Здравствуй, Тунис! Путевые заметки о стране, тунисцах и иных людях

Марина Рябоченко

Автор – профессиональный журналист, более 20 лет проработала в московских СМИ. Член Московского Союза профессиональных литераторов.Автор с радостью делится своим открытием, как можно совместить два вида туризма – организованный и «свободного путешественника». Она остановилась в отеле, но отказалась от навязываемых услуг экскурсионных гидов. Путешествуя из Хаммамета в Сусс, Тунис, Карфаген, Сиди-Бу-Саид, Эль-Джем на луажах (маршрутках) и электричках, она многое узнала и поняла о стране и людях.

Хаммамет

Еще в Москве прочла в сети правила для женщин, отдыхающих в мусульманских странах. В курортных местах одежда могла быть вольной — и шорты, и майки, а вот в городе советовали длинные платья, блузы, закрывающие плечи и локти… Оделись соответственно случаю.

Что с первых шагов удивило и обрадовало — мы в этом городе прожили всего полдня, а уже столько знакомых вокруг! Каждый встречный человек — будь то прохожий или продавец в лавке — здоровается с нами! «Бонжур!» — отвечаем и мы, понимая, что это простое правило жизни.

Наша улица оказалась почти центральной. По обе стороны ее одноэтажные, двухэтажные и изредка — трехэтажные дома, все белого цвета. В одноэтажных — пиццерии, кафе, аптеки, автозаправки, кондитерские с вымытыми до блеска стеклянными дверями, торговые точки… В одежду и обувь — назовем их так — даже заглядывать не интересно: в витринах выставлены модели европейского стиля. В хозяйственные заходить и не требуется — тут все на виду, буквально под ногами! Прямо на тротуаре, под стенами магазинчиков, лежат одеяла и подушки в шелковых узорчатых наволочках, стоят пластиковые ведра, стулья, миски, висят гроздями глиняные горшки…

Продуктовые лавки маленькие и тесные, порой с одним прилавком. В мясной прямо у входа висит голова быка, качаются на крюках туши барашков и свиней… В рыбной в усыпанных льдом поддонах сверкает серебром чешуи мелкая и средняя рыбешка. Лотки с рыбой выползают из магазина прямо на тротуар и прохожие обходят их стороной. В продовольственных магазинах, как бы миниатюрны они ни были, можно купить почти все — начиная от корма для кошек до мыла и тряпок для уборки.

Жилые дома — как крепости. С улицы признаков жизни не видно: все окна наглухо закрыты плотными ставнями, балконы пусты. Тунисцы очень вольно относятся к строительству. В первом этаже уже может идти торговля, на втором — жить люди, а третий может только строиться — торчат из стен железные пруты, лежат груды кирпичей… Стены тунисских домов прочные, толстые. В жару они спасают от зноя, а в зимние дождливые месяцы — от холода.

Направо и налево от нашей центральной убегают более мелкие улочки. Те, что слева, заканчиваются на окраине города. Дома повыше, но обшарпанные и неухоженные, почти нет магазинов. А вот если идти направо, по направлению к морю… У самого побережья, на первой линии, тянется череда небольших отелей и частных вилл. Высокие белоснежные заборы скрывают жизнь их обитателей от постороннего взгляда. Прохожий видит только плотно закрытые двери в заборах, всегда богато украшенные ковкой, да любуется пышным цветением бугенвиллии, свисающей почти до тротуара. Во второй линии, между виллами и нашей улицей — бедняцкий квартал. Здесь в основном двухэтажные дома на два-три подъезда. Сквозь открытые двери можно мельком увидеть крутую лестницу наверх, ступени которой даже в самом убогом доме будут украшены расписной керамической плиткой. Бегают по улице дети. Здесь нет детских площадок с горками и качелями — мы, кстати, их не видели ни в одном городе Туниса. Дети просто тусуются на улице, перебегая от дома на соседний пустырь и обратно.

Сидят около помоек коты. В Тунисе их очень много. Собак не видели ни разу — только слышали лай нашего сторожевого пса в отеле, которого выпускали из будки по ночам — а кошек встречали неоднократно. Они не похожи на московских дворовых котов. Тощие, на длинных ногах, с худыми мордами и часто запуганными и злыми глазами, они кучкуются на помойках, жмутся у дверей кафе и продуктовых лавок. Их не хочется погладить и вряд ли с ними можно подружиться — при твоем приближении кошки поднимают истошный крик.

Улицы Хаммамета бедны зеленью. На круговых перекрестках, как правило, клумбы: в середине пальма или ветвистый кактус, вокруг цветы, среди которых и любимая мною петунья. Вся растительность живет во дворах, за заборами. Но редкие деревья вдоль улиц все же есть. Акации аккуратно выбелены и подстрижены, шелковица растет пышно и раскидисто, роняя свои ягоды на тротуар и окрашивая его в черный цвет. Как же я соскучилась по этому вкусу, ни с чем не сравнимому и ни на что не похожему вкусу шелковичных ягод! Как я объедалась ими в детстве, пока жила на Украине. Для меня встреча с вами — это теплый привет с родины.

Центр города — это Медина, древний город, исторический центр Хаммамета. Одной своей крепостной стеной он упирается в море, а на суше Медину окружают кладбище, площадь и новая набережная с высокими пальмами.

На мусульманские кладбища нельзя заходить иноверцам. Мы это узнали позже, из путеводителя, уже посетив это место. Единственным оправданием нашего поступка может быть только глубокое уважением к покою усопших. Здесь нет пышных и высоких надгробий, оград, лавочек и столиков около могил, венков и свеч. Здесь царят скромность и лаконичность, все надгробия — на один манер: мы все равны перед вечностью… Могилы отделены друг от друга тонкой полоской сухой желтой земли, по которой можно пройти только одному. Надгробие — это каменный прямоугольник, украшенный керамической плиткой или просто камень в изголовье. На каждом — раскрытый Коран, на каменных страницах которого высечено имя усопшего. Если судить по датам, на этом кладбище хоронили и сто лет назад, и раньше, хоронят и сейчас.

Вплотную к кладбищу примыкает главная площадь в Хаммамете — большой фонтан посередине, много лавочек для отдыха. Бегают дети, отдыхают на скамейках их родители, тусуются туристы, торговцы предлагают жаренные орешки, лукум и халву… И то, и другое место, разделенные друг с другом лишь невысокой изгородью, ничуть не противоречат друг другу, они объединены одним словом — жизнь.

В низкорослости города взлетают вверх только минареты мечетей, которые, как правило, плотно встроены между жилыми домами. Пять раз в день раздается пение муэдзинов, приглашающих к молитве. Оно плывет над городом, приглушая шум улиц, его слышно везде и отовсюду…