Разгадчица Софья. Морок

Марина Кравцова (2025)

Софи, молоденькая вдова, живет в своем поместье почти затворницей. Девушку мучает странный дар — способность чувствовать любую магию, но он же открывает немало возможностей. За Софи уже укрепилась слава «разгадчицы». И однажды к ней за советом приезжает сосед-помещик, которого бросила невеста. Он уверен: за неожиданным отказом стоит какая-то мрачная тайна. Софи, решив взяться за дело, сразу же узнает о самоубийстве другого молодого человека. Кажется, что между этими событиями нет никакой связи, но разгадчица думает иначе.

Глава 3

Ужинали в большой столовой, пышно расписанной в стиле ушедшего восемнадцатого столетия. На стенах цвели диковинные цветы, зеленели пышные деревья, порхали яркие птицы…

Хлебосольная Ольга Никитична всегда была рада принимать гостей и часто сетовала, что в Снегиревку почти никто не приезжает. Вот и сейчас за столом были все свои. Кроме хозяек — друг семьи доктор Роман Вильегоров, священник местного прихода отец Василий Знаменский и его юная дочь Александра.

Ужин проходил довольно оживленно, вот только Саша выглядела хмурой. Софи посматривала на девушку с удивлением и тревогой, а сама поповна кидала откровенные меланхоличные взгляды на доктора Вильегорова. Что, конечно же, от внимания Софьи не укрылось.

Между тем отец Василий рассказывал о том, что приключилось по дороге в Снегиревку.

–…Выскочила на дорогу, псина страшная, вся черная и здоровущая как волк.

— Почти волк и есть, только уши не торчком, — негромко добавила Саша.

Отец и дочь были совсем не похожи. Не зря про поповну болтали, что она то ли подкидыш, то ли родную дочку священника подменили в младенчестве. Отец Василий, мягкий, простодушный, можно сказать — уютный человек, обликом был настоящий русский мужик. Красивый и крепкий, с широким лицом, с седеющими русыми кудрями и густой окладистой бородой. Он и вел-то свой род от крепостного, которому барин благоволил, дал вольную и на свои средства отправил учиться в семинарию. А Саша… Александра Знаменская, белокурая, легкая и худенькая, неброско, но со вкусом одетая, выглядела совсем барышней. Ее движения отличались изяществом. Но манеры все же были слишком вольные.

— И вроде бы все ничего, — продолжал отец Василий, — мало ли… может, сбежала собака с какого двора и носится где ни попадя… но вдруг встала и преградила нашей коляске дорогу. Рычит! Шерсть дыбом на загривке. Лошадка-то перепугалась, едва удержал ее Егорка. И тут откуда ни возьмись…

Священник запнулся, и Вильягоров тут же усмехнулся по своему обыкновению.

— Уж не архангел ли Божий с сияющим мечом?

Батюшка посмотрел на него с кротким укором, но доктор тут же приятно и чуть виновато улыбнулся Саше, и тонкого личика девушки словно коснулся солнечный зайчик. Она даже нос смешно наморщила, одаривая доктора ответной улыбкой. И перебила отца, собравшегося уже ответить:

— Рысь! Это была рысь, но непростая. Она смогла меня напугать.

— Как же так, голубушка? — удивилась Ольга Никитична. — Ты же вроде у нас неробкого десятка.

— Сначала рысь прогнала собаку, — продолжила Саша. — Так и кинулась. Золотые искры с хвоста, с шерсти полетели фейерверком! А потом на меня глянула, и…

И без того болезненно бледная, девушка при этом воспоминании побелела еще сильнее.

— И мы смотрим, — подхватил ее отец, — а у рыси-то уже не морда… лицо… Человеческое… Сашино.

Ольга Никитична ахнула и перекрестилась. Даже Роман Вильегоров посерьезнел.

— Никак, нечисть? — понизила голос Софьина тетушка.

— Нет, — возразил батюшка, — нечисть креста боится. Я уж и крестил это чудище издалека, и молитвы читал… и ничего. Просто зверь диковинный. Такие обычно от человеческих глаз прячутся в разных глухих местах, а с этим, видать, что-то приключилось. О похожих еще в старинных книгах написано.

Тут Софи, разглядывавшая салфетку, почувствовала, как все взоры обратились на нее.

— Это арысь-поле, — пояснила она, ни на кого не глядя. — И правда, волшебный зверь. Он порой принимает на себя образ тех, как кого смотрит, но чаще всего — одно лишь лицо. Жутковато, наверное… Но это не нечисть, да. Арысь-поле — не злые создания. Если она прогнала черную собаку, вот та, наверное, и представляла опасность.

— Встречается всякое разное, просто диву даешься, — подхватила Ольга Никитична. — Да и странники в чужих землях видели чудо-юдо, одно другого необычней, рассказывали об этом… Откуда ж они такие берутся, а, Софья?

— Может, такими изначально созданы.

— Или пришли к нам из незримого края? — мечтательно проговорила Саша. — Из Запределья?

Неожиданно Роман с ней согласился:

— Такое вполне может быть. Знаете, как объясняют происхождение древних оврагов в здешнем лесу? О, Софья Михайловна, вы-то уж точно знаете!

Софи вновь послышалось легкое раздражение в его голосе. Он теряет терпение? Надо же, как странно все складывается… Доктор Вильегоров и ее покойный муж Александр — уроженцы здешних мест, но нечасто общались… а потом Снегирев представил приятелю в Москве юную жену. И доктор еще долго не покидал столицу, постоянно наведывался в гости к Софи и Александру. Наконец возвратился в свое имение под Липичем, но и оттуда писал письма обоим супругам. Александр ничего не понимал и не замечал. Софья замечала все, но делала вид, что ничего и нет. Когда она овдовела и переехала жить в Снегиревку, Роман, кажется, начал на что-то надеяться… уже два года надеется. А между тем давно бы мог жениться — невест подходящих в округе хватает. Доигрался же до того, что теперь вон Сашенька с него глаз не сводит.

И все же в глубине души Софи ощутила неприятную досаду — вот уж совсем ненужное чувство. Что же это за человеческая натура такая? То, что наше, не нужно нам, под носом не замечаем, а если кто-то вдруг надумал это взять… Но что за чушь… девушка отогнала глупые мысли.

— Софья Михайловна? — переспросил не сводящий с нее глаз Роман. — Вам, может, нездоровится?

— Ох, простите, — Софи встрепенулась. — Но об этом мне вас надо спрашивать — я больна?

— Я бы сказал — почти. Недосып и переутомление могут привести ко многим бедам. У вас снова все пальцы в чернилах, сударыня. Что же вы пишете по ночам, Софи? Роман? Поэмы? Страшные рассказы?

— Сегодня письмо писала управляющему подмосковными имениями, — пробормотала Снегирева, действительно с трудом сдержав зевок. Это была правда, но не вся. Не рассказывать же ему, что она пересматривает и, если нужно, переписывает начисто все, что осталось ей в наследство от мужа. Заметки охотника на нечисть, записи тайного стража, охраняющего простых людей от непонятных и мрачных опасностей…

— Роман Захарьевич спрашивал вас, Софи, про старые овраги, — напомнила Саша с такой явной неприязнью, что даже кроткий отец Василий недовольно ущипнул под столом руку дочери.

— Ах да, овраги! — нарочито легкомысленно воскликнула Софи. — Что-то такое слышала… У мужа даже сказка была записана. О том, что когда-то давным-давно разбуянилась здесь белоглазая чудь и стала обижать людей. И тогда на помощь из волшебных краев, из Запределья, явился сам Царь-Ворон изначальный. Он прогнал чудь, и в тех местах, куда она ушла под землю, до сих пор сохранились вот эти самые овраги. Надо бы к ним как-нибудь снова прогуляться.

— Если это место полно чудес, то уж точно не из-за чуди, — не согласился отец Василий.

— Кто знает… — вздохнула Софи.