Свет Марса

Марина Рублевская (2025)

Москвичка Камилла Елагина находит на дороге странного парня, называющего себя не то жрецом бога Марса, не то сыном. Девушка рискует и приглашает незнакомца в свою квартиру. Чудак считает себя всесильным, но отыскать античный артефакт в современном мегаполисе — задача, неподъёмная для одиночки. Мила бросается на помощь парню, надеясь, что авантюра не выйдет боком. Максимус Аверьян Рубентий сплоховал, за что был выброшен из своего мира в Москву двадцать первого века. Фортуна оказалась на его стороне, и отыскалась «добрая самаритянка», приютившая ославленного героя. Хотя вопрос с кровом решён, остаются две огромные проблемы: как вернуться домой, если артефакт переноса сломан, и как вытерпеть рядом эту невыносимо строптивую, но прекрасную женщину.

Глава 2

Чёрные грозовые тучи расстилались над мысом Бакка, на горизонте показалась такая же чёрная орда Катотиджерноса. С вершины скалы Максимус наблюдал за построением своих легионов для грядущей битвы. Верный боевой конь Варус перебирал копытами, стриг ушами и тянул широкими ноздрями воздух, предчувствуя скорое сражение. По долине расстилался туман, подул ветер с самсоновых топей, принося за собой запах тлена и разложения. А ещё запах крови. Максимус обернулся на своих соратников. Вместо верных преторианцев, на лошадях сидели скелеты, которые сосредоточено глядели перед собой. Словно бы они ещё могли что-то видеть. Варус заржал и взвиля на дыбы.

— Спокойно! — скомандовал Максимус, едва удержавшись в седле.

Конь не слышал команды, одним прыжком он оказался у обрыва.

— Стоять! Стой!

Животное спешило сброситься в пропасть вместе с седоком.

«Нет, всё было не так!» — промелькнуло в голове у Максимуса. — «Мы победили в тот день!»

Рубентий натянул поводья, и положил руку меж ушей Варуса. Но ладонь его коснулась полуобглоданного скелета, а седло опёрлось на обнаженные рёбра того, что осталось от боевого коня.

По долине разлился шёпот:

— Беги… Беги… Беги…

Вспышка света, и он очнулся от кошмара.

Яркое солнце заливало глаза. Максимум попытался скрыться от слепящих лучей, перекатившись на другую сторону кровати, но оказался на полу. Он подумал, что следует выпороть слугу, который забыл опустить шторы в покоях на ночь, но открыл глаза и понял, где находится.

— Проклятие… — бормотал, сидя на полу.

Сон помог восстановить силы, но голова всё ещё звенела, а желудок до резей сводило от голода. Он поднялся на ноги, слегка пошатывало. Вчера было хуже, тогда сознание плыло и даже протянуть руку едва мог, не говоря о передвижении.

Максимус огляделся: стоял он посреди небольшой комнатки. Солнечный свет лился сквозь огромное окно, заливая пространство желтизной. Меблировка была скромной: странной формы мягкое ложе, шкаф с открытыми пустыми полками и множество растений в глиняных горшках, стены оклеены белой тканью. Напрашивался вывод: здесь живёт человек небедный. Особый интерес вызывал загадочный предмет: широкая доска, черная, словно обсидиан. Максимус подошёл к ней, осторожно провёл пальцем по кромке. Он ощутил гладкость и исходящую теплоту, и это совсем не походило на камень или металл. Решив, что не стоит прикасаться к незнакомым вещам, он убрал руки за спину.

Окно прикрывала тонкая, прозрачная ткань, размывающая очертания улицы. Максимус заглянул за штору, вид не слишком удивил: напротив, на отдалении, располагалась многоэтажная инсула со стройными рядами таких же окон, двор же был скрыт от глаз под раскидистыми деревьями, растущими у дома.

Пожав плечами, вернулся к ложу. Сапоги аккуратно стояли в углу. Максимус вытянулся в поисках верхней одежды: ни плаща, ни куртки рядом не было. Он принялся натягивать обувь и обнаружил величайшую пропажу.

— Перстень! — он выставил левую ладонь вперёд и с паникой смотрел на неё. Родовой артефакт, символ его божественной милости, исчез.

Максимус сглотнул, затем стал потирать руки, силясь прикрыть их позор и беззащитность.

— Боги… Боги… — повторял он, расхаживая из угла в угол.

Его бросило в холод. Десять лет он носил знак рода, а теперь тот утерян.

— Нужно найти… Девушка!

Он вспомнил незнакомку, которая подобрала его ночью. Она привезла сюда, и, вероятно, раздела, а значит, и перстень обязан быть у неё.

Максимус поспешно покинул комнату и очутился в узком холле, напротив двойной запертой двери. Справа он обнаружил другую и немедля вошёл без стука. За дверью что-то с грохотом упало.

— А-а-а! — раздался визг.

Комната оказалась чуть больше той, где он проснулся, посередине стояла широкая кровать, на которой сидела девушка. Она подтянула ноги к себе и укрылась одеялом по самую шею. Чёрные крупные локоны рассыпались по плечам и наполовину спрятали лицо.

— Фух, напугал! — выпалила она, хлопая большими тёмными глазами. — Забыла, что ты здесь!

— Прошу прощения, я…

— Подай халат! — она повелительно вытянула руку и указала на чёрный щёлк, скомканный на кресле.

Максимус выполнил её просьбу, или, вернее, приказ. Девушка набросила одеяние и встала с кровати.

— Я прошу прощения… — начал он, стараясь не испугать её, — Мне нужно знать, где…

— Ты поднял меня в семь утра, чтоб узнать, где здесь туалет? — незнакомка недовольно сжала пухлые губы. — Прямо и направо, возле входной двери. Только девочки вперёд!

Она ткнула его пальцем в грудь и проскочила мимо, скрывшись в указанном направлении. Максимус озадаченно потёр место укола острым ногтем, остался дожидаться хозяйку у входа в спальню. Он смог разглядеть её немного: та была в возрасте, когда юная свежесть девушки сменяется величественной красотой молодой женщины.

«Сколько ей? Лет двадцать? Почему она совсем одна?» — размышлял он, подпирая стену.

Пришлось достаточно долго переминаться с ноги на ногу в коридоре, сгорая от нетерпения, пока девица не показалась вновь. Она не сменила одежду, но убрала волосы в высокую причёску.

— Кофе будешь? — спросила издалека.

Максимус не знал, что такое «кофе», но согласился, дабы не вызывать подозрений.

Девушка повернулась и скрылась за углом. Затем оттуда раздалось требовательное: «Ну?!», и он отправился на зов.

Она хозяйничала около серебристого механизма, засыпала в него какие-то зёрна, затем повернула рычаг, и устройство загудело, источая терпкий запах, отдающий гарью. Максимус огляделся: помещение служило кухней и столовой, если судить по вазе с яблоками на широком столе, но очага не было. У входа стоял шкаф из резного дерева и стекла, заполненный посудой из светлой глины с золотой росписью и хрустальными кубками тонкой работы, а в углу ещё один белый, высокий. Вдоль стен тянулись закрытые полки.

— Прошу, не сочтите за нахальство, я не пытаюсь злоупотреблять гостеприимством, но мне ужасно хочется есть, — Максимус решил, что перстень подождет пару мгновений.

— Пф-ф… — она на секунду задумалась, глядя на потолок, затем двинулась в сторону высокого шкафа и сказала, — Давай на «ты», окей?

Она открыла створку и стала копаться в содержимом. Максимус в порыве любопытства вытянулся, заглянул ей через плечо.

— Так… О! Не… Я всю неделю работала, из еды в доме только засохший сыр. О, ещё китайская лапша где-то была. Пойдёт?

Она вопросительно посмотрела на него. Он кивнул, не имея ни малейшего понятия на что сейчас согласился.

— Отлично!

Она вытащила из ящика яркий красный свёрток, из другого — металлический котелок, наполнила его водой из домашнего фонтана, включаемого рычажком, и поставила всё на толстую чёрную решётку. Раздался щелчок, и разгорелся цветок голубого пламени.

Максимус заворожённо смотрел на действия девушки. Окружающие предметы были похожи на привычные, но имели существенные отличия по форме, материалам и принципам работы. Голубой огонь, служащий для приготовления пищи, увёл его в дебри размышлений. Он предполагал — этот мир будет другим, но почему-то считал, что в худшую сторону. Всё увиденное: розжиг пламени щелчком пальцев, приготовленное механизмом питьё и большая чёрная доска, говорили о превосходящем развитии старого мира.

«Нужно выяснить — не колдунья ли хозяйка», — заключил он. — «Возможно, поэтому она и взяла перстень».

Девушка поставила на стол две чашки с ароматным напитком, указала ему на стул, а сама занялась готовкой. Максимус взял питьё и сделал глоток. Горечь обожгла язык, а после появился кислый привкус. Он проглотил эту каплю и с трудом не закашлялся.

«Отрава!» — подумалось ему. — «Пахнет лучше, чем на вкус».

— Молоко скисло, — не оборачиваясь, зачем-то сказала девушка. — Кстати, как тебя звать?

— Максимус.

— Это я уже слышала. А на самом деле?

— Так и зовут.

— Какое-то лошадиное имя, — девушка прыснула со смеху.

— Его носил мой дед! — стальным тоном отчеканил Максимус, получивший свой почётный преномен в наследство. Подобных высказываний об их роде никто и никогда не посмел бы произнести, да даже и просто подумать.

— Ладно, не обижайся. Чтоб ты понимал, меня зовут Камилла. В этой комнате не ты один с дурацким прозвищем.

— Что в нём дурного? Благородная.

— М-да, только если припыленная мамаша не назвала ребёнка в честь героини дебильного сериала. Забей, короче, называй Милой и всё, а я буду звать тебя Максом.

Максимус поразился такой фривольности и несколько мгновений смотрел не мигая перед собой: с особой его уровня не обращаются подобным образом. Но он здесь чужак, потому осталось только пожать плечами и попробовать напиток во второй раз. Чуда не случилось, субстанция по-прежнему была отвратительной. Наконец девушка поставила пред ним миску, наполненную словно бы белыми червями в красном бульоне, и четырехзубую вилку.

Мила плюхнулась напротив, взяла свою чашу и с нескрываемым наслаждением отпила. Максимус удивился таким вкусовым пристрастиям и спросил:

— Ты не разделишь со мной трапезу?

— Не-а, я ещё не загрузилась.

Он ничего не понял, но приступил к еде. Выглядело блюдо странно, но пахло сносно: крутым говяжьим булоном со специями. Он с трудом вытащил из тарелки одну полоску теста, и стараясь не слишком разбрызгивать бульон, сунул себе в рот. Из глаз тут же потекли слёзы.

— Кха-кха… Это, должно быть, очень дорогое блюдо? — с трудом проглотив вареное тесто, слепленное будто из чистого перца.

— Бпшка-то? — покосилась на него Мила.

Максимус промолчал, но девушка сама догадалась и поднесла ему кружку с ледяной водой. Дело пошло проще. Блюдо ему скорее понравилось: оно было обжигающе острое, но насыщенное и пряное. Голод напрочь отбил всяческие манеры, и миска опустела с поражающей скоростью. Камилла смотрела на него, не скрывая изумления, зачем-то трогая своё лицо:

— Я могла бы поклясться, что… — она дёрнула головой, отгоняя какую-то мысль и спросила, — Ну… так откуда ты?

— Послушай, ты не находила мой перстень? — поспешил он сменить тему, дабы не отвечать на вопрос. — И плащ?

— Нет, не видела. Только мундир есть, он на балконе, за шторой.

Максимус внимательно смотрел ей в лицо, пытаясь уличить даже в самой незначительной лжи, но она говорила правду.

— Там были лекари в синих одеждах. Может, они взяли?

— Ммм, точно нет, — Мила почесала лоб и посмотрела ему в глаза. — Ни плаща, ни кольца не было, когда я тебя обнаружила. Лекари? Лол.

Максимус сжал голову руками и стиснул зубы. Сила, подпитанная сытной пищей, и подстегнула гневом, возвращалась к нему волнами.

«Зачем Боги привели меня сюда? Почему лишили символа своей благосклонности?» — вертелось у него в голове.

— Мне нужно вернуться на то место, где ты меня нашла, — заявил он громко, слегка пристукнув по столу кулаком.

— Зачем?

— Найти перстень. Без него…

— Что? — девушка непонимающе вздёрнула бровь.

— Как туда попасть?

— Так-то далече, не дойдёшь, — она хмыкнула, выпила свой кофе и отодвинула кружку.

— Прошу, отвези. У меня ничего нет, но если перстень найдётся, то я смогу отблагодарить тебя за доброту.

Мила задумчиво разглядывала Максимуса и покусывала губу, наконец произнесла.

— Ладно. Заинтриговал. Поехали.

Она сменила одежду на белое платье до середины бедра и повязала сандалии. Он не знал, общепринято ли откровенное облачение и развязное поведение (обыкновенно присущее женщинам особого рода занятий, но такое о приютившей девушке он думать не хотел), и на всякий случай решил придерживаться морали своего мира.

И вот они уже спускались пешком. Между лестничными маршами с тихим гулом летал подъёмник. Максимусу стало любопытно прокатиться на нём в ясном уме, но Мила замотала головой и ловко поскакала по ступеням.

Двор всё же поразил его. Вдоль дома стройным рядом стояли диковинные повозки без тягловой силы: ни волов, ни лошадей. Максимус затормозил, попытавшись разглядеть их, но девушка цокнула и за локоть потащила вглубь двора к своей.

— Не пялься на тачки, здесь так не принято, — прошептала она ему на ухо.

Её повозка сильно уступала тем, что стояли у входа — цвет тусклее и беднее, задорный блеск скрыт под слоем дорожной пыли. Она выудила из сумочки ключи, открыла ему дверь, а сама отошла на несколько шагов.

— Садись в машину, я покурю.

Он пролез внутрь и посмотрел на девушку снаружи. Она достала из коробочки тонкую белую трубочку, подожгла, поднесла ко рту и втянула в себя дым, даже не поморщившись. Максимус только хмыкнул под нос и стал осматривать внутренности так называемой «машины»: слева располагалось кресло и круг, за ним таблицы с неизвестными символами, поверхности же были отделаны чёрной жёсткой кожей и деревом.

Камилла села справа, от неё пахло удушливым дымом. Она перекинула через себя ремень, вставила тонкий ключ в едва заметную щель, и повозка легко затряслась, зарычала, но не двинулась с места. Мила повернулась и бесстрастно смотрела Максимусу в лицо.

— Чего сидим? Кого ждём? — спросила она, постукивая пальцами по кругу.

— Тебя.

— Несмешной прикол, — та с недовольным видом потянулась в его сторону, достала тёмный ремень и пристегнула Максимуса к креслу, так же как и себя.

— Это обязательно? — спросил он.

Мила ничего не ответила, только странно посмотрела, вскинув брови.

— Зараза, куртку забыла! — бросила она, глянув себе через плечо.

Машина тронулась с места. Девушка выкручивала правило, попеременно поглядывая в зеркала, прикрученные снаружи. Они выехали со двора, и скорость существенно увеличивалась. Максимус пытался рассмотреть город детально, но дома и люди проносились мимо. Даже то, что он успел ухватить взглядом, поражало: широкая дорогу покрыта серым камнем без стыков, окружали её высокие здания с резными колоннами, украшенными фронтонами и барельефами, а на первых этажах раскинулись торговые лавки с ярко сверкающими вывесками. От попыток разглядеть всё вокруг начала кружиться голова и нахлынула тошнота, и Макс стал смотреть только вперёд. Скоро они спустились под землю, где ехали по тёмному туннелю, а после вновь поднялись на поверхность. Пейзаж изменился, стал чуть проще и просторнее.

— Слушай, давай только по-быстрому, — заговорила вдруг молчавшая Камилла. — Не то чтобы я хотела поскорее избавиться от человека, попавшего в беду, но у меня остался один выходной и уйма дел: квартиру прибрать, постирать, еды купить. Рабов, знаете ли, нет, так что приходится крутиться.

— Почему?

— Что, почему?

— Почему нет рабов?

Мила скептически уставилась на него и выдержала паузу, после которой заговорила холодным тоном, чётко очерчивая слова:

— Одна священная книга это запрещает.

Максимус не слишком удивился, из оставшихся источников он знал, что победивший Бог старого мира не одобряет рабовладение, но про строгий писанный запрет не слышал и хотел бы узнать побольше, раз уж есть возможность.

— Какая?

— Уголовный кодекс Российской Федерации.

— Понятно, — ответил он, подумав про себя, что название странное.

Дальше ехали в тишине, пока на горизонте не замаячило нечто поразительное: скопление высоченных башен до самых облаков. Максимус привстал от удивления и потянулся вперёд.

— Хм, первый раз в столице? — хмыкнула Мила. — Да-да, это Сити.

Название подобрано весьма точно: они будто упирались в небесную твердь, а в дождливую погоду, должно быть, скрывались за облаками. Владения Максимуса располагались в горах, и сами по себе высились над всеми остальными. Нагло тянуться к Богам никому не приходило в голову. Обелиск у Храма в честь основания провинции был самым высоким строением, но лишь на два шага возвышался над дозорными башнями.

Максимус вспомнил о своём родовом гнезде и вновь ощутил пустоту на безымянном пальце левой руки, а также щемящую тоску в сердце.

«Это место совсем не похоже ни на старый мир, ни тем более на новый. Боги подшутили надо мной и забросили в будущее? Но для чего? Перстень, который способен вернуть меня домой, похищен? Людьми? Или Богом? Что я должен увидеть здесь, что понять?» — размышлял он, глядя, на мелькающие мимо машины.

— Скажи, пожалуйста, что это за город? — спросил он, начиная разматывать клубок своих раздумий.

— Ладно, так и быть, подыграю, — пробормотала Мила, пытаясь скрыть усмешку. Она оторвала одну руку от правила и вскинула вверх. — Стольный град Москва — Третий Рим!

— Третий… — повторил Максимус. — Стало быть, Константинополь пал?

— Получается так.

Камилла театрально пожала плечами и продолжила хихикать себе под нос. Максимус не разделил её веселья, а вновь крепко задумался.

«Теперь понятно, почему вынесло именно сюда. Бог-отец, прошу, помоги отыскать перстень, и я искуплю тот позор, что принёс тебе!»

— Так, не забыть заправиться, а то встану на Садовом. — сказала Мила, когда они свернули на дорогу поуже, — Ладно, мысли вслух.

— А как ездит эта… машина? — спросил Максимус.

Камилла ухмыльнулась, хотя и попыталась скрыть. Она отвлеклась от дороги, наклонилась к его уху и вкрадчиво прошептала:

— Магия… — рассмеялась и продолжила, — Ты в школе не учился? Что за вопросы такие?

Максимус выдохнул. Здесь огульно пользуются нечеловеческими силами, объяснимым стало окружающее великолепие. Разве можно без божественных сил построить огромные дворцы и башни? Он точно знал, что нельзя. Его также изумила всеобщая доступность магии. Простолюдины активно пользовались и машинами, и устройствами для хозяйства. В новом мире божественная сила оставалась уделом кучки избранных.

«Может быть, это вы и хотели мне показать?»

Мила развернула машину и притормозила у обочины.

— Примерно здесь.

Она отстегнула свой ремень и вышла. Максимус внимательно наблюдал за её действиями и безукоризненно повторил. Он не помнил место своего вчерашнего появления, потому доверился девушке. Камилла отошла на десяток шагов вперёд, остановилась и крикнула:

— Точно, вот салфетка моя лежит.

Максимус подошёл к ней.

— Ты брёл оттуда, — она махнула в сторону полосы деревьев и кустов, до которых расстилалась покрытая скошенной травой небольшая поляна.

Он отправился по указанному направлению, внимательно разглядывая землю под ногами.

— Капец! — шипела сзади Мила, которая пошла следом. — Зачем я надела сандалии? Сейчас ноги исцарапаю. И мошки ещё. Бррр!

Максимус не обращал внимания на женские причитания, он звал свой перстень и вслушивался в пространство, силясь услышать ответ. Пройдя заросли, он очутился на небольшом пустыре, поросшем бурьяном. Среди травы он приметил утоптанную прогалину и двинулся по ней. Спустя несколько шагов он вышел к выжженному кругу размером в десять футов, посередине которого сиял божественный камень.

— Нифига себе! — за спиной воскликнула Мила. — Сюда молния шарахнула?

Но Максимус не слушал — торопился подобрать пропажу. И едва увесистое золотое украшение оказалось на ладони, он увидел, что рубин был расколот надвое.

— Ну? Нашёл? — спросила девушка, подойдя поближе.

— Да.

— Что дальше?

Он надел перстень на палец и попробовал зачерпнуть силу бога Марса, чтобы отварить портал, но ничего не вышло. Камень не отзывался. Сейчас Максимус впервые ощутил себя беспомощным, тонущим котёнком. Осознание собственной слабости ледяным клинком прошло по сердцу.

— Я… не знаю…

— Ясно, — отрезала она и поджала губы. — Меня мошки погрызли. Жду в машине пять минут, имей в виду.

Камилла развернулась и зашагала прочь, к дороге. Максимус не смотрел ей вслед. Он водил взглядом по поляне, пытаясь отыскать хотя бы плащ, чтобы согреться, но ни его, ни фибулы не оказалось.

«Я не смогу отворить портал. Выходит, это конец?» — обречённо думал он, склоняя голову ниже. Жизнь стремительно катилась в пропасть. Из обласканного славой властителя и полководца он в один миг превратился в дремучего нищего. — «Какая горькая судьба!»

Сокрушение прервал вскрик девушки, доносящийся из-за кустов.

— Ай, блин! Чёрт! Чёрт! Чёрт! А-а-а-а-а!

Максимус поспешил к ней. Мила сидела на земле, из ступни её обильно хлестала алая кровь.

— Какой идиот бросил здесь это?! — она побледнела от боли, но гнев ярким пламенем плясал в чёрных глазах, и тут же хлынули горючие слёзы, — Почему так?! Почему мне настолько не везёт?! Кто меня проклял?! Не хватало ещё и ногу потерять! Нет, только не сейчас…

Она громко зарыдала, запрокинув голову. Максимус присел рядом и осмотрел рану. Девушка наступила на ржавую погнутую железяку, которая прорезала сандалий словно масло и распорола пятку. Пускай кость и не задета, но девушке долго придётся хромать, пока заживёт.

— Потерпи, будет немного больно, — предупредил он, хватая её за голень.

Камилла завизжала.

— Что ты делаешь?

Он не попытался с ней договориться, успокоить и убедить в необходимости такого поступка, просто резко подтянул к себе. Мила верещала и ругалась, но освободиться из захвата не могла. Максимус наложил ладонь на дыру в коже и направил силу, что засияла неярким красным светом. Пульсация прекратилась, рана затягивалась на глазах. Когда он отпустил девушку из захвата, та подтянула ногу к себе, стёрла остатки крови и ощупала стопу. От удивления она хлопала длинными ресницами, да открывала рот всё шире.

— Чёртов колдун! — закричала Камилла, когда обрела дар речи.

И девушка с силой толкнула его в грудь здоровой ногой.