Сказания Всадников

Мира Гладких

Ты, дорогой читатель, сможешь найти себе произведение по вкусу: сказки здесь переплетаются с героями из далёкого космоса, а стихи идут рука об руку с бытовыми зарисовками. Впереди ждёт увлекательное путешествие, ты с нами? 26 абсолютно разных авторов поделились с тобой самым важным и сокровенным. Они вложили в каждое слово свою любовь к творчеству.

Телефонистка

Как часто между двумя судьбами на разных концах телефонных трубок оказывается лишь недобросовестный провайдер и оборудование. Как часто — добросовестный, и тоже оборудование. Иногда между ними могут оказаться «жучки» и кто-то ещё. Кто-то, чья работа — слушать, делать выводы, и может даже действовать.

А изредка между ними оказываюсь я.

В полумраке коммутаторной, где мигают разноцветные огоньки входящих и исходящих, а на узкой столешнице под старой настольной лампой стынет бессчётная чашка кофе, я одна. Я давно осталась тут одна. С тех пор, как на смену не вышли мои коллеги. С тех пор как…

Звонок.

Они всегда мигают ярко-жёлтым, сильнее прочих, которые мне не нужны. За секунду до того, как станет поздно, я соединяю тех, кто мог не ответить, не увидеть, забыть. Иногда это греет. А иногда я гадаю, когда же меня отпустят на заслуженный покой.

Отточенным за годы работы движением втыкаю нужный конец провода в положенное гнездо. Гудки прерываются расслабленным женским: «Аллё!»

Можно снять наушники и отхлебнуть немного кофе. Я снова сделала это — соединила тех, кто мог разминуться в бесконечной веренице дел. Но тишина в трубке на другом конце напрягает не только моего абонента:

— Аллё! — повторяет она уже громче. — Это кто?!

Тишина.

— Аллё! Вас не слышно! — наконец, она решает прекратить борьбу за неизвестный звонок. — Перезвоните позже, пожалуйста.

Я слышу короткий выдох с другой стороны, прежде чем гудки прерывают не случившийся диалог. Как же так?! Я тут стараюсь! Ночами, понимаешь, не сплю, питаюсь какой-то дрянью, только чтобы успеть их соединить, а он, зараза, молчит!

Хотя… вспоминаю, как сама боялась начать разговор. Сначала с любимым мужчиной, и тогда нас выручила его уверенность, потом… годы спустя, с той наглой девицей. Теперь они оба всего лишь часть моего прошлого, о котором напоминает поблёкшая фотография в рамочке под лампой.

Снова мигает. Не глядя, втыкаю провод.

— Аллё?!

Оп-па! Тот же голос! Неужели сверху решили дать им ещё один шанс? Редко у меня встречаются повторные звонки.

— Садовая, десять, — раздаётся вдруг хриплый мужской шёпот с другой стороны. — Остановка у кофейного ларька. Ты всегда там в шесть сорок. Я жду.

— Что? Вы кто?! — страх и щетина из иголок.

Звонок обрывается.

«Что это?! Что происходит?! Я же должна соединять судьбы! Ну, то есть, не так!»

Я чувствую, что здесь что-то не так… да всё не так! Сердце начинает прыгать в груди быстрым резиновым шариком. Делаю глоток холодного кофе, не замечая вкуса. Кидаю рассеянный взгляд на фото, где улыбаются худощавый шатен в кепке и свитере и пышечка-блондинка в сером плаще и берете. За ними осень, перед ними — немного любви и чужой ребёнок. Но тогда… тогда им ещё было хорошо вместе. Нам было. Мне.

А я… взяла, и сама всё испортила. И вот, снова порчу. Только не свою жизнь, а чужую. Вскакиваю. Но куда я пойду? За дверью — тёмная муть и, шаг туда, говорят, смертелен. Окончательно смертелен. Иногда я подумываю и об этом, но не сегодня же! Надо же что-то делать! Только что? Сама я позвонить отсюда не могу…

Я только соединяю. Вот и ответ! Не соединять их больше! Запомнить номер и не соединять! Умница! Нет, погоди… он же всё равно знает её маршрут! Значит, ему не нужен телефон. В душе всё холодеет. А вдруг он вообще больше не позвонит? Вдруг она решила, что это глупая шутка и пойдёт снова на чёртову остановку? А вдруг… сердце замирает на миг. Вдруг и правда шутка? А я тут мечусь.

Но нехорошее предчувствие саднит в груди. Слишком уж неприятная шутка. И зачем тогда я?

— Зачем вообще мне перевели этот звонок?! Слышишь?! — кричу я в вентиляцию. — Я же здесь для того, чтобы делать добро! Я не хочу соединять маньяков с жертвами! Эй!

Вентиляция молчит.

Зато щёлкает давно молчавшее радио, тихонько воспроизводя «I believe» Джеки Блейза. Музыка немного успокаивает, но беспокойство не уходит совсем.

Жду.

Пять часов. Шесть. Гляжу на правую панель, но там всё так же перемигиваются не мои звонки. Шесть тридцать. Или всё случилось. Или…

Мигает. Жёлтый сполох бьёт по глазам. Кидаюсь к проводу. Секунду колеблюсь, запоминая цифры, но втыкаю его в гнездо.

Гудки. Она не хочет брать? Или не может? Я бы на её месте так и не решилась больше взять трубку. Гудки прерываются, и я слышу, как она неровно дышит в трубку.

— Ты не пришла. Я недоволен, — его голос будто заражён гнилью. — Завтра на Центральной. Ты выйдешь из розового здания с белыми вставками, в своей красной куртке. Я буду ждать.

— Не звоните мне больше! — она явно срывается, но пока держится на краю страха. — Иначе я звоню в полицию!

Он сухо хмыкает:

— Завтра на Центральной. Если скажешь кому-то ещё, у твоей милой чёрной кошки появится лишняя улыбка и она закрасит твою подушку красным.

Кошачья жизнь за человеческую? Пфф! Да невелика жертва! Но женщина на том конце провода всхлипывает:

— Не надо! Не трогай Ксюшеньку!

Я не в силах больше это слушать. Выдёргиваю провод. Теперь я знаю его номер. Но что мне с этим делать? Если бы я знала чей-то ещё номер, кого-то, кто мог бы что-то сделать… Но, и что? Что тогда? Я как-то пыталась отсюда позвонить. Ничего не вышло. Отсюда невозможно дозвониться.

Только соединять. Я смотрю на уютно мигающие лампочки чужих разговоров. Я могла бы соединить с ними третьего. Я так уже делала… в другой жизни, или просто… в жизни. Только вот… кого? Поймав за хвост безумную мысль, начинаю по очереди втыкать свои наушники в свободные разъёмы рядом с огоньками чужих разговоров:

«…ты уроки сделал?»

«Внуки разъехались, Машенька теперь в Москве…»

«Да чё с ней будет-то, Колян? Бросай!»

Я втыкаю и выдёргиваю разъём с такой скоростью, как никогда прежде. Столько судеб, столько разговоров. Жизнь, которая потоком течёт мимо меня. Но я не сдаюсь. И наконец…

— Следователь не следователь, а я, сам понимаешь, за каждым щипачом не набегаюсь, подавай заявление… — отчитывает кого-то спокойный густой бас.

Судорожно запоминаю номер. Зелёный исходящий, красный — входящий. Мне нужен второй. Хорошо, что на цифры у меня неплохая память.

Осталось только дождаться.

В одиннадцать утра он снова звонит. Жёлтым семафорит лампочка моего соединения. Этот номер я уже хорошо помню. Прости, милая, но тебе нужно ещё немного потерпеть. Она берёт трубку и тихо просит его прекратить. Он её сломал… Он торжествует, вновь напоминая жертве о том времени, когда будет ждать её у выхода с работы.

Ещё не зная, сработает ли, я втыкаю третий проводок туда, где вчера неизвестный разговаривал со следовтелем. Этот слот не относится к его номеру. Здесь происходило и ещё произойдёт множество других разговоров, но я мысленно прошу: «Отче наш!..»

И внезапно слышу в наушниках знакомый бас: «Да, слушаю!». Моментально перекидываю другой конец проводка в свободный слот «моего» разговора. Надеясь лишь на то, что этот следователь не спугнёт вопросами маньяка или не повесит трубку. Но нам с женщиной несказанно везёт. Потому что она плачет, а мучитель вновь напоминает ей про кота. Третий в этом разговоре, не зная, что на самом деле он четвёртый, молча слушает.

И когда на проводе остаётся лишь обессиленная рыдающая жертва, неожиданно мягко спрашивает: «Девушка, вы сейчас где? Я из полиции и могу помочь».

Мне кажется, она что-то ему отвечает, но для меня этот разговор окончен. Я сыграла свою роль. Можно вновь выпить немного остывшего кофе.

Дверь коммутаторной хлопает и на пороге, стряхивая с зонта дождевые капли, появляется тётушка лет пятидесяти в тёмной длинной куртке-плащовке, с кокетливо-розовой косынкой на волосах:

— Ну что, заждалась? Мне говорят — подменить надо. Коллега давно в отпуске не была. Оой, что за старьё тут у вас! — она по-хозяйски отставляет зонтик-трость в угол.

— Работает, — ошарашенно улыбаюсь я.

— Вижу, что работает… ну, иди-иди. Разберусь. Я ещё в семидесятых связь в посёлке налаживала. А ты уже насиделась. Там, говорят, ребёнок какой-то… то ли твой, то ли родственников… иди, в общем! Только это, будешь проходить мимо кадров, скажи, чтобы чаю мне принесли. Я кофе не пью. Желудок у меня.

Пытаюсь понять, шутка это или реальность. С опаской приоткрываю дверь. Пыльный коридор и никакой мути. Крадусь вдоль стены. Охранник на выходе приветливо кивает мне головой. Будто в странном сне вспоминаю, что кое-что забыла. Оборачиваюсь:

— Там… женщина… новенькая. Чай просила…

— А! Хорошо. Ты иди, я передам! Только дождь ведь на улице. На-ка, вот. — он протягивает мне старый чёрный зонтик.

Манхэттен пахнет свежестью и выпечкой из ближайшей булочной. Распахиваю зонт, отгораживая себя от стены дождя. Засовываю свободную руку в карман плаща. Нащупываю твёрдый плоский квадратик.

«Эмбер, я жду ребёнка от Стью. Пожалуйста, отпусти его. Саманта».

Сердце ёкает. Неужели мне вернули мой шестьдесят первый?!

Что ж. Теперь я всё сделаю правильно. Я не стану утаивать от Стью эту записку. Не уговорю его рвануть в далёкий Деловер. Я снова соединю жизни. Целых три.