Научи меня спать

Мари Визард, 2023

Ник не умеет спать.Он скрывал свою особенность и уже научился с ней жить, как с ним произошли события, которые полностью поменяли его жизнь.Еще эта новенькая Мила в школе, которая смотрит насквозь и, кажется, о чем-то догадывается…Сможет ли Ник учиться дальше, стать взрослым, работать, создать свою семью и самое главное – научиться спать? Ведь люди с такой редкой особенностью, как у него, живут совсем недолго…

Часть 3

Глава 1

Небо порозовело. Через час рассвет. Я встал полюбоваться утренним небом, город еще не проснулся. Сколько рассветов я встретил в одиночестве, они в каждый раз умело поражали меня своей непохожестью друг на друга. Я впитывал эту красоту годами, но природа умудрилась в очередной раз заставить биться сердце чаще, разлив розовые краски на светлеющем после ночи небе.

Я загляделся на половинку луны, висящую высоко над облаками. Она была похожа на пирожок и медленно плыла по своему вечному пути.

Олли заворочалась, я подошел к ее кроватке и качнул колыбельку, если она проснется, придется отнести ее Ханне, а она, кажется, совсем недавно только заснула. Я любовался сестрой. Она как рассвет, чистая, новенькая часть этого мира. Подумать только, она недавно родилась, а уже обошла своего старшего брата — умеет такую фантастическую для меня вещь — спать. Олли снова сладко засопела.

Я тихо подошел к своей кровати и лег. 17 лет я прожил в нашей родной квартире со своей семьей. Теперь мы начинаем новую жизнь здесь, в Нью-Йорке. Я не могу спать, но мне повезло с моей семьей — они, не задумываясь, улетели со мной в другую страну, оставив дом, имущество, работу, друзей, родных. Ханна рискнула улететь за две недели до рождения своего первенца ради моей безопасности. Мне повезло с моим другом, благодаря Шону ко мне пришла на помощь Мила и ее родители.

Олли завозилась в кроватке затем начала плакать, я осторожно взял ее на руки, и стал покачивать. В комнату вошла Ханна, ее волосы были спутаны, одежда помята, но она улыбалась, у нее сработала радио-няня.

— Спасибо, что покачал ее. Я немного поспала, — она забрала малышку и ушла к себе.

Я старался помогать Ханне всегда, когда был дома, в особенности по ночам, из-за переезда она лишилась помощи подруг и родных.

Дядя Джон проходил стажировку, надеясь получить новую работу. Я же наконец смог устроиться в кафе. Моя давняя мечта сбылась, я мог учиться у профессионалов, к тому же это приносило хоть и небольшие, но такие нужные нам сейчас деньги.

Я прошел на кухню и достал рисовую запеканку с тыквой из духовки. Дядя Джон вошел следом за мной и направился к столу, потирая глаза, высыпал пару ложек быстрорастворимого кофе в чашку.

— Я могу готовить тебе кофе по утрам, — сказал я, — Ты же любишь свежесваренный.

— Все нормально, — отмахнулся он и улыбнулся, — Все наладится, мы уже это проходили, когда ты был маленький, после тебя Олли просто сокровище, она хотя бы спит.

Мы, улыбаясь сели завтракать. С появлением Олли дядя Джон просто светился счастьем, несмотря на недосып, наш переезд и поиски работы.

— Выключался сегодня? — спросил он с интересом.

— Нет, — я покачал головой, — Вчера да, минут на 15, но сегодня я дежурил у колыбельки, поэтому даже не настраивал себя.

— Ничего, теперь нас трое мечтающих о сне, в твоей команде прибавилось.

Мы тихо рассмеялись.

— Жду тебя в машине.

Дядя Джон по-прежнему подвозил меня с утра, это немногое из того, что может напомнить нам прежнюю жизнь.

— Месяц назад я вез тебя в школу, а сегодня на работу. Глазом моргнуть не успею, как Олли побежит в детский сад.

— Я и сам о таком даже подумать не мог.

Перед вылетом Стэп передал мне новый паспорт, понимаю, что он вряд ли был получен законно. Документально мой возраст увеличился на пять лет, поэтому Ханна и дядя Джон автоматически перестали быть моими опекунами. Теперь все документы я мог подписывать сам, это исключало риск попадания в подобные учреждения, плюс нас не могли запугать лишением опекунских прав. Для меня это значило даже больше, чем безопасность. Во-первых, я наконец мог не стесняться несоответствия своего возраста и внешности. Я начал больше принимать себя. Мне не было жаль этих пяти лет, ведь я прожил каждую минуту своей 17-летней жизни, поэтому, по сути, мне и было 22 года. Во-вторых, я наконец, смог найти работу, в статусе подростка это было сделать проблематично.

Мы решили, что пока моя история не забудется, или пока я не научусь спать, дорога домой нам закрыта. Кстати, небольшие результаты у меня уже были. Пару раз в неделю из-за сильной усталости или любого стресса я чувствовал потемнение в глазах и слабость, но уже научился успевать принимать сидячее положение, а один раз умудрился даже лечь. Время вынужденного отдыха увеличилось, но это не было настоящим сном. Во-первых, я все видел и слышал, во-вторых, это состояние настигало меня внезапно, доставляя социальные неудобства. Например, в первый рабочий день от непривычной физической нагрузки я вырубился прямо на кухне. Хорошо, что не держал в руках какой-нибудь только что сделанный замысловатый десерт. К счастью, мне удалось оправдаться, что сильно заболел живот.

Я работал помощником кондитера в кафе"Праноми". Надо сказать я оббивал пороги различных кафе ни один день, всем требовались работники с опытом или хотя бы с образованием. Опыт у меня был большой, но только в пятом кафе управляющий мистер Промс согласился его оценить без подобающих бумажек.

Меня отправили на медкомиссию, которую я прошел за пару часов, жутко волновался за анализы после больничных уколов и питания, я ведь даже не знал, чем меня пичкали, но к моему облегчению противопоказаний к работе у меня не нашли.

Потом была испытательная рабочая неделя, где я работал на подхвате у кондитера. Конечно, не было ничего скучнее быть подающим соль, сахар и другие ингредиенты. Мне хотелось начать творить, но шеф-повар предупредил, что в их кафе есть классические рецептуры, которые они не планируют менять. Работа не требовала много усилий, я успешно прошел испытательную неделю и перешел на должность кондитера.

Су-шефу Невгелю нравилась моя работа, он советовал мне закончить поварские курсы и хотя бы 12 класс, потому что из школы я отчислился со справкой о прослушивании программы 11 классов, которую получили и выслали Ханне родители Милы. Я решил поработать какое-то время, а потом, получить нужное образование. Невгель был всегда добр ко мне и научил многим кулинарным хитростям, о которых я и не догадывался.

Я все больше задумывался о гармонии и балансе всего живого. Я лишен сна и нормального развития организма, но имею рядом людей, с которыми могу это пережить.

Шон почти перестал писать мне, он был сейчас полностью погружен в учебу, к тому же начал встречаться с Милой. Это случилось сразу же после моего вызволения из больницы. Когда они провожали меня, у самолета уже держалась за руки.

После всего случившегося мое настроение часто менялось: то меня переполняла любовь к близким, хотелось делиться своим теплом, помогать Ханне, готовить для людей вкусные блюда. В другое время возникали мысли о непринятии себя, накрывали размышления о том, кто я такой и что меня ждет. В голове проносилось множество вопросов без ответов, накатывали приступы тревоги, и тогда я замыкался в себе, с трудом шел на контакт с близкими.

Я задавал себе вопросы один сложнее другого. Как быстро я буду стареть, если все-таки не научусь спать? Два месяца не прошли бесследно, внешне я стал выглядеть еще старше. Я раздумывал о том, смогу ли в будущем создать свою семью, боялся, что Колкин найдет меня. Винил себя, злился.

По мнению Ханны это просто сложный возраст, плюс переезд и появление второго ребенка в семье. Но я знал точно, что не успокоюсь, пока не начну спать.

***

Однажды мы созвонились с Шоном по видеосвязи, он показывал мне ремонт в своей комнате.

— Даже не верится, — усмехнулся я, — Твои обои с машинками наконец поменяли.

— Да-да, они же все были исписаны ручкой, помнишь? Когда мне что-то срочно требовалось записать, я писал прямо на стенах.

— Ты говорил, что возможно родители так быстрее сделают тебе ремонт.

Шон смеялся.

— Что же на них нашло?

— Это подарок на 18-летие.

— Точно. Через два дня тебе восемнадцать, Шон. Поверить не могу. Помнишь, как мы ждали совершеннолетия?

«Получается, что мне никогда не было 18», — подумал я. «17, а потом сразу 22. Я так ждал когда-то своего восемнадцатого дня рождения, а оно так и не наступит по-настоящему».

***

На следующий день за завтраком Хана спросила:

— Как Шон? Слышала, вы болтали вчера.

Я пожал плечами:

— Завтра ему исполняется 18.

— Передашь ему от нас поздравления?

— Конечно.

— Ты в порядке? Грустный сегодня такой.

— Все хорошо.

Я поцеловал Ханну в щеку и отправился на работу.

По дороге в машине дядя Джон рассказал, что отец Милы любезно оформил продажу нашего дома и выслал нам деньги. Это означает, что наконец мы сможем купить здесь хотя бы свою машину, сейчас мы жили в арендованном жилье и ездили на арендованном автомобиле.

Свою машину дядя Джон оставил Дэвисам в знак признательности за их помощь. Кто бы мог подумать, что эта девчонка с испепеляющим взглядом и придирками ко мне так сильно поучаствует в моей судьбе. Никогда не знаешь, кто подаст тебе руку, когда ты окажешься на коленях. В моем случае под столом.

Глава 2

Я вошел в кафе через служебный вход, переоделся в рабочую одежду, умылся и отправился на кухню. Не скажу, что это была та самая работа мечты. Ночных смен тут не было, да и зарплата совсем не высокая.

Коллектив у нас был доброжелательный, к делу относились с ответственностью. Я даже сдружился с двумя официантами — девушкой и парнем, им было чуть больше двадцати лет. Они часто заходили к нам на кухню поболтать в перерыв, рассказывали интересные истории о посетителях в зале. Девушку звали Рита, она работала здесь с самого открытия кафе, уже больше пяти лет. Рита была хорошенькая, посетителей всегда умела рассмешить, подбодрить или даже утешить. Она признавалась, что живет больше на чаевые, чем на зарплату. Парень Мартин был новичком здесь, как и я, но много работал раньше в других кафе. Он был женат, но, приходя на работу, снимал кольцо, объясняя это тем, что смущается, что до сих пор не нашел работу получше, чтобы обеспечить свою семью.

Мартин подошел ко мне с заказом:

–Два брауни, одно птичье молоко. Он прикрепил листок к доске заказов. — Как утречко? Как сестренка?

— Хорошо, спасибо, — я улыбнулся, вспоминая Олли.

— Эх, если будет она сладкоежкой, держись, брат — засмеялся Мартин и ушел в зал.

Следующей подошла с заказом Рита:

— Один венгерский пудинг.

О, давненько его никто не заказывал. Я разложил заказы Мартина по тарелкам — они уже были готовы. Пудинг я быстро отправил в духовку. Через десять минут десерт был готов, я посыпал его корицей и полил кленовым сиропом. Отличный десерт для холодной осени. Вскоре я уже выполнял новые заказы.

Ко мне подошла Рита:

— Ник, девушка, заказавшая пудинг, попросила тебя выйти в зал на минутку, не волнуйся, с виду она довольна, наверное, просто хочет поблагодарить.

Я снял фартук и шапочку, быстро вымыл руки и вышел в зал. Рита указала мне на столик в центре зала. За ним сидела худая девушка с короткими сильно вьющимися волосами.

Я подошел к ней:

— Доброе утро, рад видеть вас в нашем заведении, я начинающий кондитер этого кафе.

Девушка широко улыбнулась:

— Я попросила позвать вас, потому что в каждую осень заказываю в этом кафе этот самый пудинг, но только сегодня он по по-настоящему пахнет опавшими листьями, всей этой атмосферой, понимаете?

Я кивнул:

— Благодарю, вас. Всегда рад угодить нашим гостям.

Я не знал, что говорить дальше, меня ждала работа.

— Извините за бестактность, я ведь тоже повар, точнее только учусь. Пишу дипломную о десертах, поэтому опрашиваю всех встречающихся мне кондитеров, как сделать идеальный десерт. Вот вы как считаете?

— Дайте подумать. Хм. Я бы ответил, что в идеальном десерте сладость звучит последней нотой. Должна быть какая-то предыстория, в случае с вашим пудингом ею был кленовый сироп, корица и куркума.

— Как интересно, спасибо вам, не смею больше задерживать.

— Желаю удачи в получении диплома.

Я вернулся на кухню и подумал, почему меня совсем не тянет учиться? Возможно, все дело в школе, в которой я всегда ощущал дискомфорт в общении. Даже учителя порой не знали как со мной разговаривать, иногда хотели отчитать, но перед ними стоял внешне почти взрослый мужчина.

К вечеру заказов стало больше. У Риты с Мартином работы прибавилось, люди заходили поужинать после работы.

Закончив смену поздно вечером, я пошел прогуляться в парк, чтобы немного подышать свежим воздухом. Я старался не перегружаться, опасался своих отключек.

В парке сразу заметил кудрявую девушку, которая благодарила меня за десерт утром. Она сидела с ногами на скамейке с ноутбуком и что-то в нем разглядывала. Неужели действительно готовит дипломный проект? Я решил пройти мимо. Услышал звучание музыки из ее компьютера. Вроде классика, в этом я не силен. Она была полностью погружена в свое занятие, но как только я поравнялся с ней, вскинула голову и широко улыбнулась.

— Закончили работать?

Я сел рядом с ней.

— А вы? Все ищете секрет идеальных пончиков и идеальных корзиночек?

— Что? — она захохотала, — А, поняла! Нет-нет, слушаю Брамса, вот только прислушайтесь.

Я сел ближе, а она слегка прибавила звук.

— Это ли не краски осени? — спросила она, — Как раз после венгерского пудинга послушаем «Венгерский танец».

Я слушал музыку и меня она влекла. Почему я раньше не слушал подобное? Тратил ночи на сериалы, чтение книг, в которых не находил ответов. Сейчас казалось, музыка вынесла меня на новый берег, на котором я сидел озирался и не знал, о чем подумать в первую очередь. Сколько прошло времени, и прилично ли так с незнакомым человеком сидеть на лавочке и слушать музыку?

— Меня впечатлило, — признался я.

— Можно на ты? Что завтра делаешь? — неожиданно спросила она.

— Ничего, завтра выходной, дома отдыхаю.

— Хочешь погулять со мной в осеннем лесу? На велосипеде?

— У меня нет велосипеда, — сказал я.

— Найдем, — заверила меня девушка. — Я, кстати, Марта.

— А я Ник.

— Отлично, Ник, запиши мой номер.

Глава 3

Утром мы взяли в прокате велосипеды и ехали по уже скованной холодом тропинке. Дул пронизывающий ветер, он порывисто шумел в ушах. Я догнал Марту и хотел шутливо шлепнуть ее, но промахнулся и полетел бы с велосипеда если бы вовремя не вывернул руль.

Марта рассказала, что она волонтер в доме престарелых и я вызвался вечером принести туда сделанные мной угощения.

В условленное время я ждал Марту с большой коробкой эклеров и мармелада возле ее дома. Мы проехали на автобусе несколько остановок, еще квартал, ежась от холода, прошли к дому престарелых. В гардеробе она сняла пальто и оказалась в темно-синем бархатном платье до колен.

— Ого, — оценил я, — Отлично выглядишь, тут дресс-код?

Марта засмеялась.

— Спасибо, для меня да, сейчас все увидишь.

Она провела меня через длинный вестибюль, затем мы прошли в зал, похожий на концертный. В нем было много пожилых зрителей, кто-то стоял у стен, кто-то сидел, кто-то был в инвалидной коляске, кто-то лежал на кроватях-каталках. Были и пожилые дамы, одетые в вечерние платья, шляпки и перчатки, пожилые мужчины в строгих костюмах.

Марта указала мне на свободное кресло в зале, а сама скрылась за кулисами. Я в предвкушении смотрел на сцену. Вскоре публика зааплодировала и на сцену вышла Марта. По бурной реакции зрителей я понял, что она здесь желанный гость. Заиграла музыка, Марта взяла микрофон и начала петь удивительно пронзительным и чистым голосом обо всем: о жизни и смерти, о любви и ненависти, о мире и войне.

Зрители проживали песни вместе с ней, подпевали, смахивали слезу. Я сидел восхищенный увиденным и услышанным, с ощущением, что меня напитали чем-то очень важным, скрытым от ушей большинства людей.

Концерт закончился, я вышел в холл. Марта разговаривала с маленькой старушкой, ей приходилось сильно наклоняться, но ее лицо было добродушным и внимательным. Я подошел к ним, и старушка распрощалась с нами, удовлетворено смотря нам вслед. Мы оделись и вышли на улицу, становилось еще холоднее.

— Чувствую приближение снега, — сказала Марта.

— Вроде рано еще, — ответил я.

— Нет-нет, самое время. — возразила она.

— Значит, ты не учишься на повара?

— Нет, — засмеялась Марта, — Прости за эту шутку, хотелось немного поговорить с тобой, это первое что пришло в голову. Твой десерт вызвал у меня восторг, а потом и твой голос, взгляд. Хотя не исключаю, что это магия кленового сиропа.

Мы поцеловались прямо на крыльце. Марта дрожала от холода в своем тонком пальто.

— А это магия твоего пения. — смущенно объяснил я.

Почему-то я не думал тогда, впечатлит ли ее мой поцелуй. Опыта у меня никакого не было, наверное, не впечатлил, но думаю то, что я чувствовал нельзя было выразить иначе — ни словами, ни музыкой, ни даже восхитительным десертом.

Глава 4

На следующих выходных, я собирался сделать сюрприз Марте и купил билеты в филармонию. Когда я пригласил ее, она действительно обрадовалась:

— Наконец-то я в ней побываю. Вообще, я хочу там работать.

Когда в субботу, мы прошли в здание филармонии, я сказал Марте:

— Хотел бы тебя послушать здесь когда-нибудь. Кстати, сегодня, у нас лучшие места.

Народ толпился возле гардероба, кассы и столика с разлитым по высоким бокалам шампанским. Толпа посетителей вышла из лифта и двинулась в зал.

— О, там смотровая площадка, всегда мечтала на ней побывать, — сказала Марта.

Увы, когда мы подошли к лифту, служащий закрыл его, объяснив, что на площадку нужно приходить за полчаса до начала сеанса, сейчас вход туда уже запрещен.

Марта заметно огорчилась. Мы сели в зал. Начала играть девушка на виолончели, и у меня возникла идея. Не знаю, откуда я набрался смелости. Шепнул Марте, что отойду в туалет, а сам подошел к служащему и договорился с ним за некоторую плату, что мы зайдем на площадку посмотреть закат с Мартой прямо сейчас. Вернувшись в зал, я тихо сказал ей, что нужно выйти на минуту. На нас начали шикать зрители, поэтому мы поспешили выйти из зала.

Служащий пропустил нас в лифт, и вскоре мы поднялись на смотровую площадку. Солнце уже почти село, небо раскрасилось ярко красными полосками. Марта, улыбаясь обняла меня:

— Я бы осталась здесь, но скоро будет моя любимая скрипка, жаль ее не слышно отсюда.

Я огляделся и попытался взобраться выше на крышу. Получилось. Я протянул руку Марте:

— За мной?

Она была немного растеряна, посмотрела по сторонам, но доверилась мне и влезла следом. Мы осторожно прошли по деревянному настилу крыши. Звуки музыки становились все ближе. Возле небольшого окна, похожего на чердачное, мы сели на настил. Музыка здесь была слышна чуть ли не громче, чем в зале, мы даже ощущали вибрацию от самых громких звуков.

— Подумать только, мы находимся над самой сценой! А ты не врал, что взял лучшие билеты, — сказала Марта восхищенно и прижалась ко мне спиной. — Брр, а тут холодно.

В зале послышались аплодисменты, ведущий объявил скрипачку.

На улице стало совсем темно, крышу освещал только тусклый фонарь рядом, глаза Марты блестели. Заиграла мелодия скрипки, я постарался вникнуть, ведь это ее любимая музыка. Пальцами в воздухе ловил ритм, потом начал отстукивать его пальцами на коже спины Марты. Когда скрипка замедлялась, я, едва касаясь, поглаживал ее открытое плечо. Марта обернулась и поцеловала меня. Она приняла мою игру и целовала меня, ловя ритм музыки языком. Мне стало жарко, несмотря на уличный холод. Внизу в зрительном зале послышались аплодисменты, Марта смущенно посмотрела мне прямо в глаза.

Признаться, я был изумлен как мы оказались на этой крыше вместо концерта, как это обернулось лучшим прослушиванием музыки для нас двоих. Мы прожили игру каждого инструмента друг в друге. Все началось со скрипки, Марта взяла инициативу в свои руки и двигалась в такт ее звучания. На выступлении контрабаса вел я, во время звучания органа звучали и мы.

Под бурные аплодисменты зрителей, мы, как напроказившие дети, спустились на смотровую площадку, а затем прошли в лифт. Нас выпустил в фойе служащий, и я незаметно дал ему еще несколько купюр, все-таки мы находились на крыше слишком долго для любования закатом.

Щеки Марты пылали.

— Больше всего я аплодирую контрабасу, — сказала она, — Моего мужчину было не узнать! — и добавила, — Я буду немного грустить оттого, что это был лучший концерт в моей жизни, лучше и быть не может.

— Будет лучше, — пообещал я.

— Нет, знаю, что нет.

Глава 5

— Ник, принеси овощи со склада, там два ящика картофеля и морковь в мешке, — крикнул мне мистер Промс.

— Да, хорошо. — ответил я автоматически.

Но затем задумался — в мои обязанности не входит подобное, я кондитер, а не подсобный рабочий. Я начал злиться, не решаясь возразить ему. Смогу ли я быстро найти работу, если меня уволят? Нам сейчас, как никогда, нужны деньги, дядя Джон еще не закончил стажировку.

— Быстрее, Ник. — услышал я.

Я снял фартук и отправился на склад. С высокой полки вытащил один ящик, пыль высыпалась мне прямо в лицо. Стало труднее дышать, голова привычно закружилась. Отключка. Хорошо, что здесь, меня никто не увидит.

Я сел на пол и, кажется, спустя вечность, услышал шаги и крик мистера Промса:

–Ник, где тебя носит? Эй, что это с тобой?

Я сделал над собой усилие и стал подниматься с пыльного бетонного пола склада.

— Все уже нормально.

— Похмелье? Мне такие работники не нужны. Еще одно замечание, Ник, и твою зарплату придется урезать. Оставь эти ящики, я попрошу Дэниела, но завтра чтобы я такого не видел!

После работы я сел на велосипед, свернул на каменистую дорожку, чтобы немного посидеть в парке, отдохнуть на воздухе и подумать.

Перед самым въездом в парк колесо моего велосипеда наехало на большой камень, торчащий из земли. Я пытался вырулить, но свалился с велосипеда на бок. От неожиданности даже не успел подставить руку. Так и упал на каменистую землю, ударившись щекой плечом и бедром. Я был в таком отчаянии, что выругался так, как никогда раньше. Попытался сидя поднять велосипед — нет сил и желания. Я снова бросил его с отвращением на землю и положил голову на руки. Останусь здесь пока.

Мимо меня в парк прошла женщина с маленьким ребенком, наверное, она смотрела на меня, но я отвернулся в сторону, чтобы она не заговорила со мной. К счастью, женщина спокойно продолжила разговаривать с малышом, проходя мимо.

Скоро стемнеет, может быть сейчас, а может быть позднее. Какая разница?! Недалеко от меня несколько улиток на камне. Зачем они здесь? А я зачем?

Через некоторое время я с трудом встал, не отряхивая одежду, поплелся домой. С трудом тащил за собой велосипед, кажется, колесо сломано. Или что-то во мне.

Я остановился на перекрестке, чтобы пропустить машины. Мимо пронесся грузовик с рекламой колбасы на кузове. Рекламный баннер оказался великоват и голову известного повара, рекламирующего этот продукт, отрезали на фото по самую шею. Выглядело это довольно смешно и нелепо. Неожиданно для себя я улыбнулся и впервые подумал о том, что раньше даже не приходило мне в голову.

Новую мысль я радостно нес в голове, в воображении представляя ее в мельчайших деталях, и она нравилась мне все больше и больше.

Абсолютно с другим приподнятым настроением я вошел в дом.

— Ты поздно сегодня, — дядя Джон сидел за столом на кухне со своим привычным кофе.

— Велик сломался. Как твоя стажировка?

— Удачно, надеюсь, меня скоро оформят на постоянную работу и назначат зарплату. У тебя как на работе?

— Заставляют таскать продукты со склада, десерты банальные, и ни шагу от их рецептуры.

— Хочешь найти что-то получше «Праноми»?

— Меня никуда больше не возьмут.

— Но сейчас у тебя уже есть некоторый опыт.

Я умылся в кухонной раковине, открыл холодильник и тут же закрыл его, меня переполняла энергия, я не мог держать это в себе. Сел за стол напротив дяди Джона.

— Я хочу открыть свое кафе. — объявил я.

— Свое кафе? — повторил дядя Джон.

— Ну пусть не кафе, пусть кондитерскую лавку, да хоть витрину где-то снять. Что угодно, лишь бы не это все!

— Мм, что Ханна говорит? — спросил дядя Джон, откусывая бутерброд.

— Она не знает, я захотел этого сейчас.

— Для бизнеса нужны финансовые вложения.

— Это я понимаю.

— Свободных денег у нас нет, ты это тоже понимаешь?

— Я начну с малого, пойду завтра по кондитерским лавкам, может удастся договориться о сотрудничестве.

— Значит, ты увольняешься?

— Да. — сказал я твердо.

— Ладно, — дядя Джон вздохнул, — Мы справимся, в конце концов, я скоро выхожу на работу, в крайнем случае, продадим машину.

— Этого не случится, — я замахал руками.

Дядя Джон купил машину на прошлой неделе на деньги, вырученные от продажи дома, и мы, наконец, смогли сдать арендованное авто.

— Не говори ничего пока Ханне, ладно? — попросил я, — Она будет задавать вопросы, на которые у меня нет ответов.

Дядя Джон помолчал. Согласится?

— Ладно. — он похлопал меня по плечу.

Ночью я включил свой любимый сериал, проверил продукты. Стал раздумывать, сделать торты на продажу или пирожные. А может мини-тортики? Совсем крошечные. Такие смогут позволить себе почти все. Хорошая идея. За дело!

К утру, кухня была похожа на свалку — горы грязных тарелок, ложек, банок, салфеток. Но это того стоило. 10 мини–тортиков красовались на столе в маленьких картонных коробочках, которые я тоже смастерил сам. Все тортики абсолютно разные: фруктовые и ягодные начинки, белый и темный шоколад. Я любовался — они словно для жителей сказочного мини–городка.

Я устал, но не позволил себе присесть отдохнуть. Нужны фотографии. Взялся за телефон и потратил на съемку еще пару часов.

Ханна вышла на кухню с Олли на руках.

— Доброе утро. Извини за бардак, я все уберу сейчас. — заверил я.

Ханна выглядела пораженной, но деликатно промолчала, выуживая из шкафа чистую кружку, стараясь не вляпаться в муку, рассыпанную на столе.

— Красота. Как это называется?

— Миникейк. Хочешь один?

— Мне нельзя, я кормлю малышку, у нее и так сыпь на все, что я ем, кроме воды.

— Как прошла ночь? Хочется взять ее, но мне нужно переодеться.

— На удивление спокойно. Я начинаю привыкать к жизни здесь или смиряться, не знаю, как правильнее. Не хватает только подруг и бабушки, но благо есть видеосвязь. Кстати, почему ты не на работе?

— На работе.

Ханна наклонила голову на бок, она всегда так делала, когда хотела услышать объяснения.

— Я теперь работаю на себя.

— Ии…как это будет выглядеть?

— Пока выложил рекламу в социальных сетях, хочу немного заработать и снять где-нибудь прилавок.

— Что-то случилось в кафе?

— Я там часто падаю, шефу это не понравится.

— Ясно. Я могу чем-то помочь?

— Придумай название моему делу.

Ханна громко рассмеялась:

— Есть одна идея.

Малышка захныкала, они вернулись в спальню.

В этот день я продал все, что приготовил, несмотря на то, что цену поставил далеко не низкую. Не знаю, откуда взялась моя уверенность, но я набрал новых заказов на завтрашний день по предоплате.

Вечером отправился за продуктами и увидел сообщение от Марты: «Хочу тебя увидеть сейчас».

Я тоже. Но я должен сделать заказы. Мне нравится Марта. Очень! Но сейчас я должен сделать все, чтобы заработать деньги.

«Я тебя тоже, но сегодня работаю всю ночь», — написал я.

Она ничего не написала в ответ. Обиделась? А вдруг я потеряю ее? Нет, все получится, все наладится, мои близкие люди всегда верят мне. Все наладится.

Через месяц мы продали новую машину дяди Джона, чтобы расширить дело, которое успешно развивалось. Я видел, с каким тяжелым сердцем он это делал, а Ханна даже плакала утром. Я обещал им, что верну все деньги, что кафе быстро окупится, что у меня уже большая онлайн-аудитория, желающая видеть живое кафе или хотя бы точку. С этого момента, я не мог позволить себе отчаиваться. Я почти не отдыхал. Писал планы, рассчитывал траты, искал помещение, делал и затем развозил заказы на велосипеде. Сталкивался с множеством документальных сложностей и помех из-за нашего канадского гражданства.

Отключек было много, случались даже в дороге. После них я ощущал слабость еще долгое время, но не мог позволить себе снизить обороты.

Позже дядя Джон успешно прошел стажировку, и Ханна наняла няню для Олли. Кажется, мы все смогли немного выдохнуть.

Я хотел открыть кондитерский магазин, но клиенты, судя по опросу, больше нуждались в небольшом чайном кафе. Вскоре «Николли» был открыт. Я взвалил на себя все — приготовление блюд, рекламу, уборку, официантом тоже был я. Денег на сотрудников у меня не было.

Ханна как-то сказала вечером:

— Ник, а если бы ты спал, как бы ты все успел?

— Никак, это не реально, мне не хватает и двадцати четырех часов в сутках.

— Ты больше не мечтаешь спать?

— Мечтаю, но после того, как кто-то сможет хотя бы мыть полы в кафе кроме меня.

— Судя по комментариям в интернете, посетители довольны?

— Да, почему ты до сих пор не заезжала к нам? Няня посидит с Олли.

— Я не верю, Ник, не верю в происходящее.

Первые значительные заработки я хотел отдать дяде Джону, чтобы он, наконец, смог снова купить себе машину и перестать ездить на общественном транспорте. Мне хотелось сделать это больше всего. Купить машину лучше прежней в разы, пусть даже в кредит. Но я не сделал этого. Даже спустя полгода. Все деньги были вложены в развитие.

Нам отремонтировали вход в кафе, я заменил мебель и посуду. Фотографии клиентов со сладостями развесил на одной из стен в виде огромного куска торта. Со страхом и с непередаваемым предвкушением я расширил меню кафе — внес в него основные блюда. Теперь у нас можно было завтракать, обедать и ужинать. Удалось это благодаря нанятому мной су-шефу, у которого я сам не так давно учился. Это был Невгель из кафе «Праноми».

Двух официантов я так же переманил оттуда — Мартина и Риту. Думаю, Промс меня теперь ненавидел, но мне проще было начинать с людьми, в которых я был уверен.

Я благодарил Промса за то паршивое настроение, велосипед за болезненное падение, свою семье за веру и поддержку, Марту за то, что она появилась и перевернула мой взгляд на многие вещи, организму за то, что не спит и до сих пор функционирует, даря мне возможность исполнять свои мечты.

Глава 6

Из-за моей занятости в «Николли» мы виделись с Мартой только пару раз в неделю. В основном гуляли по заснеженным паркам, иногда ходили в кино, на концерты и выставки. После каждой встречи я скучал по ней все сильнее.

Однажды целый день на работе я не находил себе места, потеря сознания на меня накатывала пару раз. Я уходил отсиживаться в туалет, как только чувствовал неладное, коллегам соврал, что отравился.

Я понял одно — мне нужно, чтобы Марта была рядом в каждый день, как воздух. Я понятия не имел, как мы будем жить вместе, что я буду делать со своей невозможностью спать и отключками, но следующие выходные мы потратили на переезд в съемную квартиру.

Дядя Джон уже получал стабильную зарплату, поэтому к моему решению отнесся спокойно — от моего заработка семья уже не зависела. Зато Ханна в первый раз на мою память, поругалась со мной и ушла к себе, не завершив разговор. Я ее понимал, нервы — роды, переезд, мои скитания по клиникам. Я написал ей письмо, что очень люблю ее и буду приезжать сидеть с Олли по первому зову, а также, что очень хочу познакомить их с Мартой. Ханна спала по ночам, поэтому для нее я был всего лишь семнадцатилетний школьник, который, не окончив школу, собирается жить с девушкой.

Мы заехали в уютную довольно потрепанного вида квартирку.

— Дааа, слышимость здесь, наверное, — протянула Марта

Я смущенно опустил глаза и засмеялся.

— Эй, я это о своем пении, — рассмеялась Марта и открыла шторы. — Я все здесь хочу поменять.

Мы проводили все вечера вместе: смотрели фильмы, гуляли, много говорили о Марте. Я любил слушать ее рассказы о детстве, о ее семье. Марту воспитывала мать искусствовед в небольшом городке Кливленде недалеко от Нью-Йорка. Отец рано ушел из семьи и с Мартой общение поддерживал только пока ей не исполнилось пять лет, потом он снова женился, и их встречи сошли на нет. Оказывается, Марта старше меня почти на 10 лет, если учитывать мой реальный возраст, а еще она с детства мечтала петь. Когда речь заходила о моей семье, я невольно терялся, признался только, что меня воспитали опекуны.

Я смотрел на Марту с восхищением, а она с раскрасневшимися щеками сидела, обложившись подушками на кровати, ведая историю за историей. Как она начала петь, как выступала в школе на дискотеках, как сбежала на дикий пляж океана на все лето со своими друзьями еще в школе. Я слушал ее, и мне казалось, что со мной не происходило ничего особенного, о чем можно с интересом рассказывать. Друзей кроме Шона у меня никогда не было. За свои семнадцать лет я путешествовал, конечно, по Канаде, особенно меня впечатлила поездка с Ханой и дядей Джоном в Британскую Колумбию, но почему-то мне казалось нелепым рассказывать сейчас об этой еще детской своей поездке.

Я готовил ей необычные десерты, а она придумывала им шутливые названия. Я был уверен, что полюбил Марту, она восхищала меня, притягивала, было интересно наблюдать за каждым ее движением и словом. Конечно, я ничего не сказал ей о том, что не сплю, об этом не могло быть и речи. Что, если это напугает ее, оттолкнет? Сейчас совсем не подходящее время для этого, когда все так хорошо.

Я много думал о том, могу ли я позже довериться Марте. По ночам я делал вид, что сплю, пока Марта не засыпала крепко. Затем уходил на кухню, писал меню, считал бухгалтерию кафе или просто отвечал на письма. Мысленно придумывал рецепты. Мне хотелось готовить ночью десерты, но это могло вызвать лишние вопросы у Марты.

Прошло полгода с нашего переезда, по словам Шона, история, связанная со мной, утихла, началась пора подготовки к экзаменам, поэтому даже в школе обо мне почти сразу забыли. Иногда я размышлял, есть ли в мире подобный мне человек. Может даже девушка. Как бы этого выглядело, если бы Марта тоже не спала? Если бы я мог открыться, мы стали бы еще ближе, я бы наконец расслабился рядом с ней.

Однажды Марта зашла на кухню посреди ночи. Было около трех часов, обычно она крепко спала в это время. Я стоял у окна с чашкой горячего кофе.

— Я встала в туалет и увидела свет. Не спится?

— Да, мне нужно доделать меню для бизнес-ланча для наших заказчиков, — сказал я уверенно, но по лицу Марты понял, что это звучало неубедительно.

— Правда? А вчера, а неделю назад? Ник, я не первый день наблюдаю за тобой. Что происходит, почему ты не остаешься со мной в постели ночью?

Я лишь покачал головой, хлопая ртом как рыба, выброшенная на берег в полном замешательстве. Почему я не подготовил ответ раньше? Рано или поздно она должна была спросить.

— Ты совсем не отдыхаешь, — продолжила она, подойдя ближе, — Принимаешь какие-то вещества?

Я отрицательно замотал головой.

— Тебе некомфортно спать со мной? Ты только скажи, мы поставим еще одну кровать в спальню.

— Все в порядке просто такой период, — не зная, что еще сказать я пододвинул к ней тарелку с зефиром. — Хочешь?

— Не сейчас, я пойду спать, уже очень поздно, и жду тебя. Сейчас.

Я вздохнул и прошел за Мартой в спальню, обнял ее, вдохнул аромат волос и прижал к себе, она почти сразу заснула.

До утра я остался с ней в постели. И думал только об одном, что, если бы она услышала правду? Приняла бы это, осталась бы со мной?

«Научи меня спать, Марта, и я никогда не оставлю тебя ночью» — подумал я, глядя как она спокойно спит.

Глава 7

— Привет, подержишь? — Ханна с порога передала мне малышку, — Ты не заходил почти две недели, честно, я злюсь.

Наступили теплые весенние деньки, мы строили летнюю веранду в кафе, но, конечно, меня это не оправдывало. Как же успевают все люди, которые спят?! Для меня это — загадка. Наши отношения с Ханной стали натянутыми.

Я прошел за ней в детскую, поставил Олли на пол и расцеловал.

— Я могу приходить ночевать к вам, буду следить за Олли, как раньше.

Ханна встревоженно посмотрела на меня.

— Вы расстались с Мартой?

— Нет, все нормально.

— Она уже знает про твою особенность, из-за чего мы переехали и про твой возраст?

— Нет, разумеется, нет.

Я погулял и поиграл с Олли, все это время Ханна была с нами, но избегала разговоров со мной. Вечером к Олли пришла няня Нэнси. Ханна ушла на кухню готовить ужин.

— Ты помнишь что-нибудь о своей матери? — вдруг спросила Нэнси, когда я выстраивал перед Олли башню из крупных кубиков Лего.

Я вопросительно посмотрел на нее.

— Ханна мне многое рассказывала, хотела услышать об этом от тебя, — объяснила она.

— Нет, мне же было полгода, когда я попал в детский дом.

— Ну все равно что-то осталось в памяти: звуки, запахи, образ?

Я попытался погрузиться в воспоминания, но только нахлынула привычная волна злости и раздражения.

— Я злюсь, когда думаю о ней, — признался я, почему-то чувствуя, что могу открыться Нэнси.

— То есть единственное чувство к ней — злость?

— Да, она меня бросила. Я думаю, и не любила никогда.

— Тебе так сказали?

— Нет, родные ничего не знают, она жила в другом городе, уехала тайно, не общалась с ними.

— Как же узнали про тебя?

— Позвонили из детдома, Ханна забрала меня через месяц, кажется, так мне рассказывали.

— Слушай, твоя история интересная, хоть и не уникальная. Ты искал отца когда-нибудь? — спросила Нэнси.

— Нет, раз он допустил мое попадение в детский дом и до сих пор не пытался меня найти, я ему не нужен, если он еще жив, конечно.

***

Когда я уже собирался уходить, Ханна протянула мне сверток.

— Что это? — удивился я.

— Открой.

Я с предвкушением разорвал бумагу. Внутри лежал красивый кожаный портмоне и открытка. «С восемнадцатилетием, дорогой Ник. С любовью твои Джон, Ханна и Олли».

Я смотрел на открытку и едва сдерживал слезы.

— Мы тебя очень любим и скучаем, заходи почаще, — Ханна, наконец, прижала меня к себе.

***

Дома я увидел два неприятных видеозвонка от Шона. Я надел наушники и нажал на кнопку «перезвонить». Через несколько длинных гудков на экране появилась Мила.

— Привет, — от неожиданности я не мог найти слов, чтобы продолжить разговор.

— Привет, отлично выглядишь, — сказала она. — Шон уже идет, он выходит из ванной.

— Спасибо.

Снова неудобное молчание и ее пронзительный взгляд, я заметил, что она была в черной спальной шелковой сорочке, и отвел взгляд, мне стало неудобно.

— Я перезвоню тогда позже, ладно?

— Эй-эй, — услышал я голос Шона, — Стой!

Он появился в кадре в халате:

— Тебя не так-то просто теперь поймать, бизнесмен ты наш! Когда увидимся?

Я не успел ответить и услышал голос Марты в прихожей:

— Я дома, любимый!

Лицо Милы вытянулось.

— Теперь понятно, почему ты трубки не берешь — захихикал Шон.

— Не в этом дело… — начал я.

— Дело в этой, — перебил меня Шон и в голос расхохотался. — Ладно, это я от радости за тебя, прости.

Марта подошла ко мне и наклонилась к экрану.

— Добрый вечер, — поздоровалась она с Милой и Шоном. — Вы младшие родственники Ника?

Мила встала и вышла из кадра.

— Я — его друг детства, — объяснял Шон.

— Очень приятно, а я — его девушка, — сказала Марта, садясь ко мне на колени.

— Шон, созвонимся в другой раз, — я был готов нажать на кнопку завершения звонка, боясь, что Шон ляпнет что-нибудь лишнее.

— Главное, у тебя все хорошо, я скучаю, ждем тебя в гости. — Шон послал мне шуточный воздушный поцелуй и отключился.

— Что это за дети? — спросила Марта, теребя мои волосы.

Я закрыл глаза и промолчал.

«Эти дети — мои ровесники», — хотел бы сказать я.

***

— Ужин готов, — позвала меня Марта.

— Вот это да, — честно удивился я, зайдя на кухню.

Свечи, пицца, шампанское.

— Красота. — оценил я.

— Тебе делали такие сюрпризы?

— Конечно, нет.

Марте ответ понравился, она с довольной улыбкой разложила пиццу по тарелкам и налила шампанское в бокалы.

Ужин прошел прекрасно, мы ели, пили, болтали, Марта лежала на кухонном диванчике, положив голову мне на колени.

— Ник, а ты любишь детей? — вдруг спросила она.

— Люблю, я понял это, когда появилась моя сестра.

— А я мечтаю о своих детях, — сказала она задумчиво, летом мне двадцать восемь, поверить не могу, я думала в этом возрасте у меня будет, по крайней мере, двое детишек.

— Зато ты прекрасная певица, — попытался я ее поддержать.

— Это другое.

После этого разговора, остаток вечера она была печальной, отказалась смотреть фильм и уснула на моей груди. Только в середине ночи я аккуратно встал и прошел на кухню, недоумевая, чем так задел ее этот разговор.

Глава 8

Почти полгода мы живем вместе с Мартой. Почти полгода на цыпочках я ухожу на кухню, стараясь не разбудить ее. Я жду ее пробуждения тихо, в основном за ноутбуком, мне хотелось бы прогуляться, но я боюсь, что она проснется и будет искать меня. Сказать ей правду? А если она бросит меня? Сейчас признаваться уже просто нелепо.

Я доделал рабочие дела и открыл уже знакомую страницу в интернете. Я прочитал на ней все, кажется помню каждое слово наизусть. Это сайт путешественников, покоряющих горные вершины, на нем я случайно нашел статью об одном проводнике. Макс вернулся из кругосветного путешествия, преподает духовные практики, занимается медитациями, управлением своего тела и сознания, может обходиться без еды более сорока дней и не спать десять дней. Это не совсем то, что мне нужно, точнее абсолютно не то, но близко. Что-то подсказывает мне, что это — то, что мне поможет. Если бы он смог объяснить мне, что делает для того, чтобы не спать, может точно так же можно научить себя спать. Как бы мне этого хотелось. Не прятаться на кухне, не обманывать Марту.

Шесть утра. Я тихо прошел в спальню, лег на кровать, осторожно обнял Марту. Еще час и она проснется, скажет: «доброе утро», поцелует, что-нибудь расскажет. Раньше я ждал, когда проснется Ханна, теперь жду пробуждения Марты. Но совсем скоро все может измениться, я этого хочу. Чтобы я наконец смог начать такую же, как у всех, жизнь.

***

Через неделю, примерно в три-четыре утра, Марта заглянула на кухню. Я читал книгу известного блогера-повара и оставлял заметки на закладках. Я хотел спросить ее, почему она не спит, в очередной раз оправдаться, пообещать, что сейчас же вернусь в постель, но лишь изумленно уставился на нее, заметив, что она в блузке и брюках. Умом я все понимал, в моей голове противно застучали тревожные молоточки, но все равно глупо спросил:

— Куда-то нужно уехать?

Она кивнула, обошла обеденный стол и села передо мной.

— Я не захотела уходить молча или, оставив записку, это несерьезно. Вчера звонил отец, предложил мне приехать пожить к нему в Кливленд на лето, познакомиться с его семьей, говорит есть работа — выступать в ресторане у озера Эри. Я еще вчера купила билет, через два часа мой самолет, — произнесла Марта спокойно и уверенно, разглаживая ладонью скатерть стола, затем оглядела кухню, так как будто хотела ее запомнить.

Сообщение меня поразило, отец почти не участвовал в ее воспитании, они не общались долгие годы.

Я уставился в одну точку, она взяла с тарелки сырный крекер и съела его.

— А как же я? Как же мы? — спросил я тихо и мне показалось, это прозвучало по-детски.

— Мы должны отпустить друг друга сейчас, я прямо слышу ночами, как гремят цепи, которыми мы приковали друг друга. Говоря на твоем любимом языке — под кленовым сиропом и корицей не оказалось ожидаемой сладости.

— Ты хочешь остаться там жить? Бросить Нью-Йорк?! — мне казалось это безумием.

— Не знаю, может нет, я хочу попробовать, а дальше посмотрим.

Марта вызвала такси в аэропорт. Мы больше не держались за руки, не целовались, почти не смотрели друг другу в глаза.

Она была абсолютно права, и я не хотел ее останавливать — медленно в наши отношения проникал холод. Это я всему виной, пока я не сплю, не смогу построить нормальные отношения ни с одной девушкой, а значит она приняла верное решение.

***

Я проводил Марту в аэропорт, а когда вернулся в нашу спальню без нее, осознание одиночества только начало приходить. Я со злостью скинул наше постельное белье на пол, заправил диван, включил везде свет. Посмотрел в окно. Утро уже началось, прохожие торопились на работу по летним горячим улицам.

Я сел за компьютер. Пару дней назад писал в туристический клуб по поводу своего желания участвовать в восхождении на гору Святой Екатерины с проводником Максом, с тем самым, который умел управлять сном. Проверил почту — мне так и не ответили, я не стал ждать подтверждения своего участия, а просто купил билет в Египет. Доберусь оттуда в Дахаб и найду наставника самостоятельно!

Я собрал минимум вещей и позвонил Ханне. Она помолчала немного, когда услышала о моей поездке.

— Ты летишь один? Что случилось?

— Марта улетела к отцу. Поработать.

— Вы расстались?

Я не знал, но ответил:

— Да.

Ханна промолчала.

— Мне надо с Дядей Джоном поговорить, — сказал я виновато, — Надо, чтобы он присмотрел пару недель за кафе.

— Съезди к нему на работу, объясни все. Еще звонила Мила вчера, она в Нью-Йорке на соревнованиях, хочет с тобой повидаться, я дала ей твой адрес.

— Она прилетела с Шоном? — спросил я с надеждой.

— По-моему, нет. Заедешь ко мне перед вылетом? Поговорим.

Я соврал, что не успею. Не хотел ничего обсуждать, потому что боялся потерять решительность.

Глава 9

Я встретился с дядей Джоном в его обеденный перерыв в кафе, как мог объяснил, почему улетаю. Он выслушал меня, не перебивая, не пытаясь отговорить. Произнес только:

— Похоже придется взять отпуск на работе. Ты точно вернешься через две недели и всегда будешь на связи?

— Да, буду объяснять тебе все до мелочей.

— Ладно, Ник. Я не в восторге, конечно, и Ханна будет безумно переживать, но, если ты сможешь там начать спать, я готов.

***

Когда я подъехал к дому на велосипеде, увидел Милу возле моего подъезда. Она улыбалась, держала в руке корзинку с фруктами.

— Привет, я звонила тебе неделю назад и вчера, а еще сегодня утром, но ты не брал трубку, Ханна дала твой адрес. Не волнуйся, я ненадолго, просто хотела увидеть тебя. Ты так изменился, очень повзрослел.

Я постарался выдавить улыбку. Почему именно сейчас?! Я столько раз хотел поговорить с ней, спросить, почему она рисковала ради меня, поблагодарить, узнать ее получше, но все что мне сейчас хотелось это — бутылку джина, кричать, реветь, забыться.

Я пригласил Милу зайти ко мне, мы молча поднялись на лифте, вошли в нашу с Мартой квартиру.

— Что-то случилось? Я не вовремя? Может зайду завтра? — она заваливала меня вопросами, но я рассеянно отвечал, попутно забрасывая вещи в чемодан, с которым заехал в эту квартиру с Мартой.

— Я на неделю в городе, — снова заговорила Мила, — В пятницу у меня соревнования и потом, если ничего не задержит — домой.

— Мила, извини, что собираюсь при тебе, у меня самолет через пять часов.

— Ты улетаешь? Не знала, прости.

Мила положила корзинку на стол, не решаясь сесть.

— Я тоже не знал, прости, я веду себя по-свински с человеком, который спас меня, садись, мы успеем выпить чай.

Мила прошлась по кухне:

— Ты живешь тут с девушкой?

— Почему ты так решила? — удивился я и сглотнул с горечью, боль нахлынула с новой силой при даже косвенном упоминании Марты, хотя я не забывал о ней ни на минуту после расставания в аэропорту утром.

— Не знаю, тут так уютно в кухне, — она взяла распечатки нот с подоконника, — Ты увлекся музыкой?

Я промолчал и решил сменить тему:

— Как у вас с Шоном?

— Хорошо, я открываю фитнес центр, естественно, пока с помощью папы, — Мила поморщилась, — Шон тоже втягивается в бизнес и в спорт постепенно.

— Ты серьезно? Никогда бы не подумал. Правда то, что он передумал поступать учиться?

— Да, думаю это он зря, он ведь столько делал для этого, мечтал.

— Вот уж точно зря, не захотел уезжать от тебя?

— Не знаю, я его не держала, — усмехнулась Мила.

Я разлил чай по кружкам:

— Хочешь десерт сделаю?

— Нет, мне нельзя, как твой ресторан?

— Это небольшое кафе, жаль, не смогу показать его лично, но вот адрес, — я достал визитку из своего ежедневника и протянул Миле, — Я передам, чтобы тебя угостили лучшими нашими блюдами, заглядывай после соревнований?

Наверное, это звучало глупо. Я сам себе был противен, мне было стыдно, горько, но хотелось остаться одному. Она посмотрела на меня внимательно, в своей манере не отводя взгляд, ее глаза словно прожигали меня насквозь.

— Ник, я рада узнать, что с тобой все в порядке, но вижу, что я все-таки не совсем вовремя, хотела тебя позвать к твоим родным, но заеду к ним одна. Мне нужно передать документы Ханне и посылку от твоей бабушки.

Я выдохнул с облегчением, не надеясь, что это укроется от ее взора.

— Ты столько для нас сделала и продолжаешь делать… — я только развел руками.

— Что передать Шону?

— Что я скучаю, что не представляю его на беговой дорожке, что я рад за него и тебя.

Мила кивнула. Она вышла в прихожую и заметила рисунок на стене. Уличный художник, друг Марты, нарисовал нас в нелепых шапках прошедшей зимой. На рисунке мы прижались щеками друг другу и смеялись.

— Красивая девушка, — отметила Мила и провела пальцем по дате внизу рисунка. Мне показалось, что она вот-вот заплачет.

Я чувствовал себя полным ничтожеством. Я доставляю людям только неприятности и боль. Я не могу сделать кого-то счастливым, не умею радовать. Я неправильный, дефектный. Хочу уехать! Даже Египет — это слишком близко.

Когда Мила ушла, я злился еще сильнее, теперь и на нее тоже. Зачем она пришла, чего она от меня хотела? Вряд ли бы она заявилась сюда, зная всю правду обо мне!