Аллегория жизни

Флоренс Сильвестри, 2021

Новое дело для Фортунато начинается в городе Сиена, где у боковой стороны главного собора, под магическим квадратом SATOR, найдено тело несовершеннолетней девушки с многочисленными ножевыми ранениями. На месте убийства оставлена десятая карта Таро с колесом Фортуны, с двумя подписанными буквами. Под подозрение попадает парень жертвы и убийство на первый взгляд кажется ритуальным: в квартире предположительного преступника обнаружена другая карта Таро, пятёрка пентаклей, предвещающая трудные времена. Дела действительно обстоят неважно, но в целом мире, занятом в борьбе с незнакомым вирусом. В ходе расследования Фортунато сталкивается с арканами Таро, которые лейтмотивом связывают убийства, и постепенно приходит к выводу, что в деле мало сектантского и случайного, и много закономерного и межперсонального. Упоминаются реально существующие церкви, музеи, тематические парки, раскрываются значения символов, картин, фресок, в то время как персонажи и события остаются вымышленными.

Глава первая. Затишье.

Фортунато ощущал себя человеком бескрайне счастливым и безмерно влюблённым. Не всё зло напрасно и его отчаянный шаг, попытка расквитаться с жизнью, обернулась счастливым случаем. Как всегда, инспектор просто пошел на поводу у своего внутреннего демона, который был дружелюбно настроен, и не отличался мятежностью как демон Нади.

Его жена привыкла воевать с собой ежедневно, полагая что не заслуживает ничего из того что имеет. В семье предыдущего мужа её способности и знания так долго ставились под сомнение, что она не смогла выйти из той ситуации невредимой. Надя чувствовала себя самозванкой, ускользнувшей от должного наказания благодаря Фортунато, который её просто пожалел.

Но когда он оказался на грани жизни и смерти, всё поменялось. Пережитый шок вмиг заставил Надю пересмотреть приоритеты и подвергнуть забытью прошлое. Страх потерять Фортунато сделал из неё маниакальную ценительницу каждого дня и она не принебрегала ни одной возможностью продемонстрировать всю признательность мужу, просто за то что он есть в этом мире. Она какое-то время продолжала посещать занятия дзюдо, заниматься тремя детьми, писать в хитроумном журнале, но Фортунато знал, что мысленно Надя находилась с ним, и от этого жизнь становилась проще. Она не отвлекала праздными, однотипными сообщениями и звонками, просто каждое утро нежно обещала: «Сегодня я буду о тебе думать.» И вечером уже с уверенностью оповещала: «Я о тебе сегодня думала.» Чего ещё ему было страшиться с такой вездесущей протекцией.

Фортунато вспомнил тот ужасный эпизод из своей жизни: он выпил отравленное шампанское и оказался на грани смерти по двум причинам, чтобы получить признание и раскрыть дело, и из-за разочарования, когда в его руки попали снимки поцелуя Нади с напарником из секции дзюдо. Вдруг мир потерял ценность и инспектор перестал за него держаться, подчинившись обстоятельствам: поддался игре безумного организатора убийства. Надя тогда пережила потрясение, которое сравнило всё, стёрло излишки и заполнило пустоты. Она остепенилась и заставила себя забыть пережитые невзгоды. Переоценка сотворила с ней чудо, она смягчилась и начала радоваться, иного выхода и не было.

Пока не поменялось настоящее: последние месяцы выдались фантасмагорическими. С наступлением пандемии мир закрылся на карантин, как будто каждый житель совершил преступление и за это должен был поплатиться свободой. Фортунато ожидали бесконечные часы дежурства, поэтому Надя переехала жить из Флоренции в дом на море в Версилии, который находился в часе езды. Море входило в радиус дозволенного передвижения и Надя проводила время, глядя на волны, вдыхая соль. Вода смывает грехи и грязи, священной водой крестят и с древности она используется в банях, хамамах и термах для лечения тела и души. До конца верная противоречию, в момент, когда мир рассыпался на части, Надя нашла умиротворение.

Ей не хватало Фортунато. Раньше сама Надя от него скрывалась, загружая себя делами, чтобы не думать, избегать терзающих вопросов. Теперь эпохальное событие отдаляло от неё мужа, после того как в стране был введён режим черезвычайного проишествия. Каждый день походил на насущный, недостатка в общении не было, её окружали дети и Надя привыкла жить в лимитированном пространстве. В апреле грозы на море страшны, и спокойный шепчущий ветер ночью кажется воющим зверем. Угроза всё же исходила не от бескрайней стихии, а от неуловимой частицы и Надя закрылась в своей башне из слоновой кости. В мирах выдуманных, совершенных, прочитанных: она писала о жизни и об искусстве.

Последнее оказалось непростой задачей: Надя стремилась передавать эмоции, удивление, восторг, вызванные тем или иным произведением. Эта непосредственность терялась при простом описании объекта. Поэтому она решила продолжать вести рубрику, отвечая на письма читателей, отбирая самые любопытные. Фаворитом стал аноним, подписывающийся «отшельником». Заинтриговал он Надю следующим письмом, на первый взгляд кажущимся отрешённым от действительности:

«Я преклоняюсь перед вашим талантом. Признаюсь, я влюблён в ваше имя, надежда — это компас. В «Божественной комедии» Данте заканчивает каждую часть «Ад», «Чистилище» и «Рай» словом звезда, как цель и вознаграждение за пережитые испытания. Надежда… В настоящее беспокойное время это слово употребляется слишком часто, становится избитым, машинальным, пустым. Считаете ли вы что «как вверху, так внизу; как внизу, так вверху» и можно ли вернуться невредимым из ада и вновь увидеть звёзды?»

Надю заинтересовала схожесть постановки вопроса с её собственными размышлениями. Её покоробило употреблённое слово влюблённость, но речь шла о человеке, который проецировал свои фантазии на избранном персонаже. Развитое воображение было и её бичом, но также отрадой, ведь именно оно позволило Наде найти призвание. Ещё ей пришлось по душе упоминание поэта Данте, которого с удовольствием цитировала, особенно в преддверии семисотлетней годовщины со дня смерти прародителя итальянского языка. Не откладывая, она напечатала ответ:

«Светит незнакомая звезда» — эта фраза не характеризирует оптимистический склад ума. Я бы перефразировала эту строку в «А вдруг?» Все мы знакомы с позитивным мышлением, которое передаётся окружающим, плазмирует реальность, но оставшись наедине, каждый хоть изредка сталкивается с тьмой. Где-то в одинокой глубине тлеет уголёк, то настоящее, что не подвержено влиянию извне. И неспроста надежда, как религиозная добродетель, изображается крылатой, в зелёных одеяниях. Стремиться к цели, строить планы — земная деятельность, невероятное нельзя запрограммировать, на него можно надеяться.

Стихия моего знака зодиака — земля, я воспринимаю всё всерьёз, анализирую, пытаюсь объяснить, я — тучная. Необходимо пространство и время, чтобы габаритная и громоздкая звезда казалась изящной, яркой и легко вписывающейся в узоры созвездий. Чтобы преодолеть это пространство нужны дерзость и полёт, как в вымышленном путешествии Данте, в котором он представляет суд Всевышнего. Флорентийский поэт был изгнан из родного города, претерпел невзгоды и лишения, умер на чужбине. Вся книга усеяна реально существовавшими лицами, Данте включил в ад своих врагов и в фантазиях его сопровождала муза Беатрис. На протяжении долгих скитаний книга являлась единственной спутницей поэта, он надеялся доказать соотечественникам, что его отчуждение было ошибкой. Зачем он посвещал время тому, что могло и не реализоваться, ведь при жизни Данте, признанный основатель итальянского языка, не добился признания. В это «а вдруг» поэт вложил душу, поэтому на протяжении столетий поэма продолжает вдохновлять художников, писателей, философов. Ему мы обязаны утопическим представлением об аде.

Лишь там царит безнадёжность, и на вратах ведущих в город боли Дите начертано: «Оставь надежду, всяк сюда входящий.» Папа Франциск охарактеризовал Данте как пророка надежды. Мы живём в похожий период страха, неопределённости, отчаянья, оказались посреди пути и предстоит пройти через подземный мир. В первых строках «Ада» Данте описывает утерянную дорогу в путешествии по жизни:

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

Но надо только выучиться ждать.

«Надежда, — я сказал, — есть ожиданье

Грядущей славы; ценность прежних дел

И благодать — её обоснованье

От многих звёзд я этот свет узрел.»

Эти строки из двадцать пятой песни «Рая». Отшельник, видимо вам знакомы терзания Данте, вы одиноки и познали себя через опыт. Живёте вы в удалённом месте, любопытны, упоминаете второй принцип соответствия Гермеса Трисмегиста «то, что внизу аналогично тому, что вверху». Герметическая философия связана с алхимией, с эпохой Возрождения, и когда представится возможность, надеюсь скоро, посетите Сиенский собор, где находится единственное изображение в церковном учереждении Гермеса Трисмегиста и мозаика на полу, изображающая аллегорию надежды с якорем, «которая для души есть как бы якорь безопасный и крепкий.»

Надя перечитала ответ вслух, чтобы проверить если звучит, и отослала его в редакцию. Она ждала приезда Фортунато, выходные он старался проводить с семьёй.

Уже ближе к вечеру Фортунато предложил сделать пробежку вдоль морского побережья. Надя не раздумывая согласилась. День увеличивался и солнце уходило на закат после семи.

«На море хорошо в любое время года. Больше света.» На прогулочной аллее было меньше прохожих, чем патрульных. Магазины и бары были закрыты.

«Тебя не пугает эта безлюдность, пустота? Я окружена детьми, никогда не одна, и если быть честной, их спонтанность лучше любого конвенционального общения, но всё же это ненормально.»

«Пока под контролем, но если затянется, асоциальное поведение выльется в психоз. Большинство уважает порядок и понимает необходимость принятых мер.» Он запнулся. «Хотя нечто незаурядное произошло. Поразительное убийство в Сиене: труп был обнаружен с боковой стороны собора Превознесённой Девы». Надя, сгорающая от любопытства, нахмурилась, но ждала продолжения не перебивая. Она научилась выдержке.

«Дело не подвержено разглашению, иначе бы ты услышала о нём из прессы. Жертва — несовершеннолетняя девушка из образцовой семьи. По нынешним временам спокойная, поведение не вызывающее, лицо чистое, без макияжа. И всё же, его выражение не характерно для подростка, во взгляде читается чрезмерная усталость от жизни.»

«У меня было такое лицо?»

Фортунато рассмеялся. «Никогда. Грустное, скованное, разозлённое, строгое, но всегда нежное. У Юлии было злое лицо.»

«Как её убили?»

Фортунато помрачнел. «Двадцать два ножевых ранения.»

Надя внезапно остановилась, словно остолбенела от ужаса. Она учащенно дышала. «Это женоубийство? Ревность? Арестовали преступника?»

Фортунато погладил Надю по голове, солнце спешило за горизонт и его жена казалась неотразимой в разлитых лучах. Он не мог дождаться момента, чтобы остаться с ней наедине. И не удержался, просто сжал её в обьятьях. И продолжал рассказывать, прихорашивая волосы супруги.

«Мы задержали сверстника Юлии. Он сознался. Сказал, что был движим дьяволом. По виду, такой же как она, непорочный, спокойный. Он сейчас проходит психологическую экспертизу. Мы боимся, что речь идёт о сатанической организации. У Альберто при обыске была обнаружена карта пятёрка пентаклей. На ней изображены два бездомных человека в снегу перед окном церкви, на котором нарисованы пять пятиконечных звёзд.»

«Что она означает?»

«Нищету, в том числе и духовную, тяжёлые времена.»

«Ну они действительно сейчас тяжелые. И вообще пентаграмма — не обязательно сатанический символ. Наоборот она была широко известна как оберег от зла, ведь звезда — вспышка, свет посреди тёмной материи. Пифагорейцы использовали пентаграмму в качестве отличительного знака принадлежности к их сообществу, в соответствии с учением, что мир состоит из пяти элементов: Вода, Земля, Дух, Огонь и Воздух. В эпоху Возрождения в пентаграмму стали вписывать человека, как изображение микрокосмоса, обозначающего духовную работу на материальной основе. Это пентакль Агриппы, «звезда магов или воли». Но ещё в системе иероглифов она имела значение Возвышения до пятого элемента, эфира, и входила в состав слов преподавать, учитель. Египтяне называли её звездой псоглавого Анубиуса, божества погребальных ритуалов, и в египетских гробницах звёздное небо обозначено пятиконечными звёздами. При посвящении в степень Подмастерья, пламенеющую звезду масона получает личность, дошедшая до Озарения в следствии кропотливого труда над собой. В алхимии он читается как союз неба с землёй, высшего и низшего, комбинации чисел два и три, женского и мужского начала и их плодотворный союз, «золотая середина». Пентаграмма, или гигиея, как её прозвал Пифагор в честь греческой богини здоровья, представляет математическое совершенство и содержит божественную пропорцию, число золотого сечения. Древние греки называли пентаграмму Пентальфа, что означает пять букв альфа, современная «А» или золотой треугольник с углами в 72 ° у основания и 36 ° при вершине. Золотой треугольник замечателен уникальным соотношением углов 2:2:1. Последовательность золотых треугольников можно вписать в логорифмическую спираль.

Эта фигура известна как печать и амулет Константина Великого, который посчитал что благодаря ей он нашел истинную веру и принял христианство. И поспешу заметить, изображалась в перевёрнутом виде. Но присутствие негативной трактовки характерно для всякой традиции с резким противопоставлением добра и зла. Например, закономерно закрепление за пентаграммой символа сатанизма, извращенной природы пассивного, порабощенного злыми духами человека. В этом качестве она называется «ведьминой ногой, копытом козла» и изображается с вписанной в неё козлиной головой Бафомета.»

«Настоящая энциклопедия!»

«Ничего настоящего, пятиугольная композиция часто используется в искусстве, возьми хотя бы «Мадонну Дони» Микеланджело, «Распятие» Рафаэля, египетскую маску Тутанхамона, или структуру Баптистерия в городе Пиза.»

Надя прервалась и собралась с мыслями: «Какое только отношение ты имеешь к Сиене?»

Фортунато словно ожидал этого вопроса: «При теле погибшей нашли карту из колоды Таро номер десять. Изображение вечно вращающегося колеса. Эта карта имеет значение Фортуна: верховная позиция подразумевает последующий спуск. Меня вызвали потому что на карте были добавлены две буквы, необходимые для образования моего имени. Моя слава — мой приговор, меня вызвали безотлагательно.»

Надя энергично запротестовала: «Мне жаль тебя разочаровывать, но есть ещё более известный Фортунато, знаменитый журналист Фортунато Д'Ордине.» Фортунато хлопнул себя по лбу. «Точно, мне и в голову не пришло. Его имя давно уже не гремит, он ведёт отшельнический образ жизни в глубинке Тосканы, в Греве-ин-Кьянти. Эксцентричная личность. Завтра же его навещу. Но давай поторопимся домой.»

Надя согласилась: «Где нашли тело Юлии?»

Фортунато задумался: «В том то и дело: позвали меня, так как убийца — любитель загадывать загадки. Ты знакома с Сиенским собором?»

Надя усмехнулась: «Конечно. Его напольное покрытие — настоящее произведение искусства из мозаики разноцветного мрамора.»

«Значит ты помнишь мозаику с колесом Фортуны. В углах квадрата изображены древние философы Эпиктет, Аристотель, Еврипид и Сенека со свитками, на которых афоризмы гласят, что щедрая удача делает человека высокомерным, что не стоит радоваться дарам судьбы, но благу души, что большая фортуна — великое рабство, что необходимо трудиться чтоб взыскать благосклонность судьбы.»

Надя охотно продолжила рассказ: «Я знаю, что собор был возведён на фундаменте языческого святилища, богини разума Минервы. Ей посвящена одна из напольных композиций работы Пинтуриккио, иллюстрирующая гору мудрости. На ней изображена Фортуна в виде обнаженной девушки, в руках её рог изобилия и развивающийся на ветру парус. Она с трудом сохраняет равновесие, одна нога на лодке со сломанной мачтой, другая — на суше опирается на сферу. Фортуна, после бурного путешествия, ссаживает на холмистый остров мудрецов, которые подымаются вверх по щебёнке, кишащей змеями среди диких кустарников. На вершине их ожидает женская фигура, олицетворяющая разум: она протягивает книгу Кратету, который избавляется от ложных богатств, выбрасывая драгоценности в море. Другой рукой женщина подаёт пальмовую ветвь Сократу, подразумевая что дарит спокойствие.»

Надя сделала паузу и добавила: «Ты упомянул про карту Таро: в соборе есть изображения всех арканов, начиная от Мага в лице Гермеса Трисмегиста и заканчивая двадцать первым Миром. Но где было найдено тело… Я так и нахожусь в неведении.»

Фортунато кивнул: «Тело Юлии нашли снаружи Дуомо, по левую сторону где малолюдно, под магическим квадратом Сатор. Хотя говорить в наше время об отсутствии людей — бессмысленный комментарий. Плюс, идентификация лиц из-за ношения масок осложнилась. Мы подозреваем ритуальный мотив из-за бустрофедона «Сатор». Он написан змейкой и напоминает движение быка с плугом на поле. Палиндром

SATOR

AREPO

TENET

OPERA

ROTAS

состоит из латинских слов и может читаться одинаково справа налево, сверху вниз и обратно. Этот своего рода талисман был найден даже на Помпейских руинах. Он означает, что сеятель держит в руках плуг и продолжает работать, достигая эффекта цикличности из-за повторяющихся слов.»

«Как преступник объяснил выбор такого удивительного места для ловушки?»

«Жертва добровольно явилась на место преступления вместе с убийцей. Они были дружны с детства, росли вместе, так называемые обручённые. Знаешь, за кого решают родители с кем общаться и на ком жениться… Альберто своим признанием очень облегчил нам задачу. Он утверждает, что получил инструкции от дьявола. А что ты знаешь о магическом квадрате?»

«Палиндромы ассоциируются с солнцем. Например ROTOR из Баптистерия во Флоренции: вокруг солнечного диска на мраморном полу выложена надпись, которую можно прочесть в обоих направлениях. En giro torte sol ciclos et rotor igne, что означает «огненное солнце заставляет вращаться окружности и само вращается». Культ непобедимого солнца Sol Invictus был связан с датами зимнего и летнего солнцестояния, осеннего и весеннего равноденствия, формируя крест. Христианские священные праздники Благовещение, Рождество, Воскресение, Вознесение, Боговоплощение выпадают на эти даты. Языческое божество солнца Митра изображалось с тиарой, окруженной символическими солнечными лучами. В Евангелии от Матвея, Христос перед апостолами Петром, Яковом, Иоанном преобразился в ослепительное свечение, схожее с солнцем. Если анаграммировать текст Сатора, то выйдет дважды молитвенная формула «Отче наш» PATERNOSTER с дважды повторяющимися буквами альфа и омега, начало и конец всего. Если же разобрать квадрат по номерам, то получим такую трактовку: значение номера один — квадрат, Вселенная, начало.

Два — формы, содержащиеся в квадрате: крест из слов tenet и диамант, образованный путём соединения боковых букв альфа и омега четырьмя прямыми. Два символизирует интеллект, интуицию.

Четыре — святой номер пифагорейцев, магический квадрат разделяется крестом на четыре мини-квадрата.

Пять — количество букв в каждом слове. Это номер пяти чувств, пяти конечностей и пяти пальцев на руках и ногах.»

Надя взглянула искоса на Фортунато и рассмеялась, он записывал её голос на телефон.

«Зачем? Я понимаю, я перебарщиваю, такая привычка.»

Фортунато убрал телефон в карман: «Может пригодиться, даже просто на память. Я ждал, что ты расскажешь о номере двадцать два. Почему столько ножевых ранений?»

Надя ответила вопросом на вопрос: «Как тебе удаётся видеть эти зверства и оставаться невозмутимым?»

Солнце уже практически исчезло и их пробежка подходила к концу. Фортунато ответил не сразу: «Это моя работа. Кому-то суждено убивать, кому-то восстанавливать порядок. Усталость, непрерывный поиск не дают мне времени думать. Я ищейка, поглощён в почему. Повторяюсь, двадцать два — что это?»

«Раз ты упомянул карту Таро, ты должен знать что высших арканов двадцать два.. Это число строителя, двадцать два шага по духовному пути от материального мира назад к единению с Богом. К обретению самого себя.»

Глава вторая. Против течения.

Фортунато уже ранним утром прибыл в небольшой городок, находящийся среди чащ и привлекающий любителей красного вина и тосканских кипарисовых пейзажей. Фортунато звал и жену составить ему компанию, но она мотивировала свой отказ неподходящим моментом для посещений, тем более что её кумир, основатель газеты «Газета», уже насчитывал не первый десяток и в случае заражения рисковал жизнью. Надя призналась, что ей не хватало путешествий и новых эмоций, побуждающих творить, но карантин касался всех.

Ухоженная вилла была спокойной, как и всё вокруг, обособленной, будто время здесь не существовало. Перед выездом инспектор известил другого Фортунато о своём визите и уже предвидел интереснейший разговор.

«Мой друг, я всегда рад поделиться своими знаниями и мыслями. Посвятил этому всю жизнь и несказанно признателен судьбе за привилегию заниматься любимым делом.»

День выдался туманным, влажным, нелюдимым. Фортунато нажал на звонок и задорный голос через домофон пригласил его пройти в кабинет. Инспектор уже в коридоре осмотрелся: интерьер, заключенный в полутьму, соответствовал моде ушедшего столетия. В убранстве напрочь отсутствовала пластика, заполонившая начало двадцать первого века.

«Ну идите же, не стесняйтесь», послышалось откуда-то из глубины дома. Фортунато пошел на голос. В центре безмерного зала, заполненного шкафами с книгами, стеллажами и массивной коричневой лакированной мебелью, сидел в коляске очень высокий и худощавый, как бы вытянутый, хозяин дома. На угловатом лице светлые глаза сохраняли выражение детского наивного удивления.

«Снимите маску. Я достаточно пережил в жизни, и раз вы у меня дома мы должны доверять друг другу и оставаться людьми. Человек должен стремиться жить красиво.» Фортунато послушался и присел в кресло на удаленном расстоянии.

«Вы очень молоды, я даже не ожидал, я очень люблю окружать себя молодежью. Вы знакомы с историей моей жизни?»

Фортунато улыбнулся: «Не совсем, это моя жена, ваша поклонница, тоже журналистка, посоветовала организовать встречу с вами. У неё мятежный склад характера и она видит в вас эталон человека, который не прогибаясь под изменчивый мир, заслужил почтение, уважение и симпатию даже у оппонентов. Надя же обтачивает углы.»

«Зря она лишает себя свободы. Если ты не разозлил никого, то зря прожил день, это моё мнение. Я хочу с ней встретиться, понимаю, что сейчас не момент, но как только всё урегулируется, рад буду знакомству. Видите, я лишен свободы движения, но меня это не тревожит. Я могу окунуться в атмосферу Руана с Мадам Бовари, вернуться в Марсель, сбежав с острова Монте Кристо или же пройти через ад в компании с Данте. Лишь материальное имеет границы, ваша жена в нужном направлении. Мы, писатели, создаём машину времени и лишь мы ни к чему и ни к кому не привязаны. Моя сиделка живет на втором этаже, куда мне ход заказан. Я её не вижу и рад спокойствию, слишком много сумбура и действия я пережил.

Начиная с фашизма: первоначальный энтузиазм меня заразил, я был ещё глупым подростком и предстоящая жизнь казалась приключением. Когда ситуация вышла из-под контроля, я написал о своём разочаровании в газете: Дуче приносит вред. Меня посадили с дизертирами СС и приговорили к расстрелу. Когда каждую ночь слышались выстрелы, конкретные, смертельные, меня одолели страх и тревога. Я не скрываю, умереть неожиданно и с целью — одно, но ожидание… Эта неизвестность сравнима с рабством, и я написал прошение о помиловании. Меня перевели в Миланскую тюрьму, где все говорили по-итальянски, и я понял, что если не сбегу оттуда, то буду настоящим болваном. Через полгода мне удалось это сделать. Я остался в Милане, писать. Я заметил, что чем удачнее ты найдешь тему для разжигания полемики, тем больше тебя будут читать. Чтобы не иметь проблем с заключением, я иногда просто выдумывал некоторые события, как описал битву которой не было. Или же опубликовал мемуары об итало-абессинской войне.

Особый интерес у читателей вызвали подробности моего гражданского брака за небольшую сумму денег. Я обзавёлся «мадамой», девочкой двенадцати лет. Потом я ездил по странам Восточной Европы и оттуда вёл репортажи, стараясь передать бессмысленность конфликтов, продолжающихся в мирное время. Мои мысли подвергались цензуре и чтобы не подстраиваться под пропаганду, я основал собственную газету. Выбора у меня не было, свои противоречия мог позволить себе лишь я сам. Независимость — главное богатство. Я увлёкся историей, это же как писать о настоящем, но свободно. Общество привязано к насущному дню, не озадачиваясь фактом, что наши предки не только те, которые учавствовали в нашем зарождении, но и те, чьими заслугами мы пользуемся ежедневно. Для меня это древние греки и римляне. Им я посвятил целые серии книг, чтобы не забывать о вечном возвращении истории. Помнить корни.

За неспокойное время войн меня лишь несколько раз ранили, но подстрелили в мирное время, когда я шел на работу. Это были коммунистические террористы, красные бригады. Двое открыли пальбу по моим ногам и я подумал, если умирать, то стоя и вцепился в ограду. Возможно, если бы я бросился на пол, они прострели бы мне голову. Но я их простил, за ними стояли люди и сознания их были отуманены идеями. И как мне всё это знакомо; я сам гоним идеалами и как разбойника меня привлекали нападения, и передал этот дух авантюры наследникам. Но я ни разу не усомнился ни в своём характере, ни в действиях: цена успеха — в неуспехе. Если критиковал власть — знал, что придётся заплатить. Когда начала править правая партия, я ушел из журнализма, не потому что я — левый, просто из-за отвратительных правых политиков.

Признаться, Милан мне опостылел с напыщенными буржуйскими петухами. Я решил вернуться к истокам, моему старому доброму черному петуху, символу Кьянти. Я не пью, не нравится мне терять контроль над мыслями, но погружение в спокойствие после сумбура редакции — уникальная возможность для написания историй. Я не состою в браке, моя жена — пресса. А теперь, любезный тёзка, расскажите и вы про себя, с чем пришли?»

Фортунато улыбнулся: «Вы настолько заражаете энтузиазмом, что я увлёкся. Я — инспектор полиции и заинтересован, почему ваше имя было указано на карте Таро номер десять, найденой при теле подростка, растерзанного двадцатью двумя ножевыми ранениями?»

Журналист какое-то время пристально и бесстрастно сверлил глазами Фортунато, его выцветшие светлоголубые роговицы отпугивали. Инспектор ощутил, что его собеседник, также как и он, повидал немало ужасов в жизни. Документируя смерть, к ней привыкнуть несложно. Как вынести войну, если не поступиться состраданием. Фортунато всё же отличался, он не был пассивным наблюдателем, учавствовал в правосудии, и как бы пафосно это не звучало, добивался торжества справедливости.

Ему вдруг на ум пришли слова о покупке девочки в Африке. Если первый сентиментальный опыт основывался на деньгах и насилии, немудрено, что сидящий перед ним гений пера, погорел в личной жизни. Писатель, после затянувшегося молчания, ответил: «Когда я завязал с политикой, я начал рубрику, посвящённую черной хронике. Помню, что схожее убийство случилось здесь в Греве-ин-Кьянти. Около восьми лет назад, странно что вы не помните о нашумевшем деле Сеятеля.»

Фортунато вздрогнул: «Меня в то время в Тоскане не было. Я из региона Марке. Я распоряжусь, чтобы подготовили досье.»

Он быстро отправил сообщение и возобновил разговор: «Расскажите что помните.»

«Жертвой также стала молодая девушка и под подозрение, как и в вашем деле, попал тогда ещё несовершеннолетний гражданин. Беатрис повесилась. В Милане факт, что кто-то покончил жизнь самоубийством не вызовет интереса, но на наших бесконечных просторах, где преобладает растительность, любое событие смакуется по-иному, досканально обсуждается, лелеется, перерастает в легенду. Обыкновенный сосед становится странным, нелюдимым, баловнем матери. Хотя Филип никогда не был замечен на земельных работах: это не он — сеятель, а его отец — земледелец. Мать обеспечила сына алиби, под клятвой засвидетельствовала, что сын не отлучался из дома. За отсутствием веских доказательств и признания, с подозреваемого сняли все обвинения.»

Журналист замолчал и Фортунато не вмешивался, он обдумывал вышесказанное. Через минуту, видимо собравшись с мыслями, пожилой Фортунато продолжил: «В комнате нашли карту Таро номер двадцать, Суд. Она была прикреплена к репродукции фрески «Воскресение Христа» художника Пьеро делла Франческа. Рисунок карты и фреска схожи в сюжете и композиции в виде треугольника. Я знаю, что оригинал фрески находится в Сансеполькро. Карта Таро плюс факт, что Беатрис не страдала дипрессией, но имела крайне импульсивный характер и часто ссорилась с женихом, вызвали подозрение о насильственном характере смерти.»

Фортунато достал телефон и набрал запрос. Он внимательно рассмотрел изображение: в небе архангел Габриель трубит с небес, на земле люди пробуждаются ото сна у гроба.На трубе развивается флаг с красным крестом Святого Георгия на белом фоне, представляющий сбалансированные силы природы и небес. Как наверху, так и внизу. Аркан Суд описывает трансформацию личности, стремительную и неожиданную перемену через раскрытие талантов и принятие судьбоносных решений, понимание ранее не осознанного. Фортунато понимал о чём идёт речь, он уже пережил подобное озарение.

Теперь его съедало подозрение, что эта бездарная игра предвещала продолжение. «Какое у вас сложилось мнение о сеятеле?»

Журналист продемонстрировал завидную память: «Он не сеятель, ему постылы наши края. Когда Филип Теста вышел из-под ареста, он переселился в Барселону. Я с ним беседовал и у меня достаточно военного опыта, чтобы распознать потенциального убийцу. Смерть для меня не незнакомка. Духа у Филипа хватило бы, но заметьте условное наклонение. Это не обвинение и не предположение, я просто говорю, что при необходимости он мог бы быть солдатом, но больше похож на стратега.»

Фортунато поднялся: «Очень рад встречи и знакомству, благодарен за гостеприимство и бесценную помощь, но поспешу вернуться к работе.»

Перед тем как сесть в автомобиль, Фортунато распорядился устроить очную ставку с задержанным Альберто Календа.

Глава третья. Дьявол.

Аьберто уже ждал инспектора в кабинете. Это был худощавый высокий блондин со стрижкой боб. Он не был не испуган, не растерян, лицо его выражало апатичное равнодушие и смотрел он прямо в глаза.

«Позвольте представиться, комиссар полиции, старший сержант Ристори.»

Никакой реакции, но Фортунато был готов.

«Расскажите об Юлии.»

«Я знаю её с пелёнок. Мы одногодки, одного роста, голубоглазые и белокурые. Из благополучных семей, её немного побогаче, мать — фармацевт, отец — агент по недвижимости, моя семья более уважаемая. Мой отец — директор небольшого музея, мать — преподаватель. Они нас сосватали ещё в детском саду, в школу мы пошли в одну и ту же, дома у нас соседние и на каникулы мы ездили сообща. Признаться, она мне порядком надоела. Но мы живём в такой среде, что всё решают другие: учимся дистанционно, секции закрыты, общаться запрещено.»

«Это временно. А вот в заключении вам этот асоциальный образ жизни ещё долго предстоит вести.»

«Я использую это время с толком. Это колония не строгого режима. Я хочу стать морским биологом. Так как окружающий мир мне не по душе, но и покидать я его не собираюсь, я выбрал иную стихию. Вода смывает грехи, очищает. Я уже знаю, как поступить в университет после школы. Если честно, я не почувствовал большой разницы между домом и тюрьмой. Я даже могу посещать спортзал и это ценю. Снаружи царит изобилие, а как им пользоваться никто не научил. Здесь есть ограничения, признаться, строгости мне не хватало.»

«Вас не мучает факт, что вы убийца?»

«Она сама меня попросила, и я видел что она испорчена, для своего возраста слишком изнурена. Как бы я увёл её за церковь, она же могла позвать на помощь, я её не связывал, рот её был свободен. И почему за церковь, я же не увлекаюсь герметизмом, оккультизм — её увлечение. Это она — дьявол.»

«Объясните сравнение Юлии с сатаной.»

Альберто пожал плечами. «Наше поколение в целом цинично, живем поверхностно, для общества. Поначалу всё ограничивалось хваставством: оценивались внешность, популярность, остроумие, стиль жизни. Авторитетность определяло количество поклонников, автоматически ставящих «мне нравится» под фотографиями и публикациями. Окружение должно одобрять поступки, то что приемлимо для большинства, приемлимо для нас. Потом вдруг всё изменилось, приелась эта показная красота, вошло в моду разнообразие. Юлия была образцовой школьницей, всё время посвящала учёбе. За это она в четырнадцать лет могла пользоваться отдельной квартирой. Снисходительность и поощрение отца. Поэтому к ней все тянулись, из-за иллюзорного доступа к свободе, возможности уединиться и доступа к алкоголю и новому поветрию, картам Таро и тайне.»

Рассказ вызывал беспокойство, Фортунато сам был трижды отцом и тревожился за подрастающее потомство.

Конец ознакомительного фрагмента.