Серьги с алмазными бантами

Марта Таро, 2016

1812 год. Французы только что заняли сгоревшую Москву. В шинели ополченца уходит на войну поручик Щеглов. Кажется, что теперь не имеют значения ни случившееся в одном из имений жестокое убийство, ни исчезновение юной княжны Елены Черкасской. Но только не для Щеглова! В рядах победителей поручик войдёт в наполеоновский Париж и наконец-то сделает то, что должен. Покарает Убийцу. «Серьги с алмазными бантами» – очередной увлекательный роман Марты Таро из уже полюбившегося читателям цикла «Галантный детектив». В судьбоносном раскладе карт Таро открывается новая карта, предлагая пытливому читателю еще одну загадку.

Глава четвертая

Александр Василевский

Граф Александр Василевский, единственное и обожаемое дитя в знатной и богатой семье, родился под счастливой звездой. Отец его послужил в своё время в гвардии, повоевал под началом великого Суворова, а потом, получив наследство после родителей и двоих бездетных дядьёв, стал так богат, что пришлось ему заниматься делами многочисленных поместий. Выйдя в отставку, Василевский-старший поселился в имении под Киевом и стал искать себе достойную невесту — скромную девушку, тихую, воспитанную и хозяйственную, способную родить мужу дюжину крепких и здоровых детишек. Но судьба рассудила иначе: на первом же балу в местном Дворянском собрании новоявленного жениха представили ослепительно прекрасной Марии Понятовской. Златокудрая и зеленоглазая польская княжна мельком улыбнулась Василевскому — и тот пропал. Как тень, следовал он за ней, а девушка лишь забавлялась, пока Василевский не набрался храбрости попросить её руки, да не у самой княжны, а у её старшего брата — опекуна.

— Я поеду к князю Ксаверию и вымолю у него согласие, чего бы мне это ни стоило! — объявил Николай Василевский своим друзьям и отправился в Лифляндию.

Надо признать, что князь Ксаверий Понятовский слыл в округе человеком необычайно своеобразным. Принадлежал он к младшей из многочисленных ветвей этого знаменитого рода, давшего Речи Посполитой её последнего короля. При разделе Польши в 1772 году владения семьи оказались раздробленными. Часть имений отошла к России, а часть — к Пруссии. Отец семейства решил вместе со старшим сыном принять прусское подданство, а младшего отправить в Россию. Выполняя отцовскую волю, князь Ксаверий выехал на постоянное жительство в большое имение под Динобургом в Лифляндии, принял российское подданство и, решив, что долг он исполнил и теперь может заниматься всем, чем хочет, посвятил свою жизнь изучению античной культуры.

Смерть отца, случившаяся двенадцать лет спустя, преподнесла Ксаверию сюрприз. Старый князь назначил младшего сына опекуном своей единственной дочери — Марии. Он передал с девушкой приданое — сорок тысяч золотых талеров — и завещал выдать её замуж в России с тем, чтобы старший сын княжны стал неженатому Ксаверию наследником. Мари переехала к брату и нарушила его такую приятную уединённую жизнь, полную размышлений над трудами античных авторов.

— Меня все любят, и ты тоже привыкнешь, — заявила Мари сразу же по приезде, и её брат впервые в жизни не нашёлся что ответить.

И вот теперь он — убеждённый старый холостяк — должен был найти мужа этому легкомысленному созданию. Князь считал эту задачу невыполнимой, но, верный своему долгу, взялся за её решение. Отправив Мари в Киев к жене соседа-помещика, вывозившей в этом сезоне свою дочь, и заплатив за услугу столько, что оборотистая дама сшила множество туалетов обеим барышням, не потратив ни копейки из собственных средств, князь Ксаверий наслаждался наступившей в доме благословенной тишиной. Он ждал сестру обратно весной следующего года, искренне считая, что ни один здравомыслящий человек не женится на девушке с полным отсутствием качеств, необходимых покорной жене и рачительной хозяйке дома.

Каково же оказалось его удивление, когда жарким летним днём 1783 года по мощёной площадке перед его двухэтажным готическим домом зацокали копыта запряжённой цугом четверни, и новенький дорожный экипаж остановился напротив крыльца. Красивый брюнет в голубом с серебром камзоле попросил слугу доложить хозяину, что граф Василевский хочет видеть его по неотложному делу. Недовольный тем, что его оторвали от чтения Плутарха, князь Ксаверий вышел в гостиную и увидел визитёра, в волнении шагающего вдоль стены.

— Ваша светлость, позвольте представиться, я — граф Николай Василевский, — начал гость и ту же воскликнул: — Я приехал поговорить о деле, имеющем для меня огромную важность! Я люблю вашу сестру и прошу её руки.

Князь Ксаверий рухнул в кресло и, лишь придя в себя от изумления, задал гостю главный вопрос:

— Вы богаты?

— Да! У меня есть четыре имения в Киевской губернии и два — в Тверской. Ваша сестра никогда ни в чём не будет нуждаться.

— Я согласен, — изрёк князь Ксаверий и пожал руку счастливому жениху. — А за сестрой я даю хорошее приданое — сорок тысяч золотом.

Он вызвал поверенного, и через час брачный договор был подписан. Князь набросал письмо даме, опекавшей Мари, сообщив, что её услуги по поиску жениха больше не требуются, а граф Василевский поехал в Киев готовиться к свадьбе.

Узнав, что брат всё решил, не спросив её мнения, прекрасная княжна сначала устроила несчастному жениху головомойку и отказалась его видеть. Но потом догадалась, что, сама того не ведая, поймала в сети самого богатого жениха сезона, и сменила гнев на милость. По желанию невесты граф Николай оплатил самую роскошную свадьбу, какую только видели в Киеве за последние пятьдесят лет, после чего увёз свою ненаглядную супругу в свадебное путешествие по Европе. Молодая графиня домой не спешила. После Европы она пожелала посетить Петербург, где захотела приобрести дом. Все её прихоти выполнялись супругом беспрекословно. Прекрасный особняк на Английской набережной Мари получила в подарок за рождение наследника, названного Александром.

— Мой сын будет служить в гвардии, — радовался счастливый отец, глядя на маленький свёрток, лежащий на руках у матери.

— Только этого мне и не хватало, — осадила мужа графиня. — Сын — твой наследник, он всегда будет дома со мной и нигде служить не станет.

Мальчик оказался копией своей красавицы матери, за что оба родителя любили его ещё больше. Годы непрерывного обожания должны были полностью испортить характер ребёнка, но после десятого дня рождения маленького графа Василевского, широко отмеченного семейством в имении под Киевом, его мать заболела. Лучшие врачи из обеих столиц приехали к её постели, но приговор был у всех один — чахотка. Семья срочно уехала в Италию, где граф купил для своей Мари виллу на берегу моря. Но три года мучительной борьбы с болезнью закончились смертью бедной графини. Безутешный муж пережил её лишь на год и умер от горя, которое пытался заливать крепким малороссийским самогоном. К счастью, незадолго до смерти он успел назначить опекуном своего сына князя Ксаверия. Так Александра привезли в Лифляндию.

— Добро пожаловать, мой мальчик! — приветствовал его дядя, встречая, но ответа не получил.

Четырнадцатилетний Александр пребывал в таком тяжёлом нервическом состоянии, что князю Ксаверию пришлось отложить все свои любимые дела и заниматься лишь племянником. Когда через месяц Александр начал отвечать на вопросы, а через два — разговаривать, дядя поймал себя на мысли, что его уже не так тянет к древним книгам. Общаться с умным и тонким подростком оказалось гораздо интереснее, чем читать в одиночестве. Князь занялся обучением племянника, выписывал учителей и гувернёров, но никто из них не занимался с Александром больше, чем он сам.

Благодаря дяде граф Василевский получил классическое образование. Он говорил и писал на трёх европейских языках, а также на латыни и по-гречески, прекрасно знал математику, историю и философию. Не желая расставаться с племянником, князь Ксаверий даже поехал в Германию, где Александр два года проучился в Гейдельбергском университете.

Но, как ни противился дядя, молодой граф рвался в армию, и никакие уговоры не могли его остановить. Наконец князь Ксаверий смирился с его решением и счёл за благо тряхнуть тугим кошельком, чтобы получить для племянника назначение поручиком в гвардейский кавалергардский полк. Александр отбыл в Петербург, а его дяде пришлось вновь вернуться в компанию Плутарха.

Два года спустя Ксаверий получил сообщение из Пруссии. Семейный нотариус писал князю, что тот после смерти своего брата Станислава унаследовал всё имущество семьи, к письму был приложен указ короля Пруссии, закрепляющий за Ксаверием титул князя Понятовского в его королевстве.

— О-го-го!.. — глубокомысленно протянул Ксаверий и вызвал поверенного. Он составил новое завещание, по которому всё своё имущество, теперь уже в России и Пруссии, оставлял графу Василевскому, а сам поехал в Петербург просить государева согласия на передачу по наследству и титула. Три месяца хлопот увенчались успехом, и Ксаверий получил долгожданный указ. Не ставя племянника в известность, он проделал то же самое в Берлине, и теперь во всех его письмах к Александру настоятельно звучала лишь одна просьба: жениться и дать семье наследников.

Первые годы службы показались Александру сплошным праздником. Отличившись в зарубежном походе 1805 года и героически сразившись под Аустерлицем, его полк больше не участвовал в походах, а стоял на квартирах в Петербурге, неся службу по охране августейшей семьи. Молодцы-кавалергарды, все как один представители лучших семей России, были желанными гостями в высшем свете столицы, но сами предпочитали офицерские пирушки с игрой по-крупному. Князь Ксаверий предложил племяннику пожить в материнском доме на Английской набережной (нужно же где-то мальчику отдыхать от казарм). Старому философу даже в голову не могло прийти, что вместе с племянником в роскошный особняк, с такой любовью обставленный покойной графиней, заедут все офицеры кавалергардского полка, а также их друзья и знакомые.

— Александру ничего не жаль для товарищей! — считала вся столичная молодежь, прочно обосновавшаяся в доме графа Василевского, и это было истинной правдой.

Александр любил женщин, а те обожали его. Высокий и златокудрый, с лицом, как будто сошедшим с римской фрески, он унаследовал внешность своих польских предков. Стройный, с длинными сильными ногами, он двигался с грацией тигра. Когда граф танцевал на балах, немало женских глаз с немым восхищением взирало на этого античного бога с яркими зелёными глазами. Но благородные дамы Василевского не интересовали, зато через особняк на Английской набережной прошла длинная вереница актрис, балерин, певиц, а то и просто куртизанок. Ни одна из метресс не задержалась здесь надолго, но каждая, удаляясь, уносила с собой утешительный приз в виде полного кошелька и шкатулки, набитой драгоценностями.

— Женщины не должны питать никаких иллюзий, иначе они сразу сядут на шею, — часто говорил Александр друзьям. Сам он следовал этому правилу неукоснительно.

Прослужив в гвардии шесть лет, Василевский уже не так восторженно относился к прелестям весёлой офицерской жизни, да и, честно сказать, он устал от обожания своих товарищей, кутежей и вечного беспорядка в доме, превращённом в офицерский клуб. Может, дядя предугадал это или просто оказался мудрым, но он вновь изменил жизнь Александра, прислав коротенькое письмо, где предупреждал племянника о своём приезде в столицу.

Александр кинулся приводить дом в порядок и еле-еле успел переселить на квартиру очередную любовницу — французскую танцовщицу. Дядя прибыл в назначенный срок, и Александр с горечью заметил, как сильно Ксаверий сдал. Они обнялись, а старый князь даже прослезился, сказав:

— Дорогой, ты всегда был похож на мать, а теперь, став взрослым, превратился в копию своего деда Игнатия. В нашем доме в Мариенбурге висит его большой портрет, вы — просто одно лицо.

Александр проводил дядю в его комнату, а сам спустился в столовую. Домоправитель расстарался, и к приезду дорогого гостя всё в доме сверкало: следы офицерских пирушек исчезли, приятно пахла натёртая воском мебель, яркими красками цвели ковры, а безукоризненный порядок и вышколенная прислуга казались завершающими мазками на образцовой картине добропорядочного столичного дома.

Александр вдруг подумал, что, оказывается, так хорошо, когда рядом с тобой лишь близкие и родные… Хватит с него разгульной жизни!.. Нужно уговорить дядю остаться в столице.

Князь Ксаверий вошёл в столовую, и Александр с сожалением заметил, что дядя сильно хромает. Что это за болезнь, опасная или не очень? Василевский решил не портить ужин нескромными расспросами, и старый князь был, похоже, этому рад. Дядя заговорил откровенно, лишь когда они перешли в кабинет и остались одни:

— Саша, я уже очень немолод и совсем не здоров. Ты знаешь, что мой старший брат умер, но я тебе не говорил, что все наши владения в Пруссии и титул отошли ко мне, а потом достанутся тебе. Это — большие владения, да ещё наследство, полученное тобой от отца. Моих сил рачительно управлять всем имуществом уже не хватает. Ты должен забрать дела в свои руки. Прошу тебя, выйди в отставку и начинай заниматься имениями. Ты теперь — наследник трех титулов, а значит, должен жениться и завести детей. Если у тебя будет трое сыновей, ты сможешь поступить так же, как мой отец, и разделить титулы на троих.

Александр ужаснулся. Он уже не мыслил себя вне гвардии и поспешил отказаться:

— Боже, дядя, это так не ко времени! Я служу, все говорят о скорой войне с французами. Как я могу бросить сейчас товарищей?

— Война, говоришь? Тем более! Ты в ответе перед семьёй: если ты погибнешь, два рода угаснут, а имения отойдут в казну, — не сдавался дядя.

— Но вы пока отлично справлялись, — слабо отбивался Александр, понимая, что попал в ловушку.

— Я болен, ноги почти не ходят, и неизвестно, сколько я ещё проживу. Я надеялся увидеть хотя бы первого твоего ребёнка. — Старый князь вздохнул и пожаловался: — В этом году я не смог объехать поместья, здоровье не позволило. Боюсь, что ещё год-другой такого управления — и ты останешься нищим…

Князь Ксаверий смотрел так грустно, как будто уже стоял на краю могилы, и Александр осознал, что обречён. Единственное, что он смог вымолить, так это отсрочку своей отставки:

— Я не могу сейчас написать рапорт — меня сочтут трусом. Поэтому я предлагаю такой план: вы ещё года два управляете всем нашим хозяйством, а я срочно начинаю искать невесту. Как только я найду хорошую девушку, то сразу женюсь. Что вы об этом думаете?

Старый князь улыбнулся. Он достиг своей цели и решил ковать железо, пока горячо:

— Обещай, что ты обручишься в этом году, тогда я соглашусь.

— Обещаю, — поклялся Александр и уже в ответ потребовал сам: — Но вы останетесь со мной в столице.

Так князь Ксаверий поселился на Английской набережной.

Оставив дядю на Английской набережной, граф Василевский смог наконец-то вернуться в полк. Уговор есть уговор, и Александр решил начать поиски невесты, но всё откладывал со дня на день, предпочитая коротать время в казармах.

Через две недели всё оставалось по-прежнему, но совесть нашёптывала Александру, что он ведёт себя нечестно — ведь нужно держать слово. Впрочем, судьба пожалела беднягу-кавалергарда и выпустила его из ловушки: командование полка прикомандировало Василевского к штабу Первой армии генерала Барклая-де-Толли.

— Я выполню обещание, когда вернусь, — поклялся Александр дяде и выехал в ставку в рядах многочисленной свиты императора.

По прибытии в Вильно Александр поселился в трехэтажном каменном доме вместе с офицерами других гвардейских полков и с лёгким сердцем занялся армейской рутиной. Как же ему нравилась такая жизнь!

Но в июле случилось то, чего все давно ждали и боялись — Наполеон напал на Россию, и, несмотря на всеобщую уверенность в неотвратимости этого события, русские войска оказались к вторжению не готовы. Первая армия начала отступление в глубь страны, вместе с ней двигалась и Ставка главнокомандующего. Василевский по-прежнему оставался в свите императора. До Полоцка они добрались вместе с армией, но потом государь принял решение возвращаться в Петербург. Василевскому повезло — он успел добраться до столицы за два часа до выступления своего родного полка на соединение с основными силами армии. Первым боем у кавалергардов оказалось Бородинское сражение…

…Полк вышел из битвы с ужасными потерями: командир, которого все так любили, был убит. Больше половины офицеров и рядовых погибли, а большинство выживших оказались ранены. Остатки полка отвели в тыл для переформирования, но Александр, не получивший под Бородино ни царапины, рвался в бой. Его товарищ по эскадрону барон Миних принёс известие, что генерал Милорадович собирает из разрозненных частей и свежих полков новый боевой кулак, чтобы закрыть французам путь на Калугу и Тулу.

— Попробуем! Что мы теряем? Может, Милорадович нас возьмёт, вот тогда и отомстим за наших, чтобы французам тошно стало, — предложил Миних. Александр его сразу поддержал.

Чести служить под началом легендарного Милорадовича сейчас добивались толпы офицеров, но, видно, кавалергардов вела сама судьба: Генерал взял их обоих себе в адъютанты. Месяц спустя русские полки впервые наголову разбили французов и погнали неприятеля обратно к сожжённой Москве. Теперь штаб Милорадовича разместился в маленькой деревеньке Величково под Малоярославцем. На днях фельдмаршал Кутузов обещал дать здесь большое сражение основным силам французов.

Зная о предстоящем бое, Александр растерялся. Глядя на бесчувственную, избитую девушку, он не мог сообразить, что ему теперь делать. Ясно было одно: оставить её на произвол судьбы он не мог. Василевский взял с печи лоскутное одеяло, накинул его на обнажённое тело и отошёл подальше. Надо дождаться доктора, а там видно будет.