Гибискус и Герда: последние дни

Меллиса Костровая

Валентин и Настасья путешествуют по улицам нового города, по инициативе самого Валентина. Настасья не может понять, что не так с её возлюбленным. Но являются ли они возлюбленными на самом деле? Считает ли Валентин иначе, втягивая Настасью в разные передряги? И кем на самом деле он и его друзья являются?

Глава 4

Стальные Камни встретили Сиреньевых серыми тучами и неприятной влагой, отчего обоим не хотелось жить. Осенние листья шуршали под ногами, утопая в лужах и слякоти, будто бы создававший этот пейзаж художник страдал многолетней депрессией. У Стальных Камней была особенность не в только старинной архитектуре и граффити в виде средневековых дам на обшарпанных дверях — дело было в раздвижных мостах и самой вкусной восточной выпечкой в России. Соответственно, Валентин потому и не хотел ехать сюда.

Настасья хотела кричать от радости, но у неё не было и капли энергии в теле: а возможно, она простудилась тоже.

— Валюш, смотри как… — оглядевшись, Герда не нашла Гибискуса, — Валентин? Не поняла. Ты куда делся? Валентин!

Ответом последовал вдалеке проехавший джип чёрного цвета.

— Валентин!!! — Настасья в слезах побежала за джипом, успев увидеть заторчавшую руку в знакомых ожогах, — Валенти-ин!!!

***

— Настя, проснись.

Лениво простонав, Настасья нехотя разомкнула веки.

Гибискус нависал над ней, прогибая матрас под ними.

— Ты кричала во сне. Меня звала, что ли? — промурлыкал он, уткнувшись в шею Герды.

Происходящее казалось галлюцинацией, нежели сном или сказкой — Настасья только сейчас задумалась, насколько же уродлив Валентин с этими изюмчатыми ожогами по всему телу и опущенным веком. Не человек. Сплошной кусок чудовища. Хотелось оттолкнуть его от себя так, чтобы он ни за что не посмел вновь приблизиться, и вообще чтобы он нашёл себе другую — либо, как сочла сама Настасья, она ещё не пришла в себя после тщательного выбора матраса для палатки.

— Жмот. Скотина. Чудовище, — невольно расплакалась в руки Настасья, после положив ладонь ему на левое плечо, — ещё и заставил резать этот чертов матрас, чтобы он в палатку влез. Мог просто снять комнату, а не вот это всё. Спасибо на том, что матрас толстый оказался.

Ответом последовал лишь жадный поцелуй в правое плечо.

— Валя, я так больше не могу. Отстань от меня. Лучше кофе мне налей, пожалуйста, — Герда положила ладонь на его макушку, слегка «похлопав» по ней, — потомство хочет кофеина.

Не ответив, Гибискус молча отстранился и направился к её рюкзаку.

— Пока ты спала, я изучил некоторые улицы… Всё достаточно тихо. Это хорошо. Мы явно на верном пути, — Валентин достал термос, открутил крышку и налил в неё латте с ванильным сиропом, — кстати, что насчёт твоего сна? Ты меня звала?

— Мне приснилась твоя рука, торчащая в мимо проехавшем джипе… — Настасья сладко потянулась, сев лотосом, — Надеюсь, в том сне ты просто изменил мне с какой-нибудь богатенькой фифой.

Отдав крышку с кофе, грустно улыбнувшийся Гибискус сел напротив и вытер слёзы с щёк Герды. Та даже не смотрела на него, слегка дуя на кофе.

— Настя, скажи честно. Я урод? — вкрадчиво спросил он, игнорируя щебетание птиц вне застёгнутой палатки.

— Моральный, — вновь подула на кофе, отпив маленький глоток, — ты моральный монстр и чудак, Валя. Тебе надо лечиться. Серьёзно. Я не знаю, насколько меня хватит с тобой.

По всей палатке раздался звук громкой пощёчины.

— Да отстань ты от меня уже, скотина, сил у меня на тебя нет! — Герда чуть не вылила кофе прямо на пах Гибискуса, коснувшись горящего пятна на правой щеке. Сердце глухо стучало, отдаваясь в ушах, — Мы живём как бомжи, и будем жить как бомжи, хотя я хочу палетку теней от Флёр!

— Ты цену на них видела, Флёр? Три нюдовых цвета за семь тысяч триста пять рублей. Хорошо, можешь в будущем приобрести их, но зачем? Ты все равно носишь маску, это раз. Два, мне будет без разницы, накрашена ты будешь этим бежевым нюдом или нет, — нервозно улыбнулся Валентин.

— Я хочу ту, что называется «Сон дикой лисицы». Там целых семь цветов и стоит всего-то три тысячи три рубля, если заказывать на Амстердли или на Номстердам, — отставив кофе влево, Герда отодвинулась от Гибискуса, — что такого? Я тоже хочу быть красавицей, на ком вся косметика ложится идеально!

Не сказав чего-либо, Валентин расстегнул палатку и вышел на улицу. Герда вышла за ним.

Ночной сумрак пробирал до костей не только холодом осенней погоды, но и вводил ужас в ослабевшее сердце Герды. Даже сейчас она плакала, от бессилия — ей казалось, Гибискусом управляет непонятная сущность, и от этого он страдал всезнанием на фоне оголевших деревьев в преддверии зимы. Огонь, который рос в ней с рождения, погас: она понимала, что Валентин навсегда испортил ей репутацию перед народом. За такое нормальные люди не прощают, размышляла Герда, но Гибискуса не прощать было страшнее прихода в Ад.

Валентин разжёг костёр палками, маленьким мешком угля и свежей газетой, которую он купил по пути в третье кафе. Настасья так и не успела её прочитать из-за него, когда он был так занят чтением и вслух мгмкал. Единственное, что узнала Герда, не в слух зовя себя бесполезной, это продолжение войны России с Францией и Китаем. Норвегия вступилась за Россию слишком поздно и Китай сумел напасть на Таёжницу, одну из полузаброшенных деревень в Талицкой области. Жителей Таёжницы эвакуировали, но их питомцев забрали на передержку, либо приютили.

— Валя. Что с нами будет? — спросила Герда, смотря на языки пламени.

Гибискус не нашёлся с ответом, втыкая маршмеллоу в обработанную влажной салфеткой палочку.

— На картах всех городов России появились схемы, указывающие самые короткие пути к бомбоубежищам. Но если мы спрячемся там, нас подорвут. Не так ли? — Настасья с надеждой посмотрела на Валентина справа, сидящего к ней боком, — Что нам делать?

— Умирать, так под мелодию, — Гибискус выглядел не менее измученным, — вот поэтому я думаю, стоит ли нам жить вместе дальше. Все равно умрём.

Оба неловко замолчали, вслушиваясь в шум природы. Никого кроме них.

— Мы с тобой как выжившие в период зомби-апокалипсиса, — Настасья откашлялась через горло, подвинувшись вплотную к Валентину, — а как бы ты провёл свои последние дни, если бы у тебя была такая возможность?

— Снимал бы домашнее порно с лесбиянками, — ответил он, рассмотрев подгоревший маршмеллоу.

Пронаблюдав за трапезой Гибискуса, Герда раздражённо чуть отодвинулась от него.

— Ты отвратителен, — Настасья достала маршмеллоу из большой пачки и откусила кусок, прожевав, — я, конечно, бывшая яойщица, но у меня не было подобных мыслей касательно…

— Тебе нравились геи?.. — Валентин ошарашено взглянул на Настасью, — Серьёзно, Насть?

— Ну, да. А что такого? Молодость всё прощает, — она вновь подвинулась к нему, положив ладонь на его грудь, — тебе раньше нравились мужчины?

— Нет. Мне не нравятся мужчины до сих пор, — сглотнул он, осторожно убрав руку Герды с груди, — перестань меня трогать, пожалуйста.

— Ну ты и гей, конечно, — искренне обиделась она, хлопнув его по ляжке и сжав, — или я тебе настолько не нравлюсь?

— Не знаю. Но в моём порно ты бы не участвовала, — Валентин доел подгоревший маршмеллоу и зло посмотрел на бледную Настасью, — что-то ты бледная вся стала.

— Не уходи от темы. Я тебе не нравлюсь, но наши дети тебе зачем-то нужны. Я права? Всё дело в пособиях от государства? — побагровела Герда, встав с бревна.

— Сядь. Дело не в этом. И да, яойщиц я на дух не переношу, чтобы ты знала. Даже бывших. Ты хоть представляешь, как на самом деле выглядит секс двух мужчин? Это не то чтобы мерзко и аморально, это… Как сношение осы и улитки. Также непонятно и отвратительно, — Гибискус воткнул пять маршмеллоу, опустив их над костром, — на ваших аниме-артах всё выглядит великолепно, но на деле это зрелище для самых смелых.

Герда хитро улыбнулась, густо покраснев.

— Естественно, ты натурал. Я тебя ублажаю три раза в день, о каком гействе может идти речь, — возгордилась она, положив руки на колени, — говорю же, я бывшая яойщица, так как после тебя невозможно представить секс двух мужчин.

— Это намёк на то, что я уродливый? — терпеливо осведомился Гибискус.

— Нет, — тянула гласную Герда, поцеловав его бицепс и погладив, — тебя невозможно представить геем.

— Давай закроем тему. Я ненавижу геев и говорить о них не хочу. Пожалуйста, — Валентин положил ладонь на макушку Настасьи и снисходительно чмокнул её в румяную щёку, — тебе самой не противно о них говорить?

— Не знаю. Не думала об этом, пока ты не спросил, — честно призналась Герда, уткнувшись носом в его бицепс, — пошли спать уже?

— Да. Доем последние пять штук и лягу спать, — беззвучно зевнул в ладонь, — если ты сыта, можешь идти спать. Мне нужно обдумать план завтрашних действий перед отъездом.

***

Настасья проснулась в пол восьмого, но не обнаружила Валентина рядом.

— Валя?.. — сонно пробормотала Герда, сняв с себя плащ Гибискуса вместо одеяла, — Валя, ты здесь?

Не найдя его, Настасья оделась в чёрные джинсы, свои сапоги, чёрную футболку и свитер, и вышла из палатки. Справа от той, спиной к Герде, стоял Гибискус и что-то делал руками.

— Валя, что делаешь? — пошло и лукаво поинтересовалась Герда, раскрасневшись и заблестев во взгляде.

Валентин повернулся к ней с маленьким ножиком и полуочищенным огурцом.

— Огурцы чищу. Закусим ими и кукурузой, пойдём до нужной нам остановки. Сто сорок пятый автобус на остановки Флёра Вильгельмивича, — отдав полностью очищенный огурец рассмеявшейся Герде, Гибискус строго посмотрел на неё, — чего смеёшься?

— Ты просто чистил огурец. А мне показалось… — расстроилась Настасья, но виду не подала. Лишь голос выдал её, — Неважно.

— Понял я, что тебе показалось. Извращенка, — сев на бревно, он поставил тарелку с консервированной кукурузой и огурцом на колени, — ешь давай.

Последовав примеру Валентина, Настасья взялась за трапезу. Смотря на деревья и кустарники вокруг, она чувствовала себя как запертой в какой-то картонной коробке — самое странное, она не ощущала каких-либо эмоций, думая об этом.

— И это лишь второй автобус из четырёх до Стальных Камней. Превосходно, — Настасья зачерпнула чайной ложкой кукурузу, смотря перед собой, — Нам точно надо туда ехать?

Валентин откусил огурец и неохотно прожевал его, затем без эмоций посмотрел на Настасью.

— Уедем отсюда в Сидельниково, делать нам нечего в Стальных Камнях, — Гибискус подвинулся к Герде, на что вторая изогнула бровь, — посёлок, но жить там можно.

— Что мы там будем делать, Господи… — устало вздохнула Настасья, потерев глаза.

— Тоже, что и обычно. Жить-поживать, да добра наживать. Устроюсь сварщиком или физиком-ядерщиком, я разбираюсь в этом достаточно неплохо, — философски заверил он, приобняв хмурую её за плечо, — дворники и грузчики там очень мало зарабатывают, я смотрел вакансии.

Конец ознакомительного фрагмента.