Дольче вита с риском для жизни

Марина Серова, 2018

Что может быть проще, чем охранять живущего в Италии сына российского олигарха, которому никто не угрожает? Конечно, мальчишка далеко не подарок, привык к сомнительным развлечениям и не признает никаких авторитетов. Тем не менее это задание представляется частному телохранителю Евгении Охотниковой скорее приятной поездкой в любимую страну, нежели работой. Но в первый же день, когда по ним открыл стрельбу неизвестный, стало понятно, что в этот раз отдохнуть не получится…

Глава 6

Провал

Не знаю, как на самом деле чувствовали себя жертвы средневековых пыток, но в тот момент мне казалось, что мне их ощущения хорошо знакомы. Очнувшись, я с заметным трудом приняла относительно вертикальное положение, кряхтя и стеная, усевшись на попу.

— Твою мать. — Я мутным взглядом окинула окрестный «пейзаж», заметно изменившийся с того момента, как сознание меня покинуло. В глазах двоилось, очертания предметов выглядели размытыми, но все равно было ясно, что это не холл. — О нет, — вновь застонала я, берясь рукой за голову. — Неужели опять? Что ж за дебилы-то такие. Неужто не набегались?

Вот ведь черт, кто бы мог подумать, что Арамова такая сильная! Спасибо, череп не проломила, но голову, судя по всему, пробила — волосы пропитались кровью, да и одежда тоже в ней.

Я с заметным трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, подошла к огромному платяному шкафу из цельного дерева. В другое время его непревзойденная красота и качество наверняка были бы оценены мною по достоинству, но сейчас меня интересовало огромное зеркало, которым неизвестные мастера украсили дверцы гардероба. Сфокусировав все еще нетрезвый взгляд на собственном отражении, я пришла к выводу, что одним ударом по голове дело не обошлось. Судя по количеству крови, у меня как минимум сонная артерия перерезана. Правда, тщательный осмотр результатов не принес — никаких ран на теле.

Несмотря на плохое самочувствие, движение за спиной мне уловить удалось. На этот раз застать меня врасплох нападавшему не удалось.

— Пусти, — буркнул Володька сквозь зубы, предпринимая слабые попытки освободиться. Не тут-то было! Оседлав парня и зажав его голову коленями, отпускать его так просто я не собиралась. Напротив — посильнее скрутила сзади руки, прижав их своими ладонями к пояснице противника.

Конечно, ослабленный ударом по голове организм откликался на любое мое движение резкой болью в области висков, из-за чего казалось, что сознание в любой момент покинет меня снова.

— Обещаешь не дергаться? — процедила я сквозь зубы.

— Нет. — Антонов попытался отрицательно дернуть головой, из-за чего мне пришлось усилить напор. Стены комнаты закружились, и в какой-то момент показалось, что потолок вот-вот обрушится прямо на нас.

— Слушай, а вы не обнаглели, нет? Мало вам одного удара? Добить решили? Ты посмотри, сколько крови! Хоть выжимай. Тетушка же я не молодая — тридцатник стукнул два месяца назад, а тут такие испытания для здоровья. — Мои губы тронула горькая усмешка.

— Иди ты к черту, — задыхаясь, пробормотал Володька, едва-едва дышавший в моих стальных объятиях. Надо бы осторожнее — неровен час, задушу парня. Тот, почувствовав мою слабину, изловчившись, перевернулся на спину и, захватив мою шею ногой, перекрутился и оказался сверху. Отличный борцовский прием — пожалуй, зря я недооценивала мальчишку.

— Ну что, довольна? — поинтересовался Антонов, обжигая меня полным ненависти взглядом. — Добились своего, да? — Он стиснул мои запястья. — Больно? — с ненавистью спросил он и надавил коленом на мой живот. — А вот так?

— Твою мать! С ума, что ли, сошел? — Мой крик огласил комнату. — Молодец, сильный мальчик! Доказал, что хотел. Справились детки с тетей. Теперь, может, отпустишь, а то пристрелю. — Пистолет, который мне удалось незаметно достать во время борьбы, уперся Володьке в бок. Достойный противник, но я однозначно круче.

— Кстати, — поднимаясь на ноги, поинтересовалась я, — где Анна?

— И ты еще спрашиваешь! — В глазах парня блеснули слезы. — Сволочь! Убийца, — завопил он, — ненавижу тебя! — Антонов как-то обмяк и разрыдался, уткнувшись лицом в ладони.

Осознание происходящего пронзило меня стрелой. Уверена, я и раньше бы догадалась, если б не контузия. Огромное количество крови, странное Володькино поведение — кусочки пазла сошлись быстро. Резко вскочив на ноги с намерением покинуть комнату, я тут же снова рухнула на пол. Поэтому в следующий раз действовала осторожнее — сначала встала на четвереньки и только потом с заметным трудом заняла вертикальное положение. Пошатываясь и не обращая внимания на корчащегося в рыданиях Володьку, покинула спальню, держась за стену, даже не задумываясь об оставляемых повсюду кровавых отпечатках — не сомневаюсь, моих следов в этом доме и так предостаточно. Кое-как добредя до лестницы, аккуратно, все еще борясь с головокружением, посмотрела вниз, перегнувшись через перила. Открывшаяся взору картина заставила мозговые шестеренки крутиться с утроенной скоростью. Не скрою — им пришлось нелегко, но с поставленной задачей они справились, достаточно скоро выдав единственное верное, как мне казалось на тот момент, решение.

* * *

— Ты объяснишь, что происходит? — Вовка, кажется, понемногу начал приходить в себя.

— Ты аккуратнее. — Я бросила красноречивый взгляд на квадратную бутылку, к которой сопровождаемый мною мужчина прикладывался время от времени. — Данное лекарство полезно только в малых дозах. Но не ровен час, развезет тебя, а это сейчас совсем некстати будет. Спрячь! — истошно завопила я, заметив полицейский автомобиль. — Ты посмотри, как их много, — пробормотала я едва слышно. Действительно, это уже пятая встреченная нами машина. Первые три мчались, используя, как и положено, средства звукового и светового оповещения. Последующие передвигались более скромно, из-за чего и были замечены мною в последний момент. Вряд ли, конечно, карабинеров заинтересует столь незначительное правонарушение, как распитие спиртных напитков в автомобиле, но и привлекать их внимание не в наших интересах. Мы и так еле успели скрыться с места преступления. Еще чуть-чуть, и нас бы взяли тепленькими.

— Поклянись, что это не ты…

— Тебя заело, что ли? — Устало вздохнув, я провела руками по растрепанным волосам и в очередной раз машинально отметила необходимость посещения парикмахерской. Когда-то мне теперь доведется свидеться со своим мастером? — Послушай, зачем бы мне это делать и, главное, как? Ты всерьез полагаешь, будто я сначала зверски убила Анну (в этом месте Антонов вздрогнул и вновь отпил из бутылки), а потом, устав от трудов отнюдь не праведных, отправилась наверх в спальню, чтобы чуток вздремнуть? Я кто, по-твоему? Маньяк с садистическими наклонностями и интеллектом двухлетнего ребенка?

— Нет, но просто ты сама говоришь…

— Что я говорю? Что, кроме нас, в доме никого не было? Что следов проникновения в жилище я не обнаружила? Да, говорю. — Убедившись, что мы отъехали достаточно далеко от места преступления, я припарковала автомобиль на обочине. Отодвинув сиденье максимально назад, развернулась лицом к своему спутнику и внимательно посмотрела ему прямо в глаза. Под моим пронзительным взглядом мальчишка смешался, съежился и, кажется, даже уменьшился в размерах.

— Смотри, что получается. — Я принялась загибать пальцы. — Мне достоверно известно, что в доме мы были одни — сразу по прибытии я, как ты знаешь, тщательно осмотрела жилище и после убийства убедилась, что сигнализацию не вскрывали. Код замка известен только мне. Это раз. Тем не менее Анна мертва. — Антонов вздрогнул и быстро заморгал, явно намереваясь опять разрыдаться. Вспомнив, сколько времени мне потребовалось, чтобы вывести его из истерики, я отдала приказ: — Дыши! Вдох, выдох, вдох, выдох! Вот так! Молодец! — подождав немного, поинтересовалась: — Готов? — и после его утвердительного кивка продолжила: — Так вот. Получается, что остаешься только ты. Понимаешь?

— Что?! — Глаза Володьки только чудом остались в орбитах. — Чтобы я Аньку?! — Парень захлебнулся праведным гневом. — Я любил ее, понимаешь! По-настоящему! — Несмотря на предпринятые мною усилия, мальчишка все же заплакал. На этот раз я решила ему не мешать. Вздохнув, достала из сумочки упаковку бумажных салфеток и протянула ее парню, а сама отвернулась к окну, чтобы его не смущать.

Вокруг простирались безупречные в своей красоте итальянские пейзажи. Огненный солнечный шар медленно катился к земле, раскрашивая небо кроваво-красным цветом. Эта картинка запустила в моем сознании цепочку ассоциаций, вернувших меня на место преступления. Мозг в мельчайших подробностях воссоздал страшную картину.

Когда я спустилась со второго этажа, Анна уже была мертва. Подозреваю, уже давно. Однако инструкции все равно предписывали в этом убедиться. Аккуратно присев на карточки, выставив вперед руку с зажатым в ней пистолетом, я положила пальцы свободной конечности на залитую кровью шею убитой. Разумеется, пульс не прощупывался. Скорее машинально, нежели осознанно, я провела окровавленной ладонью по волосам девушки в безуспешной попытке пригладить растрепавшуюся прическу. Глаза закрывать не пришлось — то ли кто-то позаботился об этом ранее, то ли Арамова зажмурила их еще при жизни от ужаса. Внимательно осмотрев тело, я насчитала на нем не менее двадцати ножевых ран. Окровавленное орудие преступления валялось рядом.

— Спи спокойно, моя красавица, — пробормотала я и поднялась на ноги. — Я к тебе еще вернусь. — Стараясь не шуметь, я направилась к выходу, не забывая вертеть по сторонам оружием, то и дело ожидая нападения. Об оставляемых мною при этом кровавых следах я старалась не думать — в конце концов, одним больше, одним меньше. Просто удивительно, откуда в одном человеке столько крови? Особенно досталось белоснежно-глянцевому кухонному гарнитуру, на поверхности которого красные брызги образовали красивый причудливый узор. Несмотря на весь трагизм ситуации, нельзя было не признать — на белом они смотрятся эффектно.

Подойдя к двери, я убедилась, что она по-прежнему заперта. Мигающая лампочка сигнализации свидетельствовала об ее исправной работе. А это значит…

— Стоять! — крикнула я Володьке, направляя на него ствол. — Стой, где стоишь, и не двигайся. — В два прыжка я достигла лестницы и, быстро по ней поднявшись, заставила парня сложить руки за спину и приказала шагать вперед.

— Я все равно не понимаю, почему мы убежали, — вывел меня из задумчивости возглас главного подозреваемого.

— Потому что моя миссия тебя защищать. От всего, — с ацентом на последнем слове пояснила я. — Ой, смотри, заяц. — Мой палец уткнулся в окно, указывая на серого упитанного ушастика.

— Да их тут как собак нерезаных. — Голос Володьки звучал глухо и механически. — Настоящая проблема для сельского хозяйства.

— Так значит, я подозреваю тебя, а ты меня? — Собеседник решил уточнить очевидное.

— А на кого мне еще думать, скажи на милость? Я Анну не трогала — на кой мне это? И кто у нас остается? Смотри, какая интересная история. Ты утверждаешь, что потерял сознание одновременно со мной. Мол, чего-то там в пиво было подмешано. Но этого просто не могло быть! Про снотворное в напитке я пошутила. А ты и воспользовался этим, да? Обрадовался подвернувшемуся шансу? Но ведь ты при мне бутылку вскрывал, я сама видела. И вообще…

— Что вообще? — взвился парень. — Вот поэтому я и считаю, что нам нужно вернуться! Пусть полиция во всем разбирается. Сдам кровь, найдут отраву. Судя по всему, ты именно этого и боишься, да? Ведь тогда выходит, что это ты виновата!

— Угу, именно так и выйдет. — Мои губы тронула горькая усмешка. — А теперь слушай сюда, — отвернувшись к окну, я спокойно изложила свое видение ситуации. — Ты у нас парень с богатым криминальным прошлым. За что тебя выперли из Великобритании, не напомнишь? Ах да. За пьяную езду и сопротивление полиции. И это не считая целого ряда прочих правонарушений. Та погоня просто стала последней каплей, переполнившей чашу терпения английского правосудия. Италия стала твоим спасением — благо папаша вовремя подсуетился, оформив гражданство. Теперь, как ни крути, а местным сотрудникам правопорядка приходится терпеть твои выходки. Но приводов у тебя и тут достаточно. Одна история с Манзини чего стоит. Кстати, о ней. Ты ведь мафиози отметелил из ревности. Что там произошло в том злополучном ночном клубе? Кто с кем заигрывал?

— Сука! — Антонов скрипнул зубами.

— Надеюсь, это ты обо мне, — усмехнулась я. — А то ведь о мертвых или хорошо, или ничего. И вот теперь давай посмотрим на картину глазами карабинеров. С одной стороны, ты. Уже порядком доставший местную (и не только) полицию, имевший очевидный мотив и возможность для убийства Анны. С другой — я! Скромный телохранитель, практически коллега, прибывшая в страну пару дней назад и убитую не знавшая, с разбитой, заметь, головой и очень даже правдоподобной историей. И что ты противопоставишь? Сомнительную сказку про снотворное? Но где доказательства, что ты не принял его сразу после убийства, на ходу сочинив оправдательную историю? Конечно, будь мы в России, я бы на свою жизнь и пятак не поставила — деньги твоего отца наверняка склонили бы чашу весов правосудия в твою пользу. А за отдельную плату на меня и убийство Троцкого повесили бы. Но тут тебе, дружок, не родина. Тут Европа! Итальянцы, конечно, те еще засранцы, и у них беспредела хватает, но не до такой же степени. С такой толпой аргументов против тебя… Нет, милый, ты мне ноги должен мыть и воду эту пить за то, что я тебя из серьезной переделки вытащила.

— Но я не убивал! — Красивое Володькино лицо исказила гримаса боли. — Я действительно ее любил. Ты мне веришь? — Парень схватил меня за рукав, ища сочувствия и понимания, но не нашел.

— Слушай, что ты заладил — веришь, не веришь? Как в церкви, ей-богу. Моя задача — обеспечить твою безопасность, с остальным пусть родитель твой разбирается. Достаточно того, что мне из-за тебя пришлось пойти на очевидное нарушение закона. Если нас сейчас поймают, вместе пойдем под карающий меч правосудия как соучастники.

— Но нас не поймают? — Мальчишка, еще каких-то несколько минут назад жаждавший встречи с полицией, теперь от подобной перспективы дрожал как осиновый лист.

— Будешь вести себя хорошо, не поймают. А ты ведь будешь вести себя хорошо?

Володька затравленно кивнул.

— Ты мне веришь? — поинтересовался он.

Ничего не ответив, я усмехнулась и повернула в замке ключ зажигания. Промолчала из вредности, на самом деле интуиция подсказывала — мальчишка ни при чем.