Сердце Зверя

Мила Синичкина (2024)

— О-па, — меня ловят сильные руки и прижимают к себе. — Отпустите! — возмущенно пищу. — Слышите! Я требую! — От кого бежишь, красавица? — он не отпускает, игнорирует мою просьбу. — Кто тебя обидел? Расскажи, я их всех накажу, — произносит бархатистый голос мне на ухо. Поднимаю на незнакомца глаза и понимаю, что Артур теперь моя наименьшая проблема. Я сбежала от жениха, который мне изменял, и случайно попала в объятия к нему. Он Зверь и говорит, что я его Сердце, и, что главное, моя жизнь теперь принадлежит ему. Но он жестоко ошибается. Поймать меня второй раз будет сложно.

Глава 13

Растеряно оглядываюсь в поисках подходящего тяжелого предмета, и мои глаза натыкаются на стул. Хватаю его и с разбега ударяю им об окно. Но на мою беду оно оказывается бронированным, и стул резво отскакивает обратно на меня. Я едва успеваю отпрыгнуть в сторону.

— Твою ж! — ругаюсь вслух. — Чтоб всех этих мажоров каток переехал. Поставили им в доме особые стекла, видать, не одна я жажду их разбить.

После этого физического подвига моя голова снова дает о себе знать. Адреналин притупил боль, но не убрал ее полностью. Приходится выпить таблетку и рухнуть в кровать лицом вниз в надежде на то, что следующее пробуждение будет лучше этого. А, может, я и вовсе окажусь где–нибудь далеко–далеко от Артура и его квартиры.

— Вот наглая девица, смотри, что она сделала с моей стряпней, — доносится до меня возмущенный голос. — Еще и стену испортила! Ее нужно заставить приводить все это в порядок!

— Мама, я запер ее в комнате, а до этого сильно ударил по голове. Я не специально, это первое, что пришло мне в голову, когда я не смог уговорить ее остаться. Алена жаловалась на боль и плохое самочувствие, когда очнулась, — виноватым голосом произносит Артур.

— Ты идиот.

Раздается звук затрещины.

— Ай! Больно!

— Нежнее надо с девушками, вот обручишься, тогда и будешь свои порядки устанавливать, а до этого ни–ни! — строго говорит женский голос, принадлежащий матери Артура.

— Да понял я, — обидчиво тянет тот.

— Нужно было мне с работы бежать, не отпускать тебя одного, этого бы не произошло. Ты мог ее убить! И доктор нужен, от чего она не просыпается. Она хотя бы дышит?

Моей шеи касается холодный палец, невольно ежусь.

— Жива, а еще и проснулась, кажется. Открывай глазки, Алена, будем заново мириться, — произносит торжественно Артур.

Нехотя разворачиваюсь и сажусь на кровати. Молча перевожу взгляд с матери на сына и обратно. Я опасаюсь им что–то говорить, потому что ничего хорошего в голову не идет. А если я скажу, что по ним плачет тюрьма, и что я обязательно напишу на них заявление, то мой шанс на побег из этой комнаты станет ниже нуля.

— Деточка, здравствуй, как ты себя чувствуешь? — слово берет мать Артура. — У моего мальчика сработали рефлексы, он не хотел тебя ударить, просто так получилось. Психологически ты была для него опасностью, грабителем, проникшим в квартиру, вот он и поступил, как учили на курсах по самообороне. Ты его прости, не держи зла.

Откровенно дурацкая отмазка, но надо ведь ей что–то сказать.

— Здравствуйте, — произношу и на секунду замолкаю, чтобы восстановить баланс спокойствия и терпения в организме. — Бывает, наверное, и такое. А сюда он меня поместил, конечно же, испугавшись своего поступка, да? Но раз мы обсудили это недоразумение, я могу выйти?

— Кхм, — на лице матери Артура на мгновение появляется замешательство, — конечно, ты можешь ходить по квартире, мой мальчик переборщил с заботой. Но на улицу не стоит идти. Может голова закружиться, и ты упадешь.

Ясно, заточение продолжается.

— И как же долго я, по–вашему, должна быть на больничном?

— Пока не выздоровеешь, до свадьбы, думаю, успеешь. Я, правда, перенесла дату бракосочетания, оно состоится раньше, — произносит мать Артура с приторной улыбкой на губах.

А я смотрю на нее и чувствую приступ нечеловеческой ярости. Наверное, впервые мне хочется стать зверем и перекусить кому–то глотку.

Эх, Зверь, нашел ли ты себе кого–то другого? Бросаю взгляд в окно, там царствует вечер, самое время найти себе подругу.

Внезапно квартиру оглушает настойчивый звонок в дверь, и почти сразу к нему добавляется сильный стук, как будто кто–то очень жаждет, чтобы ему открыли.