Торговец отражений

Мария Валерьева, 2022

Студентов университета городка Ластвилль ожидала привычная спокойная осень, но внезапно случившееся преступление нарушает их планы. Отныне многие заняты поиском ответов, часто на вопросы, с похищением человека никак не связанными. Среди них и Грейс Хармон, которая точно знает, что Ластвилль уже не станет прежним. Связаны ли ее опасения с группой исчезнувших из университета студентов? Неизвестно. Но их пальто, сотканные из пыли, кажутся Грейс знакомыми.А тем временем где-то бродит торговец отражений, позвякивает припасенными в карманах зеркалами и готовится продать людям то, чего они в глубине души желают, но очень боятся получить.

VIII глава

Лиза выглядела чуть лучше, чем на лекции, но хуже, чем обычно. Щеки побелели и даже капли румянца не разглядеть. Волосы, и прежде не очень густые и подстриженные коротко, примялись и лежали некрасиво на овальной, похожей на мяч для регби, голове. Серые глаза будто стеклянные, но взгляд Лизы казался внимательным и радостным.

— И тебе привет, Грейс. Мы ждали, — кривовато улыбнулась она и пропустила Грейс в дом.

Грейс сделала пару шагов и поморщилась от скрипа пола.

В прихожей пыльно и темно. На старом комоде стояла половинка разбитой вазы, а осколки валялись вокруг, нетронутые. На вешалке висело три пальто, будто тоже сотканных из пыли. Длинные, безразмерные. Грейс повесила свое рядом.

— Мне бы обувь, — сказала она.

— Ты можешь ходить босиком, здесь не холодно, — ответила Лиза, пожав плечами.

Грейс насторожилась. Что-то в Лизе было не так. Что-то изменилось. Но не поняла, что именно.

Грейс поначалу фыркнула, не веря, но когда взглянула на ноги Лизы, убедилась — та слов на ветер не бросала. Большие ступни ее были босыми, чуть покрасневшими и почти даже не пыльными.

— Дай сюда сапоги. Нечего грязь в дом нести, — сказала Лиза и жестом попросила Грейс отойти.

Грейс перечить не стала, сняла полусапожки и отдала их. Лиза обошла ее, задев плечом, вырвала у Грейс обувь из рук и распахнула дверь. Та жалобно скрипнула.

— Вы бы хоть смазали.

— Если бы, но нельзя.

Грязь с обуви Лиза мощными движениями трясла на порог. Грохот ударов каблуков раздавался, наверное, на весь лес. Пыльные ступеньки покрылись комками земли. Грейс надеялась, что вместе с грязью не отлетят подошвы.

— Я не думала, что вы будете жить в такой глуши, — сказала она, когда Лиза закрыла дверь и поставила обувь на дырявый коврик.

— Так Шелдон захотел. Сказал, что в Ластвилле стало слишком много беспокойств, которые таким, как мы, не нужны.

— Беспокойств?

— Ну, знаешь, люди, музыка, разговоры.

— Но квартира и так была на отшибе.

— Это была квартира. Люди, понимаешь? Суета, соседи, праздники, фестивали…

— До дома даже не доходили фонари.

Лиза только пожала плечами.

— Ну, проходи. Не стой на пороге. — сказала она и закашлялась. Тогда-то Грейс наконец услышала — Лиза хрипела. Вот, что показалось странным.

Ничего не ответив, она пошла следом за Лизой в темный коридор. Грейс прежде не была в этом доме, но представляла, что внутри он окажется намного больше, чем снаружи. Но не ожидала, что настолько.

За тесной и темной прихожей, искусственно превращенной в заброшенную, начинался длинный коридор, в конце которого виднелась спрятанная за углом деревянная лестница на второй этаж. С потолка свисала большая люстра, на которой горела половина лампочек в форме свечей. Большая часть коридора утопала в полутьме. Занавешенное окно, видневшееся рядом с лестницей, будто и не существовало. В коридоре было только две двери и пустые стены с дырками в темных обоях. Кухня скрывалась слева от входа за аркой, в полутьме. Даже ковер со скрипучего пола сняли.

— Уютненько. А где все? — спросила Грейс, оглядевшись.

Лиза кивнула в сторону большой двери из темного дерева, резьба на которой напоминала Грейс какую-то известную картину.

— Все?

— Увидишь.

В гостиной пахло спиртом. Люстра с пучком паутины, затесавшимся среди железных фигурных лапок-ветвей с лампочками на кончиках, горела тускло. Темно-зеленые обои, прореженные золотыми нитями, казались черными. Картин на стенах почти не разглядеть, но Грейс знала — они там есть. Иначе быть не может — Сабрина ведь все еще с ними, она, наверное, еще рисует. Горел камин, тихо потрескивая поленьями, но не давал тепла. В гостиной было зябко. Даже расставленная в хаосе мебель, казалось, отодвигается к углам, чтобы согреться.

Грейс увидела его сразу.

Шелдон лежал на диване с завернутыми рукавами рубашки в позе эмбриона. Со сгиба локтя засохшей полосой текла уже остановившаяся кровь. Грудь его еле вздымалась, а из чуть раскрытых бледных губ срывались хриплые выдохи. Кудри прилипли к бледному, покрытому застывшей испариной лбу. Скулы заострились и ввалились. Закрытые глаза, прикрытые веками, казалось, стали еще больше, чем прежде. Будто бы они хотели вывалиться из глазниц, но веки из последних сил сдерживали их порыв.

— Он вообще жив? — прошептала Грейс.

— Пока жив, — ответила Лиза.

— До поры до времени, — вмешался третий хриплый голос.

Тогда Грейс и увидела Джеймса снова. Он сидел в большом старинном кресле на фигурных ножках, уже сняв черный пиджак, и что-то печатал на новом ноутбуке. В голубом свете экрана его лицо казалось наполненным водой прозрачным пакетиком с черными-бусинками глазами, то и дело загоравшихся в свете камина.

— А ты, смотрю, нашла-таки мое зеркальце, — сказал он, не отрываясь от работы. Пальцы быстро-быстро стучали по клавиатуре.

— Ты не очень-то и прятал, — хмыкнула Грейс и высыпала на стол перед креслом все зеркала из сумки, которые нашла. Их было семь, на каждого.

Джеймс оторвался от экрана, посмотрел на зеркала, потом на Грейс. Губы его почти незаметно дрогнули в улыбке.

— Потому что я хотел, чтобы ты их нашла, — сказал Джим и вернулся к работе.

— Заметать следы ты так и не научился.

— А это настолько нужное умение?

— А ты хочешь, чтобы и тебя нашли? — Грейс улыбнулась.

— А ты о чем?

— Неужели не понимаешь?

— Ты же сама всегда говоришь, что лучшая маскировка — это правда.

— Не сейчас, Джим.

Грейс поняла, что парень смутился, но не от всего сердца. Тело его говорило о смирении, но глаза, все еще искрящиеся в свете камина как два маленьких костра во тьме, кричали: мы тебе не верим.

— Как часто ты торчишь в этом кафе? Каждый день?

— А как еще мне жить. — сказал Джим, — Думаешь, здесь есть интернет? Думаешь, я тут могу тут работать?

— Джим! — Громко шепнула перепугавшаяся Лиза и указала пальцем на Шелдона. — Пожалуйста…

— Он все равно ничего не услышит. — Отмахнулся Джим. — Еще несколько часов можно не беспокоиться.

— А пусть проснется! — с нескрываемым весельем надавила Грейс. — Пусть знает, что из-за того, что у вас здесь нет связи, ты сидел в кафе и отправлял оттуда послания в полицию.

Лиза побледнела. Ноги задрожали, и она плюхнулась на диван рядом с Шелдоном. Его тощее тело подпрыгнуло, нога свалилась на пол. Лиза забросила ее назад. Шелдон даже не пошевелился.

— Джим, так ты… — прошептала она.

— Отвяжись! Не твоего ума дело.

— Ты отправлял все письма с одного места. Хоть их вай-фаем, надеюсь, не пользовался? — спросила Грейс.

— Я не идиот. Конечно, не пользовался. Я заказал беспроводной модем на чужое имя еще в том году. Проблема в том, что он здесь не ловит. Приходится бегать туда-сюда.

— А если они найдут тебя? Почитают переписки…

— Не смогут. — Джим клацнул на клавише «ввода», и пальцы его замерли над клавиатурой. Он задумался. — Ты просто знаешь это место, нам ведь рассказали, Грейс. А они и не подумают, что кому-то взбредет в голову так палиться. На это и расчет. Ты же так всегда и делаешь, и он так делал.

Грейс вздохнула. Подошла к креслу Джима, села на широкий подлокотник и положила руку парню на плечо. Плечевой сустав горел так сильно, что тепло чувствовалось даже через ткань. Джим замер. Он даже перестал заполнять огромную таблицу в Exel и посмотрел на Грейс. Она убрала руку с воспаленного плеча.

Ему, кажется, стало хуже.

— Всех ведь могут раскрыть, — сказала Грейс, вздохнув. — Зачем так рисковать?

— Что у них есть на нас?

— Твой модем.

— Зарегистрированный на человека, которого нет на территории Ластвилля, а до Лондона они вряд ли доберутся. Да и вообще, думаешь, они зайдут настолько далеко? — Улыбнулся Джим. — Если они и узнают о том, откуда появились письма, у них будет только факт, что это делал некто из кафе на окраине. Да, я туда хожу. Но, думаешь, я один?

— Нет, не один. Профессор Френсис тоже заходит туда за круассанами.

— И Грейс Хармон за крем-супом из брокколи. Видишь? Подозреваемых уже трое. А если покопаться в записях с камеры наблюдения у кафе, то круг, наверное, расширится еще больше.

Грейс усмехнулась.

— А ноутбук? Он ведь твой.

— Он не мой, а Джастина Блейка.

Грейс не смогла долго сдерживать молчание. Она взглянула на Лизу, которая была белее мела, а потом на жуткую и одновременно серьезную ухмылку Джима, рассмеялась.

За время новой жизни Грейс научилась смеяться приятно. Каждый из знакомых в университете не зря считал ее смех одним из самых звучных, что только могли быть у людей. Мелодичный, не очень громкий, звонкий, такой, какой хотелось бы слушать как можно чаще. В те же минуты Грейс смеялась так, как смеялась только в одиночестве, тихо и хрипло. Ее смех успокоил Лизу.

— Кстати, а почему ты решила прийти сегодня? Мы ждали тебе раньше, — спросил чуть повеселевший Джим.

— Я бы вообще не пришла, если бы не узнала об этом Уайтхеде.

— Так он давно пропал. Тебе понадобилось столько дней, чтобы до нас добраться?

— У были дела поважнее, чем бродить по Ластвиллю и искать, откуда подует алкоголем.

— Прямо-таки подует?

— Ты ведь совсем не меняешься. — Улыбнулась Грейс. — А Шелдон не против?

— Он не против всего, о чем не знает.

— Думаешь, он не знает?

Джим улыбнулся. Темно-карие глаза сверкнули.

— Ты как свинка, которая ищет трюфели. Только Грейс Хармон ищет зеркала и спиртное. И ни свинки, ни Грейс Хармон не едят и не пьют результаты своего труда. А, может, все-таки выпьешь?

Джим было полез рукой под кресло, но Грейс его остановила.

— Должен же здесь остаться хоть один трезвый человек.

— Мы все трезвы умом, а ты трезва только физически. И чем тут гордиться?

Джеймс знал, что все вопросы скорее риторические. Он и не ждал ответа.

— Не смотри так. Он долго не проснется. Можешь не ждать пробуждения нашего гуру, — сказал Джеймс и наконец вернулся к своей таблице. — Может, Лиза пока займет тебя чем-то? До вечера времени много.

— Вы разве никуда не спешите?

— Ты разве видишь здесь время? Спешить некуда.

Джеймс утонул в работе раньше, чем успел увидеть, что Грейс хотела что-то добавить.

— Пойдем на кухню. Оставь их в покое, — сказала уже успокоившаяся Лиза и повела Грейс на кухню.

Грейс не взглянула на Шелдона. Ей хватило услышать хриплый выдох, чтобы отказаться от желания еще раз посмотреть на его бледное лицо.

На кухне оказалось не многим чище и светлее, чем в гостиной. Добротный гарнитур давно уже не мылся, но пыли на нем не видно. В углах на фоне темных обоев ярким пятном выделялась густая паутина, свисавшая с потолка как арт-объект. Старые шторы задернуты, на столах и столешницах горели свечи, и воск с них капал вниз на подставку. На полу лежал ковер темно-зеленого цвета, рядом со столом, стоявшим посередине большой пустой комнаты, было три стула. На скатерти сохли фрукты, а в вазе для них доживали последние дни порезанные розы.

Грейс заняла место за столом. Лиза открыла дверцу шкафчика и достала с верхней полки банку кофе.

— Ты же пьешь растворимый?

— У вас даже на выбор?

— Выбора нет, я для приличия спрашиваю. Был бы выбор, Джим бы так часто не сбегал пить кофе в город.

— Он же всегда сам варил кофе.

— Когда-то варил, но Шелдон конфисковал кофейник, и с тех пор мы только растворимый и пьем. А Джим не может, сама знаешь, какая у него поджелудочная… Так что, будешь?

Грейс махнула рукой.

— Значит будешь.

Лиза достала из шкафчика три чашечки с блюдцами, оставила две в сторону, а в остальные налила кипяток из антикварного медного чайника, стоявшего прежде на плите.

— Только не надейся здесь выпить нормальной воды. Трубы постоянно отхаркивают какую-то дрянь, — предупредила Лиза.

— Плевать. Наливай.

Грейс перекатывала из руки в руку забальзамированное яблоко. Тяжелое, будто бы сделанное из камня, оно когда-то было живым, но сейчас жизни в нем осталось не больше, чем во всем духе Ластвилля. Грейс отпихнула яблоко в сторону. Оно упало на пол с тихим грохотом и покатилось в пыльный темный угол.

— Ты поаккуратнее, а то яблоко проломит пол, а с ним и весь дом развалится.

— Не уж и такая большая потеря, — отмахнулась Грейс.

— Это точно, — усмехнулась Лиза.

— А где Сабрина? Я ее не видела.

— Она пошла в лес. Шелдон отправил, — сказала Лиза и бросила в чашки по две ложки кофе.

— Шелдон в состоянии открывать рот?

— Ага. Открывать свой и затыкать чужие. На, держи свой кофе.

Сервизы в доме были восхитительные. Дорогие, старинные. На рынке антиквариата продались бы за кругленькую сумму. Грейс осторожно взяла невесомую чашечку, разрисованную золотыми линиями, аккуратно размешала гранулы и пригубила кофе. И все-таки он отвратительный.

— А почему Шелдон конфисковал кофейник? — спросила Грейс, отставив чашку в сторону.

Лиза упала на стул напротив. В чашку бросила чайную ложку. Звон раздался на всю кухню.

— Он как-то проснулся и сказал, что кофе пить вредно для здоровья. Так тут же Сабрина вскочила, убежала, взяла с кухни кофейник и к нему. А он и рад, почти даже улыбнулся, ей на ухо место какое-то назвал и опять в свое Небытие. Ну Сабрина и побежала закапывать. Потом ночью такая радостная вернулась и грязная, что даже вспомнить уже не смогла, куда его закопала. А мы допытывались, откапывать хотели идти, но ничего, ее как контузило. Так что мы с Джимом считаем, что кофейник пал смертью храбрых.

Грейс улыбнулась. Шелдон всегда любил играть в археолога. И когда ему представлялась возможность отправить послание в будущее, непременно им пользовался.

— На самом деле он не знает о том, что у нас остался растворимый. Просто Шелдон не смотрит в шкафчики. Он вообще на кухню не заходит. Так что нет кофейника — нет проблем. Но ты не говори при нем о кофе, лучше не давать лишней пищи для размышлений. Ему и так тяжко.

Грейс отпила еще немного горького напитка и всмотрелась в бледное лицо Лизы. Глаза красные, словно она не спала уже много дней. Губы бледные, волосы сальные, да и в целом Лиза выглядела высохшей. Даже прежних мышц, так старательно качавшихся для охоты, не видно. Лиза, прежде могучая и казавшаяся олицетворением жизненной силы, стала вялой и угловатой, подобно неаккуратно вырезанному копью.

— Слушай, а давно он так валяется? — спросила Грейс.

— А что?

— Да так, просто его отдых и насыщение смыслом в самом деле выглядят как ожившая картина «Триумф смерти»¹⁴. Не хватает только торжествующих скелетов и смерти на коне для полного погружения.

Лиза мешала кофе, громко ударяя ложкой по стенкам чашки.

— Он валяется на диване с утра. Вечером бредил, потом всю ночь бродил где-то, а утром пришел, весь в траве, как поросенок, еще и в грязи, приказал Джиму сходить за травами… И вот, пожалуйста. Балансирует на грани Небытия уже который час. Мы ему хоть ноги омыли, грязищи-то было…

Грейс не сводила с лица Лизы изучающего взгляда.

— А не боитесь, что он умрет?

— Шелдон? — хохотнула Лиза. — Да скорее весь мир погибнет, чем Шелдон Смит Лэмб.

В лице Лизы не промелькнуло ни намека на недоверие. Грейс улыбнулась.

— А как же дом еще не отключили от воды и электричества? За него разве платят?

— За этот месяц успели заплатить заначкой Джима, не переживай. — Лиза сделала глоток из чашки. — А если и отключат, осень пока теплая. Потом найдем, где пожить. Хотя, может потом и не понадобится.

Они сидели в тишине долго и пили кофе. Лиза, казалось, даже наслаждалась, а Грейс привыкла не морщиться. Дома стояла абсолютная тишина. Часов в нем не держали.

— Я видела тебя на лекции у Френсиса. Зачем приходила? — спросила Грейс, когда Лиза допила кофе.

Девушка улыбнулась мечтательно и сжала чашку в больших ладонях, кое-где покрытых тонкими царапинками.

— Я люблю лекции профессора Френсиса. Он классный. Знаешь, он последний из плеяды университетских преподавателей, кто еще не превратился из сомневающегося человека в убежденного гения. В нем я вижу надежду на что-то большее, чем зазубривание учебников и их воспроизведение приятным голосом. В нем еще есть вера в силу человеческой мысли.

Грейс расплылась в улыбке.

— Поэтому вы приходили на выставку. Вы хотели поговорить с ним?

— Да ладно тебе! — хохотнула Лиза. — Френсис протянутой перед лицом руки не заметит, если не сказать ему, а нам пока приказа не давали. Не думаю, что он вообще обратил внимание на то, что мы там были. Это Шелдон попросил картины посмотреть, он сам сходить не мог.

— У него тоже проблемы с ногами?

— Он просто не хочет опять идти в город, — после недолгих раздумий, ответила Лиза, — решил, что ему нужно жить на природе. Знаешь, здесь ведь тихо, никто лишних мыслей на ветер не бросает, соседей нет, лишних глаз тоже.

— И никто даже не услышит, если здесь спрятать человека, которого ищет полиция.

— А он разве кричит?

— Так здесь разве услышишь?

— Ты в самом деле думаешь, что Уайтхед где-то здесь? — Улыбнулась Лиза.

— Не зря же Джим с таким упоением сочинял письма про несчастную любовь.

— Джим тот еще фантазер.

— А вот и нет!

Джим появился на кухне неожиданно. Грейс даже не успела услышать его шагов.

— Тогда, получается, Уайтхед на самом деле где-то здесь? — спросила Грейс.

— Кто тебе это сказал? — поинтересовался Джим. Он подошел к кухонным шкафам, прислонился спиной к холодильнику, взял с тумбы чашку и размешал сахар в воде, уже успевшей остыть.

— Никто. Я просто знаю, что он здесь.

— Поздравляю. Зачем тогда спрашиваешь, если уже знаешь? Это, Грейс, неразумно. То же самое, как если в игре знать, где босс, но ходить постоянно вокруг него, набирая в кармашки лута¹⁵ и достигая последнего уровня, чтобы грохнуть его с двух ударов. Так ведь скучно. — сказал Джим и с вдохновленным видом сделал глоток сладкой воды.

Грейс улыбнулась.

— Лондон, Джим. Неужели нельзя было выбрать место подальше? Отправили бы его в Новую Зеландию или в Африку, — спросила Грейс.

— Да хоть Антарктида. Какой смысл? Людям нет никакого дела до Уайтхеда.

— А его разве не ищут? — спросила Лиза.

— Да какой там ищут. — Поморщился Джим и отхлебнул воды. — Посмотрели раз улики, которые даже не улики, поговорили с женой, потом нашли любовные письма и поверили им. Почему бы не поверить? И больше проблем нет.

— Они ничего не писали в ответ на письма?

— Мне? Грейс, они не будут. Полиции важнее сказать людям, что дело раскрыто, чем на самом деле его раскрывать. Тем более дело Уайтхеда. Удивительно, что они вообще его огласили. Да и вообще, ты же сама все знаешь. Чего я тут распинаюсь?

Джим отставил чашку на кухонную тумбу и сел рядом с Грейс за стол.

Грейс смотрела на них, надеясь увидеть в молчании попытку скрыть правду. Но они не скрывались. Они, судя по бесстрастным выражениям лиц, и сами не очень понимали, что делали.

— И все же похищать человека неправильно, — сказала Грейс.

Джеймс впервые по-настоящему улыбнулся.

— Джексон так не посчитал, когда рассказал про Уайтхеда, — сказал он. — Сейчас он ведь решил, что так лучше. Это справедливость, Грейс.

— Но вы не видели его уже больше года. Откуда…

— Мы-то не видели, но слышали. Попробуй, он здесь, где-то неподалеку. Пообщайся, если найдешь, ты же умеешь плавать. Расскажет много интересного.

Джим, кажется, понял, что задел ноющую мышцу, но осознал это слишком поздно даже для себя самого. Лиза вдруг решила заварить себе еще чашку кофе. Джим встал и забрал сладкую воду с кухонной тумбы. Его пораженные болезнью руки подрагивали.

Грейс вдруг все поняла.

— И все-таки лучше было его спросить, что делать дальше.

— А что ты не спросила? Могла же, — спросил Джим нехотя.

— Я не знала, — сказал Грейс и потупила взгляд.

— Шелдон спрашивал, — прошептала Лиза.

— И что он ему сказал?

— Шелдон не сказал.

— Он вообще ничего не говорит. Даже если попросишь, — пробурчал Джим и выпил сахарной воды.

Грейс прислушалась. Тишина в доме такая плотная, что ей чудились шаги на втором этаже, тихие, медленные, такие знакомые. Она знала — этого быть не может, но иногда так хотелось верить в обратное.

— А как твои дела, Грейс? Как обыкновенная жизнь среднестатистической студентки Великобритании? — спросил вдруг поостывший Джим. Он, чуть захлебываясь, пил воду.

— Так же замечательно, как и у других студентов Великобритании, находящихся в этой комнате, — отшутилась Грейс. Она почувствовала себя немногим лучше.

Лиза улыбнулась немного вымученно.

— По нам, конечно, видно, насколько жизнь замечательна, — фыркнул Джим. Он держал чашку обеими руками. Красные суставы выделялись на бледной коже яркими пятнами.

— Хочешь вернуться в Кардифф? Или в Чикаго?

— Я никуда не хочу возвращаться и не хотел.

— Курорты Ластвилльских лесов вам явно не пользу пошли.

— Если бы мы видели еще эти леса, — хмыкнул Джим.

Лиза наконец снова заварила кофе, но за стол уже не села. Удобному стулу она предпочла пыльный подоконник, на котором умостилась, поджав длинные ноги.

— Знаешь, какой скандал был? — начал Джим. — Когда увидел те книжки? Он думал, что философские книжки Платона, Ницше там и других Джексон забрал с собой, но он оставил ведь несколько книг. Вон, Лиза даже Сартра пыталась читать. Такой крик! Он сказал, что их нужно унести, что только Джексон их читать может. Шелдон вообще думает, что чтение опасно. Будто сам раньше не зачитывался, до того, как Джексон все объяснил.

— Шелдону хорошо бы прийти на лекции профессора Френсиса, — вставила Грейс, — там совсем немного осталось до…

— Шелдон не очень жалует прогулки по лесу, тем более до города. Мы отлучаемся, когда он спит, в остальное время следит за нами, — сказала Лиза. — Он говорит, что в город вообще лучше не соваться. Там злой мир, здесь — добрый. Но доброта же тоже бывает обманчива, не все люди искренние. Отражений-то столько, что можно запутаться.

— Точно. Знаешь, как-то раз в лес забрела группа этих, как их там…

— Скаутов, — сказала Лиза.

— Нет, это в Штатах, а здесь это обыкновенные любители походов. Дети какие-то, может, лет по пятнадцать. Так Шелдон как-то почувствовал, что они к лесу подходят, очнулся и так запаниковал, что заставил Джима и Сабрину в лес идти, чтобы напугать их.

— Вы носились по лесу и пугали детей? — удивилась Грейс.

— Еще чего! — воскликнул Джим. — Бегала Сабрина. Ухала, кричала, плакала. Она как с ума сошла, так ей весело было.

— Да, видела бы ты, как они убегали в обоссанных штанах! Зрелище то еще! — Улыбнулась Лиза.

— А ты тоже пугала их?

— Я? Нет, конечно. Я просто следила. Шелдону же нужны глаза. Он редко из дома выходит.

— Да и мы тоже.

— Но вы все-таки выходите. Я видела вас несколько раз в городе. И тебя, и Джима, и Сабрину.

Джим хрустнул пальцами свободной руки и поморщился.

— Шелдона сложно обмануть, но можно. — тихо сказала Лиза, отвернувшись от Джима. — Подлей чуть больше капель, чем надо, дай две сигаретки вместо одной. Он легко засыпает. А пока он спит, можно не беспокоиться, что почувствует что-то. Сон его забирает. Он же не так спит, как мы. В его сне нам спокойно.

Джим отставил чашку в сторону и растирал покрасневшие костяшки пальцев ладошкой. Руки его подрагивали.

— Я как-то нашел формулу сильного порошка в библиотеке в одном старом фолианте. Им пользовались всякие мистики в прошлом веке, чтобы попасть в нирвану, но не все, а только самые посвященные. Безопасно и действенно. Ну и еще там простые средства, капли, конечно, в небольших количествах. Нечего мудрить, когда все ответы на поверхности. Шелдона в общем-то легко усыпить на часок-другой… Потом только лучше не злить.

— Да. Нужно вернуться домой и быть паинькой, иначе он заподозрит неладное.

В кухне недолго стояла тишина. Лиза пила кофе, не сводя взгляда с темного угла напротив. Джим тер ноющие суставы.

— Он и так знает, что вы с ним делаете, я уверена, — сказала Грейс. — Дело в том, чтобы не переходить черту.

— Какую черту? Он сам ищет, как за нее выйти, — спросила Лиза.

— Наша черта и его черта — это разные вещи, — поправил ее Джим. — Для нас черта — это людское порицание и собственная беспомощность.

— За смертью та черта, за которой он на самом деле увидит себя. И если он вернется, а он ведь вернется, — всем будет несладко.

Слова Грейс произвели фурор. Лиза чуть не подавилась кофе. Джим сжал руки в кулаки. Костяшки покраснели так, что, казалось, еще немного и взорвутся. Но он в этот раз даже не почувствовал боли.

— Грейс, ты же не думаешь, что мы… — выдохнул Джим.

— За кого вы меня держите? Конечно не думаю.

— Тебя так давно не было, мы думали…

— Да вы чего? Конечно вы ему помогаете и верите в него. Как мы и всегда. Как и Джексону.

— Джексон ведь сам. Он в нас-то и не нуждался.

— Он нуждался в каждом и нуждается сейчас. Шелдон… Шелдону просто нужно чуть больше внимания, — сказала Грейс и замешкалась. — Хорошо, хорошо, что он не один в таком деле. Меня только одно волнует.

— Что тебя волнует? — тихо спросила Лиза.

Грейс замялась. Закусила губу, как-то неловко дернулась в противоположную от сумки сторону. Разум на мгновение дал сбой. Перед глазами помутнело, в ушах звуки перемешались, сгустились, зазвенели. Она осторожно взяла с пола сумку, раскрыла ее и сказала:

— Мне удалось кое-что урвать. Личные дела, и у нас могут быть проблемы. В деле Джексона…

И вдруг на кухню вбежала пепельноволосая бледная Сабрина. Взмыленная, в пальто, усыпанном листьями, лохматая, но до абсурда счастливая.

— Шелдон вернулся! — пропела она.

Джим и Лиза выбежали из кухни быстрее, чем Грейс успела осознать слова Сабрины.

Примечания

14

«Триумф смерти» — картина Питера Брейгеля Старшего. Она представляет собой панораму выжженной бесплодной земли, на которой армия скелетов сеет ужас, хаос и смерть, подвергая мирных жителей всевозможным пыткам.

15

Лут — (от англ. loot — «добыча») — любые предметы, ресурсы или деньги, выпадающие из НПС (неигровых персонажей, монстров и врагов) после их убийства, которые игрок может забрать себе, добыча или трофеи.