Реинкарнация

Марина Линник, 2023

Существует ли на самом деле реинкарнация, повторное возвращение души к жизни – в новом теле, с новой судьбой и новыми задачами? Каждый отвечает на этот вопрос по-своему. Однако, изучая архивы, просматривая семейные альбомы или картины художников, сталкиваешься порой с труднообъяснимыми, а то и вовсе не поддающимися объяснению фактами. Случается, что в критических ситуациях или под гипнозом перед человеком зримо встают картины его прошлого существования.Герои романа Марины Линник живут в разных временных измерениях, но их судьбы тесно переплетены. Эпоха Генриха VIII Тюдора и Анны Клевской неожиданно врывается в наши дни. Чтобы освободиться от этого наваждения, юной Аннелис Клейнер приходится повторно пережить события прежней жизни, вновь испытать все ее эмоции, страхи и радости.Сумеет ли героиня романа должным образом пройти неожиданное испытание? Хватит ли у нее сил, терпения и милосердия, чтобы спасти заблудшую душу?

Глава 9

Встреча короля с будущей женой, вопреки ожиданиям самого Генриха, состоялась только через месяц. Случилось то, чего больше всего опасался адмирал: шквалистый холодный ветер, сопровождаемый проливными дождями, усилил волнение на море, поэтому нечего было и думать продолжать путешествие в Англию. Так или иначе, но принцессе пришлось почти две недели провести в Кале, чем она и воспользовалась, чтобы немного подучить язык и научиться играть в карты. Леди Лайл вызвалась ввести ее в курс дворцовых дел, чему Анна была весьма рада. За короткое время, благодаря дружелюбному характеру и открытости, девушка сумела расположить к себе большую часть придворных. Они, конечно, подшучивали над ней, а иногда и злословили о наивности принцессы и незнании ею этикета, но стоило только Анне войти в залу и улыбнуться, как даже самые злостные сплетники королевства смолкали, ибо добродушная и искренняя улыбка обезоруживала и их…

…Итак, отъезд откладывался на неопределенное время. Генрих негодовал, сгорая от нетерпения и любопытства, но ничего не мог изменить. Приходилось ждать более благоприятных условий для продолжения пути. Только 27 декабря 1539 года погода позволила Анне и ее свите (причем ее соотечественникам, по распоряжению короля, было запрещено далее следовать за госпожой) отплыть в сторону Англии, где будущую королеву должен был встретить герцог Саффолк с супругой. Оставшись совсем одна среди чужих людей (Анне не разрешили взять с собой даже служанку), девушка вначале впала в уныние. Чувство одиночества разом поработило ее волю. Она смотрела на удалявшуюся за кормой землю, и слезы текли по ее бледному личику, так как она предчувствовала, что уже никогда не увидит родины. Лежа в постели, она долго не могла заснуть, перебирая в памяти все события своей жизни. «Если нельзя изменить мир, попытайтесь измениться сами, госпожа, — напутствовал ее граф Берг в последние минуты перед отплытием. — И если вы не в состоянии изменить судьбу, найдите в ней нечто положительное и наслаждайтесь тем, что послал вам Господь». Это были последние слова умудренного жизненным опытом советника, которые она услышала, уже стоя на корме флагманского корабля. И принцесса до конца своих дней запомнила этот день, ибо в ту же минуту она навсегда и окончательно распрощалась со своей прошлой жизнью и родной Германией. Проснувшись на следующее утро, принцесса Анна твердо решила, что будет неукоснительно следовать советам графа, даже если придется переступать через себя…

Плавание по неспокойному морю заняло три дня. Все это время Анна, обладавшая отменным здоровьем и спокойно переносившая тяготы морского путешествия, провела в полном одиночестве, если не считать тех редких минут, когда адмирал Саутгемптон навещал принцессу. Ни леди Лайл, которую всю дорогу мучила мигрень, ни другие спутники не удостаивали Анну своим вниманием. Впрочем, принцесса, с трудом преодолевавшая застенчивость и к тому же плохо знавшая язык (теперь она осталась без графа Берга, служившего ей переводчиком), и сама не стремилась к тесному общению. Ей нужно было время, чтобы внутренне собраться и быть готовой приспособиться к другой жизни, к новому статусу, к обычаям и порядкам незнакомой доселе страны. Все вокруг разительно отличалось от того, к чему она привыкла с детства.

Впоследствии Анне, обладавшей острым умом и выдержанным характером, удастся снискать расположение почти всего двора. И, узнав об уготованной ей участи, многие даже будут сочувствовать несчастной королеве. Но никто и никогда даже не догадывался, чего стоило принцессе, а потом и королеве, просто выжить и не пропасть в тех обстоятельствах, что со всей неумолимостью судьбы уже вплотную приблизились к девушке…

— Когда же моя невеста будет в Лондоне? — раздраженным голосом спросил Кромвеля Генрих. — Я сгораю от любопытства и желания прижать мое сокровище к груди.

— Герцог Саффолк прислал донесение, из которого следует, что принцесса останется еще на несколько дней в Рочестере. Дороги так размыло ливнями, прошедшими в последние дни, что они стали непригодными для езды в карете.

— Непригодными для езды в карете… — отрешенно проговорил король и замолчал, погрузившись в раздумья. После минутной паузы на его одутловатом лице появилось озорное выражение, а в глазах запрыгали чертенята. Эти искорки не предвещали ничего хорошего. — Где не смогут проехать кареты, там без труда проскачут верховые лошади… Прикажите оседлать моего коня, господин Кромвель.

— Но, Ваше Величество, боюсь, что ваш лекарь не позволит вам совершить столь трудное (учитывая ваше нынешнее состояние) путешествие.

— К черту лекаря, к черту ваши предостережения, Томас, — взорвался Генрих, не любивший, когда ему возражали. — Я хочу поскорее увидеть мою будущую женушку. Хочу вдохнуть аромат ее чудесного тела, поцеловать в алые уста, взглянуть в те томные глаза, которые снятся мне уже не одну ночь. Время тянется слишком медленно, и я не намерен более ждать, господин Кромвель. Коня, и немедленно!

Томас Кромвель прекрасно знал Генриха и понимал, что тот не изменит решения. Поэтому пришлось подчиниться. Смутное беспокойство, несколько притупившееся со временем, вновь охватило советника. Наступал роковой час. Король должен был встретиться с таинственной принцессой, которую и сам Кромвель видел только издалека, да и то под плотной вуалью и одетой в безобразного покроя платье…

Небольшой отряд, возглавляемый грузным человеком, во весь опор несся по размытой дороге. Лошади то и дело спотыкались, но всадники и не думали снижать скорость. Никто и ничто не могло задержать кавалькаду из девяти человек, ибо так решил король, невзирая на открытую рану в ноге и постоянную боль, мчавшийся к заветной цели. Невыдержанного и сумасбродного короля дерзкий характер заставлял постоянно совершать необдуманные поступки. Некоторые из них были на благо Англии, но многие приводили к катастрофическим последствиям. Так, например, нежелание Папы Римского признать брак Генриха с Екатериной Арагонской недействительным привело к тому, что английский король объявил английскую церковь независимой от римской курии. Начались гонения на католических священников и монахов; естественно, не обошлось без многочисленных жертв. Начавшаяся с недовольства короля Папой Римским, эпоха Реформации в Англии принесла монархии абсолютизм и полностью подчинила английскую церковь воле короля. Но столь необдуманные поступки были свойственны Генриху только тогда, когда дело касалось женщин. В политике и в делах государства король был более осмотрителен и расчетлив. Его природный ум, железная хватка, умение делать правильные выводы в любой ситуации и прозорливо выбирать себе советников превратили Англию в одну из самых могущественных держав того времени. Он был настоящим правителем эпохи Возрождения: самоуверенным, бесстрашным и прекрасно образованным. Генрих хорошо разбирался не только в дипломатии: он знал иностранные языки, недурно играл на лютне и арфе, был сведущ в медицине. При этом обладал недюжинной силой: никто в Англии не натягивал тетиву лука с такой мощью, как это делал Генрих; более того, редко когда смельчак, не побоявшийся бросить вызов королю, уезжал с поединка самостоятельно. Но женщины были слабой стороной влюбчивого короля, его неугомонная натура требовала все новых и новых побед. Но не только распущенность короля заставляла его искать новых любовных приключений (кстати, общество и церковь, как и во все времена, не поощряли и не одобряли безнравственность и неразборчивость в любви, но и не считали это чем‑то особенным). С одной стороны, душа Генриха требовала романтики и пикантных развлечений, но с другой стороны, вопрос о престолонаследии, как дамоклов меч, висел над его головой и не давал покоя. Тучному немолодому вдовцу, сохранившему, правда, еще былую привлекательность, нужна была королева, способная стать не только женой, матерью его наследника, но и изощренной любовницей. Поэтому, не дождавшись официального представления немецкой принцессы ко двору, Генрих, превозмогая неотступную боль, помчался навстречу своей судьбе, желая поскорее увидеть ту, кто должна была воплотить наяву все его грезы.

Но, как обычно в жизни и бывает, мечты при столкновении с реальностью хорошо если просто бледнеют, а не разбиваются вдребезги. Редкая мечта становится целью настолько ясной, чтобы ее можно было воплотить, приложив волевое усилие, да и тогда недремлющее око судьбы непременно внесет свои коррективы…