Закниженная пустошь

Мария Фомальгаут

Вы знаете, на каких деревьях растут буквы?А как лечить заболевшие сны?А как сфотографировать замок, который построят только через тысячу лет?А как получить свою личную луну вне очереди?А как без проблем выгулять настольную лампу?А зачем странный господин собирает у себя дома молодых неудачников и помогает им выбиться в люди?А как стать городом?А что делать, если в гороскопе у человека нет луны, зато солнца целых три?…Вот и я не знаю…

Стать городом

–…вы хотите стать каким-то конкретным городом?

— Ну, нет… — человек мнется, теряется, — я не знаю…

Оживляюсь. Вот таким я и помогаю, которые еще не знают, которые только смутно представляют себе, какими городами они хотят быть — и нужно помочь, и нужно показать человеку, что такое вообще — город, как это — город, какие они бывают, города, а то так вот живет человек, смотрит на города, и не видит, какие они вообще…

— Ну вот, посмотрите, Прага… а вот это вот Острава… Либерец… Вот, Варшава, например… хотите быть Варшавой?

— М-м-м-м…

— Что такое?

— А можно так, чтобы немножко Варшавой, немножко Прагой, еще немножко Остравой и Зальцбургом?

Мысленно киваю сам себе, ага, наконец-то догадался. Вот это в моей работе главное, чтобы человек сам догадался, что может стать не одним-единственным городом, а может от каждого города взять по чуть-чуть, составить что-то свое…

— Конечно, можно. Давайте еще посмотрим, вы видели не все города…

Я должен показать ему все, все, обязательно, и мосты Праги, и башенки Вены, и розы на балконах Парижа, и плющ на стенах Дорсета, красный по осени, и причудливые часы Йорка, и…

Он должен увидеть все.

Все.

Это моя задача — из кусочков, из осколков, из обрывков помочь человеку составить город, его город, тот город, которым он станет. А ведь это еще не все, дальше пойдут мимолетные, едва различимые нюансы, хочет ли он рассветный холодок Кентберри или полуденный зной Клагенфурта, или дождливый вечер в Вильнюсе, когда осень окончательно вступила в свои права.

Такая работа.

Помочь человеку стать городом.

Так что я вам сразу говорю, если хотите городом — это только ко мне. Вы не ведитесь на яркие рекламы, разноцветные вывески, скидки, индивидуальный подход — врут они все, сунут вам какой попало город, а он, может, и подходит вам, как пятое седло корове… Так что за городами это только ко мне, со мной не ошибетесь, точно не ошибетесь…

…я останавливаю машину на холме, я помогаю выбраться из машины человеку, который уже почти не человек, осторожно укладываю его на траву, бормочу что-то утешительное, это я умею. Работа такая, быть с человеком в последние минуты, проследить, чтобы превратился в город, да не как-нибудь, а как надо, со всеми закоулками, со всеми легендами, воспоминаниями, с осенним дождем на площади, с ветром, сорвавшим листья с каштана возле старой церкви, с месяцем, который зацепился за шпиль…

Что-то не так, говорю я себе.

Еще не понимаю, что именно, но чувствую — что-то не так.

Здесь.

Сейчас.

Настолько не так, что хочется уйти, не просто уйти — убежать, здесь, сейчас, броить человека, самому броситься прочь, и пропади оно все пропадом, пропади, пропади, пропади.

Не бросаю.

Я должен довести дело до конца.

Должен, говорю я себе.

Терпеливо выстраиваю кварталы, окна домов, черепицу крыш, изгибы вывесок, свет фонарей, смотрю, как трансформируется живая плоть, как сухожилия вытягиваются в причудливые каркасы зданий, как сетка кровеносных сосудов растекается причудливым лабиринтом рек и каналов, как нервная система расстилается улицами, как туманом расползаются по улицам недосмотренные сны, как в витражные окна вместо стеклышек встраиваются несбывшиеся мечты, как глаза — зеркало души — растекаются циферблатами на ратуше…

И все-таки с этим городом что-то очень и очень не так, понять бы еще, что не так. Нет, не понимаю, город кажется обычным городом, каких множество — на холмах, на пустырях, на лугах.

Я жду.

Часы на ратуше отбивают полночь.

Получилось, говорю я себе. Получилось.

Отступаю на шаг назад.

Кланяюсь городу.

Ухожу. Медленно, плавно, со всем почтением к усопшему, сколько ему там было, вроде, девяносто восемь, большой срок.

Когда вы умрете, вы станете городом.

Если захотите.

Я помогу вам, я сделаю вас таким городом, каким вы захотите. Так я говорю тем, кто приходит ко мне. Хотя правильнее будет сказать — сделаю таким городом, каким захочет сам город.

…и все-таки меня не оставляет мысль…

…смотрю на фото.

Мир обрывается.

С трудом выжимаю из себя:

— Д-да… я знаю этого человека…

— Вы…

–…сделал его городом. Вот, договор, пожалуйста… на добровольной основе…

— Вы… что вы с ним сделали?

Нет, не отстает полиция, не отстает, черт побери, что надо-то, что непонятно-то, неужели сволочь какая-то наклеветала, много их, сволочей, завидуют, бесятся, что так вот не могут, как я, сделать человека не абы каким городом, а — Городом, вот и бесятся, вот и…

Чеканю слова.

— Я. Помог. Ему. Стать. Городом.

— Да?

— Именно так. А…

–…а как вы объясните, что он ушел?

Мне кажется, я ослышался:

— К-куда ушел?

— Это у вас надо спрашивать, куда…

Даже не говорю, что у меня спрашивать бесполезно.

…беспрецедентный случай, когда трансформация прошла не до конца, и человек, так и не ставший городом…

–…если вы мне его не найдете, я не знаю, что я с вами сделаю, — он говорит медленно, с расстановкой, я понимаю, что дело серьезное.

Человек.

Человек, который не стал городом….

–…он убит.

— А?

— Убит, — показываю искореженный кусок того, что так и не стало до конца городом.

–…вы его…

–…да.

Рушится мир, выжидаю — секунды растягиваются в миллиарды лет…

— А вы молодец, — человек в форме довольно кивает, — подбили…

Ёкает сердце, так я и думал, что они хотят его убить…

–…если еще раз такое будет, вы не ждите, вы сразу такое убирайте…

Киваю, сразу так сразу.

–…мы-то все понимаем, работа у вас сложная, целый город из человека сделать… всякое случается.

Хочу добавить — всякое, тут же спохватываюсь:

— Ну, мы постоянно улучшаем качество, мы следим, чтобы ничего такого…

…нет, еще не сейчас, говорю я.

Он еще ни о чем не спрашивает, я уже отвечаю — еще не сейчас.

Подождать. Еще день, еще два, еще неделю, еще месяц. Когда все утихнет, когда уползут слухи про чудовищные полумертвые города, которые бродят по лесу.

Мы сидим на веранде, пьем чай. Мне странно, что город может пить чай. Городу не странно. Городу вообще ничего не странно, а вот мне странно все, так много нужно спросить у города, но не сейчас, еще не сейчас…