

Искусство, литература — должны воспитывать борца, правдолюбца, трудягу, человека с большой, черт вас всех возьми, буквы!

И покупайте критиков, интеллектуалов, профессоров, площади в газетах — хвалить это все! превозносить! как это? — раскручивать!

Живопись! Послать на хуй открытым текстом всех этих мазил и шарлатанов с их пятнами, горшками и говном в баночках! Жизнь!!! Пусть рисуют сильных красивых людей — и даже преодолевающий свой недуг инвалидов. Красоту и мощь природы, детей, влюбленных, усталых наработавшихся стариков. Люди ищут в картинах жизнь, чувства — а не их мудацкую заумь!

Одиннадцать. Моды! Не смейтесь. Мужчины должны быть похожи на мужчин, а женщины — на женщин. Задавите этот кретинский ваш «унисекс», это все мятое, как из жопы, бесформенное, безликое. Одежда должна облагораживать! Сила и стать мужчины, стройность и женственность девушки, аккуратность, красота, романтика, черт возьми! Хватит этой помойки, этих грязных волос и прыщавых харь, свиных глазок и жирных жоп! Наш идеал — здоровый, красивый, сильный, энергичный человек: покоритель мира, кумир друзей, ему все по плечу!

Н-ну-с, батенька, мы подходим к концу. Устал, в головку не вмещается? Запоминай, думай.

Двенадцать. Проникновение во все узлы государственного механизма с тем, чтобы их контролировать и захватить. На уровне штатов, округов, муниципалитетов, городов, что там у вас еще. Все суды всех уровней, все прокуроры, сенаты-конгрессы-легислатуры-что-там-у-вас, и — архиважно! — все эти избирательные комиссии, почтовые отделения, машины эти ваши компьютерные. Должна быть разветвленнейшая сеть! На каждом уровне — должен быть комитет, который создает и контролирует комитеты под собой, на уровне более низком.

Тринадцать. Теперь — переходим к выборам, да? Вы усвоили, что никаких честных выборов вам не будет, да? Ну так боритесь! Уничтожайте врага! При каждом пункте — организованная — ор-га-ни-зо-ван-на-я! — команда по контролю: наблюдатели, юристы, силовики-охранники (которые не дадут вытолкнуть людей), журналисты и блогеры. И не позволять — не паз-ва-лять! — никого отталкивать, удалять, отодвигать, тут же разоблачать ложь о прорванных трубах, категорически воспрещать закрывать окна от наблюдателей, прекращать подсчет и тому подобное. Повторяю: обеспечить каждую команду на каждом избирательном пункте юристами, силовиками, ораторами-демагогами, массовой поддержкой, сменным составом — смену обеспечить, сутки стоять на ногах у пункта люди не могут, составить график дежурства и контроля. И — обязательно! — свои люди в полиции: подкупить, нарыть компромат, как угодно — озаботиться заранее.

Четырнадцать. Организационный отдел. Орготдел, как вы уже поняли, является важнейшим в партии. Именно там — ищут и отбирают кадры, планируют направления и участки работы, контролируют весь процесс. Это, так сказать, итоговый пункт нашей программы.

Ну, и пара мелочей напоследок:

Пятнадцатый, стало быть, пункт: не пренебрегайте террором. Ваши враги не стесняются убить кого угодно, если им это нужно и сойдет с рук. Нельзя отказываться от террора! — нет, о массовом мы не говорим, нет-нет, потом не остановишь, сам в конвейер угодишь. Точечный, целевой. Убрать самых вредных людей, ключевые фигуры во вражеском стане. Как там говорили наши эсеры? «Любого можно убить». Пусть вас подозревают — хрен докажут! Прав останется тот, чья пропаганда лучше. Нужен свой, хорошо законспирированный, отдел ликвидаций — о нет, назвать его можно иначе, скажем: «Комиссия по гуманитарному равновесию». Специалисты все это умеют. Ликвидацию обычно проводят агенты, которых играют втемную. Да, батенька, мы все это когда-то проходили…

Ну, и последний пункт — шестнадцатый.

Против вас играет весь мир: глобалисты Запада, гегемонисты Китая, мусульмане Востока и вечно носящая нож за голенищем Россия. Против вас — Мировой Социалистический Интернационал, а это огромная сила. (Я бы их поддержал, но они давно уже продажные извращенцы, социал-фашисты с больной психикой, комплекс Герострата.)

Создавайте мировую сеть народов и государств Свободного Мира. Руку дружбы зарубежным политикам, борющимся за свободу против своих социал-фашистов, захвативших власть — всех этих Меркелей-Шмеркелей, Макронов-Шмакронов, против этого Брюсселя, где по краям — исламские головорезы, а в центре — охуевшие от своего гуманизма буржуа утопили мозги в пиве.

Помогайте им деньгами (только по-умному, тайно), пропагандой, обучением. Обменивайтесь связями. Посылайте своих людей — в нужный момент они помогут вам своими людьми, своими политическими связями. Пусть они вместе с вами работают над воссозданием, над реконструкцией свободного мира, его идеологии, его искусства, политики, черт возьми!

Вместе вам будет легче включать в свою орбиту колеблющиеся страны, распространять свое влияние на третий мир, перехватывать связи и заказы Китая и Исламского Востока — и непреклонно удушать своих врагов.

— Как бы нам это все назвать… — задумчиво протянул здоровый. Глаза его сузились. Губы были пригнаны плотно, как кирпичи.

Маленький встал, покачнулся с носков на каблуки, прочно расставил ноги, выбросил правую руку вперед, словно приветствуя дальних друзей:

— Да здравствует контрреволюция! — провозгласил он, катая «р» во рту, как шарик.

Здоровый хмыкнул и рассмеялся.

— Согласен: по сути верно, а по форме издевательство, — кивнул увлекшийся лектор-стратег и рубанул воздух кулаком:

— Реконкиста! Добро берет реванш. И не бойтесь пафоса, батенька, — прервал он открывшего было рот партнера, — толпа обожает пафос. Большие слова — символ великих дел. Слово — должно воплощать в себе великую идею, великую веру — в нашу победу! В нашу правду! Добро всегда побеждает! Наше дело правое, победа будет за нами! Каждый должен быть убежден в этом. Правда горит в наших сердцах!

— Теперь мне понятно, почему они держали тебя в этом гранитном форте, не спуская с него глаз, — проговорил Трамп.

Легкий апрельский ветерок пошевеливал край тента, сдул бумажную салфетку со стола.

— Люблю хорошую драчку. Всем козью морду сделаю, — мечтательно пообещал Ульянофф.

Глава 13. Мама, папа ранен!

В полдень над Уитерборо загремел колокол. Звон его был так тревожен и громок, мелодичен и надтреснут в то же время, что персонал и ходячие больные госпиталя Святой Марии ринулись к окнам, а сидевшие в баре «Ла Газелы» высыпали на угол Медоу и Вест Мейн стрит.

Колеблющий пространство медный гул не имел ничего общего с деликатным перезвоном Церкви Непорочного Зачатия в нескольких блоках отсюда. Колокол неистовствовал на высокой часовой башне Юнион Стейшен, главной достопримечательности города. А предшествовали этому странному и настойчивому звону следующие события:

Немногими минутами ранее к краснокирпичному параллелепипеду башни, вздымающейся на двести сорок футов в небо над городским пейзажем, подошел человек не совсем обычного вида и еще менее обычных манер. Черный чуб его торчал дыбом, рот изгибался самой распутной гримасой, а глаза под высокими вразлет бровями имели выражение насмешливое и даже издевательское. Но внешность была отнюдь не главным, как немедленно выяснилось.

Подобно фокуснику, из одного кармана он извлек живого паука, из другого — стакан с вином, окунул паука в вино и положил на ломоть хлеба, для чего поставил стакан у ног, а ломоть достал, опять же, из кармана. После чего, придерживая паука на хлебе указательным пальцем, сунул половинку сделанного бутерброда в рот и начал жевать.

Проходившая по тротуару женщина вгляделась и взвизгнула. Тинейджер на скейтборде резко остановился, крутнув доску на пятке, и одобрительно заржал. Старик в соломенной шляпе удержал прыгающие движения кадыка, но тонкий рыгающий звук удержать не сумел.

Стало понятно, что это городской сумасшедший. Гривастый студент (хотя вероятнее бездельник) сообщил, что это определенно художник и он совершает акцию. Старая леди высказала мнение, что такой урод может быть только французом, она в молодости жила в Париже и знает. И уже нашлись очевидцы и знатоки, которые объясняли, что это старый художник из Европы, малюет всякую хрень, но иногда богатые мудаки его мазню покупают. А знакомый соседа художника сказал, что сосед ему рассказал, что его зовут Ив, а вот фамилию точно не помнит: не то Ли, не то Маск-о-Ги, а может Санги.

Закончив трапезу, человек допил вино, вытер пальцы о штаны, вплотную приблизился к стене башни — и вдруг с непостижимой (именно непостижимой!) ловкостью полез наверх. Не то как матрос парусного флота, не то даже как съеденный им паук.

Он легко миновал одно над другим три окна, передохнул полминуты на широком карнизе, по вертикальной поверхности пополз вверх, впиваясь пальцами в швы между кирпичей, достиг огромного круга часов, держась за стрелки и упираясь ногами в цифры добрался до пилонов балкона и, подтягиваясь на руках, сумел залезть на этот балкон, квадратом окружающий колокольню по всем четырем сторонам.

Зрители задирали головы.

— Как ящерица по стенке, — сказали из парка через дорогу.

Человек помахал с поднебесной высоты балкона, повторив жест на все четыре стороны, и скрылся в арке колокольни, венчающей башню. После чего и раздался удивительный звон, неправдоподобно громкий и странного тембра. Скорее в нем было звяканье латунной гильзы и пение чугунного рельса, чем мелодия благородной бронзы.

А когда минут через пять звук прекратился, и мозги всех, кого он настигал, перестали рассыпаться в резонанс и вибрация пространства утихла — человек вновь появился на балконе. Вероятно, там была заранее установлена какая-то звукоусиливающая аппаратура, какие-то колонки стадионной мощности. Иначе ничем нельзя объяснить отчетливый и богато интонированный, как в консерватории, голос, мощностью много оглушительнее мегафона полицейского вертолета, с небес сокрушающего сознание:

— Кэй! Детка! Мамочка! Папочка ранен! Об этом должен узнать весь мир! Это мой главный, эпохальный, нетленный шедевр!

Меня смертельно ранил Искусственный Интеллект! Он умнее человека — и ему не нужно искусство! Тупые машины, арифмометры и манипуляторы, уже жрут человека. Компьютеры травмировали меня, они меня жрут! Мой гениальный мозг, мои шедевры, мою душу, мое стремление к прекрасному, мою любовь к красоте и людям. Они жрут мою любовь к тебе, любовь моя! Искусственный Интеллект причинил мне нестерпимую боль! Он оскорбил меня, шокировал, он травмировал мои чувства, вверг меня в депрессию, не дает мне работать! Я требую суда над ним, требую наказания и возмещения причиненного мне вреда!

Меня смертельно ранили социалисты! Они хотят лишить меня права на мои шедевры, они объявляют, что шедевр — заслуга не художника, а всего общества, среди которого он живет — и поэтому принадлежит всему обществу! Твой гений принадлежит народу! Сдохните, ублюдки, импотенты, идиоты, мой гений принадлежит мне, а не вам! У меня приступ удушья, сердцебиение, лихорадка. Моему здоровью нанесен непоправимый ущерб. У меня пропал стимул к работе. Я требую возместить мне утрату работоспособности!!! Пусть общество само себе рисует. У меня трясутся руки, радужные круги в глазах… Они преступники! Убийцы!

Панические атаки сокрушают мою нервную систему. Я — невинная и беззащитная жертва мусульман! В Христа я верую, в Деву Марию, в Святых Апостолов, вера моя истинная! Почему в моем доме негодяи смертельно ранят меня своими надругательствами — своим многоженством, своим еретическим шариатом, своими призывами к джихаду, открытием своих храмов на моей христианской земле. Их женщины оскорбляют меня своими закрытыми лицами, своими черными балахонами и платками — они выказывают презрение ко мне, ненависть к моим взглядам, моим традициям и моей культуре. Они показывают: мы чужие вам, и мы будем на вашей земле вместо вас. Сыны Ислама глумятся над нашими женщинами и истекают похотью, но смеют презирать нас за то, что мы любуемся женщинами, как любуемся красотой во всем. Мухамед не мой пророк, зачем его последователи кричат с минаретов призывы молиться ему — на моей земле. Пусть мусульмане живут на своей земле по своим законам! Они оскорбляют меня ненавистью к свинине, они эстетически травмируют меня своими позами на молитве, когда зад поднят к небу, а голова воткнута в землю — эта непристойная поза шокирует меня как художника и христианина. Ранено мое чувство прекрасного, разрушено чувство защищенности, у меня отнято чувство единства и братства со всеми окружающими людьми — какое же братство, если тебя изобьют за взгляд на женщину или зарежут средь бела дня во имя величия Аллаха.

Я ранен! Кровь течет из моего сердца. Как мне жить?

Извращенцы всех мастей, потерявшие не только стыд, но разум и брезгливость, смертельно ранят меня! Их агрессия и нетерпимость, бесстыжая похоть и пропаганда мерзости, от которой блюют нормальные люди, сделали меня больным. Моя чувствительная душа художника не может перенести этого глумления над святым — над любовью мужчины и женщины, божественной любовью, данной нам свыше, любовью, которая есть источник всего живого на земле. Я ранен! Спасите меня! После этих злых уродов не останется человечества, они извергают семя свое в мужскую жопу, на землю, куда угодно, только не в лоно любимой женины. А их женщины лижут пизду друг другу и говорят, что это хорошо, сладко и современно более, чем любовь по заветам Господа. Моя душа христианина корчится в муках, моя вера предается поруганию.

Кэй! Жена моя, мать моя, дочь моя, любовь моя! Мама — папа ранен! Удастся ли ему выжить? Дашь ли ты негодяям глумиться над ним, чтобы он умер? Умру ли я неотомщенный? Я — человек, мужчина, художник!

Уже неземным светом залит наш безвоздушный мир. Людские тела и лица превратились в бесформенные куски фантастической плоти, черные фасолины и цветные кляксы. Черный туман валится в геометрический мираж, и я не могу там жить.

Это не искусство. Это безнадежные грезы смертельно раненного.

Господи. Я был моряком, я был солдатом, я был шутником и пьяницей. Неужели… неужели мой путь был — к сегодняшнему дню?.. Неужели мои картины ранили мир… я не хотел, я же не всерьез, я двигал искусство вперед… а где перед, да?..

Но я же не призывал душить людей, калечить их души и разрушать мир! Или я — художник — предчувствовал это?..

Господь, мой Создатель и Хранитель… Страшные мысли приходят в голову перед тем, как с высоты ринуться в бездну земли. Стрелки часов подо мной отсчитывают минуты моей жизни, и внизу, под башней, под асфальтом — земля, земля, которая меня примет… О нет, сожгите мою плоть, развейте мой прах над бескрайними волнами!

Я писал нечеловеческий мир — и дух мой будет вечно решать загадку Сфинкса: я лишь проницал подлинный и страшный облик мира и писал его таковым — или я, грезя, писал его, и он таковым сделался. Mea culpa. Лучше бы я погиб молодым, в Тунисе, я был хорошим сержантом.

В меня попали! Гады, они все достали меня.

Мама, папа ранен!

Глава 14. Убей гадов

Сидели они в маленькой квартирке на шестом этаже, и стояла между ними бутылка и пепельница. И было им на вид лет под сорок. Один мужчина обладал внешностью потрепанного земной жизнью ангела: чистое лицо, женственный рот, льняные волосы, голубые глаза, но вот морщинки у глаз и складки у рта придавали ангельскому лицу выражение усталости. Второй же был здоровенный мужичина, похожий на Джона Уэйна в его лучшие годы. Только стетсона и шейного платка не хватало.

Ну, а за окном был нормальный городской пейзаж, а в углу что-то мелькало в телевизоре.

И не было бы в этой расхожей бытовой сценке ничего примечательного, если бы не бешеная ярость в речах одного из собеседников и не ужасное их содержание. Что примечательно: огонь и дым извергал именно голубоглазый ангел, а мялся и кряхтел брутальный мачо. Что еще раз подтверждает известную истину о том, что внешность обманчива.

— Мы ничего не можем с ними поделать, Джо. Их много. У них вся власть. И деньги. И телевидение, и социальные сети. И армия. Правительство. Отряды штурмовиков. И масса людей верит им, вот что самое страшное! Что же мы можем сделать?..

— Убивать!

— Кого? О чем ты говоришь?.. Их много, они сила. Кого убивать? Никого ты не перебьешь. Всех убивать станешь, что ли?

— Нет. Всех не надо.

— А кого? Кого — надо?

— Знаешь, я ведь все терпел. Долго. Очень долго. Терпел, когда в колледж приняли не меня, а негра. Он был глупее и ни хрена не знал. Но он же был черный! И этого было достаточно. Потом терпел, когда старшим диспетчером поставили не меня, а негра. Он с трудом считал и вечно все забывал, но он же был черный! А это главное.

Потом меня погнали на курсы расового раскаяния, или как там это у них называлось. На этих курсах учили, что ты дерьмо, потому что белый. И все, что сделали белые — дерьмо. И наша страна дерьмо, потому что она расистская. И вся наша история. Наш флаг, и отцы-основатели, и писатели, в общем — все дерьмо. А главное в мире — это черные.

И еще — главные все бедные. Насрать, что бедный может быть ленив, жулик, нарк, бездельник — это ты виноват! Потому что у тебя — белая привилегия. И ты должен на него работать, ты понял? Ты должен свое заработанное отдавать ему, чтоб он жил не хуже тебя. Потому что это называется социальная справедливость.

Знаешь, я стерпел, когда моего старика в Балтиморе свалил на улице какой-то черный гад. «Белый медведь», ну, знаешь. Игра такая, милая такая, игра черных сукиных детей. Свалить белого с ног одним ударом в челюсть. Незнакомого. На улице. Неожиданно. Лучше — старика: его легче свалить, и сдачи не получишь. Я должен был поехать туда, найти гада и изуродовать. Отец получил сотрясение мозга и месяц пролежал в госпитале. А я утешал его по телефону. Мудак сраный.

Но когда они добрались до детей — это все. Это конец. Это предел. Больше им живым не ходить. То есть какая-та красножопая сука, какая-то демократическая мразь порылась в сетях и решила, что я «допускаю экстремистские высказывания». Разжигаю рознь. Подрываю демократию. Какую еще на хер демократию в этом фашистском государстве?!

И вот. Пришли. Трое. Полицейский, лоер и уполномоченная или как ее там по опеке. Ну, все дома, суббота. Открыл. И на тебе: постановление.

Дженни сразу побелела, у нее истерика, кричит, детей обхватила. Они не поняли ничего, испугались, ревут. А эти две тетки, уполномоченная с лоером, шасть, значит, к детям и расцеплять их стали: мол, пойдемте, деточки, вам будет хорошо, а мама потом к вам приедет, и вещи ваши потом заберем, и игрушки.

Ты понял? Ну — скажи мне: что делать? Как быть? У Майка слезы градом, Джен в мать вцепилась, ей пять лет всего. Ну — как быть?

— А у них бумаги все в порядке были, что надо?

— Будь спокоен. Целая пачка.

— Потребовать адвоката.

— Да, говорят, конечно: обращайтесь в любое время на сайт. А лично — запись: по рабочим дням с девяти до одиннадцати. А сейчас отойдите, вы нарушаете закон, это уголовная ответственность. Преступник!

— Да…

— Вот тебе и «да», блять. Короче, оружие они же давно у всех отобрали. Ну… У нас у двери на полочке ваза стояла, латунная, с узорами, фунтов шесть. Схватил я вазу — и въебал полицейскому по башке!

— Ну и?..

— С копыт! Вытащил его «глок», суки сразу обмерли, вид такой — не верят, что происходит. Ну, я их пристрелил на месте. Суки, мог бы — порвал на куски!.. Ну, и полицейского тоже пристрелил — для страховки, вдруг он еще живой был.

— Бля-ать… Чего теперь делать-то…

— Чего делать. Все уже сделано. Никто, вроде, выстрелов не услышал. А может, услышали, да никому ни во что вмешиваться неохота. Мы в пять минут — документы все, наличность, что была кроме карточек, ну там кое-что из одежды — и в машину. А их машину на место своей загнал. Чтоб не маячила перед домом. Раньше, чем через полчаса, не должны ведь хватиться.

Через двадцать минут я Дженни с ребятишками оставил в закусочной, а сам подъехал к гаражу, продал свою машину и купил другую, неброскую такую «тойоту короллу». Дунул на восток, потом на юг, и перебрались мы в Мексику. Слава богу, стену так никогда и не достроили.

— Слушай, так на кой ты сюда вернулся? Найдут ведь!

— Замучатся искать. Документы сделали мне ребята нормальные, в компьютер тоже вбили все, что надо. Я теперь Ян Ковальский из Польши, рабочая виза.

— С ума ты сошел! Твои отпечатки пальцев у них в картотеке — сто процентов, дом же тогда весь обнюхали, иначе и быть не может. Ты до первой проверки. Фейс-контроль, первый же полицейский.

— Ты еще в школе медленно соображал. Отпечатки в картотеке давно заменили. Огромное удобство нашего времени: чтоб ограбить банк, не надо вылезать дома из кресла. Или похитить планы генштаба. Хороший хакер — хозяин мира, Робин Гуд, блять, перед которым трепещут вашингтонские шерифы.

А здесь я — воевать. Не могу, понимаешь? Внутри все горит. Не могу больше терпеть. И когда врут нагло в глаза, и когда людей унижают, и когда уничтожают все, что потом и кровью создано было — убивать! Они только это понимают. Они уничтожили страну, они хотят уничтожить всех нас. Мозг из нас вынуть, душу вынуть, и вложить вместо них свое говно.

Видишь — уничтожает судья человека, который посмел не любить БЛМ, не встал на колени? Убей гада! Глумится наглый отморозок над приличным человеком? Убей его на месте! Его уже не перевоспитаешь. Видишь — закрывают магазинчик, где люди работали, а корпорация только и знает свои супермаркеты открывать повсюду? Убей того, кто закрыл. Кто это постановление принял. Кто по душу хозяина пришел. Убей! И только тогда другие поймут.

Разучились мы за свободу бороться, за свое место под солнцем. Что ж… Пока мы еще живы — не поздно поправить дело…

Они хотят сделать Штаты страной негров, латиносов, мусульман и пидарасов. Все блага бездельникам, вся власть лжецам! Вот их лозунг — ты понял? Не выйдет! Это мы все построили, это наши предки эту страну открыли, освоили, построили, подняли.

И никому — никому! — отдавать ее нельзя! Много всяких паразитов на готовое-то место, на теплое да сытное, поналезет и начнет в мозг срать, что это их содержать надо. Так вот — убей гадов! Хуже уже не будет. Хуже уже ничего нет.

И я тебя уверяю, когда мы, нормальные работяги, природные и потомственные американцы, разозлимся всерьез — ну так мы уже разозлились. Зря эти ребята разбудили зверя.

Так что — весь тебе мой сказ. Убивай гадов! И если это будет убеждением всего народа — да им хана. Они же все дармоеды. Паразиты. Только болтать умеют, а еще умеют воровать, ломать все и клянчить халяву.

Все продажные подлые политики, все эти миллиардеры, вообразившие себя диктаторами мира, все эти ученые болтуны из их вонючих университетов, где учат ненависти и коммунизму, все эти погромщики и фашисты всех цветов радуги, все эти пропагандисты ебли мужиков в жопу — им мало было, что им давали дышать? Им мало было, что им еще шли навстречу и давали всякие льготы? Так они еще решили нас уничтожить — нас, нормальных, белых, работяг, семейных, честных? За что, сука?! За то, что мы не такие, как они? За то, что мы нормальные? Что им неохота чувствовать себя неполноценными уродами рядом с нами? И поэтому нас надо уничтожить? Ну так мы уничтожим их.

Это не люди. Это гниль, гангрена, сифилис, падаль смердящая, которая отравляет все вокруг. И если она теперь убивает нас — ну и пиздец им! Убей гадов!

Глава 15. Утопия по имени «анти-»

На Днях Философии в Бостоне я делал доклад по энергетической сущности эволюции Универсума. Секция была чахлая, хотя и многочисленная: человек шестьдесят в аудитории.

«Философия жизни», по-моему, вообще дурацкое название, чтобы обозначать им одно направление. Которое даже не направление. (Разве что противопоставить ей «Философию смерти».) Вообще их в тот день кроме Ницше и Бергсона никто не интересовал. Про Ницше, естественно, пели самые туповатые и восторженные, а про Бергсона претенциозные снобы. Модераторствовал профессор, которому на вид было столько лет, сколько люди не живут. Его интересовали две вещи: регламент и чтобы без мата.

Красивых девушек не было ни одной, а это верный показатель, что семинар фигня. Женская красота — это барометр значимости события, а если про интеллектуалов — это еще и показатель мудрости. Я знал женщин, которые кончали при виде нобелевского лауреата. Даже его медали.

Солнце хлестало в окна, кондиционер гнал вьюгу как в рефрижераторе, на желтых столах голубела вода в бутылках, и все человеческие проблемы сейчас представляли чисто теоретический, академический интерес.

На доклад полагалось пятнадцать минут, так что никакие это были не доклады, а сообщения. Но я уложился. Это две тысячи слов, а в две тысячи слов можно упаковать любую идею, если ты умеешь выделять главное. Так что я выступил ударно. Так ударно, что едва ли человек пять поняли суть. Остальные не догоняли.

Ну, с теорией моей вы знакомы. А если еще незнакомы, то и рассказывать незачем.

Начались пять минут вопросов и обсуждения. Вопросов нет. Все молчат. Пытаются переварить.

И тут встает один ухарь. Задорный такой, напористый. Из Кембриджского колледжа. Они в первые полторы тысячи по стране не входят. А в мире вообще за шестой тысячей. Простые ребята. Этот, судя по манерам, работает вышибалой и мечтает вырасти до бармена. Крепенький такой, кучерявый и злой, как некормленый.

Встает он и говорит:

— Ну и что?!

Если честно, я растерялся. Я такой вопрос в баре за пивом понимаю, перед дракой понимаю, а в философской дискуссии услышал впервые.

— В каком смысле, — спрашиваю, — «ну и что»?

А его заклинило. Есть такое понятие — «фрустрация». Он бы хотел учиться в Гарвардской школе бизнеса, иметь АйКью сто сорок и отца — владельца большой фирмы. А его шпыняют за тупость, и на лбу у него написано: «лузер». Из таких получаются отмороженные наркоторговцы и коммунисты.

Он повторяет громче и злее:

— Ну и что?!

Я говорю:

— Шестнадцать!

Он спрашивает непонимающе:

— Что — шестнадцать?..

Я и отвечаю:

— А что «ну и что»?

Его лицо искажается от умственного усилия. Потом от злости, что его заставили думать. В аудитории кто-то ржет. И он из этой ужасной своей деформированной рожи по кирпичам выталкивает фразы:

— Ну вот вы это все рассказали. Хорошо. Допустим, это даже так. Ну и что? Что из всего этого?

— Во-первых, — сказал я, — из всех философов мне более всего нравится Протагор, а из всего сделанного Протагором — как он хорошо увязывал дрова, когда работал дровосеком.

Парень наморщил лоб, и при этом у него приоткрылся рот — словно кожи хватало только-только покрыть лицо внатяг. Он думал. И я тоже думал, причем лихорадочно. Спикер не собирался мне помогать. По-моему, я ему не нравился. И он получал удовольствие от ситуации. Свобода слова, а как же. Прочие же откровенно развлекались — философия в этот день была скучная, прямо скажем. Они надеялись понять меня лучше в ходе этой неординарной дискуссии. Когда выкручиваешься после вопроса дурака — всегда переходишь на язык детской энциклопедии. Тогда и докторам философии все понятнее становится.

Куда как быстро соображаешь, чтобы ответить дураку перед толпой. Я раньше-то для себя ведь не думал «ну и что». Ни один ученый не думает: «Ну и что». Ликовать и стричь бабки или раскаиваться он будет потом. А пока у него просто захватывает дух, что он придумывает нечто новое, небывалое, потрясающее, и у него классно получается!

— То есть вы хотели бы от меня услышать, какие могут быть практические последствия и выводы из моей теории? — спросил я. — Что из этого всего может выйти? На что это может повлиять, как это использовать и что это может вообще в жизни изменить — хоть в жизни человечества, хоть в развитии какого-то философского направления. Я правильно вас понял?

— Именно! — надавил он со снисходительным презрением к тупоумному мне, не понявшему его сразу.

— Следствий довольно много, и все они важные, — сказал я. — Первое. Это означает, что человечество не стремится ни к счастью, ни к созиданию, ни к справедливости, ни к знанию, а также ни к гармонии, ни к любви. То есть все перечисленные стремления безусловно существуют. Но они отнюдь не самоцели, не самоценные величины. Это все эпифеномены, сопроводительные явления.

Стремится же человечество — объективно, в силу природы, по устройству Мира, помимо своего сознания — к совершению максимальных действий. То есть: к захвату, переработке и выделению все большего и большего количества энергии окружающего Бытия, окружающего энергоматериального пространства.

Второе — и самое важное для нас. Это означает, что все и любые попытки «улучшить», «усовершенствовать» человека в сторону рациональности поведения, в сторону гармоничного комфорта его существования, так сказать — ошибочны и обречены на провал. Все коммунистические идеологии и теории всех мастей исходят из примитивного антропоцентризма. Они сводят предназначение человека исключительно к его, человеческому, благополучию. Полагая существование человечества во Вселенной излишней и временной случайностью. Вот эту научную и, более того, умственную ограниченность мы должны преодолеть и отбросить.

Третье. Осознание места и роли человечества во Вселенной — позволяет нам осознать сущность прогресса и адекватно к нему относиться. Сущность прогресса не в том, что человечество обязательно достигнет счастья, гармонии и справедливости — но в том, что природопреобразовательная деятельность человечества от начала его существования постоянно нарастает — и конца, границы, предела этому росту принципиально не существует. Это и есть суть прогресса. Это и есть объективная, Вселенская суть существования человечества.

Четвертое. А поскольку психологическая мотивация действий человека основана на неудовлетворенности существующим, что есть исходное и дежурное состояние человека, обуславливающее постоянную переделку мира — то: не будет вам, граждане, гармоничного, вечного и единого социального мироустройства. Социумы будут зарождаться и восходить, падать и гибнуть. Существование утопического государства — то есть социально уравновешенного и соответствующего раз и навсегда определенным потребностям человека — невозможно в принципе. Социальное устройство любого общества было, есть и будет основано на одном базовом уровне: как можно больше потреблять, перерабатывать и производить.

Пятое. Все и любые идеологии и политико-экономические теории являются лишь попытками объяснить с точки зрения сознательной человеческой деятельности, направленной на удовлетворение человеческих же нужд, эту нехитрую истину энергоэволюционизма, изложенную в предыдущем пункте.

Шестое. Смены общественно-экономических формаций вечны — исходя именно из повышения их КПД и общей мощности по части энергопреобразования.

Седьмое. Именно поэтому замена органической, биологической, человеческой цивилизации — цивилизацией машинной, компьютерной, неорганической — логична, естественна и неизбежна: объективна. Искусственные неорганические системы в перспективе производительнее нас, их КПД в перспективе неизмеримо выше нашего, на единицу лично потребляемой энергии они способны производить на порядки больше работы, и в конце концов они будут умнее нас. Прием пределов ни их уму как мощности аналитическо-операционной системы, ни их энергопреобразовательной деятельности — принципиально не существует. Пока они, через создание Нового Большого Взрыва, не перезапустят Вселенную.

Ну, и восьмое. На закуску. Поскольку люди самозамещаются машинами и вытесняются ими. И поскольку мощный психико-мышечный потенциал цивилизованного человека не находит себе применения, не востребован. Человек ищет удовлетворения в искусственных опасностях и трудах: покорение Эвереста, одиночное плавание через океан, прыжки с тарзанкой. Мы стремительно движемся к введению себя в виртуальные миры, где будем испытывать сильные, острые, потребные нам ощущения и напряжения. Вообще при этом ничего не делая в реальности. Такова логика и психология нашего вымирания.

Вот что следует из моей философии и из вашего «Ну и что».

Я посмотрел на лица аудитории и увидел на них, что их подсознанию это все не нравится, и поэтому их сознание не желает это воспринимать.

Не уверен, что и вы хоть теперь понимаете, что философия энергоэволюционизма переворачивает все представление о сущности человеческой истории, о сути социологии и морали, о направленности психологии как мотивационного механизма, о смысле экономики и о смысле существования человечества во Вселенной. Что такое разум и для чего любопытство, почему плачут от счастья и хохочут над комедиями, в чем заключается красота и почему она вообще есть, для чего страдания и комплекс греха… и много чего еще.

…Потом был кофе-брейк, а потом я отправился гулять по улицам и дошел до бара на берегу «Трактир «Адмирал Бенбоу». Кстати, там была драка, и какого-то пьяного выкинули из дверей.