Нежный плен

Мила Дрим

О его беспощадности ходили легенды.О её красоте шла молва по всему Уэльсу.Он – человек, который пришел наказать.Она – та, которая будет наказана.Или же вознаграждена?История любви Леонардо, верного друга Александра (роман «Маленькая жена»), и прекрасной саксонки.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Годива, ощущая давящий взгляд Леонардо, обхватила себя за плечи. Расценив это, как то, что девушка просто замерзла, мужчина предложил ей согреться у костра. Хоть пленница и не хотела покидать столь удобный валун и своё желанное уединение, она понимала, что с приближением ночи, станет совсем холодно, поэтому Годива, покорно кивнув головой, согласилась.

Как только Леонардо со своей пленницей направились в сторону одного из костров, другие воины, что сидели возле него, подвинулись таким образом, что для их предводителя и его спутницы оказалось предостаточно места. Годива, заметно нервничая, медленно опустилась на расстеленное одеяло. Нормандский лев разместился рядом. Он сидел не столь близко к девушке, так, чтобы не смущать её, и не столь далеко — чтоб другие мужчины видели его благосклонность к ней. Чтобы они и на секунду не забывали, кому принадлежит саксонская красавица.

Костер издавал приятное потрескивание, а его тепло мягко окутывало девушку. Она, избегая того, чтобы смотреть на кого-либо, устремила все свое внимания на танцующие языки пламени. Оранжевый, красный и синий цвета перемешивались меж собой, умирали и снова рождались, вспыхивая искрами. Завораживающее, расслабляющее зрелище. Так бы и смотрела. Стало спокойно — будто Годива вернулась в счастливые детские дни, когда она и её семья собирались возле камина. Таких моментов было очень мало, и от того душа девушки особо бережно хранила их.

Сквозь пелену временно обретенного умиротворения пробился мужской голос.

— Думаю, завтра вечером, мы уже будем на месте, — спокойным тоном сообщил Леонардо.

— А они нас ждут?

— Конечно, такое событие не могло пройти мимо них, можно сказать, это событие года, — с циничной усмешкой на губах, ответил предводитель.

— Да, соберется весь цвет южной Англии, — протянул один из воинов.

— Пусть собирается, я не против, главное, чтобы была чистая, теплая постель и нормальная еда. А дальше — посмотрим, — Леонардо вытянул перед собой ноги и подался вперед, скользя взглядом по деревьям, будто ожидая кого-то.

Годива, вслушиваясь в беседу, вся напряглась. Куда же они едут? Но спросить об этом — девушка даже и не думала. Вмешиваться в мужской разговор не собиралась — и не только потому, что воспитание не позволяло, а по причине своего характера — мягкого, осторожного, неуверенного. Она просто продолжила слушать и чувствовать.

У Леонардо, даже в спокойном состоянии, голос был пропитан властностью. И вроде мужчина говорил непринужденно, о простых вещах, и все равно, чувствовалась особая интонация лидера, который привык, чтобы ему беспрекословно подчинялись. Даже за воцарившимся дружелюбием ощущался нрав нормандского льва — резкий, расчетливый, холодный. Поэтому, воины, собравшиеся вокруг костра, ни на минуту не расслаблялись и тщательно взвешивали каждое слово, понимая, что даже если сейчас Леонардо держится на дружеской волне, это не отменяло того, что он по-прежнему остается их предводителем, способным наказать или же вознаградить.

Наконец, принесли ужин. К тому моменту, как в руках Годивы оказалась похлебка, желудок девушки настолько изнывал от голода, что она едва сдерживала себя. Хотелось скорее проглотить этот ароматно пахнущий бульон, заполнить пустоту в животе, чтобы скорее избавиться от неприятных ощущений. С небывалым аппетитом Годива принялась за ужин. Простая похлебка, сваренная на мясе пойманной птицы, и плавающие в ней кусочки сухарей показались девушке настоящим пиршеством.

Съев все без остатка, девушка поймала на своем лице задумчивый взгляд Леонардо. Ей тут же стало стыдно — вряд ли она ела, как подобает леди. Признаться, об этом девушка и не думала.

— Спасибо, — сглотнув, тихо сказала Годива.

— Ты не наелась? Хочешь еще? — поинтересовался Леонардо. Он был немного удивлен таким аппетитом своей пленницы, хотя понимал — причина в том, что девушка давно не ела.

— Нет, спасибо, — Годива прижала ладонь к желудку, — я, кажется, и так съела слишком много.

Мужчина кивнул головой. Хотелось спать. Растянуться во весь рост, чтобы спина отдохнула. Леонардо, недолго думая, исполнил свое желание. Годива, покосившись на мужчину, обняла себя за колени. Она не собиралась ложиться спать. Нет, не сейчас и точно не здесь.

Но Леонардо решил за неё. Теплые мужские руки потянули девушку к себе. В этих движениях не было страсти или похоти, просто чистая забота — как о маленьком ребенке, нуждающемся в присмотре. Мужчина уложил Годиву на спину, а сам, повернувшись на правый бок, укрыл девушку своим плащом, что был на нём.

— Спи, — произнес он, закрывая глаза.

Зажатая в объятиях Леонардо, девушка почувствовало, как её стало поглощать его теплое спокойствие. Тело Годивы стало расслабляться, наполняться приятной негой. Веки потяжелели, захотелось спать. Нос защекотало от терпкого запаха кожи мужчины, аромат унёс белокурую красавицу в старые воспоминания. Странно, сейчас девушке казалось их единение правильным, будто так и должно было быть. Но, памятуя о приличиях, Годива сумела задать вопрос мужчине.

— А почему нельзя лечь спать в палатках? — поинтересовалась девушка. Она, запрокинув голову, укололась щекой об густую щетину Леонардо. Мужчина медленно открыл глаза.

— Потому что я так решил, что сегодня мы будем спать здесь, — ответил он.

— Я просто подумала… — начала Годива, но Леонардо оборвал её речь коротким словом:

— Спи.

Она, зажмурившись, сжала свои ладони. Они у неё были по-прежнему холодными — вот он, признак волнения. Девушка тихо вздохнула. Потом — еще и еще. Сон почему-то уже никак не шел к ней, хотя она ощущала усталость. Руки-ноги стали слабыми, но вот сознание продолжало бороться со сном. Годива попыталась перевернуться на бок, но над головой прогремел недовольный голос:

— Хватит шуметь, спи.

Девушке не оставалось ничего другого, как подчиниться этому приказу. Отогнав назойливые мысли о пристойности способа заснуть, Годива стала погружаться в сон. Беспокойство, наконец, отпустило её, и пленница, незаметно для самой себя, уснула.

Леонардо, хоть и делал вид, что спит, не спал. Его не отпускала внутренняя тревога, предчувствие, что вот-вот что-то случится. Мужчина не ошибся. Как только лагерь погрузился в тишину, а костры погасли, десятки огненных стрел пронзили палатки…