Владыка Пустоты

Михаил Беляев (2024)

Зачем я, княжич древнего рода, дерусь на арене с кучкой убийц? Потому что это единственный шанс добыть денег и освободить сестру. Наших родителей убили на моих глазах, сестру отправили в монастырь, а меня — в училище на долгих десять лет. В разоренном доме остался лишь кодекс, магический артефакт отца, дарующий невероятную силу. Я должен узнать, как его открыть, пока великие рода Империи не уничтожили нас окончательно…Что, вернуть кодекс Императору? Завтра?!

Глава 1.

Где-то в Подмосковье.

Концентрация альва-частиц — 0.2 на миллион.

— Ну-ка постой! А не охренел ли ты, Кадет?

Едва я вошел в пыльную, пропахшую потом раздевалку, как за спиной раздался могучий голос Медведя. Грозно сопя, недовольный верзила в мохнатой звериной маске попёр на меня так, будто это не он, а я только что проиграл финальный бой на арене на глазах у сотен людей. Морда красная, щеки раздутые, зубы скрипят, как песок на жерновах. И водянистые глаза, полные злобы. Вернее, один глаз — второй заплывал громадным фингалом.

Его настоящего имени я не знал — на арене пользуются только прозвищами, — но и так мог сказать, он точно не дворянин. Слишком глуп и простоват. Впрочем, это не помешало ему стать чемпионом и почти год держаться на вершине подпольной арены.

До сегодняшнего дня.

Финальный бой дался тяжело нам обоим. Даже через стены до раздевалки доносился гул толпы, впечатленной неожиданным исходом.

— Это была последняя твоя выходка, Кадет. Я смотрю, ты совсем не чувствуешь, когда надо заткнуться и выполнять! Хозяин же сказал — ты должен проиграть мне в финале, а ты какого хрена натворил, гад?

Он потянул ко мне руки, собираясь взять за грудки.

Перебьёшься. Шагнув назад, я увернулся от громадных лапищ бойца и поднял кулак в окровавленной обмотке. Даже идиот поймет жест — сунешься ещё, врежу.

А врезать бы надо. Так, чтоб не поднялся. Обласканный победами и вниманием толпы детина понятия не имел, что значит потерять всё. Лишиться родителей, сестры — и даже ощущения магии в теле. Одна его рожа вызывала во мне злость — и я нашел ей выход.

Ты проиграл калеке, Медведь.

— Думаешь, я боюсь тебя? — усмехнулся он щербатой улыбкой. — Может там я и проиграл, но здесь я сорву эту уродскую маску с твоей рожи и раскрою твою холёную морду как…

Не договорив, он метнулся ко мне, занося кулак.

Ну началось…

Я шагнул в сторону, на ходу подправляя рукой его кулак. Не рассчитав, боец провалился вперед. Легкий толчок в спину пролетевшей мимо туше — и громила едва не воткнулся к шкафчики. Затормозив о скамью, он развернулся — и, занеся руку в обманном финте, пнул меня в колено.

Разгоряченное боем тело, несмотря на усталость, среагировало легко и быстро. Я снова ушел в сторону и ответил ударом в голень. В то же место, куда ему уже прилетало на арене раз пять. Скривившись от боли, верзила перенёс вес на другую ногу и снова бросился в бой. Джеб, короткий тычок, хук — тяжеленные кулаки Медведя проносились мимо лица, обдавая вонью застарелого пота.

Быстрый, зараза… и не скажешь, что за плечами шесть боёв и финал. Я уклонялся и маневрировал, ища момент вырубить его одним ударом — попасть под пудовые кулаки не хотелось. Да и для здоровья вредно. Как назло, массивный кулачище выстрелил в меня, метя в лицо.

Э нет, Медведь, завтра слишком важный день, чтобы я пропускал такие удары. Завтра я буквально стану лицом рода — и оно должно быть безупречно.

Провалившись в очередной атаке, боец открылся. Шанс! Два прямых удара в голову заставили его попятиться, а третий, прилетевший под выверенным углом в челюсть — едва не свалил громилу на задницу. Тряся башкой, как пьяный, он поднял взгляд навстречу моему кулаку, летящему в лицо.

— Довольно!

Позади меня раздался резкий голос, заставив прервать удар и обернуться.

В раздевалку ворвался высокий мужик в щегольском костюме и, не сбавляя ходу, подлетел ко мне. Съехавшая на лице маска помешала вовремя заметить, как взвилась его рука. Костистый кулак хлёстко врезался мне в скулу, вспыхнувшую болью.

Хозяин арены, он же — известный контрабандист и делец Андрей Бойчин, был зол как черт. Скуластое лицо искажала гримаса гнева, сальные волосы растрепались. Кустистые брови взмыли к залысинам, придавая физиономии вид коршуна, зависшего над добычей.

— Идиот! — прорычал он, обдав табачной вонью, и вскинул руку с кольцом. Камень на кольце вспыхнул ярким светом.

Чёрт, альва-артефакт!..

Могучий поток воздуха с ураганной силой ударил в нас с Медведем. Крепкий боец кубарем полетел в сторону, а я поднял ладонь и едва успел сконцентрировать альва-энергию для защиты.

Магия воздуха с рёвом ударила в мой хрупкий барьер. Огибая закрывшую меня полусферу, воздух срывал с места скамьи и расшвыривал вещи, трепал жалобно скрипящие дверцы шкафчиков, и неумолимо теснил меня назад.

Стиснув зубы, я вливал в напряженную руку всю альву, но поток не ослабевал и тащил дальше, пока моя спина не уперлась в металлические дверцы.

Наконец, хозяин опустил руку, прерывая атаку. Камень на кольце потускнел, рев ветра тут же затих, подхваченные вещи попадали на землю, вместе с доброй половиной шкафчиков. В углу лихорадочно задышал Медведь.

— Чертов идиот, я же сказал тебе, что делать! — рявкнул Бойчин, приглаживая растрепавшиеся волосы.

Я с холодной ненавистью посмотрел на него, пряча горящую болью скулу.

Все-таки не уберег я лицо. Вот же дерьмо…

Шумно выдохнув, хозяин арены растянул рот в напряженной ухмылке и заговорил, чеканя слова.

— Может, потрудишься объяснить мне, какого хрена ты устроил на арене, Кадет?

— Хозяин, я хотел разобраться с ним сам, а он полез… — начал бубнить Медведь, поднимаясь с пола.

— А ты — пшел вон отсюда! — взревел он. — И чтоб я тебя больше здесь не видел!

Здоровяк возмущенно покосился на меня и, засопев, с оскорбленным видом вывалился из раздевалки. Брезгливо поморщившись ему вслед, Бойчин повернулся ко мне и продолжил.

— Что ж ты, су… кхм, сударь, меня подставляешь? На финал сезона собрались все крупные шишки, мои партнеры, не говоря уже о целой толпе людей. Они заплатили большие деньги за кровавое зрелище.

— Так они его получили, — холодно парировал я, мельком взглянув на кольцо. — Или хочешь сказать, ты не заработал на этом?

Зеленоватый камень кольца потускнел и треснул. Одноразовое. Но у Бойчина есть кто-то из знати, кто дает ему запрещенные альва-артефакты, иначе он, не одаренный магией, не смог бы её использовать. Подгонят новое колечко.

— Ты, кажется, не понял? Они поставили не на тебя, Кадет, — его толстый палец уперся мне в грудь. — Спонсоры очень не любят разочаровываться. А еще больше не любят терять деньги. Ты лишил меня чемпиона, побеждавшего три сезона подряд, гадёныш. Его обожала толпа!

Ага, а еще им было легко управлять.

Бойчин двумя пальцами взялся за мою маску и стянул её с лица. Его острый взгляд встретился с моим.

— Нельзя так делать, Ярослав. Ты портишь мне бизнес. С тобой больше не выгодно работать.

Таких, как он, я знал. Как и все бандиты, дорвавшиеся до власти, он любил деньги. И не любил делиться ими. Потому он поймет только язык выгоды.

В моем положении ссориться с ним — сродни самоубийству. Княжич опального рода — не ровня ушлому дельцу, тем более с покровителями из знати. Придется действовать иначе.

— А без меня — ещё хуже, — я дерзко ухмыльнулся. — Толпе нужен новый чемпион, и теперь он у них есть. Людям нравится, когда побеждает"тёмная лошадка". Потеряв деньги, твои партнёры будут ставить на нового фаворита — и заработают больше. Или ты знаешь, как объяснить им мою пропажу? Думаешь, они будут ставить на Медведя, проигравшего какому-то бойцу-однодневке? Никто не любит предсказуемых побед.

Его лицо посуровело, брови надвинулись на глаза. Мои слова заставляли задуматься.

— Ты же бизнесмен и должен понимать, что даже самый хороший актив устаревает — и тогда нужен новый. Сегодня у тебя он появился. Со мной ты заработаешь миллионы. Ты, а не Ростов-арена или"яма Ревунова"в Новгороде.

Уголок его рта дернулся в ухмылке.

— Чертов сопляк… складно болтаешь. Но ты прав, Медведь начал раздражать меня, да и люди стали уставать от его выходок. Победа"темной лошадки"всколыхнет это болото, хах!

— Многие сильные бойцы придут за тем, кто сверг фаворита, это же такой шанс, — добавил я. — На бои с желающими свергнуть нового чемпиона придут тысячи. Ставки будут расти. И раз так, я бы хотел получить свой выигрыш.

Хозяин усмехнулся. Мы оба знали, что победитель финала получает полмиллиона рублей — в два раза больше, чем проигравший. Даже для дворян средней руки это были очень неплохие деньги.

А деньги мне нужны позарез. Только победа могла оплатить сестре безопасную жизнь в монастыре ещё на месяц.

Бойчин вытащил из поясной сумки смятую пачку купюр и сунул мне в руки. Быстро перебрав стянутые резинкой деньги, я нахмурился.

— Здесь не всё.

— Цк… тебе хватит и четырехсот, — небрежно бросил он.

— Здесь меньше. Мы не об этом договаривались.

— А сколько ты хотел? Пятьсот тысяч? Может, сразу миллион? — он усмехнулся мне в лицо. — Считай, что я вычел стоимость лечения Медведя и компенсацию морального ущерба. Выкинешь ещё один такой фокус — и я вышвырну тебя с арены прямиком в руки опричников. О, они будут рады узнать, чем промышляет наследник Вайнеров.

Он приблизился, на ходу доставая сигарету. Затянувшись, выдохнул в меня облако сероватого вонючего дыма и издевательски протянул.

— Ещё вопросы, княжич?

— Здесь только двести, — я сжал в кулаке увесистую пачку купюр. Этого не хватит даже на месяц.

— Вторую половину я перевёл на твой счет.

— Мы же договаривались, что все выплаты только на руки, — сухо процедил я.

Он лишь отмахнулся.

— Довольно с меня торгов, убирайся. До следующего месяца, Ярослав.

Вот же урод… он знал, что электронные переводы отслеживает имперская инспекция. Его от проблем с казначеями прикрывал один из покровителей среди сильных родов, но у нас такой защиты не было. И как им теперь объяснить, откуда на моей карточке взялась такая сумма?

Довольный своей мелкой местью, хозяин с усмешкой хлопнул меня по плечу и развернул к шкафчику с моими вещами.

Ясно, разговор окончен. Но ничего, я еще возьму своё.

Быстро убрав деньги в сумку с одеждой, я накинул старенькую толстовку и пошел к выходу, как Бойчин бросил мне в спину.

— Подумать только… твой отец был героем Империи, правой рукой Государя и грозой других родов. А его сыну приходится драться за деньги, чтобы спасти крохи былого величия рода… видел бы он тебя сейчас.

— Он бы взял у меня автограф, — не оборачиваясь ответил я. — Жди через две недели на отборочных.

— Не опаздывай,"чемпион", — донеслось в ответ.

Дверь за спиной заскрежетала на петлях, в лицо пахнул промытый дождем воздух Подмосковья. С арены еще доносился гул толпы, но я шел не туда. Надвинув капюшон, я поспешил на громадную парковку.

Машина ждала меня в самом дальнем конце. Старенькая, но чистая и ухоженная"АМОшка"двадцатилетней давности. Сев на заднее сиденье, я осторожно переложил деньги из кармана на груди в сумку и достал альвафон.

Первым делом проверил счет — и до скрипа стиснул зубы. Деньги на счету были — те самые двести тысяч, но под ними светилась красная надпись.

"Обнаружен незаконный перевод, ваши счета арестованы до выяснения…".

— С-сука… — прошипел я. Осип тут же посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

— Какие-то проблемы, княжич?

— Никаких. Езжай сразу в поместье, Осип, — тихо велел я. — И ни слова княгине о сегодняшнем.

Взглянув на меня в зеркало ещё раз, водитель коротко кивнул. Мотор низко заурчал и, пару раз чихнув, ровно загудел. Выехав с парковки через самый дальний выезд, где никого не было, Осип вывел наш старенький представительский седан на трассу и дал газу.

Снаружи быстро проносились рослые деревья. За следующей рощей уже открывались земли нашего рода. Те немногие, что у него ещё остались.

Милостью его императорского величества, мою семью не вырезали под корень. Но от богатого рода Вайнеров осталась лишь бледная тень.

Там, где раньше ключом била жизнь и изобилие, теперь были лишь пустота и разруха. Моё детство, наполненное радостью, запахом мёда и теплом материнских рук, прервалось в один день.

Едва мы набрали скорость, в руке завибрировал альвафон. Я резко прижал трубку к уху, принимая вызов.

— Доброго здоровья, княжич, — раздался холеный, певучий голос епископа. — Должен предупредить, сегодня мне снова звонили его сиятельство. Мне становится все сложнее ему отказывать, сами понимаете…

Еще как понимаю. Сволочь знает, что деваться мне некуда — если не заплачу, сестру выкупит какой-нибудь дворянин себе на утехи. Императорским указом её отправили в монастырь, но лишь до тех пор, пока она состоит в роде Вайнеров. Формальная опека любого другого рода делает её бесправной заложницей, с которой могут делать что угодно. Союзников у нас не было — никто не хотел связываться с опальным родом.

А что могут сотворить с шестнадцатилетней девчонкой, я знал слишком хорошо. В монастырях дворяне и купцы выкупали себе девушку на любой вкус — нетронутую и, нередко, знатных кровей. Несколько лет с ними развлекались, а потом их продавали в притоны, в лучшем случае. В худшем же обезображенные бродячими собаками тела девиц находили в дебрях Битцевского леса. Ни следов, ни примет.

И на Есеню положили глаз сразу несколько высокородных извращенцев.

— Я достал деньги.

— О-о, что за славные новости!..

Да пошел ты, святейшество.

Я уже собирался оборвать связь, как голос епископа изменился.

— И ещё кое-что, княжич. Пожертвование. Теперь храму нужно четыреста тысяч. Я жду деньги через три дня. Иначе…

Не дав ему договорить, я положил трубку. Еще двести тысяч за три дня…

Надвинув капюшон, я прошептал себе под нос.

— Держись, сестрёнка. Я тебя вытащу.

До ломоты стиснув челюсти, я закрыл глаза. Перед глазами снова встал тот день, десять лет назад, когда моё детство закончилось.

***

Это была самая яркая картина, которую я запомнил на всю жизнь. У других княжеских детей, наверное, это был бы день, когда им подчинилась магия, или первая встреча с кодексом их родителя.

А у меня — лицо матери, убитой на моих глазах.

Её остекленевший взгляд и сломанный меч, сжатый в напряжённой руке. Выражение предельной решимости и струйка крови в уголке рта. Взрывы и всполохи альва-энергии за окнами. Опричники в штурмовой броне, ломающие двери в родовое поместье. Израненный отец, вставший один против восьми гвардейцев.

Я помнил всё четко, словно это было вчера.

Рёв пламени и звон стали. Крик младшей сестры, до сих пор стоявший в ушах. И слова отца, навсегда выжженные в памяти каленым железом.

Каждый раз, когда я вспоминал их, то снова оказывался там, посреди горящего особняка, перед трупом матери. Растерянный десятилетний парень, сжимавший в кулаке острый и совершенно бесполезный против магов нож.

— Теперь ты за старшего, Ярослав. Отныне род Вайнеров — это вы с Есенией.

Отец нагнулся ко мне и тряхнул за плечи. Его сильные, горячие руки сжали меня, пропитывая кровью рукава рубашки.

За его спиной дрожала бледная пленка барьера, за которым застыли опричники. Штурмовики в тяжелой броне двигались медленно, как жуки, застрявшие в мёде. Даже тот, жуткий мечник в черном со шрамом на щеке и ледяным взглядом. Он лишил меня матери, и теперь с холодной ненавистью смотрел на отца.

— Не оттягивай неизбежное, Вайнер! — крикнул он, упершись рукой в барьер. — Твой щит не продержится долго. Твоя валькирия мертва, твое войско разбежалось. На что ты надеешься? Что тебя спасет кодекс?

Он торжествующе усмехнулся, но отец не обратил на него внимания.

— Я задержу их, найди сестру и уходите. Бегите из княжества.

Он сорвал с пояса книгу, с которой никогда не расставался, и сунул мне в руки.

— Береги её. Придет время, и ты научишься ею владеть, — отец вымучил улыбку, от которой у меня сжалось сердце.

В тот миг я понял, больше мы не увидимся.

Барьер разлетелся со звоном выбитого стекла, по ушам ударил рев пламени и крики. Отец развернулся, поднимая меч, и крикнул изо всех сил.

— БЕГИ!

Я сорвался с места и побежал по коридору в жилое крыло, запинаясь и глотая слезы. Позади гремел бой, весь особняк дрожал и стонал, как раненый великан. За окнами металось пламя и жуткие всполохи, а в ушах гремели последние слова отца.

Нужно найти Есению раньше солдат!

До выхода оставалось метров десять, когда справа за окнами ослепительно вспыхнуло — и стена с грохотом стала оседать внутрь прохода. Меня обдало жаром, но каким-то чудом я проскользнул по коридору до того, как его завалило пылающими обломками. Лишь мельком я увидел в проломе невысокий силуэт, парящий на фоне ночного неба. Окутанная разрывами и молниями, кодекс отца вела неравный бой.

Я ворвался в жилое крыло и пулей взлетел по ступеням на второй этаж. Из приоткрытой двери в комнату сестры лился свет.

— Есеня!

Девочка сжалась в углу у кровати, стискивая игрушку, а над ней склонился солдат, протягивая руки к желанной цели. За убийство княжеской наследницы наверняка обещали большие деньги. Рядом с ними на полу в луже крови лежала молодая служанка.

— Ярик!.. — пискнула сестра, заметив меня.

И солдат заметил. Он обернулся, машинально поднимая автомат. Но я его опередил.

Отбросив книгу, я с яростным воплем набросился на него и вонзил свой короткий нож в руку.

— Ах ты грязный сукин..!

Мой отчаянный удар заставил его бросить автомат. Разъяренный и раненый, он рывком вывернул мою кисть и рванул назад. Нож со звоном упал на пол, а я изо всех сил заколотил подонка ногами, силясь достать его. Но что может ребенок против солдата?

Стиснув мой ворот, он ударил меня наотмашь так, что в глазах потемнело. Я вскрикнул и упал на колени, вывернувшись из его хватки. Есеня снова закричала и ее крик придал силы.

Плевать на себя, только не смей трогать сестру!

Я лихорадочно пытался нащупать оброненный нож, когда очередной удар ногой в живот отбросил меня к стене.

В ушах грянул колокол. Голоса и крики слились в вязкий гул. Меня замутило. Хрипло вдохнув пропахший гарью воздух, я позвал сестру. Но вместо ответа услышал приближающиеся шаги опричника.

Сильная рука снова подняла меня в воздух — вцепившись в нее, я приоткрыл заплывающий синяком глаз. Солдат надменно скалился, даже не замечая раны на руке.

— Отпусти меня, ты, мещанин!.. — срывая голос, крикнул я. — Император велит казнить тебя! Я убью тебя, клянусь!..

— Дерзкий щенок, — фыркнул он. — Казнит меня? Я — наследник рода Великих Князей. А вот тебя, отброс, он велел убить. Как и всех предателей, посмевших посягнуть на российский престол. Сожми зубки покрепче, малец, я не буду спешить…

Я трепыхнулся снова, впиваясь пальцами в окровавленную рану, оставленную ножом, но негодяй был быстрее. Удар массивного кулака мотнул меня в сторону.

В голове снова загудело, а солдат, забавляясь, тряхнул меня и ударил снова. Ещё, и ещё…

В комнату вошли еще трое, но их голоса я уже не различал — все звуки слились в сплошной гул. Вывернувшись из хватки, я закашлялся и упал наземь, тут же получив увесистый пинок.

Они били меня втроем, — сильно, но так, чтобы я оставался в сознании. Ради забавы они бросили мне нож.но едва я тянулся к нему, как тяжелый ботинок швырял меня на пол. Сцепив зубы, глотая вязкую кровь, я вставал снова и снова, пока очередной удар, не оставил меня на полу полностью обессилевшим. Казалось, что-то внутри меня хрустнуло.

— Крепкий, сука…

— Первый раз бьешь мага? — усмехнулся второй.

— Они крепче простых людей, даже их выродки. Но ничего, этот получит по полной.

— Ну же, сопляк! — хохотнул солдат. — Уже сдался? Давай, покажи легендарную силу Вайнеров!

Размазывая слезы, я снова потянулся к ножу — и, наконец, пальцы стиснули обшарпанную рукоять.

Хотелось отомстить за мать и отца, впиться в горло подонку, тянувшему руки к сестре, найти в себе силы встать и ответить тем, кто избивал меня.

Сила… мне нужна чертова сила!..

С отчаянным воплем я метнулся к обидчику. Он заметил, но среагировать вовремя не успел — я прыгнул навстречу занесенному кулаку. Юркнул под рукой и полоснул ножом по надменной роже.

Только результата я уже не увидел. Сокрушительный удар свалил меня обратно на пол, выбивая сознание. Тело бросило в жар: будто внутри разбилось нечто важное, и его содержимое разлилось по телу огненной волной.

Я с силой разлепил веки, пытаясь разглядеть обидчика, но увидел только как заплаканную сестру подняли с пола и потащили к двери.

Звуки начали угасать, но за мгновение я услышал еще один леденящий душу голос.

— Оставьте его. Здесь мы закончили. Что касается этих двоих, Император распорядился, чтобы их…

***

–…княжич!

Я вздрогнул, открывая глаза. Остановив машину у ворот, Осип обернулся ко мне.

— Вы в порядке? Я слышал, вы что-то говорили…

— Прости, задремал в дороге. Просто приснился кошмар.