Иван и Басурманка

Михаил Александрович Каюрин, 2023

Русский парень Иван безумно влюбляется в мусульманку Нурию. Родители девушки против её брака с Иваном. Нурия принимает решение расстаться с Иваном и тайно от него отправляется в глухую деревню учителем физкультуры. Разыскав исчезнувшую девушку, Иван неожиданно заявляется в дом, где она проживает…

Как ужасно расставаться, если знаешь, что любишь и в расставании сам виноват.

В. Маяковский.

Аннушка поселилась в доме одинокой старушки по имени Алкын. В переводе на русский язык имя хозяйки означало — шустрая, быстрая, стремительная. Алкын шёл восемьдесят третий год, и она полностью оправдывала своё имя. Не смотря на преклонный возраст, бабуля была живой, неутомимой, легко управлялась по хозяйству. Вставала с восходом солнца и сразу отправлялась во двор или в огород — там её всегда находили какие-нибудь дела. Зная об одиночестве старушки, председатель колхоза Марат Галиев подселил к ней прибывшую по распределению молодую учительницу физкультуры Нурию Галимзянову — такими были настоящие имя и фамилия Аннушки.

— Вот, бабушка Алкын, я тебе квартирантку привёл, — сказал председатель, внося во двор чемодан Аннушки. — Она будет обучать наших ребятишек физкультуре. Примешь на постой?

— Отчего ж не принять нужного людям человека? — сказала старушка, с хитрым прищуром вглядываясь в лицо приезжей. — Пусть поживет, сколько вытерпит меня. Если приживётся — стану внучкой называть, полноправной хозяйкой сделаю.

— Ну, тогда веди в дом, показывай жиличке её комнату. А я, пожалуй, пойду. Дел много. Ты, Нурия, устраивайся, отдохни с дороги, а завтра с утра загляни в правление, я тебя с директором школы познакомлю.

— Хорошо, Марат Талгатович, обязательно приду. Спасибо вам за хлопоты, — поблагодарила Аннушка председателя, который лично встретил её на автовокзале райцентра Барда и привёз на УАЗике в башкирскую деревню с русским названием Березники.

У старушки была светлая и просторная изба с тремя комнатами. Комнаты были проходные, в крайней от входных дверей жила сама хозяйка. Так ей было удобнее управляться с домашними делами.

— Занимай любую из двух, какая понравится, — сказала бабушка Алкын. — В них давно уже никто не жил.

— А где ваши дети, внуки? — не удержавшись, спросила Аннушка. — Почему вы одна?

— Мужа Аллах призвал на небеса десять лет назад, сына — тремя годами раньше вместе с женой и моим внуком, — дрогнувшим голосом сообщила старушка. — Ездили на море всей семьёй и разбились в дороге. Страшная авария случилась. Всех троих привезли домой и похоронили на местном кладбище. В Барде есть внучатый племянник, но он редко бывает у меня. Появляется когда ему от меня что-нибудь потребуется.

— Простите, бабушка Алкын. Я ничего об этом не знала.

— Милая, за что мне тебя прощать? — удивилась старушка. — Ты и часу ещё не прожила в моём доме, ничего плохого не успела пока совершить.

Хозяйка ознакомила квартирантку с элементами домашнего быта и отправилась снова во двор, где её ждали неотложные дела.

Аннушка выбрала дальнюю комнату и принялась разбирать свои вещи, которые уместились в чемодане и небольшой спортивной сумке.

На следующее утро она, как и обещала, явилась в правление колхоза. Директор школы — полная женщина лет сорока пяти, с крашенными хной волосами, — уже дожидалась её в кабинете председателя.

Они познакомились, любезно пожав друг дружке руки, и, чтобы не отвлекать председателя от дел, сразу направились в школу.

Школа находилась неподалёку от правления. По дороге Аннушка удовлетворила любопытство директрисы, ответив на все её вопросы, и попутно узнала, когда начнутся занятия в школе, и сколько детей будут заниматься физкультурой.

Потом вместе с директрисой осмотрела спортзал с инвентарём и снарядами, зашла в учительскую. Оставшись довольной, попрощалась с новой знакомой и вернулась в дом своей хозяйки.

До начала занятий в школе оставалась неделя.

Вечером они сидели за столом вдвоём с бабушкой Алкын, пили чай и вели неторопливую беседу. Окна были открыты, в них струился тихий ветерок. В кухне было свежо и приятно, обстановка располагала к откровенному разговору.

— Бабушка Алкын, а вы по-русски говорите? — спросила Аннушка.

— Очень плохо, да и ни к чему мне теперь русский. В молодости не выучила, а сейчас для чего? Никуда не отлучаюсь из деревни, дальше своего Каен-Авыла не бывала за все пятьдесят лет.

Старуха внимательно посмотрела на свою квартирантку, затем спросила:

— А для чего тебе здесь русский? У нас все говорят на родном, башкирском.

— Дело в том, что я татарка, но выросла среди русских. Привыкла говорить на русском языке. А башкирский совсем не знаю.

— А дома как же общалась?

— Родители между собой разговаривали на родном, а я им отвечала на русском. В школе, а потом и в училище меня все звали Аней, Аннушкой, иногда Анной Николаевной. Я ведь на татарку вовсе не похожа. Многие даже не догадывались о моей национальности.

— Негоже подделываться под чью-то нацию, — укорила старушка. — Свой народ и язык надо уважать и ценить.

— Кого уважать-то, бабушка, если я татар в глаза не видела. В нашем посёлке не было ни одной татарской семьи.

— Тогда ответь мне, если вокруг тебя были одни русские, то за какие грехи ты попала в нашу глухомань? Или бежала от кого?

— Распределили меня в эту деревню, — сказала Аннушка. — Ваш председатель сделал заявку на учителя физкультуры, а в группе я была одна татарка среди русских парней и девчат. Вот и направили. Сказали, что деревня башкирская, но язык похож на татарский, освоюсь быстро.

— Освоишься, — заверила бабушка Алкын. — Я ведь тоже татарка. Когда муж привёз меня сюда, так я сразу стала понимать здешний язык. Так и живу среди башкир шестой десяток.

Потом, словно спохватившись, добавила:

— И русские, которые в Каен-Авыле живут, все на башкирском общаются. Прижились.

— Бабушка, а что означает Каен-Авыл?

— Как что? Березники и означает. Каен — берёза, Авыл — деревня по-русски.

Старушка умолкла, задумавшись о чём-то очень важном. Возможно, вспомнила какое-нибудь событие из своей молодости.

Аннушка не тревожила Алкын, терпеливо ждала, когда та очнётся от своих мыслей и заговорит вновь.

Наконец, глаза старушки ожили, она спросила:

— А парень у тебя есть?

— Есть, — ответила Аннушка и тяжело вздохнула. — Он русский.

— От него ты бежала?

— Сама не знаю, бабушка, — чистосердечно призналась она.

— Влюбилась?

— Ага. Полгода назад.

— Родителям показывала?

— Не осмеливалась, всё время откладывала. Он понял мою боязнь и сам приехал на выходные, познакомился с обоими.

— И что родители сказали тебе?

— Сказали, что парень видный, трудолюбивый, но родительского одобрения отношений с ним я не получу, — с сожалением проговорила Аннушка. — Он два дня провёл в нашем доме. Отцу помог по хозяйству.

— А твоему возлюбленному что они сказали?

— Ничего. Промолчали оба. Дождались, когда он уехал, и высказали мне свой протест.

— У вас с ним что-то было? — старуха пристально уставилась на Аннушку, будто пыталась заглянуть ей в душу и лично убедиться в правдивости слов своей квартирантки.

— Нет, бабушка Алкын, ничего у нас с ним пока не было.

— Вот и хорошо, что ничего не было. Проще будет расстаться.

— Расстаться? — переспросила Аннушка, не поверив собственным ушам. В какой-то миг ей показалось, что старуха решила позабавиться немного, что пройдёт немного времени, и она возьмёт её за руку, признается, что пошутила, и примется жалеть, и сочувствовать. Но бабушка Алкын оказалась не такой доброй и жалостливой, как подумала о ней Аннушка. Она повторила безапелляционно:

— Да, девочка, тебе надо с ним расстаться.

— Но почему? Мы любим друг друга.

— А ты сама не понимаешь?

— Нет.

— В священном Коране сказано: «Не выдавать замуж за язычников, пока те не уверуют…» Значит, выйти за иноверца — грех. Так зачем тебе его совершать, если можно обойтись без греха?

— Но ведь есть же случаи, когда мусульманка выходит замуж за русского? — с надеждой спросила Аннушка.

— Есть, — сказала старуха. — Но тогда твой парень должен принять твою веру и заключить никях. Он пойдёт на это?

— Нет.

— Вот то-то и оно. Ты пойдёшь против воли родителей, не сможешь совершать намаз, тебе придется следовать во всём за мужем, потому что он главный в семье, — безжалостно говорила Алкын. Её скрипучий голос вдруг зазвенел, будто сам Аллах придал ей силы для того, чтобы её устами удержать неразумную девушку от свершения греха. — Он будет пить спиртное, есть свинину, а тебе придётся отводить глаза, готовить для себя отдельно? А ты подумала, в кого будут верить ваши дети? Один — а Аллаха, а другой — в Христа? Что из этого может получиться?

Аннушка сидела напротив старухи притихшая и подавленная словами старухи. Она живо представила, как могут развиваться дальнейшие события, когда и её родители, и родители её любимого против их близких отношений. Жизнь вполне может превратиться в кошмар, несмотря на то, что оба они далеки от религиозных обычаев. А старуха Алкын, как ни в чём не бывало, продолжала высказывать всё новые и новые наставления и советы.

Не желая больше слушать распалившуюся хозяйку, Аннушка поблагодарила её за чай, встала из-за стола и произнесла напоследок:

— Ты права бабушка Алкын. Ничего хорошего у нас с Ваней не получится, и я расстанусь с ним. На всё есть воля Аллаха.

— Вот так-то будет лучше, — просияла лицом старуха. — Не нужен тебе грех по жизни. Пойдёшь учительствовать — женихи сами тебя найдут. Их в нашем Каен-Авыле много, выберешь себе самого достойного.

За окнами надвигалась ночь, черня соседние строения и деревья.

Аннушка быстро разделась, нырнула под одеяло и закрыла глаза. Перед глазами одна за другой поплыли картины встреч с человеком, с которым ей предстояло расстаться…

… С Иваном она познакомилась в пригородной электричке.

В вечернем вагоне было немноголюдно и всё пространство хорошо просматривалось. Аннушка ехала с одноклассницей, которая, как и она, третий год проживала в Перми. Только училась подружка в строительном техникуме.

Больше часа девчата ехали, не замечая Ивана. Тот сидел спиной к ним в самом конце вагона и читал книгу. Перед какой-то станцией он вышел в тамбур, а когда возвращался — его место оказалось занятым. Обе скамейки оккупировала шумная компания подвыпивших мужиков, возвращавшихся с охоты.

Иван прошёл дальше и остановился в проходе, где сидели девчата. Крайние места пустовали.

— У вас свободно? — спросил он.

Девчонки, рассматривавшие совместно какой-то альбом с фотографиями, подняли головы, взглянули на парня. Иван устремил свой взгляд на Аннушку и, как потом признался ей, сразу почувствовал, как внутри у него словно что-то оборвалось. Круглолицая чернобровая девушка с тёмно-карими глазами и роскошной копной тёмных волос ниже плеч, по его словам, сразила наповал своим обликом. О такой девушке он мог только мечтать, её образ давно сложился в его голове. Она предстала перед ним, как представительница той единственной категории девушек, которые ему нравились.

Анна видела, как Иван обомлел, и на его лице от смущения загорелся румянец.

— Свободно только для приличных пассажиров, — сказала она и, переглянувшись с подружкой, весело рассмеялась.

— Тогда это место для меня, — нашёлся Иван и, не спуская глаз с Аннушки, устроился напротив неё.

— Одна-ако, — протянула подружка, усмехнувшись удивлённо, — вы, молодой человек, не переоцениваете свои достоинства?

— Нет, не переоцениваю, — ответил Иван уверенно. — Но и не люблю, когда меня безосновательно недооценивают. Скажу по секрету: я именно тот приличный пассажир, который вам так необходим. По крайней мере, до конца поездки.

А потом всё пошло так, как это происходит у большинства молодых людей. После небольшой паузы началось вбрасывание отдельных нейтральных слов и фраз, как бы в никуда, с одновременным изучением исподтишка друг друга. Затем паузы между словами и фразами стали сокращаться, нашлись общие темы и вот уже робкий ручеёк беседы вдруг превратился в бурный поток непрерывного разговора.

— А вы, значит, студент? — спросила Анна.

— Да, сдал свою первую сессию в политехе, — ответил Иван. — Завтра начинается второй семестр.

— Что-то великоват ваш возраст для первокурсника. Долго, видать, пришлось попотеть, прежде чем стал студентом? — поинтересовалась Валентина. Девушка была блондинкой с короткой стрижкой и вызывающе задранным вверх носиком-кнопочкой. В её язвительных голубых глазах метались молнии.

— Не угадала, поступил я с первого раза, вступительные экзамены сдал без троек, — будто не замечая издевки девушки, ответил Иван. — Просто так вышло, что поступать пришлось уже после службы. Три года отдавал свой воинский долг перед Родиной.

Конец ознакомительного фрагмента.