Криминальная любовь

Мила Дрим

Я обратилась за помощью к самому опасному человеку. Я понимала, что рискую, но только он мог помочь мне. Но я не могла представить, что это выльется в пламя страсти. И это пламя угрожает сжечь весь мой привычный мир.Остросюжетный любовный роман.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Все два часа, ожидая, когда ситуация с Майей прояснится, я провела расхаживая по комнате.

Как же хорошо, что сестры были слишком заняты мультиками, чтобы путаться у меня под ногами.

Может, звучало это грубо, но сейчас я плохо справлялась с собственными эмоциями, и мне было не до того, чтобы развлекать Аню и Таню.

Каждая минутка тянулась мучительно долго. Каждый шум отражался дрожью в моем теле.

Я вздрагивала от малейшего шороха. Знала — пока не увижу подругу — не успокоюсь.

За Майей уехал Макс. Не знаю, хорошо это было или плохо.

Он же ведь такой… Бешеный. Как бы не случилось чего.

Калаш остался дома — и теперь был единственным зрителем, наблюдавшим за моим тревожным шествием.

Откинувшись в кресле, он молча смотрел на меня. И хотя Калаш не сказал мне и слова, я не могла забыть о его присутствии — потому как ощущала изучающий взгляд на себе.

Словно из-за кустов за мной наблюдал хищник.

За окном уже начало темнеть. Первые признаки сумерек — серая дымка — медленно расползалась меж елей.

Свет включать не спешили. И потому стало вполне объяснимым, когда я налетела на угол дивана.

— Ай! — вскрикнула я и согнулась пополам от боли.

Слезы брызнули из глаз. Так не вовремя!

— Садись уже, — Калаш потянул меня назад, и я плюхнулась на диван.

— Покажи, где болит, — склонившись надо мной, потребовал он.

Я отрицательно мотнула головой. Калаш и так сегодня нанянчился со мной! Не хватало еще продолжения.

— Капризничать вздумала?

Я промолчала, а он сделал свой собственный вывод:

— Ну покапризничай. Царевнам положено.

Мне хотелось промолчать, однако предательский всхлип вырвался из моей груди.

Калаш поднял на меня взгляд. Серые глаза в оправе черных ресниц глядели так пристально, что мне показалось, что мы остались на всей планете одни.

Странное это было чувство. Впервые я ощущала его.

— Очень больно?

— Не сколько больно, а обидно, — призналась я.

— Бывает. Навалилось, да? — его темные брови сошлись на переносице, отчего выражение лица Калаша стало трагично-печальным.

Как в наше первое знакомство.

— Навалилось, — я опустила голову, потому что слезы снова закапали из моих глаз, а мне не хотелось, чтобы Калаш видел как я плачу.

Только плечи, выдавая мое состояние, беззвучно подрагивали. А хотелось бы сейчас — замереть, испариться, не чувствовать — ни собственной слабости, ни той горечи, разъедавшей мне душу.

Калаш присел на корточки и стянул с моей ноги носок. Всего лишь носок, а мне виделось, что это не он был, а кружевной чулок. Вот фантазерка-то!

Я перестала дышать. Только сердце забилось от странного трепета. А потом и вовсе, как сумасшедшее, начало прыгать в груди, когда горячие пальцы Калаша обхватили мою стопу и коснулись несчастного мизинца.

Он аккуратно потрогал его и чуть подвигал.

Той яркой боли уже не было, лишь небольшой дискомфорт.

— Так больно?

— Чуть-чуть, — не поднимая глаз, тихо ответила я.

Знала — стоит нашим взглядам сейчас встретиться, как Калаш догадается о моих чувствах. Тут не нужно было обладать особой проницательностью, потому как наверняка все было уже написано на моем лице.

— Вроде перелома нет. Скорее всего, ушиб. У меня так было в 15 лет. Мой мизинец и угол кресла встретились. Незабываемая была встреча. Аж звезды из глаз посыпались. Думал перелом, но нет, пронесло.

— Спасибо, — выдохнула я и потянулась к своему носку.

Дрожащими пальцами я начала натягивать его на ногу, но то ли руки меня не слушались, то ли носок отчего-то стал неудобным, но я никак не могла справиться с ним.

— Дай я, — видимо, устав от моих жалких попыток, Калаш натянул носок, и, о чудо, он налез на мою стопу без каких-либо запинок.

— Спасибо, ты так помог мне… Даже не верится, что ты согласился. Для меня никто так многого не делал. Я даже не знаю, как отблагодарить тебя, — взволнованно затараторила.

Волновалась еще и потому что пальцы Калаша сжимали мою щиколотку, а сам он смотрел куда-то вниз.

Казалось, теперь пришла его очередь прятать глаза. Но я знала — Калаш был не из тех, кто трусил.

В отличие от меня.

С напряжением в груди я смотрела на его макушку и мысленно отсчитывала секунды до того, как Калаш посмотрит на меня.

Словно в замедленной съемке его темноволосая голова начала подниматься. В тот миг я перестала дышать.

Калаш запрокинул голову и посмотрел на меня.

Это был другой взгляд, и совсем другой Калаш.

В его взоре читалась такая глубина и понимание, что я почувствовала будто давно искала и, наконец, нашла те самые глаза.

Именно почувствовала — потому как все это никак не вязалось с разумными мыслями.

Несколько секунд мы вглядывались друг в друга, и мне даже показалось, что сейчас случится что-то важное.

Но внезапный грохот в коридоре разбил на звенящие осколки наше с Калашом уединение.

— Калаш! — крикнул Макс. — Задание выполнено.