Охота на мстителя, или Дамы укрощают кавалеров

Марина Крамер, 2016

После нескольких лет в слишком спокойной Англии неукротимая Марина Коваль возвращается в родной город. Ее брат готовится занять здесь кресло мэра, ее муж Женька Хохол не даст волоску упасть с ее головы, ее соратник Мишка Ворон по-прежнему не умеет, как она, просчитывать последствия каждой разборки, а ее недруг Гришка Бес испытывает все тот же пиетет перед железной Наковальней. Любой из этих мужчин давно перерос роль криминального авторитета и годится в полководцы, но почему же ей в их окружении впервые так неуютно – как охотнику, оказавшемуся один на один с хищником?

Марина

Положив трубку после разговора с Леоном, Марина перевела взгляд на мужа, который сидел на подоконнике открытого настежь окна и мрачно покусывал костяшку пальца:

— Леон едет. Ты пока давай-ка наведайся к Ворону и постарайся сделать так, чтобы он немедленно двинул в больницу. Понимаешь? Мне надо попасть туда любым способом, надо увидеть Ветку и там уже решить, что делать дальше. Времени у нас всего ничего, а Бес шутить не будет.

— Понял. — Хохол спрыгнул с подоконника и потянулся за свежей футболкой. — Вы только меня дождитесь с Леоном, хорошо? Не уезжайте.

— Не на чем. Ты нашу машину возьмешь, а Леонова тачка так и стоит на парковке в аэропорту.

— Ладно, значит, точно дождетесь.

Он чмокнул ее в макушку, прихватил ключи от машины и небольшую сумку с документами и вышел.

Оставшись одна, Марина заварила зеленый чай, бросила в чашку ломтик лимона и села ждать Леона. Она еще не знала, как построит разговор с Веткой, если та в сознании, и не была уверена, что нужно ставить Беса в известность, где именно находится его жена. Трудно предсказать, как он воспримет подобную информацию. И все зависит от того, в каком состоянии ведьма, сможет ли говорить и что скажет. Интуиция подсказывала, что надо придумывать легенду и не ввязывать в историю Дмитрия — Бес точно не оценит, да и Ветке это ни к чему. Значит, надо думать, что говорить.

Леон явился ровно через сорок минут, и Марина, открывая дверь, в который раз удивилась его феноменальному чувству времени:

— По тебе часы сверять можно.

— Привычка, — коротко бросил он, проходя в кухню.

Марина отметила, что вид у Мишкиного телохранителя так себе: бледное лицо, ввалившийся глаз, капли пота на лбу.

— Ты себя нормально чувствуешь?

— Д-да, — чуть запнувшись, ответил он, но Марина видела, что состояние его далеко от нормального.

— Ты не финти, Леон, мне твой труп героический здесь без надобности. Идем-ка в комнату, ляжешь на диван, там и поговорим, — тоном, не допускающим возражений, заявила Коваль и почти силой увела Леона в гостиную. Через минуту она принесла туда подушку, бутылку воды и мокрое полотенце. — Снимай рубашку, ложись и полотенце на грудь клади, будет легче.

Минут через десять Леона отпустило, он даже попытался принять сидячее положение, но Марина жестом велела не делать этого.

— Я же просила — без героизма. Ты что, лежа разговаривать не умеешь?

— Умею, конечно. Просто мне неловко…

— Так, я серьезно: хватит блеять, а то разозлюсь. Давай выкладывай, — велела она, открывая окно настежь и садясь на подоконник с пачкой сигарет.

— У меня было время все обдумать. Авария эта — случайность. Нелепая, глупая, необъяснимая, но случайность. А водитель или совсем без прав, или без разрешения на работу, потому и слинял в кусты. По номеру микроавтобуса, конечно, найдут хозяина и вычислят, кто за рулем сидел, но для нас это ничего не значит. Авария — случайность, — еще раз повторил Леон.

— Это даже к лучшему. Не хватало еще кого-то левого, у нас и так достаточно проблем. — Марина стряхнула пепел в морскую раковину, служившую пепельницей. — А в больнице что?

— Там, понятно, не обрадовались. Виолу я не видел, ее, насколько я смог понять, увезли сразу в реанимацию. А к генералу довольно быстро прилетела его пресс-атташе. — Леон чуть поморщился, надеясь, что Марина не заметила. — Организовала отдельную палату, полицейского для охраны, разогнала журналистов, короче, с профессиональными обязанностями справилась на «отлично».

— А с личными?

— В смысле?

— Не придуривайся. Она осталась там, ведь так?

— Осталась.

— Тоже неплохо. Теперь давай думать, что будем делать с Бесом.

— Вы считаете, что стоит пока придержать информацию?

Марина постукивала ногтями по подоконнику и молчала, думая о чем-то. Она понимала состояние Леона — ему все-таки не хотелось подставлять хозяина под удар. Но и пойти против Марины он не может.

— Я пока не решила. Мне нужно увидеть Ветку и понять, что от нее ждать. Только от этого будет зависеть мое решение, понимаешь? У нас есть время до ночи — достаточно. Сейчас дождусь звонка от Женьки и поеду в больницу. А потом решу.

— Поздно не будет?

— Не бывает поздно, бывает уже не нужно, но это не в нашем случае, — улыбнулась она, легко спрыгивая с подоконника и усаживаясь в кресло. — Ты должен меня понять, Леон. Ветка — моя подруга, как ни крути. Я не хочу доставлять ей неприятности крупнее тех, что у нее уже есть. Потому я должна выяснить все и понять, как обезопасить ее. Бес — скотина мстительная, он ни за что не спустит ей такого косяка, как роман с Дмитрием, уж я-то это знаю.

— Да уж понятно, — ухмыльнулся Леон.

— Тогда ты понимаешь, почему я тяну время?

— Понимаю. Но и вы поймите меня — Ворон…

Она перебила:

— Леон, я не хуже твоего понимаю, что Бес сдержит слово и превратит Мишкину жизнь в ад, а потом и вовсе отправит его на тот свет. Ни грамма в этом не сомневаюсь. Но ведь ты не можешь не понимать, что мне тоже это невыгодно. А я не делаю того, что мне во вред, никогда. Так что используем оставшееся у нас время по полной программе, да?

— Думаю, мне лучше с вами не ехать, если Ворон будет в больнице.

— Ты правильно думаешь. Ты останешься здесь, а я поеду с Женькой — когда-то же он вернется.

Она бросила досадливый взгляд на часы, потом на молчащий мобильник и вздохнула:

— Чаю не хочешь? Я свежий заварила.

— Не откажусь. Давайте я сам, — Леон сел, почувствовав, что состояние его заметно улучшилось, голова не кружится, а противная слабость отступила.

— Что я, чаю не налью? — возразила Марина, но он все-таки встал и первым прошел в кухню.

Они пили чай и думали каждый о своем. Марина беспокоилась о Хохле — не звонит, не едет, что-то случилось. Тревога все росла, заполняя все ее нутро, так что становилось трудно дышать. Она отдавала себе отчет в том, что боится потерять мужа. Боится, как не боялась, наверное, никогда. Это было новое ощущение.

— Что-то не так? — нарушил молчание Леон, которому вид нахмурившейся Марины не понравился.

— Не знаю.

— А раз не знаете, может, не стоит додумывать?

— Проницательный ты. — Она усмехнулась, закуривая очередную сигарету.

— Мне по работе положено, — улыбнулся в ответ Леон, но в этот момент в дверном замке повернулся ключ, и Марина метнулась в коридор.

Хохол ввалился в квартиру красный, как после бани, казалось даже, что от него идет пар.

— Уф, жарища! Погоди, котенок, я насквозь мокрый, — проговорил он, стягивая через голову майку и бросая ее на пол. — Ты чего такая?

— Какая? — прижавшись к его горячему телу, спросила она, заглядывая в лицо снизу вверх.

— Странная.

— Ой, да ладно. Рассказывай, что там.

— Да погоди, куда ты вечно летишь-то? Дай я в душ сперва, сил нет терпеть. — Отстраняя ее, Женька прошел в ванную, на ходу кивнув высунувшемуся из кухни Леону: — Посидите минут десять, я быстро.

Он скрылся за дверью, Марина вернулась в кухню и сделала большой глоток из кружки:

— Вот что за человек… Обязательно надо, чтобы я нервничала.

— Десять минут погоды не сделают, — успокаивающе улыбнулся Леон. — Время-то все равно у нас есть.

— Да, пока есть… пока есть. Но ведь может случиться так, что его не останется, — тут не угадаешь.

— Нечего угадывать, — вмешался Женька, уже вывалившийся из ванны в обмотанном вокруг бедер полотенце. — Чайку налей мне, — велел совершенно по-хозяйски, и Марина, удивив Леона, послушно встала и принялась заваривать ему свежий чай. — Так вот, Ворон пока не в теме, но уже заподозрил неладное. Не понравилось ему, видишь ли, как машины на трассе стояли. Словом, вычислил он, что генерал не из города ехал, а наоборот — в город. И этот вопрос, понятное дело, покоя ему не дает. Хорошо бы нам как-то успеть услышать, что будет брехать по этому поводу генерал.

— Хорошо бы. Потому что на этом будет строиться и то, что я буду говорить Бесу, если вдруг… — подал голос Леон.

— Значит, надо быстро ехать в больницу, чтобы успеть войти к генералу вместе с Мишкой. Я, конечно, подстраховался и колесо у тачки пробил, пусть повозятся, — ухмыльнулся Хохол довольно, — но все равно надо поторапливаться.

— Молодец! — саркастически заметила жена, вставая из-за стола.

— А как по-другому? Юриста я, кстати, домой отпустил, но трубу не отдал. Сказал сидеть и не высовываться.

— Думаешь, послушает? — с сомнением спросил Леон, и Хохол фыркнул:

— А ты бы не послушался, когда тебе адрес назвали и имя-отчество горячо любимой мамочки? Больше и говорить ничего не надо, остальное клиент и сам додумает.

— Между прочим, это чистая правда, — заметила Марина. — Иной раз то, чего недоговариваешь, действует куда сильнее, чем прямые угрозы. Фантазия у всех богатая, когда дело касается родных и близких. Хохол, чего расселся? Или так и поедешь в полотенце?

— Да я сейчас хоть голым поеду, такое пекло… — пробормотал он, однако встал и удалился в спальню.

— Ты можешь здесь остаться, — Марина посмотрела на Леона в упор, — чтобы потом не возвращаться. Полежи, отдохни, а потом втроем обсудим, что делать.

Леон коротко кивнул. Он не чувствовал в себе сил куда-то ехать по жаре, а здесь все-таки кондиционер. Да и смысла особого уезжать не было — все равно придется вернуться, потому что с Бесом он должен поговорить сегодня. И лучше сделать это в присутствии Марины.

К зданию больницы они подъехали раньше Ворона, Марина поняла это, окинув беглым взглядом стоянку, — его машины не было.

— Что ж, мы не гордые, мы подождем. — Она вытянула из пачки сигарету.

— Что-то долго они с колесом возятся, — хмыкнул Женька. — Там всего ничего — запаску поставить.

— Не позволит Ворон на запаске ехать, у него прямо пункт на этом. Погнал водителя в шиномонтажку.

— Откуда знаешь?

— Да какая разница. Знаю, и все.

Марина оказалась права. Когда спустя двадцать минут машина Ворона припарковалась недалеко от них, выбравшийся на волю Мишка первым делом обложил крепкой бранью сотрудников шиномонтажа и своего водителя, проморгавшего пробоину в колесе.

— Вот скажи, что за уроды, а? Один не видит пробитого колеса, а другие не в состоянии сделать все быстро и аккуратно! Как только Леон выходной, так сразу начинается какая-то шняга!

— Ты не ори, всех птиц распугал. — Марина вылезла из машины и взяла Мишку под руку. — Подумаешь, колесо пробил!

— Да в колесе разве дело? Содержу, понимаешь, целый штат слепошарых идиотов!

— Бывает, угомонись. Что, идем?

— Идем, — согласно кивнула Марина, лихорадочно соображая, как ей потом отвертеться от Мишки и попасть в реанимацию к Виоле.

Хохол тоже двинулся за ними, намереваясь сидеть в холле приемного отделения, через которое, когда главный вход больницы закроется, будут входить и выходить посетители.

Ворон и Марина в сопровождении телохранителя легко преодолели возникшее препятствие в виде пожилого охранника и поднялись в травму.

Коваль шла по этим коридорам и думала, что уже не испытывает никаких эмоций. В этой больнице когда-то работал Денис Нисевич — человек, с которого все началось в ее жизни. Но теперь это уже не имело значения.

Полицейский у палаты вскочил при виде Ворона, которого, очевидно, знал в лицо:

— Вы к генералу? Начальник распорядился никого, кроме вас, не пускать.

— Вот и не пускай, — кивнул Ворон и, перехватив его взгляд, направленный на Марину, буркнул: — Чего вылупился? Дама со мной.

Они вошли, оставив телохранителя за дверью. Дмитрий полулежал на кровати, рядом на стуле примостилась Лиза в белой накидке и что-то читала ему, перекладывая бумаги в синей папке. Увидев вошедших, генерал сделал попытку сесть, но неловко оперся на загипсованную руку и охнул. Девушка мгновенно вскочила, собираясь нажать кнопку вызова медсестры, но Мишка быстро взял ее за локоть.

— Ну-ка, подруга, пойди кофе попей в автомате.

Лиза открыла было рот, чтобы возразить, но Ворон таких вольностей никому не позволял.

— Я сказал: пошла пить кофе! — и, развернув ее лицом к двери, подтолкнул в спину: — Коля, проводи девушку к кофейному аппарату, я потом позвоню.

Лиза вышла из палаты, а Ворон, подтянув ногой табуретку, по-хозяйски уселся и уставился на генерала:

— Давай рассказывай, где был и что делал.

По тону Марина поняла: разговор предстоит не из приятных, хотя она могла объяснить поведение Мишки. Вложить деньги в кампанию и получить неуправляемого кандидата мало кому хочется. Если ты не контролируешь его на уровне кандидатства, что же будет, стань он мэром? Деньги на ветер.

— Есть вещи, в которых я предпочитаю не отчитываться никому, — Дмитрий попытался отказаться от ответа, но не вышло.

— А я тебе не папа, которому ты не обязан отчитываться, усек? Мне ты будешь рассказывать даже то, сколько раз в толчок метнулся, понял? И только так и будет!

Марина увидела, как вспыхнули гневом глаза брата, но тут же огонь потух — Димка внутренне признал проигрыш и свое зависимое положение.

— Прогуляться решил, окрестности посмотреть и подъезды к аэропорту. Это же вроде как федеральная трасса, хотел состояние оценить, — буркнул он.

«Ух ты, подготовился, — восхитилась про себя Марина. — Ловко он про федеральную трассу ввернул, молодец».

— И как? — насмешливо прищурился Мишка. — Годится трасса?

— Есть места, требующие ремонта. Хорошо бы это как-то в программе обозначить.

— И обозначим, — кивнул Ворон покладисто. — А вот скажи, мил-друг, что за баба с тобой была?

— Со мной? — совершенно натурально удивился Дмитрий.

— Со мной вот моя баба, — кивнув в Маринину сторону, терпеливо объяснял Ворон, — а с тобой чья была в машине?

— В машине? Ах, в машине… Я же такси брал. Там, в аэропорту, водитель попросил разрешения взять еще пассажирку. А почему не взять-то?

— Понятное дело, — кивнул Ворон, вроде бы соглашаясь, — с бабой всяко приятнее ехать. И что, даже имени не спросил?

— Да к чему мне? — Дмитрий вполне искренне переводил взгляд с Ворона на Марину. — Просто попутчица.

— Попутчица, значит, ага… Ты это вон молодке своей расскажи, — вдруг громыхнул Ворон, — а мне не втирай очки! Что за номер телефона у тебя последний набранный в мобильном? Думаешь, дурнее тебя здесь сидят?

У Марины похолодело внутри — Мишка добыл распечатки телефонных звонков генерала, и явно последний номер принадлежит Ветке. Вот он, конец.

— Да-да, женщина. Но это совершенно не та женщина, что была со мной в машине! Это… бывшая домработница моего сына. Хотел узнать, как она, не надо ли чего.

«Ох ты ж… На фиг ты Дашку-то сюда ввязываешь, идиот?» — чуть не выпалила Марина, но вовремя прикусила язык.

— Да? С чего такая забота? — спокойно спросил Ворон, и не было понятно, поверил ли он или по-прежнему сомневается.

— Хорошая тетка, внучку мою нянчила, потом вот домой уехала, здесь живет… — До Марины вдруг дошло, что Дмитрий скрыл свое родство с директором местного футбольного клуба, а Ворон по какой-то нелепой, но счастливой для нее случайности просто не сопоставил фамилии. Она выдохнула почти с облегчением, стараясь сделать это как можно незаметнее. Ощутимо задрожало правое колено — так бывало всегда, если волнение заставало ее врасплох. И нужно брать себя в руки, иначе она не сможет выйти из палаты не прихрамывая, а это ни к чему.

— Что тетку поддержать хотел — это молодец, дело нужное. Давай теперь вот что решим. Как мы избирателям все это дело преподносить будем? Аварию эту твою во всех новостях показали. Кому нужен контуженный кандидат?

Марина поняла, что шанс покинуть палату — вот он. Эти двое увлекутся разговором, Лиза надежно нейтрализована телохранителем Колей, а полицейскому у двери вряд ли есть дело до того, куда направляется любовница Ворона.

Скорчив страдальческую мину, она дотронулась до плеча Мишки и проворковала, склонившись к его уху:

— Дорогой, я выйду, а то душно… И нос попудрю заодно…

Увлеченный постройкой версии Ворон нетерпеливо кивнул, и Марина выскользнула за дверь. Она отлично помнила расположение запасных выходов в больнице, потому уверенно прошла к одному из них, толкнула дверь и оказалась на пустой лестничной клетке. Если преодолеть пять пролетов вниз, она окажется у такого же выхода из отделения реанимации. Правда, там может возникнуть загвоздка в виде пары кроватей с трупами, ожидающими отправки в морг, но это вряд ли ее остановит — мертвых тел она никогда не боялась.

Преодолев это небольшое расстояние, Марина попала в реанимацию, отдышалась в закутке, застегнула прихваченный в палате генерала белый халат, предназначавшийся для посетителей, и решительной походкой направилась к посту. Вид у нее был начальственный, тон — приказной, а потому растерявшаяся медсестра мгновенно выдала информацию о пациентах из утренней автодорожки.

— Водитель сразу тяжелый был, даже часа не пролежал, уже в морг отвезли, а женщина неизвестная жива.

— Она в сознании?

— То приходит в себя, то снова проваливается.

— А связное что-то говорит?

— Да вроде бы не говорила… Я полчаса только как заступила, еще не заходила.

— Хорошо, я сама посмотрю.

Она развернулась и пошла к двери второго поста, где лежала Ветка. Там за столом никого не было, но лежал журнал назначений, и Марина, бросив беглый взгляд, увидела, что Ветка в палате единственная пациентка. Хорошо, никто не помешает.

Она толкнула дверь и вошла. Ведьма лежала, подключенная к кардиомонитору, левая нога со спицами для скелетного вытяжения была уложена на специальную металлическую шину, грудная клетка стянута корсетом. На лбу большая ссадина, обработанная зеленкой. «Да, потрепало тебя, моя девочка, — подумала Коваль, приближаясь к кровати. — Но ничего, кости срастутся. Мозги бы не взболтало».

— Ветка, ты слышишь меня? — негромко заговорила она, глядя в прикрытые веками глаза подруги. — Открой глаза.

Веки чуть дрогнули, но остались по-прежнему закрытыми.

— Не притворяйся, ты меня слышишь, я знаю. У меня мало времени, помоги мне тебя спасти. По краю ведь ходишь, дура! — нагнувшись совсем близко к уху ведьмы, прошептала Марина.

Ветка вздрогнула всем телом и широко распахнула глаза:

— Сгинь, — прошептала она, с трудом разлепляя пересохшие губы.

— Я-то сгину, — вполне миролюбиво отозвалась Марина, беря с тумбочки стакан и ложку с обмотанным марлей концом. — Я сгину, меня и так нет, а вот ты-то совсем неиллюзорно можешь того-с… Я твоего муженька отлично знаю, — окунув в воду марлю, Марина смочила Веткины губы. — Одним словом, давай, милая, договариваться. Это ты врачам можешь головы дурить своим беспамятством, а мне не надо.

Ветка снова закрыла глаза и прошептала еле слышно:

— Митя тут ни при чем… это все я…

— А я знаю, — кивнула Марина, усаживаясь на край кровати, — с ним я после разберусь. Ты вот что скажи: он не говорил случайно, почему именно сюда?

— Нет, — выдохнула Ветка, — но я не спрашивала. Ты поможешь мне?

— А, по-твоему, за каким я вообще здесь? Твой припадочный супруг закатил истерику — думает, что тебя Ворон умотнул, велел вернуть до ночи, иначе все, копец котенку. Давай думать, что говорить станем. Генерал-то выдвинул версию, что ты просто попутчица. Ему тоже, видно, не с руки Ворону информацию сливать.

— Это хорошо… пусть так и будет… — пробормотала ведьма.

— Хорошо-то хорошо, но Бесу как объяснить, почему ты здесь?

— Давай скажем, что я с человеком… нужным встречалась, потом в аэропорт его провожала, а потом и… — Ветка открыла глаза и вдруг с неожиданной силой вцепилась в Маринину руку выше запястья: — Коваль, не бросай меня! Я не выкручусь одна! Умоляю! Я тебе во всем помогу…

Марина смерила ее насмешливым взглядом.

— Милая, если бы я полагалась на тебя, уже давно была бы мертва реально, а не так, как сейчас. Но ты права, без меня ты не выпутаешься. Потому предупреждаю — дышать будешь только так, как я говорю. На этот раз, если что не так пойдет, я тебя не пожалею — попадешь под раздачу первой, понятно?

Ветка молча кивнула, не выпуская ее руку из своей.

— В таком случае мы договорились. Жди своего супруга… А кстати, он случайно внешность не изменил?

— Нет, еще не успел, времени не хватило. Потом, позже. Он гримируется хорошо, татухи на руках клеем заливает… Ты рядом пройдешь — не узнаешь.

— Тогда, значит, жди, явится к ночи. Но смотри, если он или Димка узнают обо мне — ты отсюда выйти не успеешь. Я не пошутила, — с очаровательной улыбкой она склонилась к самому лицу Виолы, мимолетно коснулась ее губ и выпрямилась. — Мне пора, дорогая. Будет время — навещу. Но в твоих интересах, чтобы наша встреча не имела веской причины, а была просто дружеской, да? Поправляйся, Ветуля.

Подтянула сбившееся одеяло, развернулась и вышла из палаты, чувствуя, как Ветка буравит ее спину умоляющим взглядом. Никаких угрызений совести Коваль не испытывала — хорошо знала Ветку и не питала иллюзий на ее счет. Только угроза ее собственной жизни могла заставить ведьму думать головой и не делать поспешных шагов.

— Смените белье на втором посту, — тоном, не терпящим возражений, велела Марина медсестре. — И в истории отметку сделайте: больная в сознании, но на контакт не идет.

У медсестры даже вопроса не возникло, кто эта женщина в белом халате и что она делала в палате неизвестной пациентки.

Вернувшись в травматологию тем же путем, Марина вошла в палату как раз в тот момент, когда Ворон уже собирался выйти.

— Ты где так долго была? — недовольно поморщился он.

— Плохо мне, душно здесь, — соврала, не моргнув глазом, и обмахнулась полой халата.

— Поехали домой, я закончил.

— Поправляйтесь, Дмитрий Викторович! — выглянув из-за плеча Ворона, пропела она генералу.

— Спасибо, — хмуро бросил тот. И Марина поняла, что поговорили они без нее крепко и по-мужски.

От лифтов уже шла Лиза в сопровождении Николая. Метнув в Марину почти ненавидящий взгляд, она попрощалась с Вороном, вошла в палату и плотно закрыла дверь.

— Ишь, окрысилась, — фыркнул Ворон, — чего это она на тебя так?

— А есть категория женщин, которым во всех остальных соперницы мерещатся. Даже возраст им ни о чем не говорит. Она же мне в дочери годится.

— Ты не загибай уж — в дочери!

— Да какая разница. Просто не нравлюсь я ей, вот и все. Так и думает, что любая на ее генерала драгоценного виды имеет. Неполноценные особи, блин…

Ворон остановился и окинул ее изучающим взглядом:

— И что, тебя это не задевает?

Она пожала плечами:

— А должно?

— Обычно бабы реагируют.

Марина рассмеялась и, взяв Ворона под руку, увлекла его в раскрывшиеся перед ними двери лифта:

— Я тебя умоляю! То бабы. А то — я!

По напряженному лицу поднявшегося им навстречу Хохла она поняла, что тот волновался.

— Мишаня, я домой сегодня поеду, ладно? — больше для телохранителя, чем для Ворона, сказала она. Быстро чмокнула не успевшего ответить Ворона в щеку и повернулась к Хохлу:

— Что, братец, поехали, довезешь меня.

Тот встал, скроил равнодушную мину и прошествовал мимо Ворона, не удостоив того взглядом, — один в один брат, которому не нравится любовник сестры. Ворон только головой покачал, а Марина, помахав ему, поспешила за Хохлом.

— Ты не перегибаешь? — Она догнала его уже на стоянке.

— Ничего, проглотит, — ухмыльнулся Женька, садясь за руль.

Марина тоже забралась в салон и тут же оказалась в объятиях мужа:

— Ну-ка, поцелуй меня быстренько, пока эти не подтянулись.

— Соскучился?

— И это тоже, — кивнул Женька, поворачивая ключ в замке зажигания. — Но больше всего меня бесит необходимость отпускать тебя одну с этими…

— Прекрати. Ты ведь все понимаешь.

— Понимаю. Но от этого легче, думаешь?

— Женя, не надо, — попросила она, закуривая и чуть приоткрывая окно.

— Как прошло?

— Как по маслу. — Первое колечко дыма уплыло на улицу. — Братец мой не совсем идиот, смекнул, что не надо Ворону кое-чего знать. Отбрехался складно и нам на руку.

— А Ветка чего?

— Ветка в реанимации. Нога сломана, на вытяжении лежит, ребра, судя по всему, не меньше пяти, раз корсет. И по мелочи — лоб разодран, ушиб мозга. Но она дурит врачей, делает вид, что не помнит ничего, и в себя вроде как не приходит.

— Вот курва. Вечно обставится так, что еще ее и пожалейте, — буркнул Женька.

— Нет, тут она права, ей же тоже надо было узнать, что именно Димка Ворону набрешет. Теперь у нас есть прекрасная легенда, из которой исключено такое звено, как генерал. Ветка якобы встречалась с нужным Бесу человеком и поехала провожать его в аэропорт, а потом подсела в такси к какому-то мужику, которого не успела рассмотреть толком, — в аварию попали. Все красиво, и фиг проверишь, водила в морге уже, тяжелый был. А других свидетелей там могло и не быть.

— Фартовая ведьма.

— Не дай бог никому такого фарта, Женя. Одно хорошо — сейчас мы Беса угомоним и переключим на дорогую супругу, может, немного меньше активности проявлять будет. А то на Ворона смотреть больно, его, кажется, даже в туалет охранник провожает, — фыркнула Марина, закрывая окно.

— Да здесь не просчитаешь, сама ведь понимаешь. Бес, он такой… может и забить, дело важнее.

— Он без нее не справится. И потом, гримируется Гриня до полной неузнаваемости, татушки свои фирменные клеем заливает, чтоб не спалиться. Как думаешь, часто он может в таком маскараде в город выползать? Вот и выходит, что глаза и уши у него — Бармалей и Ветка, причем Ветка еще и мозг в отличие от… И он никак не может ее бросить. Будет крутиться, чтобы скорее на ноги поставить.

— Слушай, ты сейчас опять орать будешь, конечно, но дай я скажу. Вот в этот момент, когда он почти без рук, его и надо выпасти в больнице и хлопнуть. Понимаешь? Сразу — бац, и наглухо. И все, никаких больше проблем ни у Ворона, ни у тебя, ни у всего человечества. Ветка переживет, я думаю.

— Мы уже обсуждали с тобой эту тему не однажды, так с чего ты решил, будто что-то изменилось? — Марина холодно посмотрела ему в глаза.

— Ты опять против, что ли?

— А с чего ты решил, что я когда-то буду за? Я неоднократно говорила: не могу руки пачкать его кровью, не прощу себе потом. Он брат моего мужа.

— Твой муж я, и у меня нет братьев.

— Я не об этом.

— А я об этом! — Они уже стояли на парковке перед домом. И Хохол развернулся к ней, упрямо сдвинув брови. — Сколько еще ты будешь позволять этому уроду управлять твоей жизнью? Не хочешь сама руки пачкать — могу понять, я тебе и не предлагал. Сам все сделаю, мне по барабану его родственные связи.

Марина в упор смотрела на него и молчала. Но что-то пошло не так, потому что прежде не выносивший такого взгляда Хохол вдруг не умолк, как ожидалось, а заорал так, что у нее заложило уши:

— Не смотри на меня так! Все, хватит, я задолбался подчиняться твоим капризам!

Она выдержала паузу и тихо произнесла:

— Сказать? Или сам додумаешься?

— Сам! Но не надейся — сегодня никуда не уйду, хватит. Пошли, там Леон ждет, надо закончить то, что должны.

Он разблокировал двери и вышел, Коваль последовала за ним, в душе удивленная таким поворотом. Обычно Женька терялся и умолкал или после слов «устал — отдыхай, никто не держит» срывался и уезжал куда-нибудь, а потом возвращался невменяемый. Но сегодня не работала ни одна из привычных схем, и это Марине не нравилось. Держать строптивого мужика под контролем становилось все сложнее, это могло здорово осложнить все дело. Хохол ведь из тех, кто всегда выполняет задуманное.

Леон в кухне жарил картошку. Ошибиться было невозможно — умопомрачительный аромат ждал уже на площадке.

— Ты гляди, — пробормотал Женька, вынимая ключи. — Не растерялся, ужин готовит. Как знал, что я жрать хочу, аж сводит все.

Марина промолчала. Леон выглянул из кухни с лопаткой в руке:

— Вернулись?

— Куда б мы делись. — Женька улыбался так, будто они с Мариной не ругались пару минут назад в машине. — Ты, смотрю, нашел, где у нас что?

— Я на базарчик сбегал, огурцов малосольных купил у бабульки, — кивнул на стол Леон.

— Фигасе — сбегал! Отсюда до рынка на такси только.

— Вы-то не местные, закоулков уже не знаете, — рассмеялся Леон, помешивая картошку. — У вас прямо через два дома маленький рынок, там обычно всякой огородиной пенсионеры торгуют.

— Век живи — век учись, — пробормотал Хохол, направляясь в ванную.

Марина села за стол, подвинула к себе пепельницу, закурила.

— Можешь расслабиться, хозяин твой в полном порядке. Сейчас поедим, и будешь Бесу звонить. А Ворону насчет того, что трубку не снимал, что скажешь?

— Скажу: прихватило. Он знает, что мне в жару всегда плохо и я стараюсь в выходной из дома не выходить.

— Хорошо. В общем, пока мы обстановку разрядили, конечно, но нет гарантий, что Бес на этом уймется.

— Я уже сказал, что надо, чтоб его унять навечно, — зло бросил вернувшийся в кухню Хохол.

Марина ударила по столу так, что подпрыгнули тарелки и чашка с огурцами.

— Ты так и не понял?! Я сказала нет! Повторяю: нет. И не смей ослушаться.

Хохол, против ее ожиданий, не метнул в нее эту самую чашку, даже голоса не повысил:

— Нет так нет.

И сел за стол.

Коваль слегка растерялась, но быстро взяла себя в руки и продолжила:

— В общем, пока Бес нам не соперник. Мне теперь другое нужно. Я хочу знать, зачем именно в этот город сунулся кандидатом в мэры мой брат и каким образом, а главное — почему он тщательно скрыл от Ворона свое родство со мной и с Колькой.

— С Колькой? — удивился Хохол. — Ты откуда знаешь?

— Сегодня случайно в разговоре всплыло. Он не сказал Мишке, что директор футбольного клуба его сын, понимаете? То есть ему зачем-то надо, чтобы его фамилию не связывали ни с Колькой, ни со мной. И еще я не могу вот чего понять: почему у Ворона ни разу не зажглось на эту тему? На поверхности же все лежит, как жир на воде. А он ни сном ни духом.

— Мне это тоже непонятно, — сказал Леон, расставляя тарелки с жареной картошкой перед каждым и садясь на выдвинутый табурет. — Я и то сразу усек, а он…

— А вам не приходило в голову, что Мишка в курсе, просто скрывает зачем-то? — спросил Хохол, занося вилку над чашкой с огурцами.

— Зачем? Должен быть смысл.

— Ты вот всегда со смыслом все делаешь, да? — покосился на нее муж.

— Я — да, — подтвердила Марина серьезно. — Даже то, что тебе не нравится.

— Особенно то, что мне не нравится, — с нажимом уточнил Женька, отправляя в рот огурец.

— Давайте поедим сперва, а потом уж будем ругаться, — взмолился Леон, которого эта пикировка порядком нервировала, — непонятно было, чью сторону занять.

С одной стороны, он поддерживал предложение Хохла. Так все проблемы разом решатся: как говорится, нет человека… Но и позицию Марины он уважал. Понятие о чести у него имелось, и он представлял себе, что испытывала Коваль всякий раз при упоминании имени Беса. Иметь злейшим врагом родственника бывшего мужа — удовольствие не из приятных.

Ужин закончили молча, смели с тарелок все, и Марина с удивлением отметила, что справилась с едой не хуже мужиков, хотя жареная картошка с огурцами никогда не входила в список ее любимых блюд.

— Зря я тебя, Леон, здесь оставила, — притворно пожаловалась она. — Ты готовишь почти так же вкусно, как Хохол.

— Рад, что вам понравилось.

— Так, теперь о делах, — она сразу посерьезнела. — Неси телефон, будем радовать Гриню находкой. Значит, смотри… Звонишь и говоришь, что Ветка нашлась и лежит в реанимации городской больницы.

— Как я об этом узнал?

— Случайно. Ты сегодня выходной, поехал на плановую проверку, анализы, то-се. В приемном покое увидел Ветку на каталке, краем уха услышал об автодорожке на загородной трассе. Вот и все.

— Думаете, поверит?

— Посоветуй ему ночные новости включить, там наверняка эту аварию покажут.

— Ага, хорошая идея. А там основным мотивом будет попавший в эту аварию генерал. То, что надо. Вот-то Бес обрадуется…

— А это уже не наша забота, дорогой. Да и не скажут в новостях о генерале больше — Ворон велел Елизавете из кожи вон вывернуться, но заставить телевизионщиков вырезать этот кусок. Я почему-то думаю, что так оно и будет. Просто автодорожка, и все. Звони.

— А кстати, — Леон перевел взгляд с Марины на Женьку, — куда звонить-то?

— Не поняла.

— На какой номер? Бес, когда звонил мне, предупредил, чтобы я не пробивал номер, он левый. Значит, симку явно выбросил. И кому я теперь должен звонить? На деревню дедушке?

— А ведь верно, — протянул молчавший до сих пор Женька. — Мы это как-то упустили, котенок.

— Без паники, мальчики. Разумеется, Бес воспользовался левой сим-картой, я бы на его месте тоже так сделала. А звонить будем Бармалею. Он же явно под боком у Беса сейчас торчит, не оставит хозяина одного в такой ситуации, правда?

Марина спрыгнула с подоконника, уселась на колени к мужу. Обвив рукой его шею, она потерлась носом о выбритую щеку и только после этого снова глянула на Леона:

— Звоним Сане, передаем информацию, кладем трубку и ждем. Если Бес захочет уточнений — перезвонит сам.

Хохол одобрительно кивнул:

— В принципе ты права. Если Бес захочет подробностей, сам Леону позвонит. Дело в другом — никаких подробностей у Леона быть не может, ведь так?

— Так. И на это тоже имеется ответ — номер приемного отделения. Туда вопросы, вот там ответы — мне кажется, все просто?

— Да, все просто. — Леон нашел в телефоне номер Бармалея и приложил палец к губам, давая понять, чтобы Марина и Женька не издали ни звука, потому что он включает громкую связь.

Коваль сильнее прижалась к мужу, он обхватил ее талию рукой и уткнулся лицом в шею.

Леон нажал кнопку громкой связи, и Марина непроизвольно вздрогнула, когда в кухне раздался низкий голос Сани Бармалея:

— Да, слушаю.

— Бармалей? Это Леон. Слушай внимательно и передай слово в слово своему хозяину. Его жена находится в реанимации городской больницы, состояние довольно тяжелое. Она попала утром в аварию. Бес может получить любую информацию в приемном покое больницы. Ты все понял? — выпалил Леон почти залпом.

— Я… погоди…

— Я все сказал, — отрезал Леон и отключил связь. — Ну как? — спросил он у Марины.

— Пока не знаю. Ты все правильно сказал. Осталось дождаться, как Гриня отреагирует.

Хохол что-то промычал, не отрываясь от жены, а та сидела у него на коленях с легкой улыбкой и осанкой статуи.

— Может, я поеду домой? — Вид этой нежной парочки Леона слегка смущал.

— Думаю, нам стоит дождаться звонка Беса. Или не дождаться. Тогда и поедешь, — Коваль мягко высвободилась из объятий супруга и отошла к окну. — Не вижу смысла ездить туда-сюда.

— А если он не позвонит?

— Значит, не позвонит, — пожала она плечами. — Будет сам проверять, такое тоже может случиться, он редко кому на слово верит.

— Но мы тогда что будем делать?

— А ничего. Мы свою часть уговора выполнили — так сказать, вернули Ветку в лоно семьи, хотя и не совсем в товарном виде. Но это тоже не наша вина. Дальше ход за Бесом.

— А если он решит все-таки… — начал Леон, но Марина перебила:

— А вот додумывать и гадать мы не будем. Неблагодарное занятие. Даже мне не всегда удавалось наперед сказать, чего ждать от Беса. Не вижу смысла и теперь пытаться. Будем ждать — от нас уже ничего не зависит. А на твоем месте я бы перестала так уж рвать зад за Ворона.

— Он мой хозяин.

— Ты собака, что ли? — подал голос Хохол. — Я бы, знаешь, валил от него.

— Куда? Больно я нужен кому-то. Хорошо еще, что здесь работу не потерял. — Леон невесело поправил кружок на глазу.

— Ты напрасно так уж выпячиваешь свое увечье. — В голосе Марины не было и намека на шутку. — Поверь мне: тот, кто оценит твои качества как телохранителя, не заметит глаза и перчаток. Вспомни нашего Генку — с одной кистью ему равных не было. А у тебя голова в порядке, ты практически бесценен.

— Вы не сравнивайте себя и остальных. Люди прежде всего вывеску оценивают.

— Не люблю я эти сиротские разговоры, — отрезала Коваль. — Нравится жалеть себя — пожалуйста, но меня уволь это выслушивать. Хозяин так хозяин, дело твое. И сейчас ему временно ничего не грозит, можешь выдохнуть. Но поверь мне: Гришка вернется сюда, если ему так приперло, я это точно знаю. Он не остановится, и Ворону лучше на мировую с ним согласиться, чем погибнуть.

Хохол, почувствовав, как она вся напряглась и разозлилась, примирительно сказал:

— Чего ты парню ужасы всякие рассказываешь? Это бабка надвое сказала еще.

— Да, ты в этом уверен? Вспомни таких же уверенных типа Бурого. Тот тоже кричал: «Мне все по фигу». И где он сейчас? И кто его туда отправил, а? — развернулась к мужу Марина. — Так что я не стала бы сильно обольщаться на Гришкин счет. Ему надо — он возьмет. И все на этом, давайте расходиться. Бес бы уже перезвонил, а у меня голова заболела.

С этими словами она вышла из кухни и удалилась в спальню, демонстративно хлопнув там дверью и задвинув защелку.